Сестра луны — Люсинда Райли — страница 10 читать онлайн бесплатно

Сакромонте, Гранада, Испания

Февраль 2008 года

Белый олень

Олень благородный

(Gervus elaphus)

Олень благородный с врожденным лейкизмом, мутацией, вызывающей частичную потерю пигментного покрова у животного. Встречается крайне редко. В английском фольклоре белые олени считаются посланцами из других миров.

35

Пепе зевнул и громко высморкался.

– Что ж, кажется, я тут наговорил более чем достаточно, – энергично кивнул он. – Ангелина, тебе заканчивать рассказ, да?

Пепе поднялся со своего места и сошел с террасы.

– Бедняжка Лусия, – прошептала я, в буквальном смысле этого слова пытаясь вернуться в день сегодняшний из того времени, в котором провела последний час. – Такая молодая.

– Да, она была молода, но при этом крайне эгоистична. Собственно, она жила лишь для того, чтобы танцевать. Впрочем, это свойственно всем великим артисткам. Из них редко получаются хорошие жены или матери, – ответила Ангелина.

– Кажется, я догадываюсь, какой секрет Пепе утаил от своей матери, – тихо обронила я.

– Да. Я сразу же догадалась об этом, как только увидела его. Сегодня ведь неважно, кто ты есть и кем себя ощущаешь: мужчиной, женщиной или и тем и другим. Но в те времена все это было под запретом. Особенно среди цыган. Бедняга Пепе! Он родился слишком рано.

– Итак, он остался вместе с вами, Марией, Рамоном и моей матерью в Сакромонте, да?

– Да. Зарабатывал игрой на гитаре. Словом, как-то мы выживали. Жили бедно, но не могу сказать, что это была несчастливая жизнь. К тому же, как ты слышала, Пепе привез с собой из Америки немного денег. А еще благодаря Пепе Айседора, достигнув своего восемнадцатилетия, получила наследство от своей покойной матери. Эти деньги тоже очень сильно помогли семье пережить тяжкие времена.

– Что вы имеете в виду?

– Айседора потратила деньги на то, чтобы помочь своему мужу, твоему отцу, Эризо, обзавестись собственным бизнесом.

– А кто был мой отец? Каким он был? – спросила я, сгорая от нетерпения.

– Ты уже слышала его имя. Андре, тот самый мальчик, с которым Айседора познакомилась на площади, когда еще была совсем маленькой девочкой. Там у его родителей было свое кафе-мороженое. Конечно, они и слышать ничего не хотели о том, чтобы их сын женился на цыганке, но Андре это мало заботило. А когда они с Айседорой поженились, он переехал сюда. Мы все вместе – Рамон, Мария, Пепе и я переоборудовали старую пещеру Рамона, расширили ее, словом, сделали молодым их собственный дом. Айседора пустила деньги на то, чтобы помочь Андре и Рамону начать свой бизнес. В свое время Пепе рассказывал им, что он часто видел на улицах Нью-Йорка такие портативные тележки для напитков. Вот Андре и решил попробовать этот бизнес у нас. Он купил апельсиновую рощу. Рамон помогал ухаживать за деревьями и давил сок из апельсинов. А Андре продавал этот сок в городе. Твой отец на пару с Пепе смастерили нечто вроде холодильной камеры для того, чтобы сок всегда оставался свежим. Это свое приспособление Андре крепил на мопеде сбоку. Вот такой вот незамысловатый бизнес. Большого состояния на нем, конечно, не сделаешь, но, продавая сок на площади, Андре зарабатывал достаточно для того, чтобы кормить семью. В городе ведь было полно обеспеченных payos, да и иностранные туристы зачастили сюда. Со временем он немного расширил свое дело, приобрел еще две машины для приготовления сока, а в летнее время даже нанимал людей, чтобы те помогали ему сбывать апельсиновый сок и кока-колу, которая уже приобрела большую популярность и у нас, в Испании. Словом, Андре был у нас тем, кого сегодня называют одним словом: предприниматель.

– А когда мои родители поженились?

– Когда твоей матери исполнилось восемнадцать.

– Но это значит… – Я мысленно прикинула в голове все цифры. – Это значит, что я появилась у них только спустя двадцать лет! Почему же они тянули столько времени?

– Ничего они «не тянули», как ты выразилась, милая. Они с самого начала страстно мечтали о ребенке. Да и заслуживали они этого больше, чем какая-либо другая супружеская пара. Ведь они так любили друг друга… – Ангелина подавила тяжелый вздох. – Я тоже старалась помочь, чем могла, но твоя бедняжка мать все никак не могла забеременеть, а потом выносить плод. Они уже оставили всякую надежду. Но, как это порой случается в жизни, вдруг нежданно-негаданно ты решила наконец-таки появиться на свет.

– Но если они были так счастливы в браке, то как получилось, что меня отдали Па Солту?

– Ay, Эризо, хочу напомнить тебе, что, несмотря на то что гражданская война уже давно закончилась, Франко правил в Испании очень жесткими методами. Послевоенные годы были у нас ничем не лучше, чем военные. Денег в стране не было, работы тоже. И, как всегда, тяжелее всего приходилось цыганам. Но все бы это не имело значения, если бы…

– Что – если бы, Ангелина?

На глазах Ангелины показались слезы. Но она тут же постаралась взять себя в руки, а я приготовилась выслушать финальную часть своей семейной истории.

– Я видела в своей жизни много горя, но трагедия, случившаяся с твоими родителями, самая страшная из всех. Именно так! – кивнула головой Ангелина. – Самая страшная.

– Так расскажите же мне, что случилось. Прошу вас, Ангелина.

– Начну с того, что никогда я еще не испытывала большей радости, чем в тот день, когда моя любимая Айседора пришла ко мне, чтобы сообщить, что она ждет ребенка. А потом и твой отец примчался из города на своем стареньком мопеде с охапками цветов для жены. Я с самого начала предупредила твою мать, что она уже не молода и что ей нужно больше отдыхать. Андре тоже носился с ней, как с драгоценной фарфоровой статуэткой, хотя сам работал день и ночь. Откладывал деньги в ожидании твоего появления на свет. Каждая очередная неделя твоего пребывания во чреве матери была для них чем-то вроде чуда. Что и неудивительно после стольких выкидышей и стольких лет ожидания. – Ангелина сокрушенно покачала головой. – Но вот однажды вечером погода была ненастной, дороги размыло от проливных дождей, и твой отец не вернулся из города. Пепе уже ночью, не дожидаясь утра, пошел в полицию, и там ему сообщили, что в глубокой канаве был найден мертвым мужчина. Сверху на нем лежал мопед. Это был Андре… Та холодильная камера, которую он крепил к своему мопеду, оказалась слишком тяжелой. От этой тяжести мопед накренило в одну сторону, а в такую плохую погоду Андре просто не справился с управлением. Я…

Ангелина извлекла из кармана большой носовой платок розового цвета и громко высморкалась. Я до боли в пальцах сцепила руки, стараясь не расплакаться.

Ангелина снова покачала головой и зябко повела плечами.

– Подумать только, какая боль! Все эти годы они так мечтали о ребенке, но оба так и не дождались, чтобы увидеть тебя своими глазами. Твоя мать тяжело переживала гибель Андре. Она не могла ни есть, ни пить, хотя я и настаивала, и просила, и умоляла ради сохранения дитяти. Ты родилась на месяц раньше срока, и хотя, поверь мне, я сделала все возможное, чтобы помочь твоей матери, я оказалась бессильна. У нее открылось кровотечение, которое я, Эризо, не смогла остановить. Пепе вызвал «скорую помощь», но и врачи тоже не справились. Айседора умерла на следующий день после твоего появления на свет.

– Понятно, – тихо обронила я. А что еще можно было сказать в этой ситуации? Какое-то время мы обе сидели молча, размышляя о том, какой жестокой и несправедливой может порой быть жизнь.

– Почему они? – пробормотала я вполголоса, обращаясь скорее к самой себе, чем к Ангелине. – Столько лет ожидания… Уж кто-кто, а они точно заслужили, чтобы хоть какое-то время побыть со своим ребенком. Я имею в виду, со мной…

– Ты права. Душераздирающая история, у меня и теперь, когда я рассказываю тебе об этом, сердце разрывается на части. Но может быть, тебя хоть как-то утешит то обстоятельство, что, несмотря на свою короткую жизнь и вопреки тому, что им не было даровано счастье увидеть тебя, заботиться о тебе, они любили тебя, как никто. Иные родители проживают долгую жизнь, но не испытывают к своим детям и сотой доли той любви, которую питали к тебе твои отец и мать. Уж ты мне поверь! Я много чего видела на этом свете. Радуйся, querida, уже тому, что ты была самым желанным ребенком на свете. Я ведь много времени проводила с твоей матерью и почти физически ощущала, как она счастлива. Айседора всегда была счастлива, такой у нее был редкостный дар – быть счастливой. Я… я обожала ее. Да, именно так: обожала! – Ангелина снова громко высморкалась в свой платок и покачала головой. – Вот и Пепе… Смерть Айседоры навсегда разбила ему сердце. Он до сих пор не может говорить об этом… Видишь, и сейчас ушел от нас, чтобы не слушать.

– И все же. – Я собралась с силами, понимая, что времени у меня уже остается в обрез, а мне еще многое предстоит узнать до своего отъезда из Сакромонте. – Как так получилось, что я оказалась у Па Солта?

– Он вскоре после смерти твоей матери приехал ко мне, чтобы я ему погадала. И ты как раз была рядом, всего лишь нескольких дней от роду. Он выслушал твою историю и попросил разрешения удочерить тебя. Ты должна понять все правильно, Эризо. На тот момент мы оба, и Пепе, и я, были уже старыми людьми. К тому же бедными. Мы бы не сумели обеспечить тебе жизнь, которой ты достойна.

– Вы ему поверили?

– Конечно. Я всецело доверяла этому человеку. И потом, я обратилась к духам поднебесной, и те тоже сказали мне, что так будет правильно. Твой приемный отец… Он был необыкновенным человеком. И он дал тебе такую жизнь, которую мы с Пепе никогда бы не создали для тебя. Но я взяла с него слово, что, когда ты вырастешь, он обязательно направит тебя к нам. И вот вам, пожалуйста! – Впервые за все время нашего разговора на губах Ангелины показалась слабая улыбка. – Он сдержал свое слово.

– А что же Мария? Она была еще жива, когда я родилась?

– Рамон умер на год раньше Марии. Они прожили достаточно долго, дождались свадьбы Айседоры, но, к великому сожалению, твоего рождения, Эризо, они уже не застали.

– Мама назвала меня как-то до того, как умерла?

– По-моему, нет… Точно нет. Но, когда ты появилась на свет, мы все в один голос сказали, что ты похожа на крохотного ежика, волосы на головке торчком. Вот тогда она и обронила это имя – Эризо. И мы все тебя так звали, пока ты была с нами.

– А потом я стала Тигги, такое ласковое прозвище в честь одного литературного героя-ежика. – Кажется, я сама впервые задумалась над этим странным совпадением, если только это совпадение. – А вообще-то, мое полное имя – Тайгете.

– Да, твой отец сказал нам, что назовет тебя в честь одной из Семи Сестер созвездия Плеяды. Я… Он нашел остальных девочек?

– Только одну. Мою младшую сестру Электру. Ее он привез спустя год после того, как удочерил меня.

– А где же седьмая сестра?

– Ее он так и не нашел. Во всяком случае, он так сказал.

– Странно, – обронила Ангелина.

– Почему?

– Я… – Ангелина уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же снова закрыла его и слегка пожала плечами. – Иногда в сообщения с небес тоже закрадываются какие-то неточности. Хочешь, Эризо, взглянуть на фотографию своих родителей?

– Очень хочу!

Ангелина пошарила рукой в объемном кармане своего кафтана и достала оттуда цветное фото.

Она протянула фотографию мне, и я почувствовала, как в эту самую минуту у меня побежали мурашки по спине и шее. Я как зачарованная уставилась на снимок.

– Эта фотография сделана в день их бракосочетания? – спросила я тихо.

– Si. Их свадьба состоялась в 1963 году.

Молодые смотрели друг на друга глазами, полными любви и восхищения. На их юных лицах сияла радость. С годами краски на фотографии поблекли и выцвели, но все же я разглядела копну каштановых кудрей на голове жениха. А уж невеста…

– Сейчас ты и сама видишь, как ты похожа на свою мать, – обронила Ангелина.

И действительно, я увидела. Правда, мамины волосы были темнее, чем у меня, но зато форма глаз и черты лица очень похожи на мои. Я бы сказала, полнейшее сходство.

– Mi madre, – прошептала я. – Te amo.

* * *

Был уже третий час дня, а мне нужно явиться в аэропорт к половине пятого. О стольком еще надо поразмыслить, но это не сейчас. Времени уже нет. Оставив Ангелину дремать на солнышке, я поспешила к себе в гостиницу, чтобы собрать вещи. Потом снова вернулась к голубым дверям, на сей раз чтобы попрощаться с обитателями дома, включая и самое последнее пополнение в лице Бэра. Малыш сосредоточенно сосал грудь Алли.

– Вот зашла попрощаться, дорогая Алли. Береги себя и маленького, ладно? И спасибо тебе за то, что приехала сюда и нашла меня. – Я расцеловала маму и сына.

– Это тебе мое огромное спасибо и твоим замечательным родственникам за то, что оказались рядом со мной, – улыбнулась в ответ Алли. – Надеюсь, до скорой встречи в Атлантисе.

– Обязательно увидимся.

– С тобой все в порядке? Что-то ты сегодня бледненькая, – встревожилась сестра.

– Ангелина рассказала мне про моих родителей и про то, как они умерли.

– Ах, Тигги! – Алли тут же протянула мне руку. – Я так тебе сочувствую.

– Наверное, немного помогло то, что я их никогда не знала. Но все равно чувствую себя сейчас немного пришибленной.

– Еще бы! Я тебя прекрасно понимаю. Когда-нибудь, если захочешь, я расскажу тебе о своих родителях, а ты поделишься со мной своей семейной историей. Но это потом, дорогая Тигги, а сейчас возвращайся в Атлантис и набирайся там сил.

– Обещаю. До свидания, Алли. До свидания, Бэр.

В саду я разбудила Ангелину и сказала ей, что уже уезжаю.

– Возвращайся, Эризо. И поскорее… Договорились? И привези с собой этого милого мистера Чарли, – добавила она и слегка подмигнула мне, от чего я тотчас же залилась краской.

Из пещеры вышел Пепе, неся в руках стопку дисков.

– Вот, Эризо, – сказал он, вручая мне диски. – Хотя ты никогда не видела своего дедушку Менике, но послушать музыку, которую он писал, ты сможешь. Послушай, и ты сама поймешь, что в его музыке тоже присутствует тот самый duende, истинный творческий дух, идущий от самых глубин сердца. – Пепе приложил руку к сердцу и улыбнулся, и тотчас же морщинки сбежались в уголках его карих глаз. – Vaya con Dios – храни тебя Господь, querida.

