ь у него на плече. Девица, не просыпаясь, трогательно почмокала губками и перевернулась на другой бок, подтягивая обширное атласное одеяло повыше.
Необъятное ложе в фешенебельном номере «Благословения Кибии» – самого дорогого отеля Дрезенборга – было обильно усыпано лепестками роз. Их аромат перебивался кисловатым запахом пролитого на пол вина и порезанных фруктов, когда-то выложенных на огромном подносе в живописную композицию, а теперь в таком же живописном беспорядке валяющихся по всей комнате.
Леонард поморщился от солнечного луча, пробившегося в щель между тяжелыми шторами, казалось, с единственной целью – устремиться молодому повесе прямо в глаз. На ощупь нашарил рядом с кроватью початую бутылку вина. Понюхав содержимое, сморщился еще сильнее. Как он вчера мог это пить? Тем более в таких количествах…
Блондинка рядом с ним зашевелилась, потерлась о него упругим бедром, и настроение тут же улучшилось. Леонард снова привлек ее к себе, зарылся лицом в невесомое облако ее растрепанных волос и с наслаждением вдохнул нежный цветочный запах ее духов. Потянуло в сон, но с дремой тут же начало соперничать другое желание, растекающееся по телу приятной истомой. Рука Леонарда скользнула под одеяло, он самыми кончиками пальцев прошелся по спине девушки. Кожа ее гладкостью могла соперничать с атласом простыней, но, в отличие от прохладной скользкой ткани, была теплой, почти горячей. От щекотки красавица смешно поежилась и, хихикнув, нырнула под одеяло с головой. Леонард, нетерпеливо поерзав, приготовился отправиться за ней.
И именно в этот момент их очень грубо прервали.
Бабах!! Дверь комнаты будто вышибло снаружи пушечным ядром. В номер ввалились двое растрепанных молодчиков – один приземистый и пузатый, как бочонок, с вислыми моржовыми усами и обширной лысиной, второй – еще совсем сопляк со смешно торчащими из-под нарядного берета ушами. Оба – в вычурных, расшитых золотыми нитями дублетах и зауженных книзу штанах в тонкую полоску. Следом за ними, на ходу вырывая шпагу из ножен, залетел тип в блестящей выпуклой кирасе поверх дорожной одежды.
– Вот он где! – взревел тип, поправляя съехавший на ухо берет с длинным ярко раскрашенным пером. – Я сейчас разорву этого негодяя на куски!
Острие его шпаги недвусмысленно указывало прямо на Леонарда, так что в том, на кого именно направлен гнев незнакомца, не осталось никаких сомнений.
Молодой Кроу выскользнул из-под атласного одеяла и, ловко перепрыгнув через валяющийся кверху ножками стул, метнулся к своему мечу, лежащему на комоде, среди небрежно разбросанных деталей женского туалета. Не успела троица незваных гостей и шевельнуться, как он уже встал между ними и кроватью в боевой стойке, высоко подняв клинок и направив его острие в грудь толстопузому, что имел неосторожность выдвинуться чуть дальше остальных. Несмотря на возраст, Леонард успел прослыть отличным фехтовальщиком, и сейчас смотрелся вполне грозно, хотя из одежды на нем была только легкая рубаха, к тому же настолько короткая, что едва прикрывала стратегически важные места.
– Извольте представиться и объясниться, господа! – вскинув подбородок, потребовал он. – Иначе я сочту вас обычными грабителями и расправлюсь так, как подобает благородному дону расправляться с негодяями!
– Этот щенок еще имеет наглость тявкать на меня! – Усы у типа в кирасе встопорщились так, что стали похожи на изрядно потрепанную обувную щетку.
– Успокойтесь, успокойтесь, барон! – умоляюще пролепетал толстяк, хватая его за локоть. – Помните – нам не нужен скандал!
– Отцепись, Тулио! – рявкнул тот, вырывая руку. – Плевать мне на его титулы и на его папашу! Я его по стенке размажу! Защищайся, щенок!
Усатый сделал выпад, Леонард парировал. В замкнутом пространстве комнаты звон скрестившихся клинков показался оглушительным.
– Умоляю вас, барон! – едва на колени не падая, воскликнул толстяк. – Густав, да скажите же ему!
– Да кто вы такие, разрази вас Хорм?! – не выдержал Леонард.
– Я?! Я барон Эрнандо Карлендорф! – вытянув шею, процедил тип в кирасе. – Теперь понял, щенок?
– Вообще-то не очень, – честно признался Леонард, чем поверг барона в еще большую ярость. Тот побагровел так, что, казалось, его вот-вот хватит удар.
– Ах ты… – до Леонарда вполне явственно донесся скрежет его зубов. – Может, и имя Бернарда Карлендорф тебе ни о чем не говорит?
– Да с чего бы? – искренне удивился Леонард.
– Да с того, что это моя жена! А мои люди, – барон мотнул головой в сторону толстяка и ушастого юноши, – видели, как ты, негодяй, завлек ее сюда. Бернарда!
Под одеялом наметилось какое-то шевеление, но оттуда никто не показался.
– Да нет здесь никакой вашей жены! – возмутился Леонард. – Если вы думаете, что можете так вот запросто ворваться в апартаменты дворянина…
– Да я что, слепой, по-твоему?! – перебил его барон, указывая на кровать. – Я же вижу, что она там! Бернарда!
Он выпятил челюсть, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Из-под одеяла так никто и не вылез.
