Не успеваю я закрыть за собой входную дверь, как на меня обрушивается звук повышенных голосов. Я кидаю ключи в емкость для всякой всячины на телефонном столике и громко кричу: «Привет!»
В гостиной включен телевизор, ревут моторы, по экрану носятся машины «Формулы-1».
Дэн сидит на краешке дивана, голова опущена, в руке блок управления игровой приставкой. Над ним, уперев руки в бока, возвышается Анна.
– Что происходит?
– Дэн не умеет проигрывать. Он не любит играть в игры, да, Дэн?
– Не в твои. – Взгляд у него мутный. Голос низкий и угрожающий.
– Это потому что…
– Заткнитесь, вы оба. Сегодня мне только этого не хватало. – Я беру пульт и заглушаю телевизор. – Меня отстранили. – Я сажусь рядом с Дэном, кладу голову ему на плечо. Миттенс прыгает ко мне на колени, и я чешу ей шейку, радуясь, что можно отвлечься.
– Как? Почему?
Я пересказываю свой день.
– Но Лин прелесть. Она велела мне оставить у себя ключ, потому что считает, что я вернусь на работу. Вопрос в том когда. Не знаю, это зависит от «Офстеда».
– Это ужасно, – говорит Анна. – Кто-то действительно на тебя ополчился. Как ты думаешь кто?
– Какой-то засранец, которому нечем заняться, – говорит Дэн.
– Лин думает, это Грег, отец Эмили. У нас с ним был конфликт несколько недель назад.
– Но ты так не думаешь?
– Не знаю. Я считаю, что меня кто-то преследует уже некоторое время.
Дэн смотрит на меня с сомнением:
– Ты уверена? Ты же знаешь, какой ты бываешь… подозрительной.
– Это правда. Я его тоже видела, – говорит Анна. – Я погналась за его машиной.
– Какого черта ты мне ничего не сказала? – негодует Дэн.
– Не хотела тебя волновать.
– Если я поймаю того, кто тебя преследует, ему придется иметь дело со мной.
– Ну прямо рыцарь в сверкающих доспехах, – говорит Анна.
– Анна?
– Да, Дэн.
– Заткни рот.
– Да уймитесь же вы!
Наступившая тишина ощущается тяжелой и неуютной, более угнетающей, чем крик.
– Я хочу принять ванну и провести тихий вечер.
– Я ухожу. Футбольная тренировка.
– Я тоже ухожу. – У Анны бунтарский вид.
– Что-то приятное? – спрашиваю я ее.
– Вообще-то я на свидание.
Дэн встает, мышцы у него на шее подергиваются.
– Жаль, что не на собеседование. Увидимся. – Он целует меня в макушку. Я пытаюсь поймать его руку, но он исчезает в дверях, и я хватаю только воздух.
– Извини, что встретили тебя вот так, Грейс. Я довольно задириста.
– Как и Дэн. – Я делаю глубокий вдох. – Думаю, ему трудно делить с тобой пространство. Мне хорошо с тобой, но было бы неплохо иметь представление о твоих планах.
– Конечно. Извини. Я знаю, что не могу остаться навечно. Скоро я что-нибудь придумаю. Обещаю. Было так приятно с тобой познакомиться, узнать о Чарли. Мне бы только хотелось познакомиться с Лекси. Послушать про маленькую Чарли, увидеть какие-нибудь фотки. Как бы то ни было, я приготовлю тебе ванну. У меня есть чудесное масло, оно тебя расслабит.
– Спасибо, Анна.
Она поднимается вверх по лестнице, и напряжение в комнате рассеивается. Я закрываю глаза и глажу Миттенс, убаюканная ее мягким урчанием.
– Что бы я без тебя делала? Тебе ведь все равно, что говорят люди?
Она похлопывает меня мягкой лапкой.
– Ванна готова, – зовет Анна.
Пищит телефон. Это эсэмэска от Дэна. «Она должна уйти».
Мне не терпится смыть с себя этот день.
Анна откопала пакет греющих свечей в металлических стаканчиках, и ванная мерцает и сияет. С полотенцесушителя свисает пушистое белое полотенце, на двери висит мой купальный халат. На подоконнике стоит бокал холодного белого вина, рядом – мои айпод и наушники.
– Вот. – Анна вручает мне «Джейн Эйр». – Что-нибудь еще?
– Мне кажется, ты подумала обо всем. Это сказочно, я чувствую себя как в романтической комедии.
– Нам всем хочется, чтобы за нами время от времени ухаживали.
– Спасибо тебе.
– Пожалуйста. Хочешь, чтобы я тебе что-нибудь приготовила перед уходом?
– Нет, спасибо. В морозильнике есть пицца, на тот случай, если я проголодаюсь. С кем у тебя свидание?
– Просто с одним парнем, с которым я познакомилась в Интернете, мы идем перекусить в «Бифитер».
– Желаю хорошо провести время. Пока, будь умницей.
– Какой тогда интерес?
Она улыбается, а потом оставляет меня наедине с моей ванной и моими мыслями, рваными и путаными. Вода действует как шлифовальный станок, обтачивая острые края, и вот наконец мне удается закрыть глаза и расслабиться.
Я лежу в ванне до тех пор, пока вода не остывает, а кожа на пальцах морщится. Эмоционально истощенная, я пропускаю ужин и иду прямиком в кровать, где засыпаю крепким сном. Я не слышу, как Анна и Дэн приходят домой.