Потом Ангелина и Пепе по очереди обняли меня и расцеловали в обе щеки, залитые слезами.

Марселла уже поджидала меня, стоя возле своего автомобиля, чтобы отвезти в аэропорт.

– Ну, что? Готова, Тигги?

Прощальный взмах рукой, последняя улыбка, адресованная родным.

– Готова, – киваю я в ответ.

* * *

Вечером того же дня я совершила перелет в Атлантис на частном самолете, который организовала для меня Ма. Голова моя раскалывалась от обилия информации о собственном прошлом. А ведь есть еще и настоящее. В любом случае я решила пока не думать о будущем. Ма встречала меня на пристани. Кристиан с величайшей предосторожностью помог мне выбраться из катера, и я тут же оказалась в ее ласковых и теплых объятиях. Я вспомнила, что Ангелина как-то сказала: те, кто нас любит, всегда ищут повод, чтобы позаботиться о нас. И вот впереди у меня несколько недель полноценного отдыха и любящего ухода.

Уже с самых первых шагов меня словно укутали в нежный кокон: все силы в Атлантисе брошены на то, чтобы добиться моего полнейшего выздоровления. Кровать поставили посреди комнаты, чтобы я, лежа в постели, могла любоваться прекрасными видами Женевского озера. Лежу себе, как принцесса, в огромной, наполненной воздухом комнате, почти под самой крышей дома, в мансарде, где находятся комнаты всех нас, девочек. Полнейшее уединение, ничто не тревожит, однако я с удивлением обнаруживаю, что и физически, и умственно я вымотана донельзя и устала гораздо больше, чем предполагала. Впрочем, чему удивляться? За последние несколько недель в моей жизни произошло столько драматичных событий. Зато сейчас я внимательно прислушиваюсь к своему телу и с готовностью откликаюсь на все его требования. Так, зачастую после обеда я погружаюсь в полудрему под звуки гитарной музыки Менике и его сладкоголосое пение, слушая компакт-диски на своем стареньком плеере, а иногда и вовсе засыпаю на час-другой. Наша замечательная экономка Клавдия настояла на том, что и завтрак, и обед, и ужин она будет приносить мне наверх, в мою комнату, плюс обязательная кружка горячего козьего молока на сон грядущий с неизменной домашней сдобой.

Однако уже к концу первой недели мне стало невмоготу от такого затяжного безделья.

– Пожалуйста, Клавдия! – взмолилась я, когда она возникла у меня в комнате с очередным подносом в руках, заставленным едой. – Разреши мне сегодня вечером спуститься на кухню и отужинать вместе с вами. Ты же скоро из сил выбьешься, таская по лестнице туда-сюда эти подносы по десять раз на дню! А я уже чувствую себя гораздо крепче…

– Nein, liebling. Ты должна соблюдать строгий постельный режим. Отдыхай и набирайся сил.

Разумеется, я догадывалась, что Чарли постоянно находится на связи с Ма, и обе мои няньки скрупулезно следуют всем его начальственным указаниям, что порой вызывало у меня откровенное раздражение. Так, мне было строжайше запрещено покидать свою спальню. А по приезде в Атлантис мне вообще пришлось почти физически отбиваться от Ма, вознамерившейся сопровождать меня и в ванную комнату. Прошла еще одна неделя такого неусыпного бдения вокруг моей персоны, и я поняла, что эту битву я проигрываю вчистую. Пришлось сдаться на милость победителей, и я стала прикидывать, как мне разумно воспользоваться тем свободным временем, которое сейчас появилось у меня в избытке. Ангелина не раз повторяла, что ничто на свете не происходит без веской на то причины. А раз так, то я извлекла из своего дорожного рюкзака те заметки, что делала в Сакромонте, и принялась освежать их в своей памяти, постепенно проникаясь осознанием правоты Ангелины. Перечитывая записанные наспех рецепты и методики лечения, я мысленно прикидывала, где именно и каким образом мне назначено пустить в ход свои вновь приобретенные знания и умения. Неужели это означает, что я должна кардинально поменять свою специальность или даже открыть собственное дело? Полноценно заняться лечением травами и всякими гаданиями, как это делали мои предки. Впрочем, сегодня лечение пациентов нетрадиционными методами все равно требует определенного профессионального уровня, и неважно, лечишь ли ты больного всякими травяными сборами и настоями или возлагаешь свои руки на то место, где болит у человека или у животного. В любом случае у тебя должна быть квалификация, подтверждающая, что ты досконально знаешь то, о чем говоришь и что делаешь. А десять дней, проведенные в поучительных разговорах с древней испанской цыганкой, это еще не гарантия того, что тебя признают своим в профессиональном сообществе, особенно с учетом всех современных бюрократических загогулин. В прошлом знахарки и ворожеи пользовались абсолютным доверием своих клиентов, полностью полагающихся на их чудодейственные способности. Испанским brujas не нужны были сертификаты, подтверждающие их высокую квалификацию.

Многие часы я провела, любуясь горами, раскинувшимися на противоположной стороне озера и размышляя над тем, каким образом я смогу применить полученные мною новые знания в своей работе. И чем больше я размышляла над всем этим, тем отчетливее понимала, что, скорее всего, Чилли был прав, когда сказал мне, что я избрала себе не тот путь. Сохранение диких животных – это, конечно, грандиозная задача, но сейчас я точно знала: мне не терпится опробовать свои навыки и умения именно на животных.

– Твоя сила, Тигги, это твои руки, – пробормотала я, внимательно разглядывая свои руки.

Потом я вспомнила Фийону, как она буквально за пару дней вылечила Тистла с помощью своих снадобий. А каким удачным оказалось сотрудничество Чарли и Ангелины, использовавших современную медицину и нетрадиционные методы лечения, чтобы помочь Алли и выходить меня. Интересно, сумею ли я в своей дальнейшей работе тоже сочетать эти разные подходы к лечению больных?

– Ох, не знаю, не знаю, – вздохнула я, раздосадованная ворохом проблем, внезапно возникших передо мной. Как же все было просто и понятно, когда я работала с Маргарет… Животные, чистый воздух Шотландского Высокогорья и работа с утра и до позднего вечера. Я залезла в Интернет, чтобы поискать какие-нибудь курсы, после которых я смогу получить нужную мне квалификацию для того, чтобы практиковать на животных в «нормальном», так сказать, мире. К своему удивлению, я обнаружила не менее дюжины курсов, исповедующих холистический подход к медицине, в том числе и курсы, на которых обучают рэйки: это такой вид нетрадиционной медицины, когда исцеление достигается путем прикосновения ладонями. К тому же Фийона упоминала в разговоре со мной о том, что на сегодняшний день уже существует множество ветеринарных клиник, в которых практикуются альтернативные методы лечения.

– Может, мне снова податься в университет и переучиться на ветеринара? – спросила я себя, сосредоточенно грызя кончик шариковой ручки. Снова потратить кучу лет на учебу? – Нет! – Я недовольно покачала головой. – К моменту получения еще одного диплома я уже буду старухой. К тому же мне совсем не улыбается препарировать тушки животных для того, чтобы изучить их внутренности или исследовать их лимфатическую систему. Должен же быть какой-то иной путь…

Немного окрепнув физически, я обнаружила, что ночами мне категорически не хочется спать. Терпеливо выждав, когда Ма измерит мне давление и, пожелав доброй ночи, направится в свои апартаменты в другом конце коридора, я накидывала еще лишних полчаса на то, чтобы она уже гарантированно погрузилась в глубокий сон, а потом поднималась с постели и отправлялась странствовать по дому. Когда я совершала свою первую вылазку, то объяснила охватившее меня нетерпение тем, что я просто устала сидеть в четырех стенах. Но каждую ночь я поднималась с постели и снова и снова шла бродить по Атлантису. И тут до меня дошло, что я не просто бесцельно брожу по дому. Я что-то ищу, точнее, я ищу кого-то…

Я ощущала присутствие отца в доме с такой силой, будто он только что поднялся из-за своего письменного стола и спустился на кухню, чтобы попить воды. Или наоборот, пошел к себе наверх, чтобы лечь спать.

Я методично перерыла все ящики в его письменном столе в поисках каких-то доказательств, что недавно он здесь был… Или каких-то других вещественных улик, способных объяснить мне все те тайны, которые реют вокруг моего любимого папы.

– Кем ты был на самом деле? – вопрошала я, держа в руке небольшую иконку с образом Богородицы. Впервые я задалась вопросом, а был ли Па Солт верующим человеком? В детстве он, конечно, водил всех нас, девочек, в церковь, но когда мы повзрослели, он не настаивал на таких посещениях в обязательном порядке.

Потом я заметила засохший букетик каких-то трав, перевязанный старой бечевкой. Я осторожно сняла его с полки и тут же вспомнила ту цыганку на площади Гранады, которой каким-то таинственным образом было известно мое ласковое прозвище, и она окликнула меня – Эризо.

– Этот букет ты тоже привез из Гранады? – прошептала я, обращаясь в пустое пространство, потом закрыла глаза и стала спрашивать ответ у своих духов, направляющих меня. Проблема заключалась в том, что я никак не могла определиться с местом для Па Солта. Он тоже стал одним из таких духов? Или пока еще нет?

– Если ты сейчас там, на небе, пожалуйста, отзовись. Скажи мне хотя бы слово, – прошептала я.

Но ответа не последовало.

* * *

– Ма, умоляю тебя! Я больше не могу валяться в кровати целыми днями! Ну, пожалуйста… Сегодня такой красивый день. – Я махнула рукой в сторону окна. Нежаркое мартовское солнце уже успело растопить мороз на оконных рамах. – Наверняка Чарли тоже одобрил бы мое желание глотнуть немного свежего воздуха… после стольких дней взаперти.

– Ой, даже не знаю, что сказать, – вздохнула в ответ Ма. – Во-первых, на улице еще холодно, и велик риск, что ты можешь подцепить простуду. А во-вторых, потом ведь тебе придется подниматься по лестнице к себе в спальню.

– Ну, хорошо, – сдалась я. – Я согласна, чтобы меня отнес на руках Кристиан.

– К сожалению, Кристиана сегодня нет дома, но… – Я увидела, что Ма что-то мысленно прикидывает. – Сейчас я посоветуюсь с Клавдией и Чарли, милая. Ах да! Совсем забыла! Тебе письмо.

– Спасибо.

Ма вышла из комнаты, а я вскрыла тощий конверт, обратив внимание на то, что письмо пришло откуда-то из-за границы.

26 февраля, 2008 года

Заповедник дикой природы Маджете

Чиквава, Малави

Глубокоуважаемая мисс Деплеси,

Спасибо за поданную Вами заявку на должность смотрителя по уходу за дикими животными в Заповеднике дикой природы Маджете. Мы уже отправили Вам приглашение для прохождения собеседования, которое должно состояться в Лондоне 7 марта, в 13 часов дня. Но к сожалению, до сих пор не получили от Вас никакого ответа. Пожалуйста, проинформируйте нас (самый крайний срок – 5 марта) о том, что Вы по-прежнему заинтересованы в получении этого места и о Вашей готовности прибыть на собеседование в указанные сроки. Все подробности, касающиеся самого собеседования, изложены в документе, который прилагается к данному письму.

С уважением,

Китвелл Нгвира,

Управляющий Национального парка Маджете

Я даже задохнулась от волнения. Тут же слезла с кровати и извлекла из ящика стола свой старенький ноутбук, лежащий там еще с университетских времен. Я ведь начисто забыла о том, что отправила письмо с запросом о вакансии в самый разгар всех тех неприятностей, которые на меня тогда свалились. А вернувшись домой в Атлантис, я так ни разу и не удосужилась проверить свою электронную почту. А зачем, резонно полагала я.

Неудивительно, что на моей почте скопилась целая куча писем. Помимо приглашения на собеседование, которое должно состояться в ближайшую неделю, письма от Майи, Стар, Сиси и целых три письма от Чарли.

Его письма я решила оставить напоследок. Вначале прочитаю, что мне пишут сестры. Самым неожиданным оказалось послание от Сиси. Оно, как всегда, изобиловало кучей ошибок, но в остальном…

Привет, Тигги!

Алли сообщила мне, что ты заболела и сейчас в Атлантисе. Надеюсь, ничего серьезного и ты скоро оклемаешься. Я же помню, как ты всегда ненавидела все эти свои болячки. Может, ты уже слышала, что я перебралась в Австралию. Мне здесь нравится, и я снова стала рисовать. Живу со своим дедушкой и подружкой по имени Крисси. У нас здесь полно всякой живности. Как захочешь, приезжай и увидишь сама.

С любовью,

Сиси

– Вау, Сиси! – восхищенно пробормотала я, разговаривая сама с собой. – Все же ты рискнула! И нашла свой дом.

Я сделала глубокий вдох и перешла к чтению электронных писем от Чарли. Письма короткие, пару заботливых строк. Интересуется, как я себя чувствую. В последнем письме просит меня разрешить ему зарезервировать подходящее время для прохождения обширного обследования со всякими кардиограммами и анализами в больнице Инвернесса. Желательно не тянуть, скажем, середина марта – самое подходящее время с учетом моего пребывания на данный момент в Атлантисе.

Иными словами, Чарли по-прежнему настаивает, чтобы я вернулась в Шотландию.

– Лучше всего тебе туда не соваться, Тигги, – сказала я себе. – Наверняка Кэл уже взял под свою опеку кошек, а твои скромные пожитки вскоре вышлет тебе по почте…

Однако, не желая показаться грубой или тем более неблагодарной после всего, что сделал для меня Чарли, я тут же настрочила ему коротенький ответ, пока не успела передумать.

Дорогой Чарли,

Спасибо за письма. Я чувствую себя хорошо, много отдыхаю. Спасибо за предложение пройти обследование в Вашей клинике, но, думаю, мне будет намного проще сдать все анализы здесь, в Женеве. Как вы знаете, медицина в Швейцарии на очень высоком уровне.

Надеюсь, у Вас все в порядке,

Тигги

– Господи! – выдохнула я, нажимая на клавишу «Отправить» и испытывая к себе самую откровенную ненависть. Надо же! Так холодна, так официальна… Впрочем, любая иная реакция – это путь в никуда. Я не стану разбивать его семью, хотя бы ради счастья Зары.

– Хорошо, Тигги! – услышала я голос Ма, которая снова вернулась в мою комнату. – Я только что поговорила с Чарли. Он тоже считает, что короткая прогулка на свежем воздухе пойдет тебе на пользу.

– Вот как? – только и нашлась я в ответ, глянув на свое письмо, которое только что отправила Чарли. – Хорошая новость.

– Однако он тоже не в восторге от того, что тебе потом придется тащиться по всем этим лестницам. Поэтому мы с Клавдией решили, что ты должна будешь воспользоваться лифтом.