– Прошу вас удалиться, господа, – осмелев, потребовал Леонард. – Будем считать это недоразумением. Весьма неприятным, надо сказать, но я вас великодушно извиню, если вы, конечно, соблаговолите принести свои извинения…
– Да что ты несешь, молокосос?! – взревел барон. – Ты обесчестил мою жену, опозорил меня, а теперь еще и требуешь извинений?! Защищайся!
Он снова бросился в атаку, и Леонард с трудом парировал его молниеносные выпады. Его меч был куда тяжелее шпаги барона, коей тот, судя по всему, владел неплохо, используя все преимущества скорости и колющих ударов.
Леонард подхватил во вторую руку стул и, защищаясь им, как щитом, оттеснил нападающего назад. Барон, сыпля проклятиями, атаковал снова. Острие шпаги с треском разворотило сиденье стула, пронзив его насквозь и едва не дотянувшись до груди Леонарда, прикрытой лишь легкой тканью рубахи. Тот, воспользовавшись тем, что оружие противника попало в захват, резко развернул стул с застрявшим в нем клинком и вырвал шпагу из руки барона.
– Ах ты, подлый… – фраза оборвалась нечленораздельным рычанием. Барон выхватил из-за пояса богато инкрустированный пистоль с коротким дулом, заканчивающимся раструбом, как у мушкета.
– Барон!! – в голос взвыл толстяк, хватая обезумевшего рогоносца за руку.
Выстрела, впрочем, не последовало, лишь короткий звонкий щелчок.
– Проклятие! Порох отсырел! – стуча стволом пистоля по ладони, прошипел Карлендорф.
– Это уже выходит за все рамки, барон, – стараясь унять дрожь в голосе, произнес Леонард, с нарочитой небрежностью опираясь на резной столбик, придерживающий балдахин над кроватью. – Я повторю – извольте удалиться! Вашей жены здесь нет и никогда не было.
– Ты за идиота меня держишь? – прорычал Карлендорф, тыча в него дулом пистоля. Леонард невольно вжал голову в плечи и постарался уклониться, но барон неумолимо водил дулом за ним, целясь прямо в голову. – А кто тогда там, у тебя в кровати?
– Это вас не касается, господа!
– Вот как? Хочешь сказать, что там не моя жена?
– Еще раз повторяю – я не знаю никакой Бернадетты!
– Бернарды!
– Тем более!
– Хорошо, – неожиданно согласился барон. – Давай тогда проверим, кто у тебя там. Пусть покажется.
Леонард со смешанными чувствами оглянулся на кровать.
– Я… не могу этого позволить, господа!
– Да что ты? Показывай, говорю!
– Вы хотите оскорбить честь моей дамы? – с вызовом спросил Леонард. – Я этого не допущу!
– А я не допущу, чтобы какой-то молокосос морочил мне голову! Показывай!
– Я готов дать вам слово дворянина, что…
– Да чихать я хотел на все твои слова, негодяй!
– Ах, так? Не забываетесь ли вы, барон? – Глаза Леонарда сузились, а меч в руке ожил, выписывая в воздухе замысловатый вензель. – Вы ставите под сомнение слово дворянина?
Карлендорф скрежетнул зубами:
– Я не уйду отсюда без жены! Либо ты убираешь это проклятое одеяло, либо, клянусь честью, я сделаю это сам!
– А я утверждаю, что вашей жены здесь нет, – упрямо повторил Леонард, демонстративно преграждая барону путь к кровати. – Мое слово, слово графа Кроу, против наветов ваших придурковатых слуг. Дело серьезное, барон. Хотите оскорбить меня? Учтите – такие оскорбления смываются только кровью!
Барон заметно занервничал. Оглянулся на своих спутников. Те уже, похоже, сами были не рады, что пришли сюда. Толстый сплошь покрылся крупными каплями пота и поминутно вытирал шею грязноватым платком. На молодого и вовсе было жалко смотреть. Он лишь косился на дверь и, кажется, только и ждал подходящего момента, чтобы дать деру.
Тишину прервал приглушенный чих, прозвучавший из-под одеяла.
– Бернарда! – не выдержал Карлендорф. – Я ведь знаю, что это ты! Покажись, и закончим, наконец, эту пустую болтовню!
Он бросился вперед и, оттеснив замешкавшегося Леонарда, ухватился за край одеяла и дернул его на себя, являя на свет скрывающуюся под ним нагую белокурую нимфу. Та, взвизгнув, ухватилась за противоположный край и подтянула одеяло к подбородку. Да так и замерла, переводя взгляд от одного незваного гостя к другому.
Воцарилась тишина. Барон растерянно таращился на девицу, потом переглянулся со своими спутниками. Леонард тоже крутил головой, переводя взгляд с блондинки на непрошеных визитеров.
– Кхм… – кашлянул наконец Карлендорф. – А… где Бернарда?
Леонард издевательски ухмыльнулся, постукивая пальцами по оголовку упертого в пол меча.
– Кто-кто? – ядовито осведомился он.
Барон что-то промямлил, пятясь и не спуская глаз с девицы.
Леонард, пошарив на комоде, нашел свою перчатку и швырнул ею в обидчика, попав точно по лицу. Тот смешно фыркнул, выпучив от удивления глаза.
– Я вызываю вас, барон, – отчеканил Леонард. – Завтра в полдень. Такие выходки недопустимы, и вы отплатите за свое хамство кровью!
Карлендорф неуклюже поклонился, придерживая сползающий берет.
– Как вам будет угодно, граф… – пробормотал он. От его прежней уверенности и напора не осталось и следа. – Смею вас заверить, что я очень сожалею о случившемся, и готов принести извинения вам и… вашей даме. Если вам будет угодно – я принесу эти извинения публично…