Дэн бросает полотенце на пол и сдергивает с вешалки рубашку. Я не могу припомнить, когда в последний раз видела его голым. Обычно я ухожу на работу раньше его, а в выходные, собираясь на раннюю тренировку, он частенько одевается в ванной. Почувствовав, что я смотрю на него, он оборачивается.
– Я говорила вчера с Анной, – шепчу я, хотя маловероятно, что она может услышать. – Она скоро съедет. Мы можем…
– Мы можем. – Дэн подходит к кровати. Его ладони покоятся на моих плечах, тяжелые, давящие, и я опять укладываюсь на подушку. Он целует мне шею, пробираясь рукой под пижамную рубашку.
– А как же Анна?
– А как же мы? Мы давно этим не занимались.
Он спускает мои пижамные брюки, и мои ногти царапают ему спину, а я закусываю щеку, чтобы удержаться от крика. Глотаю кровь, темную и соленую. Все кончено за несколько минут, но я пьяна от облегчения, что он по-прежнему меня хочет. Что я по-прежнему хочу его.
Дэн садится в кровати, отводит волосы с моих глаз.
– Я соскучился.
– Я тоже. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. – Он проводит большим пальцем по моим губам. – Может, повторим попозже?
– Можно.
– Нам надо взять перерыв. Поехать на длинный уик-энд к твоей матери. У меня есть переработанные часы. Погуляем у моря, поедим рыбы с жареной картошкой.
– А как быть со всей этой кутерьмой в детском саду?
– Сейчас мы все равно ничего не можем сделать. По крайней мере сигнал в тех краях, у твоей мамы, такой слабый, что ты не будешь каждые пять минут проверять «Твиттер».
– Я позвоню ей попозже и договорюсь.
Мы целуемся на прощание – настоящий долгий поцелуй, не те короткие чмоканья, к которым мы привыкли за последнее время. Нелепо думать, что при всех неприятностях на работе я могу быть счастлива, но я действительно чувствую некоторое облегчение. Чувствую себя частью команды. Я знаю: что бы ни случилось, мы с Дэном будем справляться с этим вместе.
Передо мной простирается свободный день, и я решаю сделать весеннюю генеральную уборку. Бесси Смит поет хрипловатым голосом «Пессимистичный блюз», и я тоже напеваю под музыку, приподнимая диван, чтобы пропылесосить под ним. Там столько шерсти, что из нее можно сделать новую кошку. Кто-то постукивает меня по плечу, и я подскакиваю от испуга.
Оборачиваюсь. Анна у стены выключает пылесос, а я вытаскиваю из ушей микронаушники. У нее за спиной стоят двое полицейских.
Комната наклоняется и плывет, и мне кажется, что я на машине времени попала в прошлое.
– Что-то с Дэном?
– Грейс Мэтьюз? Я констебль Данн, а это констебль Уайт. – Мне показывают полицейский значок. Я молча киваю, прижав руки к щекам.
– Вы не против рассказать нам, где вы были вчера вечером?
– Вчера вечером? – Мой голос надламывается. Я провожу языком по сухим губам и начинаю снова: – Вчера вечером? Я была здесь.
– С вами кто-нибудь был?
– Нет. А что?
– Я так понимаю, вы работаете в «Маленьких желудях»?
Я киваю.
– Вчера вечером кто-то разгромил помещение.
– Что? Кто?
– Именно это мы и пытаемся выяснить. Признаков взлома не было, тот, кто это сделал, вероятно, имел ключ. У вас есть ключ, мисс Мэтьюз?
– Да. – Вместо голоса у меня лишь слабый писк.
– Вы не могли бы проверить, до сих пор ли он у вас?
Я иду в прихожую, полицейские за мной. Беру связку ключей и выбираю тот, что от «Маленьких желудей».
– Вот.
– Мы бы хотели, чтобы вы проехали с нами в участок и дали показания. Не могли бы вы надеть обувь?
Анна приносит мои кроссовки. Со второй попытки я просовываю в них ноги, но руки так трясутся, что я не могу завязать шнурки.
– Позволь мне. – Анна наклоняется и завязывает их. – Хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонила?
Я тупо смотрю на нее:
– Не знаю.
– Мисс Мэтьюз? – Констебль Уайт открывает входную дверь. Я выхожу и иду мимо клумбы с проклевывающимися нарциссами и колокольчиками к полицейской машине.
На пороге своего дома стоит миссис Джонс.
– Все в порядке, Грейс?
Я не отвечаю.
Забираюсь на заднее сиденье, с трудом веря, что я снова в полицейской машине. Воспоминания проносятся мимо, вместе с деревенскими видами, которые я обычно нахожу столь успокаивающими. Сегодня они выглядят холодными и враждебными. Я закрываю глаза, и в голове у меня вспыхивает фраза из «Твиттера»: «Грейс место в тюрьме».
Глава 28Прошлое
Сыпал легкий снежок, и затянутой в перчатку рукой я стряхнула его с ветрового стекла. Бабушка и дедушка купили мне на Рождество подержанную «Фиесту», и мне она очень нравилась. Она была серой – цвета плесени, как сказал Дэн.
За «дворник» было засунуто письмо. Кожа покрылась мурашками, и я оглянулась, проверяя, не следит ли кто за мной, прежде чем скомкать конверт и засунуть его в карман. Со времен обувной коробки «подарков» больше не было, но письма продолжали приходить, с каждым разом все более угрожающие. Я старалась не брать в голову, но это было трудно. Я не понимала, почему Шиван продолжала это делать, но по крайней мере была избавлена от необходимости каждый день видеть ее в школе.