– Лифтом? Вот уж не знала, что у нас в доме есть лифт!

– Твой отец велел установить его незадолго до своей… до того, как он покинул нас. Ему с годами тоже стало трудно преодолевать все эти лестницы, – пояснила Ма. – А сейчас, милая, давай мы немного утеплим тебя, а потом спустимся вниз на лифте.

Я позволила Ма, к ее вящему удовольствию, укутать меня по своему усмотрению. После чего мы с ней пошли по коридору, я сгорала от нетерпения увидеть своими глазами, где же именно располагается лифт. Я уже направилась к лестнице, чтобы спуститься на этаж ниже, туда, где расположена папина спальня, но Ма остановила меня.

– Лифт здесь, милая.

Она извлекла из кармана своей юбки изящный серебряный ключик и направилась к стенке. Вставила ключ в небольшую скважину в деревянной панели, которой отделаны стены в коридоре, затем потянула за небольшую щеколду под замочной скважиной. Панель отъехала в сторону, и я увидела перед собой дверь из тика. Ма нажала на крохотную латунную кнопочку сбоку, и тут же послышался шум снизу, будто что-то вращается.

– Я и подумать не могла, когда была летом в Атлантисе, что у нас есть лифт, – обронила я в ожидании, когда кабинка подъедет на наш этаж. – Но почему папа оборудовал вход в лифт в мансарде, если его собственная комната находится ниже?

– Просто он хотел иметь свободный доступ на все этажи дома. До прошлой весны на этом месте располагался технический люк, который был приспособлен для всяких хозяйственных нужд, – объяснила Ма. В эту минуту раздался щелчок, оповещающий нас, что кабинка лифта прибыла на место. Ма открыла дверь в кабинку.

Хотя мы с ней обе худенькие, кабинка показалась мне узенькой: места для нас двоих было впритык. Внутри кабинка тоже была отделана полированным деревом. Что сразу же напомнило мне, что такого типа старинный лифт я видела когда-то в одном из гранд-отелей, сохранившем в своем интерьере атмосферу былых времен.

Ма закрыла кабинку лифта и нажала на одну из кнопок. Лифт двинулся вниз, а я тем временем обратила внимание на панель вызова, заметив там четыре кнопки, хотя, насколько мне известно, в нашем доме только три этажа.

– А куда эта кнопка? – указала я на последнюю в ряду.

– В цокольный этаж. Там у нас погреб, где твой отец хранил свои вина.

– А я и понятия не имела, что у нас в доме есть погреб. Поразительно, как это мы с сестрами не обнаружили его в детстве, когда обшаривали весь дом сверху донизу. И как же туда можно попасть?

– На лифте, конечно, – ответила Ма. В этот момент кабинка плавно остановила свое движение и замерла на месте. Мы вышли через еще одну дверь в панельной обшивке стен в самом дальнем конце коридора, неподалеку от кухни.

– Сейчас, Тигги, я возьму в раздевалке свое пальто и сапожки, и мы пойдем на улицу.

Ма ушла, а я потихоньку направилась в холл на выход. Что-то меня озадачило в объяснениях Ма, какая-то явная несостыковка сквозила в ее словах. Но где именно? И в чем? Я открыла входную дверь и полной грудью вдохнула в себя чистый, свежий воздух. Вот сейчас проветрю немного мозги, а потом подумаю.

И действительно, от свежего воздуха голова стала соображать гораздо лучше. Внезапно до меня дошло, что, коль скоро в погреб можно попасть только с помощью лифта, получается, лифт был в доме задолго до минувшей весны, когда, по словам Ма, отец озаботился тем, чтобы оборудовать его в Атлантисе. Как же он попадал в своей погреб с винами, когда в доме не было лифта? Вот вопрос так вопрос…

Тут ко мне присоединилась Ма, и мы вместе отправились на прогулку, благо было солнечно, хотя и довольно свежо. Я решила больше пока не возвращаться к той головоломке, которую мне задала тема с лифтом. Во всяком случае, оставить ее на какое-то время неразгаданной.

– Странно, – проговорила я, пока мы неспешно шли по дорожке, ведущей к озеру, – вроде здесь у нас тоже горы, и климат почти такой же, как в Киннаирде, но воздух… Здесь пахнет совсем по-другому.

– Ты подумываешь о возвращении в Шотландию после того, как поправишься? – спросила у меня Ма.

– Нет. Работа оказалась не совсем такой, как я предполагала изначально.

– А мне казалось, тебе там очень нравится, cherie. Или этот злополучный выстрел так напугал тебя?

– Нет. Это ведь было совпадением, неудачным совпадением, и только. Уверена, браконьер целился в Пегаса, а не в меня. Кстати, Ма, то письмо, которое ты мне отдала, оно из заповедника дикой природы в Малави. Вот приглашают меня на следующей неделе в Лондон, на собеседование для получения должности специалиста по охране диких животных.

– Малави? В Лондон на следующей неделе? – Ма бросила на меня взволнованный взгляд. – Надеюсь, ты не собираешься ехать туда?

– Мне бы очень хотелось попасть на собеседование. Это правда. Я же всегда мечтала об Африке, Ма, и тебе это прекрасно известно.

– Тигги, на данный момент ты еще не вполне оправилась от серьезного сердечного недуга. Ехать в Африку – это же… Это чистое безумие! И потом, что скажет Чарли?

– Чарли мне не начальник, Ма.

– Чарли – твой лечащий врач, Тигги, и ты обязана его слушать.

– Между прочим, я уже сообщила ему по электронной почте, что собираюсь обратиться за помощью к женевским специалистам. Согласись, это ведь проще, чем летать каждый раз в Шотландию.

– И тем не менее ты всерьез планируешь поездку в Лондон, а потом, возможно, и в Малави? – Ма недобро сузила глаза. – Тигги, что происходит? Я ничего не понимаю.

– Ничего не происходит, Ма. Давай поговорим об этом после. Лучше расскажи мне о Майе.

Ма, поняв намек правильно, тотчас же переключилась на разговор о Майе.

– О, с ней все в полном порядке. Как здорово, что она наконец обрела свое счастье. Надеюсь, свадьба уже не за горами.

– Она собирается выйти замуж за Флориано?

– Так прямо она мне ничего не сказала об этом, но у меня такое чувство, что ей уже не терпится завести собственных ребятишек, пока она еще молода и может себе это позволить.

– Чудно! Ма, следующее поколение уже…

– Кстати, о следующем поколении. Сегодня утром я разговаривала с Алли. Она собирается на пару неделек в Атлантис вместе с маленьким Бэром. Не могу дождаться! Алли надеется, что ты еще тоже будешь здесь, – многозначительно добавила Ма.

– Даже если я слетаю в Лондон на собеседование, то постараюсь обязательно вернуться, чтобы увидеться с ними. Ну, а если уж никак не получится, то по крайней мере у тебя появится полноценная замена в лице малыша, и ты не станешь сильно скучать без меня. Будет над кем квохтать. Боже мой, кажется, еще вчера я сама была маленькой девочкой, болела и лежала в постели в этой же самой комнате, прислушиваясь к истошным крикам Электры, от которых сотрясался весь дом! – Я невольно улыбнулась, вспомнив, как все это было.

– Будем надеяться, что и сейчас ты уже на пути к полному выздоровлению. Однако, Тигги, холодает. Пора вернуться в дом.

– И немедленно в кровать, – приказала мне Ма, едва мы переступили порог. – Я принесу тебе чай наверх.

– Но вообще-то, коль скоро у нас есть лифт, которым можно пользоваться, можно я посижу хоть немножко на кухне вместе с тобой и Клавдией? Мне наверху так одиноко, – жалобно добавила я.

– D’accord, – согласилась Ма. – Давай сюда свое пальто. Пойду, повешу вместе с моим.

Я отдала ей пальто, а сама заторопилась по коридору на нашу просторную уютную кухню: в детстве это было мое любимое место в доме. Когда я болела, то самой большой наградой для меня было позволение спуститься вниз и побыть какое-то время вместе с Клавдией. Я тут же бралась помогать ей готовить, а Ма в это время занималась какими-то другими делами.

– Знаешь, Клавдия, если бы запахи можно было закупоривать в бутылочки, то я обязательно купила бы себе бутылочку с запахом твоей кухни, – сказала я, заходя на кухню и целуя экономку в щеку. Клавдия тотчас же отвернулась от кастрюли, в которой помешивала какой-то очень вкусно пахнущий суп. От моих слов ее морщинистое лицо расплылось от удовольствия.

– Тогда нам пришлось бы выпускать целую серию самых разных запахов, потому что даже в течение одного дня на кухне могут витать самые разные запахи. – Клавдия наполнила чайник водой и включила его.

– Ты видишь, Клавдия? Я уже спустилась вниз. И даже выходила вместе с Ма на небольшую прогулку.

– Вижу, вижу. И я только рада этому. Я тоже думаю, что тебе нужен свежий воздух. А Марину, как и большинство парижан, свежий воздух просто ужасает.

Я уже привыкла к уничижительным выпадам Клавдии в адрес французов. Будучи немкой, да еще в преклонных годах, не так-то просто избавиться от застарелой вражды. Как сказали бы сами французы, такая своеобразная дань этикету, de regueur.

– Трудно тебе сейчас… работается без папы? – спросила я у нее.

– Конечно, трудно, Тигги. Еще как трудно. Нам всем сейчас приходится трудно. Без твоего отца дом потерял свою душу… Я…

Впервые за всю свою жизнь я увидела Клавдию на грани слез. И хотя мои отношения с нашей экономкой были гораздо более тесными и доверительными, чем у других моих сестер, еще никогда я не видела ее в таком эмоциональном состоянии.

– Хотелось бы, чтобы все сложилось по-другому, – бросила она и жестом указала мне на стул, потом поставила передо мной тарелку с двумя сдобными булочками и небольшую вазочку с вареньем.

– Чтобы Па Солт был жив, да?

– Да, именно это я и хотела сказать.

Но тут на кухню вошла Ма, и Клавдия сразу же нацепила на себя свое обычное непроницаемое выражение лица.

– Чаю? – обратилась она к ней.

Через пятнадцать минут Ма настоятельно потребовала, чтобы я вернулась к себе и прилегла немного отдохнуть. Увидев, как она достает ключ от лифта из коробочки для ключей, стоявшей рядом с дверью, я тут же почувствовала себя заключенным, которого снова насильно водворяют в камеру. В холле я примостилась у Ма за спиной и внимательно наблюдала за тем, как она отпирает дверь в панели, а потом сдвигает ее в сторону. Потом проследила, как именно она открывает дверь, чтобы попасть в кабинку лифта.

– А почему папа решил не афишировать, что у нас дома есть лифт? Как думаешь, Ма? – спросила я, пока лифт вез нас наверх.

– И не спрашивай меня, cherie. Понятия не имею. Вполне возможно, он просто не хотел, чтобы вы, девочки, без конца катались на нем туда-сюда. А может быть, и самолюбие взыграло. Не хотел показывать своим дочерям, каким он стал слабым и немощным.

– То есть сердечный приступ был не внезапным?

– Я… Нет… То есть да… Что, между прочим, лишний раз доказывает, какими серьезными могут быть проблемы, связанные с сердцем. С этим не шутят, – намеренно подчеркнула Ма, когда лифт остановился на нашем этаже. – Пока ложись отдыхать, Тигги, а я подумаю над тем, можно ли тебе поужинать вместе с нами внизу.

Ма распрощалась со мной у дверей моей комнаты. Оставшись одна, я подошла к окну, уселась на подоконник и принялась упорядочивать свои мысли. Хотя за свою жизнь я перевидала в Атлантисе множество дивных заходов солнца, но всякий раз это зрелище наполняло мою душу неизъяснимым волнением. Вот и сейчас лучи заходящего солнца подсвечивали горы, заливая их золотисто-оранжевым светом. Такое впечатление, что они полыхают в огне. Но зато какой же гнетущей кажется мне нынешняя тишина в доме. В прошлом Атлантис всегда полнился звуками: музыка, доносившаяся из комнаты какой-нибудь из сестер, веселый смех, громкие пререкания, жужжание мотора нашего скоростного катера, устремляющегося по водной глади к причалу, мерный гул газонокосилки, работающей на лужайке.

А сейчас, несмотря на присутствие в доме Ма и Клавдии, он кажется мертвым. Такое ощущение, будто из него вдруг исчезла вся жизненная энергия и сила, которую когда-то он черпал у отца и моих сестер. И сейчас в доме обитают лишь призраки, призраки прошлого. Как это грустно, и как же, должно быть, угнетает такая атмосфера. Интересно, каково Ма и Клавдии жить в этом огромном пустом доме? И так изо дня в день… И что им здесь делать? Собственно, Клавдия готовит еду только для одной Ма, да еще следит за порядком в доме, куда сейчас так редко наведываются мои сестры. А Ма? Каково это – остаться в огромном, но опустевшем гнезде? Ведь Атлантис был для обеих женщин смыслом их жизни, а сейчас наверняка им кажется, что перед ними разверзлась зияющая пропасть.

– Я не хочу здесь оставаться без папы и без сестер, – пробормотала я, сползая с подоконника. А ведь мне действительно стало заметно лучше. И уж, во всяком случае, двух с половиной недель в Атлантисе мне вполне хватило, чтобы понять, что я уже переросла дом своего детства.

– Я хочу снова вернуться к своей жизни, – проговорила я, обращаясь к себе. – Точнее, мне еще предстоит найти эту свою жизнь.

Я открыла ноутбук и снова перечитала письмо, полученное из Национального парка-заповедника в Малави, а затем, недолго думая, отбила им ответ по электронной почте: написала, что обязательно приеду в Лондон для прохождения собеседования.

И сразу же полегчало на душе: все же сделала, пусть и небольшой, но шажок навстречу этой моей новой жизни. А потом мысли снова завертелись вокруг Атлантиса. На сегодняшнюю ночь я запланировала одно мероприятие…

* * *

Как назло, Ма завозилась со своими делами допоздна, и было уже далеко за полночь, когда я услышала, как хлопнула дверь в ее комнате. Я выждала еще добрых минут двадцать. Коротала время, выучивая наизусть составы тех снадобий, которые мне дала Ангелина, а заодно и освежала в памяти слова запрещенного проклятия. Не знаю, почему мне втемяшилось в голову, что я ни в коем случае не должна забыть эти слова, а в результате каждый день сознание подсказывало мне, что я должна повторить их.

Но вот наконец дом погрузился в сон. Я натянула на ноги пару старых угги, влезла в толстый шерстяной свитер и взяла в руки фонарик, который Ма всегда оставляет на прикроватной тумбочке. Я тихонько выскользнула из спальни и на цыпочках прошла по коридору в сторону лестницы. Там включила фонарик, чтобы облегчить себе спуск на первый этаж. На кухне сразу же направилась к коробочке с ключами, извлекла оттуда тот ключ, которым Ма открывала лифт, и вернулась в коридор на поиски нужной мне панели. Нашла и справилась с открытием двери, потом посветила фонариком на дверцу лифта. Что, если шум работающего лифта разбудит Ма? Впрочем, ее апартаменты на самом верхнем этаже, к тому же в самой дальней части коридора. Авось пронесет.

Я нажала на кнопку вызова, и через пару секунд лифт прибыл на место. Я вошла в кабинку и посветила фонариком на ряд латунных кнопок, обозначающих этажи. Нажала на самую нижнюю. Лифт слегка дернулся, а потом кабинка поехала вниз и вскоре затормозила. Я открыла дверцу и ничего не увидела: сплошная темень. Снова включила фонарик и сделала шаг. Но как только моя нога коснулась бетонного пола, внезапно все пространство вокруг меня озарилось светом.

Я огляделась по сторонам. Судя по всему, Ма сказала мне правду. Перед моим взором предстал более современный вариант погреба вместо обычного сырого склепа. Правда, потолки низкие, но само помещение просторное, скорее всего, по площади оно точно повторяет размеры кухни. Вдоль стен протянулись стеллажи, уставленные бутылками с вином. Интересно, сколько лет они тут лежат, мелькнуло у меня, если вспомнить, что отец пил вино только по каким-то знаменательным случаям и по праздникам. И тем не менее собрал такую обширную коллекцию вин. Я прошлась по комнате, осторожно смела пыль с некоторых бутылок, чувствуя одновременно и разочарование, и облегчение. Короче, тут я не увидела ничего такого, что ожидала увидеть.

Я перевела взгляд наверх и увидела моль, мечущуюся рядом с лампочкой, вмонтированной в потолок. Потом глаз мой сместился ниже, и тут я заметила брешь в одной из стен, умело замаскированную винным стеллажом. Я подошла ближе.

– Ну, положим, стеллаж тебе точно не сдвинуть с места, Тигги, – обронила я негромко и принялась снимать бутылки с двух средних рядов, после чего посветила фонариком в освободившееся пространство. Луч фонарика выхватил из полумрака еще одну панель, точь-в-точь как та, за которой был спрятан лифт в коридоре. Я сняла еще один ряд бутылок с нижней полки и увидела в стене небольшую замочную скважину.

Сердце мое затрепетало от волнения, когда я достала ключ от лифта и попыталась вставить его в скважину. Ключ вошел идеально, я услышала, как он повернулся с негромким металлическим щелчком. Тогда я взялась за щеколду и стала дергать ее в разные стороны: вперед, назад, в сторону, как я это проделывала с дверью в панели наверху. К сожалению, винные стеллажи стояли впритык к стене, оставляя совсем крохотное пространство для манипуляций с дверью.

– Вот черт! – раздосадованно воскликнула я, и мои слова эхом отозвались в подвале. Однако же усталость взяла свое. Остатки сил я потратила на то, чтобы закрыть панельную дверь и вернуть ее на прежнее место, а потом снова водрузила на стеллажи снятые с полок бутылки. Словом, навела порядок, все, как было.

– С какой стати мне переживать из-за того, что я сделала? В конце концов, я тоже являюсь владелицей этого дома и могу делать в нем все, что захочу, – убеждала я себя, пробираясь к лифту и тяжело дыша. Когда я подошла к нему, то увидела, что дверь взята в стальной каркас и что рядом находятся еще две двери, на которые я поначалу даже не обратила внимания, поскольку они тоже были искусно замаскированы стальной обшивкой. Тут же сбоку расположилась кнопка. Готова поспорить на что угодно, что именно с помощью этой кнопки двери сдвигаются с места и поднимаются вверх, скрываясь где-то в стенке под потолком.

– Что-то очень похожее на бронированную банковскую ячейку, – пробормотала я про себя. Велик был соблазн нажать на эту кнопку, но я вовремя сообразила, что если стальная дверца захлопнется за мной, то я окажусь в ловушке, из которой мне уже вовек не выбраться наружу.

Минут через десять я устало вскарабкалась на свою кровать и погрузилась в размышления. Как же мне узнать, что там спрятано на самом деле?

36

На следующее утро в мою комнату вошла Ма с подносом в руках, на котором стоял завтрак.

– Bon matin, cherie, – поздоровалась она и, как только я села на постели, поставила поднос мне на колени. – Как спалось?

Возможно, мне показалось, но почему-то я не сомневалась в том, что в чистом взгляде ее зеленых глаз отчетливо промелькнула тень подозрения.

– Чувствую себя очень хорошо, спасибо, – бодро отрапортовала я. – А что, у Клавдии сегодня выходной?

– Даже три выходных. Она отправилась навестить какую-то свою родственницу. Так что сейчас во всем доме остались только мы с тобой. Я уже говорила Сиси, когда останавливалась у нее в Лондоне, что готовить я практически не умею. Но Клавдия оставила для тебя в морозильнике твою специальную еду. Мне же нужно будет только разморозить ее, а потом подогреть.

– Не волнуйся, Ма. На самый крайний случай знай, что я могу приготовить нам двоим запеканку с орехами, – улыбнулась я в ответ.

– Надеюсь, до этого дело не дойдет, – слегка поморщила свой носик Ма. Как истинная парижанка, она была снобом в том, что касается еды, а уж блюдо, когда на тарелке рядом с гарниром не красуется хороший кусок мяса, и вовсе считала пародией на еду. – После того как расправишься со своим завтраком, я измерю тебе давление. Что-то ты сегодня чересчур бледненькая, милая. – Ма окинула меня внимательным взглядом, а я изо всех сил постаралась не покраснеть под ее пристальным взором. – Ты что? Не спала сегодня?

– Отлично спала, Ма. Честно! Кстати, я хочу попросить тебя, чтобы ты связалась с доктором Гербером. Пусть порекомендует мне какого-нибудь хорошего кардиолога здесь, в Женеве.

– Ах, Тигги, доктор Гербер скончался несколько месяцев тому назад. Но я обязательно свяжусь с кардиологической клиникой. Ты уверена, что не хочешь более наблюдаться у Чарли?

– Да, уверена. И мне хотелось бы как можно скорее получить на руки рекомендации других специалистов. Я ведь собираюсь на собеседование в Лондон, а раз так, то мне позарез нужна справка о том, что я здорова. Иначе мне никогда не получить эту работу.

– Ты знаешь, Тигги, мое отношение к этой твоей затее, но ты уже взрослая женщина. Увы, не дитя. И потому обещаю тебе, я наведу все необходимые справки. А сейчас, пожалуйста, завтракай, а я загляну к тебе чуть позже.

Я ела и продолжала обдумывать все, что увидела минувшей ночью в подвале. Особенно меня заинтриговали пуленепробиваемые стальные двери. В конце концов я решила, что спрошу у Ма напрямую, что бы все это значило. В этот момент я услышала, как зазвонил городской телефон, а через пару минут в комнате появилась Ма с трубкой.

– Это тебя. Представилась как твоя подруга.

– Спасибо, – поблагодарила я, беря трубку. – Алло?

– Привет, Тигги. Это Зара. Ну, как ты?

– Привет, Зара. Рада слышать тебя, – улыбнулась я в трубку. – Мне уже гораздо лучше, спасибо. А как ты?

– Все хорошо. Я, кстати, в аэропорту Женевы.

– Что?!

– Объясни мне, как к тебе добраться по озеру?

– Я… Зара, откуда ты знаешь номер нашего домашнего телефона?

– Подсмотрела в папином мобильнике.

– Прекрасно! А родители знают, где ты сейчас?

– Э-э-э… Объясню тебе все при встрече.

– Подожди минутку… – Я отвела трубку в сторону и беззвучно прошептала Ма. – Она в Женеве. А где Кристиан?

– Повез Клавдию в аэропорт. Наверняка он еще там или где-то рядом, – ответила мне Ма.

Я приказала Заре дожидаться возле справочного бюро, а сама принялась названивать Кристиану, чтобы тот забрал Зару из аэропорта.

– Что она здесь делает, Тигги? Ее родители в курсе? – спросила Ма.

– Очень сильно сомневаюсь в этом. Она у нас такая непредсказуемая мисс. Любит при случае удрать из дома.

– Тогда мы должны незамедлительно позвонить Чарли.

– Пожалуйста, Ма, сделай это за меня, ладно?

– Я могу, конечно. Но неужели ты сама не хочешь перекинуться с ним парой слов?

– Скажи, что я попрошу Зару тотчас же перезвонить ему, как только она объявится у нас дома.

– D’accord, но… Чарли был так добр к тебе, Тигги. Почему же ты не желаешь даже поговорить с ним?

– Я… не хочу, и все тут!

– Понятно, – сдалась Ма. – Что ж, если девочка задержится у нас на пару деньков, я размещу ее в комнате Алли, рядом с тобой, cherie.

– Спасибо.

– Она проблемный ребенок, Тигги?

– Зара – замечательная девочка, просто у них в семье все очень сложно.

– Что ж, тогда будем надеяться, что ее появление в Атлантисе никоим образом не повлияет на процесс твоего выздоровления. В конце концов, ответственность за нее несут ее родители, а не ты. Иду звонить ее отцу. – С этими словами Ма круто развернулась на своих элегантных каблуках и вышла из комнаты.

* * *

– Тигги!.. – Зара ворвалась ко мне в комнату, подбежала к кровати и крепко обняла. – Как ты себя чувствуешь? – спросила она, присаживаясь на кровать.

– Чувствую себя превосходно, Зара, но Ма настаивает на том, чтобы большую часть времени я соблюдала постельный режим.

– И это только для твоего же блага, Тигги. Мы все хотим видеть тебя здоровой.

– Но я вполне здорова, – заверила я девочку, уловив нотки раздражения в своем голосе. – Лучше скажи, что ты здесь делаешь? Ма уже позвонила твоему отцу, сообщила ему, что ты у нас. Он попросил, чтобы ты незамедлительно связалась с ним. Сию же минуту!

– Если честно, то я вообще удивляюсь, что он заметил мое отсутствие в доме. У нас же сейчас каникулы в школе. Вот я и торчу дома, но его не вижу целыми днями.

– А что же твоя мама?

– Вот здесь вообще чудо из чудес! Представляешь, Тигги, она сейчас в Киннаирде. Сама поехала, по своей воле. Словом, абсолютно не понимаю, что творится у нас в семье. – Зара вздохнула. – Но происходит что-то нехорошее, нутром чую. Ты же знаешь, мама всегда ненавидела Киннаирд, и вдруг ни с того ни с сего она объявляет папе, что собирается лично заняться управлением имением, поскольку папе вечно недосуг.

– Но это же хорошая новость, разве не так? Значит, ты тоже сможешь проводить больше времени в Киннаирде.

– Как бы не так! Меня ведь туда никто не зовет, – проворчала в ответ Зара. – Мама сказала, что нечего мне делать в Киннаирде, а потому она меня с собой не берет. Дескать, сиди дома и наверстывай все, что пропустила по учебе, пока не ходила в школу.

– Где-то ее можно понять, Зара. В Киннаирде тебе точно будет не до учебы. Слишком много отвлекающих моментов.

– Наверное, ты права. – Зара глянула в окно, откуда открывался чудесный вид на Женевское озеро. – Вау, Тигги! Ваш дом похож на волшебный замок из сказки. Он такой красивый. И твоя Ма очень милая женщина. Кристиан пообещал научить меня управлять катером, если захочу. А он что надо, правда, Тигги? Хотя, конечно, староват.

– Пожалуй, да, – улыбнулась я столь безапелляционной оценке. – Я помню Кристиана с детства. Мне кажется, он был в нашем доме всегда. А потому я как-то и не замечаю его возраста.

– Между прочим, ему звонила твоя сестра Электра, пока мы ехали к вам сюда на катере. Так что он на меня даже и не глянул. Будет он тут тратить свое время на какую-то девчонку, когда у него на проводе всемирно известная супермодель. Так ведь? – смиренно пожала плечами Зара.

– Электра звонила Кристиану? – искренне удивилась я. – Я уже сама много месяцев не имела от нее никакой весточки.

– Да, звонила. А какая она, ваша Электра?

– О, Электра – это дитя стихии. В ней сосредоточены все силы природы, – обтекаемо ответила я. В нашей семье всегда существовало негласное правило – не обсуждать с посторонними нашу самую знаменитую сестру. – А сейчас, – поспешила я перевести разговор на другое, – пойдем, я покажу тебе твою комнату, и ты сможешь привести себя в порядок с дороги.

– Ладно.

Я повела Зару по коридору, в который выходили комнаты всех сестер, к дверям спальни Алли.

– Здорово, наверное, расти в семье, где целых шесть девчонок, – промолвила Зара, когда мы переступили порог комнаты Алли. – Это ведь все равно что постоянно жить с подружками в школе-интернате. Во всяком случае, всегда было с кем поиграть, – грустно добавила она. – И уж, конечно, в такой большой семье никогда не будешь чувствовать себя одиноким.

– Знаешь, в детстве я была довольно болезненным ребенком, а потому много времени проводила в одиночестве. Но ты права, это очень здорово, когда у тебя столько сестер. А сейчас, думаю, тебе пора позвонить папе.

– Хорошо, – согласилась Зара, в глазах ее тут же отразилось смятение.

Мы вместе спустились вниз, и я отвела Зару на кухню.

– Дорогая, что ты себе позволяешь? Ты же прекрасно знаешь, что тебе нельзя… – тут же набросилась на меня Ма.

– Честное слово, Ма, – перебила я ее, – я чувствую себя превосходно. А потому с удовольствием пообедаю вместе с тобой и Зарой здесь, внизу, но только после того, как Зара позвонит отцу. – Я сняла с рычага телефонную трубку и протянула ее девочке.

– Спасибо, – невнятно пробормотала Зара и, взяв трубку, направилась к дверям, попутно набирая номер.

– Надеюсь, она все же позвонит отцу, – промолвила я, когда за девочкой закрылась дверь, обращаясь уже к Ма, которая хлопотала возле плиты и, согнувшись, внимательно разглядывала то, что творится сейчас в духовке.

– Как думаешь, Тигги, сколько нужно времени, чтобы разогреть ореховую запеканку?

– Не волнуйся, Ма, я сама прослежу.

– Merci, – облегченно вздохнула Ма. В этот момент дверь отворилась, и на кухне снова появилась Зара.

– Я оставила папе голосовое сообщение. Сказала, что я уже у вас и у меня все хорошо.

– А ты, Зара, как относишься к ореховой запеканке? – поинтересовалась у нее Ма, накрывая на стол.

– Очень положительно. Спасибо. После знакомства с Тигги я тоже пытаюсь не есть мяса, хотя время от времени не могу себе отказать в удовольствии слопать сэндвич с ветчиной.

– Не переживай, – поспешила я успокоить ее и ободряюще улыбнулась. – Все мы время от времени грешим, нарушая собственные правила. Хотя если говорить о себе, то признаюсь, как на духу. Мне действительно не нравится свинина, когда я изредка пробую кусочек-другой. Как думаешь, Ма? Если я почищу еще немного овощей к нашей запеканке?

Наконец мы уселись за стол. Зара буквально засыпала Ма вопросами об Атлантисе и обо всех моих сестрах. Я молча наблюдала за тем, как Ма, погрузившись в свои любимые воспоминания о нас, девочках, когда все мы еще были детьми, постепенно расслабляется и добреет.

– Как бы мне хотелось тоже быть в числе ваших воспитанниц, – с грустью в голосе вздохнула Зара.

А я, поднявшись из-за стола, вынула из холодильника лимонный торт, который оставила нам Клавдия, и налила в чашку Ма ее традиционный послеобеденный эспрессо.

– Зара, пудинг будешь? – спросила я у девочки.

– Нет, спасибо. Мне надо в уборную заглянуть.

– Славная девочка, – констатировала Ма, когда Зара вышла из кухни. – Однако, Тигги, такое общество – это не совсем то, что тебе сейчас нужно.

Вечно ты подбираешь всяких бездомных и беспризорных…

– Да они сами меня находят, Ма. К тому же польза от такого общения обоюдная. Да и потом, мне нравится Зара. А сейчас, если не возражаешь, хочу немного подышать свежим воздухом, пока еще не стемнело, – сказала я, заметив на горизонте Зару. – Хочешь со мной прогуляться?

– С удовольствием! – воскликнула Зара, и мы поспешили ретироваться, пока Ма не стала озвучивать вслух очередную порцию своих претензий.

– Как здесь спокойно, – обронила Зара, когда мы направились по газону вниз, к озеру. На траве блестели капельки воды, которые ночью наверняка превратятся в иней. Все же по ночам еще стоят морозы.

– О, когда я тут росла, то покоя было гораздо меньше. Как-никак, а еще пять сестер рядом, – заметила я. – Вечно кто-то с кем-то ругался или выяснял отношения. Крики, шум… А вот любимый уголок моего папы. Очень жаль, что еще только март и из цветов можно будет увидеть разве что подснежники да зимние фиалки. Зато летом здесь все утопает в розах. – Я присела на скамью, а Зара прошлась вокруг и замерла возле армиллярной сферы, установленной прямо в центре сада. Через какое-то время она поманила меня к себе, чтобы я объяснила ей, что это такое и расшифровала все надписи.

– Выходит, одна сестра у вас отсутствует? Вот здорово, Тигги! Не хочешь ее отыскать?

– Да я даже понятия не имею, существует ли она на самом деле. Уверена, что если бы она была, то папа уже давным-давно отыскал бы ее сам.

– Вполне возможно, она сама не хочет, чтобы ее нашли, – резонно заметила Зара, усаживаясь рядом со мной на скамью. – Я бы тоже хотела иметь брата или сестру, – добавила она с грустью.

Стало смеркаться, да и холодом повеяло, а потому мы заторопились обратно в дом. Ма встретила нас в холле с телефонной трубкой в руке, которую тут же протянула Заре.

– Твой отец на проводе, cherie, – сказала она ей.

Пока Зара разговаривала с отцом, я открыла дверь в гостиную. Эта комната всегда ассоциировалась у меня с Рождеством. Три удобных дивана, расположенных в форме буквы U вокруг камина с поленьями дров, готовыми к употреблению. И, как правило, в гостиной всегда полыхал камин. Вот и сейчас, стоило мне только поднести спичку, сразу же занялся огонь: дрова уже успели изрядно высохнуть за несколько недель лежания в доме.

– Как здесь красиво, – сказала Зара, присаживаясь рядом со мной возле набирающего силу огня.

– Что тебе сказал отец?

– Велел немедленно возвращаться домой. Заказал мне билет на самолет уже на завтра и сказал, что лично встретит меня в аэропорту Инвернесса, чтобы я никуда не удрала в очередной раз.

– Наверное, так действительно будет лучше. И все же, Зара, ты должна, мне кажется, поговорить с отцом и попытаться прояснить всю ситуацию вокруг того, что происходит у вас дома. Особенно сейчас, когда матери нет рядом, а он целыми днями пропадает в своей клинике.

– Пожалуйста, Тигги, поехали вместе со мной, – взмолилась вдруг Зара, и в глазах ее тоже застыла немая мольба. – Я боюсь за папу. Выглядит он сейчас ужасно. Так, будто не спал много-много месяцев. И он категорически отказывается ехать в Киннаирд. Но тебе же, Тигги, он доверяет. Ты ему сейчас очень нужна…

– Зара, я…

– Ну, пожалуйста, Тигги! Полетим вместе, ладно? Ведь ты и мне нужна. Ты же единственный человек, с кем я могу поговорить по душам.

Я поднялась с дивана, чтобы слегка пошевелить дрова и чтобы не встречаться взглядом с умоляющими глазами Зары. Внутренний голос нашептывал мне, что сама по себе идея навестить Киннаирд совсем даже не плоха. Во всяком случае, заберу свои вещи, распрощаюсь, как положено, с Кэлом, Тистлом, Берил. К тому же мне ведь все равно на следующей неделе надо лететь в Британию, чтобы попасть на собеседование…

– Хорошо. Будь по-твоему, – сдалась я. – Летим!

Зара издала радостный вопль и бросилась обнимать меня, а я в этот момент готова была возненавидеть себя за ту волну радостного возбуждения, которую почувствовала при одной только мысли о том, что скоро снова увижу Чарли.

37

– Вот так сюрприз! – совершенно искренне удивилась Зара, когда мы вышли из терминала аэропорта в Инвернессе. Она глянула на меня, оторвавшись на минуту от своего мобильника. – Папа только что прислал мне эсэмэску. Пишет, что встречать он нас не будет. Ему надо было срочно выехать в Киннаирд. А нам предстоит добираться туда на такси.

– На такси так на такси, – согласилась я, направляясь вслед за Зарой к стоянке такси.

Все полтора часа пути, что заняла наша дорога до Киннаирда, я, вглядываясь в окрестные пейзажи, ловила первые признаки наступления весны. Ручьи, мимо которых мы проезжали, бурлили от переизбытка тающего снега, постепенно сползающего с гор по мере того, как температура устремилась в сторону плюса. Озеро радовало взор своей голубизной, сливаясь с таким же голубым безоблачным небом, залитым ярким весенним солнцем. Кое-где вдоль берега уже дерзко проклюнулись в живописном беспорядке первые нарциссы. По мере того как такси поднималось все выше и выше в гору по направлению к Киннаирд-лодж, я разглядела на окрестных лугах и зеленые проталины, притаившиеся среди тающего снега.

Зара настояла на том, что сама отнесет мой рюкзак в наш коттедж. Кэл встречал меня на пороге дома.

– Привет, пропажа! Странница ты наша! – воскликнул он, своими огромными ручищами заключая меня в объятия. Однако обниматься долго не пришлось: уже через пару секунд к нам стремительно подкатился огромный шар серого меха. Тистл тут же встал на задние лапы, передние водрузил мне на плечи и стал жадно облизывать мне лицо.

– Явно рад твоему возвращению, – весело хохотнул Кэл. – Вишь, как старается. А вообще-то думаю, пора нам нацепить на тебя и на Зару специальные бирки, чтобы в случае чего знать, где вас черти носят, любительницы путешествий. Ну, как ты, Тиг? – спросил он у меня. Тистл, удостоверившийся наконец, что я – это действительно я, живая и невредимая, потрусил к Заре, чтобы поздороваться и с ней.

– Гораздо лучше, спасибо. Прости меня, Кэл, за то, что доставила тебе столько хлопот.

– Что правда, то правда! Доставила! Не стану отрицать… Лэрд тут места себе не находил, когда узнал, что ты исчезла. Однако, как говорится, все хорошо, что хорошо кончается. К сожалению, пока не могу сказать то же самое о том, что творится здесь, у нас. После твоего отъезда, Тиг, тут, можно сказать, все пошло в разнос. – Кэл слегка понизил голос, чтобы не услышала Зара, которая осталась играть с Тистлом во дворе. – Тебе Чарли что-нибудь говорил?

– Да, в общих чертах, когда прилетал ко мне в Испанию. Что-то там о претензиях на наследство.

– Да, но это еще цветочки. – Кэл перешел на шепот, заметив, что Зара направляется к дверям в дом.

– Пойдем, посмотрим наших диких кошечек, пока совсем не стемнело, – предложила я ей и ободряюще улыбнулась. – Как они там поживают, Кэл?

– По-моему, все они в отличной форме, насколько я могу судить. По-прежнему не расположены к общению, хотя, видит бог, я старался как мог.

Кэл ничуть не преувеличил. Вот и мне в отместку за то, что я так неожиданно исчезла из их поля зрения, был объявлен бойкот: кошки категорически отказались выйти из своих убежищ. Правда, Заре все же удалось отыскать Поузи, которая сидела в своей любимой коробке, и я даже попыталась выманить ее, но тщетно.

– Они не из тех животных, кто сильно благодарен человеку за хороший уход, правда ведь? – заметила Зара, когда мы подошли к черному ходу в Киннаирд-лодж. Она открыла дверь, и мы тут же услышали громкий женский плач.

– Да, они очень независимые создания, ты права. Это не мама ли твоя? – спросила я, уже приготовившись бежать без оглядки к себе домой.

– Нет, это не она. – Зара переступила порог и тут же поманила меня за собой.

– Пожалуй, мне лучше вернуться к себе, я думаю…

– Тигги, прошу тебя! Давай посмотрим, кто это так плачет.

Я неохотно поплелась вслед за Зарой, намеренно отставая от нее на несколько шагов. Но вот она свернула из коридора в сторону кухни и открыла дверь.

– Ой, Берил! Что случилось? – услышала я взволнованный голосок Зары, сама же осталась в коридоре, предпочитая оставаться незамеченной.

– Ничего не случилось, милая, абсолютно ничего.

– Но вы чем-то очень сильно расстроены, так? А со мной Тигги приехала. Тигги, ты где? – окликнула меня Зара, и я нехотя переступила порог кухни.

– Я тут немножко простыла. Вот глаза у меня и слезятся, – пустилась в объяснения Берил. – Здравствуйте, Тигги.

– Добрый день, Берил, – ответила я, видя, с каким трудом она пытается взять себя в руки.

Но вот она вытерла глаза и повернулась к Заре.

– Зара, будь добра, принеси мне из кладовки пару яиц.

– Сию минуту. – Зара правильно истолковала намек и, бросив на меня смущенный взгляд, пулей выскочила из кухни.

– Берил, что с вами? Что случилось?

– Ах, Тигги, тут такое творится… Такое… Не надо было мне говорить ему ничего, тогда бы он и не приехал и я бы не поспособствовала тому, что бедный лэрд оказался в такой ужасной ситуации. Будь проклят тот день, когда я произвела его на свет! От него у меня все несчастья. Но я пришла сюда, чтобы вручить лэрду свое заявление. И сейчас же отправляюсь паковать вещи. Ухожу немедленно! – Берил протянула мне конверт. – Пожалуйста, Тигги, проследите за тем, чтобы лэрд получил это. Наверняка он ждет от меня такого шага.

– Если честно, Берил, то я ровным счетом ничего не поняла из того, что вы мне сказали, – ответила я и направилась вслед за ней по коридору в сторону гардеробной. Там Берил принялась торопливо натягивать на ноги теплые зимние сапоги, следом надела толстую куртку, нахлобучила шляпу, взяла перчатки, со всей очевидностью демонстрируя мне, что она возвращается к себе домой.

– Увы-увы, скоро все узнаете! – бросила она в ответ.

– Я… Разве вам самой, Берил, не кажется, что вам лучше задержаться и переговорить с Чарли. Что бы там ни стряслось, но без вас он тут пропадет.

– После всего того, что здесь было, Тигги, он будет только рад никогда более не видеть меня. Это я вам правду говорю. Ведь фактически я разрушила семью Киннаирд, и двух мнений тут быть не может. – Берил бросила на меня последний взгляд, исполненный отчаяния, и вышла через черный ход на улицу.

– Вот так дела! – негромко воскликнула Зара, появляясь в коридоре с яйцами в руке. Она увидела, как за Берил закрылась дверь. – По-моему, она чем-то дико расстроена. Я права, Тигги?

– Права. Она только что объявила мне, что уходит насовсем.

– Но это же невозможно! Киннаирд без Берил – это все равно что… папа без стетоскопа. Киннаирд-лодж – это же ее дом. И всегда был ее домом! – Зара бросила по сторонам растерянный взгляд. – По всему получается, что сегодня вечером ужин для нас с папой придется готовить мне. Если, конечно, мама не объявится в самый последний момент…

Мы с ней снова вернулись на кухню, но в этот момент услышали, как отворилась дверь в гостиной. Оттуда вышел Чарли в сопровождении какого-то незнакомого мужчины в твидовом костюме. Они оба двинулись вдоль коридора в сторону парадной двери.

– Спасибо, Джеймс, что откликнулись на мою просьбу, приехали так быстро и все разъяснили. По крайней мере, сейчас я хоть знаю, что меня ждет, – обронил Чарли, проходя мимо нашей двери.

– На данный момент ситуация у вас складывается не самая простая, но я уверен, мы обязательно найдем приемлемое решение. Всего вам доброго, милорд.

Следом хлопнула входная дверь в холле, а потом послышался протяжный вздох Чарли. Он снова двинулся по коридору в обратную сторону. И тут Зара не выдержала и выскочила из кухни.

– Привет, папочка! А вот и мы! Кто этот человек? – спросила она у него.

– Это мой адвокат, Зара. О, Тигги! Рад видеть вас. – По лицу Чарли разлилось изумление, когда он увидел меня, мельтешащую за спиной Зары. – А я и не знал, что вы приедете.

– Что тут происходит, папа? Мы только что застали Берил, всю в слезах. Она сказала, что уходит от нас.

– О боже! А где она сейчас? Я должен обязательно переговорить с ней.

Опустошенным был не только взгляд Чарли, в его голосе тоже сквозило полнейшее отчаяние.

– Как ты с ней переговоришь, если она уже ушла? – резонно возразила Зара.

– Она оставила вам вот это, – подала я голос и протянула Чарли конверт.

– Могу догадаться, что там, – расстроенно обронил он, беря в руки конверт.

– Папа, ты, в конце концов, расскажешь мне, что тут творится? Оставь на минуту Берил! Лучше скажи, где мама?

– Я…

Чарли взглянул на дочь, потом в смятении перевел взгляд на меня и наконец затряс головой, не в силах совладать со своими эмоциями.

– Папа, перестань обращаться со мной как с двухлетней девочкой. Я уже взрослая и, в конце концов, тоже хочу знать, что у нас происходит!

– Хорошо! – подавленно кивнул он. – Тогда пошли все вместе в парадную гостиную. Там сядем и поговорим. Во всяком случае, я хоть хлебну немного виски. Оно сейчас мне как нельзя кстати.

– Почему бы вам не поговорить вдвоем? – тут же предложила я. – А мне пора к себе.

– Тигги, пожалуйста, останься! – взмолилась Зара. – Ты ведь не против, папа?

– Совсем нет. – Чарли выдавил из себя слабую улыбку. – Вы всегда были выше всяких похвал, Тигги. И наверное, вам тоже будет интересно узнать всю правду без прикрас. Все как есть. Ведь в какой-то степени речь идет и о вашем будущем.

Втроем мы направились в парадную гостиную. Мы с Зарой устроились на диване, а Чарли двинулся к бару. Извлек оттуда бутылку виски и плеснул себе в стакан на добрую треть. Потом уселся в кресло возле камина и сделал большой глоток.

– Итак, Зара, ты хочешь, чтобы с тобой обращались как со взрослой. Что ж, именно так я и поступлю сейчас. И начну с главного. Мне очень жаль, дорогая, сообщать тебе эту новость, но твоя мама потребовала у меня развод.

– Так, – отреагировала Зара спокойным кивком головы. – Здесь нет для меня никакого шока, папа. Воистину мне надо было бы ослепнуть и оглохнуть, чтобы начать думать, что вы счастливы вместе.

– Мне жаль, Зара, что все так вышло.

– А где сейчас мама?

– Она сейчас… в другом месте.

– Папа, я тебя конкретно спрашиваю, где мама. «Другое место» меня не устраивает. Мне она сказала, что собирается в Киннаирд. И где же она?

– Она остановилась у Фрейзера, в его доме. Он находится прямо за главными воротами, чуть выше. Фрейзер – это тот человек, который нашел тебя на дороге, когда у тебя в машине спустило колесо. Помнишь? Твой предыдущий побег из дома.

– Ах, так это он! – Зара удивленно округлила глаза. – Мама говорила мне, что она с ним пару раз выбиралась на лыжные прогулки. Якобы он обучал ее кататься на лыжах.

– Вполне возможно, так оно и было, Зара. Словом, сейчас она у него.

– Как я понимаю, этот Фрейзер, он – ее новый любовник?

– Полагаю, да.

– Папочка! – Зара подскочила с дивана и подбежала к отцу. – Мне очень жаль! – Она обвила его руками за шею.

– Не стоит, Зара, сильно жалеть. В конце концов, твоей вины в том, что все так случилось, нет. Вся проблема была в нас: во мне и в твоей матери.

– Мама однажды призналась мне в сердцах, что ее очень напрягает то обстоятельство, что ты женился на ней только потому, что она на тот момент была уже беременна. Это правда?

– Не стану лгать, Зара, но это действительно одна из причин того, что у нас случилась столь скоропалительная свадьба, но поверь мне, я не пожалел об этом ни единого дня. – Чарли взял дочь за руку и слегка пожал ее. – Зато сейчас у меня есть ты, и это с лихвой перекрывает все остальное.

Я видела, что Чарли уже готов расплакаться, и стала мысленно прикидывать, как бы мне незаметно улизнуть из комнаты и оставить отца и дочь наедине друг с другом.

– Знаешь, что, папа? Если тебе от этого полегчает, то имей в виду. Я столько лет мечтала о том, чтобы вы с мамой наконец развелись. И тебе не надо было оставаться с мамой и сохранять семью только ради меня. Может быть, сейчас мои слова заденут тебя за живое, но поверь мне, так, врозь с ней, тебе будет гораздо лучше. Уверена в этом на все сто!

– Поразительно, Зара! – Губы Чарли тронула слабая улыбка, в его глазах заблестели слезы. – Ты просто неподражаема!

– А по-моему, я – истинная дочь своего отца, только и всего, – пожала плечами девочка. – Но сейчас давай вернемся к Берил. Почему же все-таки она решила уйти от нас?

– Пожалуй, мне стоит принять еще одну порцию виски, прежде чем начать отвечать на твой вопрос.

– Я налью! – предложила я свои услуги и, подхватившись с дивана, взяла у Чарли стакан, чтобы наполнить его. – Вы точно уверены, что я здесь не лишняя? – спросила я у него, снова протягивая ему стакан.

– Уверен. Потому что, Тигги, все, о чем я собираюсь рассказать Заре, в какой-то степени касается и вас. Впрочем, как и всех остальных, кто трудится в Киннаирде. Помнится, я уже говорил вам об этом, правда, вскользь, в свою бытность в Испании, а сейчас я хочу, чтобы вы имели полное представление о том, что здесь творится и почему будущее Киннаирда представляется мне таким неопределенным.

– Почему, папа? Не тяни, давай же рассказывай! – стала поторапливать его Зара.

– Начать придется издалека. В детстве моим самым лучшим и закадычным другом был Фрейзер. Но Фрейзер, чтоб ты знала, Зара, – сын Берил.

– Провалиться мне на месте! – На лице Зары отразилось полнейшее смятение. – Теперь понятно, почему ей так не по себе. Моя мама удрала с ее сыночком…

– Да, думаю она сильно переживает из-за случившегося, но это еще не все. – Чарли замолчал на пару секунд, видно, собираясь с мыслями. – Ты же, дочка, хорошо представляешь себе, как обычно живут дети в имениях, особенно если они сверстники. А поскольку мы с Фрейзером одногодки, то в детстве мы с ним были не разлей вода. Все делали вместе; помнится, отец даже предложил Берил оплатить учебу ее сына, чтобы он отправился вместе со мной в закрытую школу, когда мне исполнилось десять лет. – Чарли слегка покачал головой. – Тогда я подумал, что мой отец – очень добрый человек, но…

– С этим все понятно, папа, – нетерпеливо перебила его Зара. – Но что случилось потом?

– Когда мы оба учились в Эдинбургском университете, у нас с Фрейзером случилась настоящая бойня. Дело в том, что он увел у меня девушку, причем сделал это уже после того, как мы с ней объявили о помолвке. Так вот, они оба бросили университет и укатили в Канаду, откуда Джессика была родом. А вскоре после этого я познакомился с твоей матерью и женился на ней. Честно скажу, я вычеркнул Фрейзера из своей жизни на долгие годы и думать о нем забыл, и вдруг словно гром среди ясного неба… Он объявляется в Киннаирде на минувшее Рождество. Я был просто обескуражен подобной наглостью.

– Помню-помню, – пробормотала я про себя.

– И все повторилось снова. Только на сей раз он увел у тебя… маму, – обронила Зара. – Вот подонок! Ты говорил, что считал его своим другом, но, по-моему, он просто стремился завладеть всем, что принадлежит тебе.

– Вот здесь ты абсолютно права, – тяжко вздохнул Чарли. – Но самое интересное, что я был таким безмозглым идиотом, что сам был готов с радостью поделиться с ним всем. А все потому, что никто так и не рискнул сказать мне всю правду о том, кто такой Фрейзер. Хотя сейчас, оглядываясь в прошлое, я понимаю, что все и так было более чем очевидно.

– И что же это за правда, папа?

Чарли замялся в нерешительности. Я увидела, как забилась жилка на его виске.

– Говори же, папа! Я все пойму правильно. Неужели может быть еще что-то хуже того, что уже случилось?

– Может, моя родная, очень даже может. Ладно! Видишь ли, твой дед, мой отец, он, как бы это выразиться помягче, был не очень счастлив в браке с твоей бабушкой. Словом, они с Берил были любовниками на протяжении многих и многих лет.

– Дедушка и Берил?!

– Именно так. Отец познакомился с ней еще задолго до того, как встретил мою маму. Но Берил была из простой семьи, и родители моего отца посчитали, что это не совсем подходящая партия для сына лэрда. В итоге отец женился на моей матери, но вскоре Берил переехала вслед за ним в Киннаирд. И вот тут кульминационный момент, Зара! Берил забеременела и родила Фрейзера всего лишь на пару месяцев раньше, чем на свет появился я.

В комнате повисло молчание. Мы с Зарой обе напряженно переваривали все, что только что сообщил нам Чарли.

– Боже мой! Бедный мой папочка! – нарушила наконец молчание Зара. – Получается, что вы с Фрейзером братья, так?

– Да, единокровные братья. И сейчас я наконец-то понимаю, что практически всю свою жизнь прожил с этой удавкой на шее. Достаточно взглянуть на фотографии моего покойного отца. Ведь Фрейзер – его точная копия. Он унаследовал его рост, любовь к охоте, пристрастие к виски, он похож на него во всем. Наверняка это сходство видели все. Все окружающие, за исключением меня. Каким же недоумком я был!

– Да, папа, история не из веселых. Я тебе очень сочувствую. Очень! – Зара снова крепко обняла отца.

– А Фрейзер знал, что он ваш сводный брат? – робко поинтересовалась я.

– Нет. Он сказал мне, что его мать, Берил, призналась во всем лишь тогда, когда они с Джессикой решили удрать в Канаду. Как недавно сказала мне сама Берил, она думала, что этот ее шаг остановит Фрейзера от того чудовищного поступка, который он замыслил. Но получилось все с точностью до наоборот. Впрочем, это вполне в духе моего покойного отца. Тот ведь тоже прожил всю свою жизнь, не останавливаясь ни перед чем.

– Но что же моя покойная бабушка, папа? Она была в курсе, что у ее мужа любовная интрижка с Берил?

– Понятия не имею, Зара. Ты же помнишь, она погибла в результате несчастного случая: разбилась во время катания верхом. Мне тогда было семь лет. Для отца все сложилось как нельзя лучше. – Чарли снова вздохнул. – Стоит ли после всего удивляться тому, что Берил всегда считала себя полноценной хозяйкой в этом доме? Судя по всему, хозяйкой она была и на самом деле, особенно после гибели мамы. За исключением разве что фамилии. Однако меня к тому времени уже отправили в закрытую частную школу. Вместе с Фрейзером, кстати.

– Ты ненавидишь своего отца, да? – спросила Зара. – За все, что он сделал с твоей мамой? Я бы возненавидела, это точно! Я и так уже ненавижу маму за все те пакости, которые она сотворила тебе.

– Нет, Зара, у меня нет ненависти к отцу. Мой отец был тем, кем он был. Таким же, как и Фрейзер. Правда, не могу сказать, что я когда-то любил отца. Впрочем, как и он меня. Но, как известно, родителей не выбирают. Что есть, то и есть. – Чарли бросил печальный взгляд в мою сторону.

– А что же Берил? После всего, что она сделала?

– Думаю, она искренне любила моего отца. Ведь Берил ухаживала за ним на склоне лет, присматривала и заботилась до последнего, что, надо сказать, сильно упростило и мою жизнь. А уж как она убивалась, когда отец умер. Пожалуй, никто не горевал так сильно, как она. В сущности, она ведь осталась сейчас совсем одна.

– Какое счастье, папа, что мы с тобой не одни, правда? Ведь у тебя есть я. И я так тебя люблю. Очень люблю! – воскликнула Зара. – Я о тебе буду заботиться всегда. Обещаю!

В этот момент мне захотелось обнять Зару и расцеловать ее. Какой же не по возрасту мудрой и рассудительной оказалась эта девочка. А ведь если задуматься, то именно она и стала главной заложницей всей ситуации и ее первой и основной жертвой.

– Спасибо, родная моя. – Чарли ласково поцеловал дочку в блестящую макушку. Он явно был растроган. – Однако, боюсь, плохие новости на этом еще не закончились.

– Что еще? Неужели после всего, о чем ты мне только что поведал, может быть еще хуже? – изумилась Зара. – С ума сойти! Так выкладывай же поскорее, папа! Иди до конца, коль начал…

– Поначалу, – голос Чарли предательски дрогнул, – я все никак не мог взять в толк, почему Фрейзер так внезапно объявился в наших краях на Рождество. Но потом до меня наконец дошло. Он приехал, чтобы лично убедиться в том, что ему что-то там причитается по завещанию.

– И ему действительно что-то полагается? – спросила Зара.

– Видишь ли, мой отец, как всегда, выступил в своем репертуаре. Он вообще не оставил никакого завещания. То есть, согласно бумагам, Фрейзеру ничего не полагается. Хотя, как я недавно выяснил у нашего семейного нотариуса, много лет тому назад отец переписал на него тот дом, в котором он сейчас и обитает. Вполне возможно, этот жест отца был продиктован исключительно его желанием хоть как-то успокоить собственную совесть, поскольку он не мог признать Фрейзера своим сыном на законных основаниях. Вот потому-то все принимали как данность, что со временем имение автоматически перейдет ко мне, как к его единственному наследнику. Во всяком случае… – Чарли сделал глубокий вдох. – Так все думали до недавнего времени.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась Зара.

«Боже, все, что угодно, но только не это», – мелькнуло у меня. Я вспомнила, о чем Чарли очень коротко рассказал мне, когда приехал в Испанию, а потому не трудно было догадаться, что он еще не договорил.

– Вся проблема, Зара, заключается в том, что Фрейзер появился на свет первым, то есть формально он – старший сын. А поскольку отец не оставил завещания, согласно которому имение должно перейти ко мне, то у Фрейзера сейчас есть все основания заявить свои законные претензии на Киннаирд.

Зара негромко выругалась, а я набрала в грудь побольше воздуха.

– И что сейчас будет? – На миленьком личике Зары отразился полнейший ужас.

– Помнишь, он заявился к нам в дом накануне Нового года, чтобы повидаться со мной?

– Помню. Вы еще тогда дико кричали друг на друга, а потом ты объявил, что мы все в срочном порядке возвращаемся в Инвернесс. Я тогда чуть не опис… была вне себя от возмущения, – тут же поправила себя Зара. – Помнишь, Тигги? Я еще тогда прибежала к тебе и стала жаловаться.

– Да, все так и было, – подтвердил Чарли. – Фрейзер объявил мне, что накануне консультировался с юристом и что он намерен подать исковое заявление в суд, имея все законные основания претендовать на какую-то часть имения.

– Нет! – воскликнула Зара и стала возбужденно расхаживать по комнате. – Папа, ты не должен допустить этого. Ты не можешь поступить так! Ведь Фрейзер сто лет глаз сюда не казал! И вот вам, пожалуйста! Явился не запылился.

– Что я могу сказать? Разве что повторить известную пословицу. Яблочко от яблони… – Чарли подавил очередной вздох. – Ведь во многих смыслах он действительно прямой наследник отца. А я…

– Прекрати, папа! Ты не можешь, не имеешь права просто взять и сойти сейчас с дистанции! Позволить, чтобы случилось такое вопиющее безобразие! Киннаирд принадлежит тебе! Он – наш! И то, что у вас с этим Фрейзером есть какое-то там родство на уровне ДНК, еще ничего не означает. Ровным счетом ничего!

– Боюсь, Зара, перед лицом закона означает. Я, кстати, только что получил письмо от адвоката Фрейзера. Он просит меня предоставить образцы ДНК. Хотя у меня и так нет ни капли сомнения в достоверности того, о чем рассказала мне Берил. Думаю, уже в ближайшем будущем Фрейзер будет официально объявлен моим братом.

– Но Фрейзер – бастард! Он рожден вне брака, как бы там ни было, – взвилась Зара и снова принялась мерить комнату шагами. – Ты – законный наследник, потому что дедушка и бабушка состояли в законном браке!

– Ты права в том, что еще каких-то пару-тройку десятков лет тому назад иск незаконнорожденного наследника не принял бы к рассмотрению ни один суд, но в современном мире все обстоит иначе и старые догмы уже не работают. Заверяю тебя, я нанял лучшего адвоката из всех для ведения этого дела, и мы используем все возможности, которые у нас есть. Но факты – упрямая вещь. Фрейзер – мой старший брат, сын моего отца, лэрда, и неважно, законнорожденный он или нет. Важно, что сейчас он претендует на половину имения. Если он выиграет это дело, то тогда Киннаирд, скорее всего, придется продать и поделить вырученные средства пополам, потому что второй вариант – владеть имением вместе с Фрейзером на равных правах – к сожалению, лично для меня абсолютно неприемлем. Мне в этом случае придется просто уйти в сторону. Прости, Зара, я понимаю, как много для тебя значит Киннаирд, но на данный момент я пока не вижу приемлемого выхода из этой тупиковой ситуации.

– А мама все знает?

– Да, она была здесь в тот день, когда он явился сюда и предъявил свои претензии.

– Боже мой! – вскричала Зара. – Ведь это же означает, что мама на его стороне! Но она же знает, – девочка возобновила свой бег по комнате, – что значит для меня Киннаирд! Хорошо знает! И после всего этого готова связать свою дальнейшую жизнь с мужчиной, вознамерившимся оттяпать наследство у ее собственной дочери!

– Здесь я должен внести одно уточнение. Будем справедливы к твоей матери. По ее словам, Фрейзер согласился внести твое имя в свое завещание в качестве наследницы Киннаирда при условии, что у них не будет собственных детей.

– О господи, папа! – снова воскликнула Зара. – Как ты можешь сохранять такое спокойствие?

Я видела, что Зару трясет от негодования, настолько все это было для нее неприемлемым. Бесчестным и несправедливым. У меня тоже кровь кипела в жилах при мысли о том, какое вопиющее беззаконие может случиться и уже творится буквально на наших глазах, но я молчала. Понимала, что не время сейчас подливать масло в огонь своими эмоциями.

– Я уже не говорю о том, – продолжала кипятиться Зара, – что мама еще достаточно молода, чтобы обзавестись детишками, если она останется с Фрейзером. А потому это предложение с ее стороны не более чем жалкий треп! Да, именно так, жалкий треп!

– Зара, ты ведь сама захотела, чтобы я обращался с тобой, как со взрослым человеком. Что я и пытаюсь делать, – укоризненно попенял ей Чарли. – Я понимаю, ты сейчас расстроена, сильно расстроена, но все равно нельзя реагировать на случившееся столь бурно.

– Хорошо, папа! Но и ты тоже не раскисай, а веди себя как мужчина! Надо бороться! – Зара изо всех сил пнула спинку кресла. – Мне нужно хватануть немного воздуха. Пойду на улицу.

Она решительным шагом направилась к выходу, открыла двери и с громким стуком захлопнула их за собой.

– Вся проблема в том, что я барахтаюсь в этом дерьме уже с января, и пока никаких подвижек ни в какую сторону. – Чарли сокрушенно покачал головой. – В конце дня мы должны получить какое-то первичное решение от судьи, но в любом случае Фрейзер, как я понимаю, не собирается уезжать отсюда с пустыми руками.

– Мне сходить за Зарой? – спросила я у него.

– Нет, не надо. Пусть немного остынет, побудет одна. Наверное, ей бы это не очень понравилось, но скажу так: моя дочь определенно унаследовала темперамент своей матери. – Чарли поморщился. – Как все, однако, запуталось и перемешалось! Ужас!

– Это правда, – согласилась я с ним.

– Но самое грустное – это то, что Киннаирд был практически разрушен еще за много лет до того, как я появился на свет. А это означает, что для того, чтобы сохранить для грядущих поколений его уникальную красоту, сюда потребуется влить миллионы и миллионы фунтов стерлингов. И кто бы ни вышел победителем из нашей схватки с Фрейзером, ни у него, ни у меня таких средств в наличии нет.

– А что же те гранты, Чарли, на которые вы подавали заявку?

– Боюсь показаться вам занудой, Тигги, но эти деньги, если я их еще получу, это капля в море. Кстати, пару недель тому назад у меня состоялся разговор с одним из представителей Национального трастового фонда Шотландии. Если случится чудо и мне удастся сохранить за собой Киннаирд, то мы можем потом сделать шаг в нужном направлении.

– Каким образом?

– Я, к примеру, мог бы подарить свое имение народу Шотландии, иными словами, передать его государству задаром на условиях, что мне и моей семье будет позволено остаться и жить в Киннаирд-лодж, а сам дом останется в нашей собственности. Это сегодня довольно распространенная практика для многих, кто оказывается в такой же ситуации, как и я. Однако все эти разговоры пока преждевременны. Я предвижу, что впереди нас ждут многомесячные, если не многолетние, разбирательства, пока дело наконец дойдет до суда.

– Мне так жаль, Чарли. Право же, я вам очень сочувствую. И особенно в том, что произошло у вас с Ульрикой. Представляю, как тяжело вам это далось.

– Понимаю, со стороны это действительно выглядит ужасно. Я отлично понимаю, почему Зара уже готова возненавидеть свою мать. Но ни она, ни вы, Тигги, не знаете всей истории. А у нас с Ульрикой все было не так, как кажется. Начнем с того, что я никогда и ни под каким предлогом не женился бы на ней. Просто на тот момент предательство Джессики задело меня за живое, а Ульрика… Она была красавицей и очень-очень настойчиво добивалась меня. Добавить к этому еще и чисто физическое вожделение, страсть… Но когда со временем страсть угасла, Ульрика увидела, что она вышла замуж не за богатого лэрда, а за обычного врача, зарабатывающего на жизнь собственным трудом. Понятное дело, она была очень… – Чарли замялся в поисках подходящего слова, – очень разочарована.

– Понимаю, – согласилась я с Чарли, мысленно восхищаясь его благородством. Хотя, не скрою, я внутренне содрогнулась, когда он заговорил о той страсти, которую испытывал когда-то к своей жене.

– Словом, мы поженились, каждый руководствуясь ошибочными мотивами. Вот и вся правда о нашем браке. Как видите, все очень просто. Самое интересное, – продолжил Чарли, – что, несмотря на то что по всем законам жанра я должен был задать хорошенькую взбучку Фрейзеру за то, что он увел у меня жену, я по иронии судьбы испытываю от случившегося огромное облегчение. Честное слово, Тигги, я искренне надеюсь, что Ульрика будет с ним счастлива. Я ведь столько лет ждал, пока она подыщет себе кого-то другого. Найдет мне, так сказать, достойную замену.

– Иными словами, сами бы вы никогда не стали разводиться с нею?

– Нет. Иначе я считал бы себя законченным подлецом, а не отцом, который хочет по крайней мере чтобы его дочь получила нормальное воспитание и росла в нормальных условиях. Впрочем, насколько я могу судить, и здесь я все успешно завалил.

– Вы всегда поступали, Чарли, так, как считали правильным. Вряд ли кто, окажись на вашем месте, смог бы сделать больше.

– Я хорошо знаю свои слабые места, Тигги. Когда Зара посоветовала мне стать мужчиной, у нее на то были все основания. Я, видите ли, всегда инстинктивно сторонюсь всяческих осложнений. Жизненные драмы – это не мое. Предпочитаю простую жизнь, но – увы-увы! – моя собственная личная жизнь как раз и изобилует этими самыми драмами.

– Представляю, Чарли, как непросто вам приходится каждый день выполнять свою сложнейшую работу кардиохирурга и сколько сил на это уходит.

– В любом случае, – Чарли подавил очередной вздох, – все это, к счастью, вас не касается, Тигги. Мне страшно неловко, что я вообще позволил втянуть вас во все эти разборки.

– Пожалуйста, не надо извинений. Судя по вашим словам, во всем случившемся нет вашей вины. Пойду-ка я поищу Зару. – Я поднялась с дивана, Чарли тоже встал с кресла.

Он подошел и взял меня за руку.

– Спасибо вам за то, что вы сейчас рядом с Зарой.

В этот момент дверь в парадную гостиную отворилась, и в комнату вошла Ульрика. За ее спиной маячил Фрейзер.

– Прошу прощения, Чарли, за то, что нарушила ваше любовное уединение, – бросила Ульрика, направляясь к нам. Чарли немедленно отпустил мою руку.

– Я уже сто раз повторял тебе, Ульрика, Тигги – мой добрый друг. Чего ты хочешь?

– Я слышала, что в Киннаирде объявилась Зара. Вот пришла повидаться с ней. Где она?

– Пошла на улицу подышать свежим воздухом.

– Так ты ей все сказал?

– Да.

– Помнится, мы с тобой договаривались сообщить ей эту новость вместе?

– Договаривались, да. Но, как я полагаю, она сразу догадалась о том, что здесь что-то стряслось, и потребовала у меня объяснений.

– Так почему же ты не позвонил мне? – зло блеснула своими огромными голубыми глазами Ульрика. – Ты же прекрасно знаешь, через десять минут я была бы уже здесь! Не лги мне, Чарли! Уверена, ты просто захотел перетащить ее на свою сторону, вот и выдал ей такую жалостливую историю, чтобы она тебя еще больше пожалела!

– Кого я должна пожалеть?

Мы все даже подпрыгнули от неожиданности, таким внезапным оказалось появление Зары в гостиной. Она воинственно скрестила руки на груди.

– Привет, мама. Привет, Фрейзер. Как это мило с вашей стороны, появиться здесь вместе.

– Зара, дорогая моя… Мне так жаль… Так жаль! – Ульрика направилась к дочери и попыталась обнять ее, но девочка тут же вырвалась из рук матери.

– Оставь меня в покое, мама! Не могу поверить, что ты посмела притащить его сюда.

– Вот так номер! Чудесно! – фыркнула в ответ Ульрика, ткнув пальцем в меня. – Когда вот эта стоит здесь и держит твоего папашу за ручку, так это, по-твоему, нормально? Наглая тварь! И это в моем доме! Ты же наверняка в курсе, Зара, что у нее интрижка с твоим отцом, вот уже много месяцев?

– Не говори глупости, Ульрика! – взвился Чарли и встал передо мной, словно намереваясь взять меня под свою защиту. – Тигги не сделала ничего дурного. По правде говоря, мы с тобой должны быть благодарны ей за то, что она в такой непростой момент оказалась рядом с Зарой.

– Конечно, конечно… Она – сущий ангел во плоти! А как же иначе? Я с самого начала знала, что ты никогда не признаешь своей вины, – выкрикнула Ульрика. – Это я всегда плохая, это я – исчадье ада и виновата во всем. Но на этот раз мое терпение лопнуло. С меня хватит!

– Все же мне лучше уйти, – проговорила я, чувствуя, как пылает у меня лицо.

– Нет, Тигги! Я хочу, чтобы ты осталась. – Зара пересекла комнату, подошла ко мне и взяла за руку. – Да мне наплевать, что у вас там с отцом! Трахайтесь себе на здоровье, словно те кролики.

Я уже открыла рот, чтобы выразить свой бурный протест, но тут же снова закрыла его, ибо Чарли опять опередил меня.

– Ради всех святых! Повторяю в последний раз, у нас с Тигги ничего не было! А сейчас прошу вас всех, давайте же поговорим наконец как взрослые, самостоятельные люди. Развели здесь детский сад, понимаете ли…

– Не слушай его, Зара. Он лжет, – выдохнула Ульрика, – хотя все это уже не имеет большого значения. Мне и так понятно, что она успела настроить тебя против меня, и это после всего, что я для тебя сделала. Я… – Она повернулась к Фрейзеру, явно ожидая, что он тоже скажет свое веское слово, но тот угрюмо молчал. Тогда она зарылась лицом ему в грудь. – Я просто хочу вернуть себе свою маленькую девочку, – вдруг взвыла она со слезами в голосе.

– Понятное дело, мама. Хочешь вернуть. Беда лишь в том, что твоей маленькой девочки больше нет. Она исчезла много лет тому назад. Я уже взрослая, мама. Это ты хоть помнишь?

– Хорошо, хорошо! – снова вмешался Чарли. – Прошу вас, давайте все успокоимся. Зара, уверен, твоя мама хочет поговорить с тобой и все объяснить. Пожалуй, будет лучше, если мы оставим вас на какое-то время одних. Как думаете?

– Я не стану разговаривать с мамой, пока он будет торчать тут рядом с ней. – Зара жестом показала на молчаливую фигуру Фрейзера.

– Тогда я ухожу. – Фрейзер коротко кивнул Чарли и снял руки с плеч Ульрики, затем нахлобучил на голову шляпу и повернулся к дверям. – Я подожду тебя в машине, ладно? – бросил он, обращаясь к Ульрике.

В этот момент его высветил луч солнца, густая тень упала на пол. И тут я увидела, как на новом ковре, который Ульрика недавно постелила в гостиной, отразилась форма его весьма необычной шляпы.

– О боже! Не может быть, – прошептала я, оцепенело вглядываясь в эту тень, меня даже слегка повело в сторону. Спотыкаясь от только что пережитого шока, я позволила Чарли сопроводить меня к дверям.

– Только вы никуда не уходите, ладно? – попросила нас Зара.

– Конечно. Мы будем на кухне, – ответил ей Чарли.

– Ладно.

Фрейзер широким шагом миновал коридор и вышел на улицу через черный ход, громко стукнув за собой дверью, а я проследовала за Чарли на кухню и плотно прикрыла дверь.

И только тут сообразила, что все это время я не дышала: от потрясения у меня даже занялось дыхание, зато сейчас я сделала несколько судорожных вдохов, пытаясь привести себя в норму.

– С вами все в порядке, Тигги? Вид у вас такой, словно вы только что увидели перед собой привидение.

Чарли включил чайник и повернулся ко мне, я же тяжело опустилась на стул, все еще пытаясь отдышаться.

– Очень может быть, что и увидела.

– И что же это за привидение?

– Да это же он, Фрейзер. О боже! – Я затрясла головой, не в силах больше сдержать своих чувств. – Это точно он!

– Простите, Тигги. Не вполне понимаю вас.

– Эта его шляпа… В полиции я описала ее как мужскую мягкую фетровую шляпу… Да, это он! – снова повторила я.

– Еще раз простите меня, но что-то я не улавливаю… Пожалуйста, успокойтесь и объясните все толком.

– Да я же и пытаюсь это сделать, Чарли. Той ночью в ущелье я видела Фрейзера. Это он стрелял в Пегаса и едва не убил меня!

– Но… вы в этом уверены?

– Я же повторяю вам: все дело в его шляпе. Той самой, которая сейчас у него на голове. Я увидела его тень на ковре и вспомнила, что точно такую же тень видела в ту ночь на снегу. Уверена в этом, Чарли, на все сто процентов.

– Да, эта шляпа действительно чем-то напоминает по фасону мягкую фетровую шляпу. Такие шляпы в Канаде обычно носят конные полицейские. Что ж, это меня совсем не удивляет, – обронил Чарли, пытаясь вложить в мою дрожащую руку чашку с горячим чаем, потом передумал и просто поставил чашку передо мной на стол. – Вы уверены, Тигги, что с вами все в порядке?

– Уверена! Но что нам делать теперь? То есть я хочу сказать, вы знаете, я человек жалостливый, однако я абсолютно не готова позволить этому негодяю, убившему Пегаса, скрыться от правосудия! Тот детектив, который навещал меня в больнице, сказал, что, кем бы ни был браконьер, он вполне мог убить и меня. А потому вполне возможно, этого человека можно привлечь к ответственности не только за отстрел редкого животного, но и за попытку совершения предумышленного убийства.

– Тогда немедленно звоним в полицию. – Чарли попытался встать из-за стола, но я жестом остановила его.

– Не торопитесь. Надо взвесить все «за» и «против» и выбрать наилучший вариант. Это я к тому, что, когда полиция вызовет Фрейзера на допрос, он наверняка станет все отрицать. Да и Ульрика постарается обеспечить ему надежное алиби. Вы случайно не помните, где она была в ту ночь, когда случились эти выстрелы?

– Насколько я помню, она накануне вернулась в Киннаирд… Да, точно! Так оно и было! Потому что на следующий день ей нужно было ехать в Северный Йоркшир, чтобы забрать Зару из школы на выходные. Неудивительно, что ее в последнее время вдруг стало так тянуть в Киннаирд. – Чарли выразительно вскинул брови.

– Черт! – невольно выругалась я. – Тогда с учетом всех обстоятельств она постарается выгородить своего дружка. Однако, насколько мне известно, в распоряжении полиции имеется пуля, которая прошла через меня. Они нашли и гильзу… А потому могут легко определить тип оружия…

– То самое ружье, которое наверняка и сейчас валяется где-нибудь в сарае у Фрейзера.

– Получается, что ему вполне может грозить тюремный срок, – задумчиво обронила я.

– Едва ли. С учетом алиби, которое обеспечит ему Ульрика… Плюс высококлассная команда защитников, которых они наймут… С большой долей вероятности могу утверждать, что ситуация, как говорится, пятьдесят на пятьдесят. Мне приходилось пару раз выступать свидетелем в суде в делах, связанных с убийствами. Кажется, все очевидно и ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что смерть жертвы произошла не по естественным причинам, а в итоге суд оправдывает подозреваемого, и он покидает зал суда чистый как стеклышко.

– Неужели и такое бывает? – обескураженно спросила я. – Но хотя бы взять то, что сам этот инцидент не поспособствует ему заполучить в свою собственность Киннаирд, как он вознамерился. Можно себе представить реакцию судьи, когда он узнает, что человек, претендующий на то, чтобы стать владельцем имения, обвиняется в том, что собственноручно убил редкого оленя в этом же самом имении…

– Боюсь, Тигги, и это тоже вряд ли сработает. Убийство редкого животного суд едва ли сочтет полноценной уликой, способной повлиять на окончательный вердикт, хотя я согласен, это выставит Фрейзера в весьма неприглядном свете.

Мы оба замолчали, погрузившись каждый в свои размышления.

– Чарли, – заговорила я первой спустя какое-то время. – Я тут подумала…

– О чем?

– Я вот все размышляю, нельзя ли каким-то образом помочь вам, использовав тот факт, что сейчас я знаю наверняка: именно Фрейзер целился в меня в ту самую ночь?

Чарли уставился на меня непонимающим взглядом.

– Уж не предлагаете ли вы начать шантажировать его?

– Хм! Пожалуй, это вполне приемлемый вариант, кстати. Почему нет? Что, если прямо сейчас я объявлю ему, что опознала в нем того человека, который стрелял в Пегаса? И что я намереваюсь немедленно обратиться в полицию… Если только… если только не вмешаетесь вы, не захотите выносить сор из избы. Все же одна семья… В этом случае я готова подтвердить, что не стану обращаться в полицию при условии, что он снимет все свои претензии на Киннаирд и немедленно покинет страну. Пусть мотает обратно в ту дыру, из которой он выполз. Вопрос лишь в том, какой может быть его реакция на такой поворот событий? Отмахнется от всего с присущей ему наглостью или запрыгнет на первый же ближайший самолет до Канады, прихватив с собой Ульрику?

– Кто знает, кто знает… Шантаж… Это такое неблаговидное само по себе дело… Хотя, безусловно, Фрейзер – подонок. Как, впрочем, и Ульрика… И все же, Тигги, не кажется ли вам, что даже для него это очень высокая плата? Ведь, как я понимаю, вы вознамерились любой ценой засадить его за решетку за все, что пережили по его вине?

– Но я ведь, хвала богам, осталась жива, верно? А вот за смерть Пегаса я действительно хочу отомстить ему. И если то, что я сейчас знаю про Фрейзера, поможет нам каким-то образом спасти Киннаирд, чтобы он не достался человеку, который и убил Пегаса, то, повторяю, я с готовностью пойду на этот шаг. Ради себя и ради Пегаса.

– Тогда очень многое будет зависеть от того, хранит ли он до сих пор ружье в своем доме, – задумчиво бросил Чарли.

– А Кэл знает, где находится его коттедж?

– Конечно, знает. И что?

Я глянула в кухонное окно и, слегка выгнув шею, бросила взгляд в ту сторону заднего двора, где Фрейзер припарковал свою машину, чтобы убедиться в том, что машина по-прежнему стоит на месте, а сам Фрейзер сидит в машине. Так оно и оказалось.

– Так, пока Фрейзер торчит у нас во дворе, срочно позвоните Кэлу и направьте его в дом Фрейзера. Пусть покопается в его сарае и…

– Да, и отыщет там ружье, – подхватил мою мысль Чарли и, вскочив со стула, выбежал в кабинет Берил, где стоял городской телефон.

– И пусть обязательно перезвонит нам, если найдет ружье, – крикнула я ему вдогонку, чувствуя, что в моей голове уже начал вырисовываться весь план последующих действий.

– Все в порядке, – доложил Чарли, вернувшись на кухню через пару минут. – Кэла я направил. Он перезвонит нам оттуда на городской телефон, если отыщет ружье. Слава богу, но в тех местах, где стоит дом Фрейзера, еще ловится слабый сигнал мобильной связи. – Чарли взял меня за руки. – Тигги, вы уверены, что хотите сыграть эту партию до конца? Может быть, все же лучше передать это дело в руки полиции? Пусть она во всем разбирается…

– Нельзя терять ни минуты! Особенно сейчас, когда Фрейзер, можно сказать, у нас в руках. Нет, я доведу начатое до конца, пока у меня есть драйв, и пока Фрейзер не успел опомниться и не начал выпутываться. А то он и вовсе возьмет и скроется. Как только Кэл сообщит нам что-то конкретное, немедленно пригласите Фрейзера сюда, на кухню. А у вас случайно нет под рукой портативного магнитофона? – спросила я.

– У меня в машине лежит диктофон. Я им пользуюсь, когда диктую своей секретарше всякие деловые письма. Но почему вы спрашиваете?

– Диктофон нам нужен для того, чтобы записать разговор, если он вдруг признается, – ответила я, вдруг вспомнив, сколько всяких дурацких детективов я перечитала в подростковом возрасте. И вот, поди ж ты! Они, оказывается, тоже могут принести какую-то пользу. – Тогда у нас будет доказательство его вины, признание, которое он сделает сам.

– Скорее всего, оно не сможет быть представлено в суде как полноценная улика, но ход ваших мыслей мне понятен. Сейчас же иду за диктофоном. К счастью, моя машина припаркована с другой стороны дома. А вы пока занимайте позицию у телефона.

Мы обменялись детскими смешками, потому что, несмотря на всю серьезность ситуации, в ней явно присутствовал налет чего-то сюрреалистического. А самое неправдоподобное – это то, что я неожиданно для себя самой вспомнила прощальные слова Ангелины, с которыми она обратилась к Чарли, когда тот уезжал из Гранады.

– Она станет ответом на все твои проблемы…

Что ж, оставалось лишь надеяться, что предсказание старой ворожеи сбудется.

Через пару секунд в соседней комнатке зазвонил телефон, и я ринулась туда.

– Тиг, это Кэл. Я стою в сарае Фрейзера, и в руках у меня его ружье.

– Боже мой, Кэл! Надеюсь, ты в перчатках. Иначе они могут обнаружить и твои отпечатки.

– Да, Чарли меня предупредил на этот счет. Но что у вас там происходит?

– Я все расскажу тебе потом, пока же оставайся там и жди нашего звонка.

– Ладно! Тогда пока.

Я положила трубку на рычаг и в этот момент услышала, как громко хлопнула дверь парадной гостиной. Я выглянула из кабинета и увидела Зару, которая направлялась по коридору в мою сторону и выкрикивала какие-то бранные слова в адрес своей матери, которая, очевидно, осталась в гостиной.

– Зара! – окликнула я ее, подбежала, схватила девочку за руку и затащила на кухню. – Слушай меня внимательно! В эту минуту мне все равно, какие чувства ты испытываешь к своей матери, у нас с твоим отцом появился шанс спасти Киннаирд. Однако для этого ты должна вернуться обратно в гостиную и постараться заговорить Ульрику, отвлечь ее.

– Ты шутишь, Тигги, да? Я ее ненавижу! Мне противно находиться вместе с ней в одной комнате. Я не хочу даже дышать одним воздухом с ней! Мерзость!

– Зара! – В кухню вошел Чарли с диктофоном. – Немедленно возвращайся в гостиную к своей матери! Ты меня слышишь? Ты останешься там и будешь беседовать с ней ровно столько, сколько нужно. Пока я сам не разрешу тебе выйти!

– Хорошо, папа, – послушно кивнула Зара, немного испугавшись его непривычно агрессивного тона.

– Ну, вот я повел себя с ней как мужчина. Сама же, кстати, просила меня об этом, – обронил Чарли, обращаясь уже ко мне. Мы оба проводили Зару взглядами, пока она снова не скрылась за дверями парадной гостиной.

– Отлично! – выдохнула я. – Теперь нужно быстро спрятать диктофон в каком-нибудь укромном местечке, а потом можете пригласить сюда Фрейзера.

– Ладно! – Чарли включил диктофон и примостил его за контейнер с хлебом. – Уверены, Тигги, что готовы к разговору?

– Да, готова, пока вы рядом со мной, я готова.

– А я готов быть рядом с вами всегда, – улыбнулся в ответ Чарли и вышел из кухни, чтобы позвать Фрейзера.

Сердце бешено колотилось в моей груди, я глянула вверх, мысленно обращаясь к небесам, потом попросила Пегаса быть рядом со мной, пока я буду организовывать представление всей своей жизни. Ради того, чтобы спасти Киннаирд и помочь Заре и моему дорогому Чарли…

Я услышала, как открылась задняя дверь, Чарли и Фрейзер направились на кухню.

– Боюсь, ты не можешь сказать или сделать ничего такого, что бы заставило меня переменить свое решение, – промолвил Фрейзер, входя в кухню. – Я хочу получить то, что принадлежит мне по праву, и на этом точка. – Тут он заметил меня, сидящую у стола, и бросил презрительный взгляд в мою сторону. – А что она здесь делает?

– Тигги хочет перекинуться с тобой парой слов, Фрейзер.

– Даже так? Ну, выкладывайте, что там у вас.

Фрейзер небрежно уселся напротив меня, даже не подумав снять шляпу перед своей жертвой, настолько он был уверен в себе и в собственной безнаказанности. И эта его наглость придала мне еще больше злости для того, чтобы высказать ему все то, что я намеревалась сказать.

– Я хочу поговорить с вами про ту ночь, когда был застрелен Пегас, – начала я с главного, решив не ходить вокруг да около. – В полиции я рассказала, что видела на снегу тень стрелявшего и что на этом человеке была довольно необычная шляпа, такая мягкая фетровая шляпа. А сегодня, когда я увидела вашу тень на ковре в парадной гостиной, я сразу же поняла: это вы застрелили Пегаса и едва не убили меня.

– Что?! – подскочил, как ужаленный, Фрейзер. – Господи боже мой! Вот уж не думал, Чарли, что вы с ней опуститесь так низко. Я ухожу!

– Прекрасно! – спокойно ответила я. – Чудесно и замечательно! В данный момент Кэл находится у вас в доме. Он нашел там ружье, из которого, по нашему мнению, вы стреляли в Пегаса и в меня. Полиция уже сообщила мне, что им удалось найти пулю и гильзу. Осталось только сопоставить все это с вашим ружьем. Мы сейчас же звоним, чтобы они приехали сюда и встретились с вами. Ну, как? Идет?

– Я… То, что вы несете, это сущий бред, и вы сами это отлично понимаете. В ту ночь со мной была Ульрика. Ступайте и спросите у нее.

– Честно говоря, ваша личная жизнь нас ни капельки не интересует, так ведь, Чарли? – пренебрежительно отмахнулась я. – Это дело полиции – задавать вам с Ульрикой всякие разные вопросы. Чарли, звоните в полицию. А вам, Фрейзер, всего доброго. – Я поднялась из-за стола и, взяв свою чашку, направилась к раковине, чтобы ополоснуть ее, а заодно и перевести дыхание, а Фрейзеру дать пару мгновений на размышления. Боковым зрением я увидела, как Чарли направился к дверям.

– Мы оба с вами, Фрейзер, знаем, что это сделали вы, – негромко обронила я и поставила чашку в сушилку. – А сейчас подумайте еще вот над чем: я тут внезапно вспомнила, что ружье было нацелено прямо на меня. Думаю, полицию очень заинтересует это обстоятельство. Они уже говорили мне, что совершенное преступление вполне можно классифицировать как предумышленное убийство. Если бы в ту ночь между мной и вами не встал олень, то наверняка вы убили бы меня.

– Хорошо, хорошо. Давайте потолкуем, – сказал Фрейзер. Чарли приостановился, держась за дверную ручку. – Чего вы хотите? – Фрейзер вперил взгляд в меня.

– Справедливости, конечно. Справедливости для Пегаса и для себя, – ответила я, медленно поворачиваясь в его сторону. И даже умилилась, увидев, что наглец все же снял свою шляпу. Какая любезность с его стороны! – Но я хочу справедливости и для Чарли. Вам ведь нужен кусок имения только потому, что это его имение, а вовсе не потому, что вы любите Киннаирд. Уверена, получив свою долю, вы тотчас же продадите ее, пустив под откос несколько сотен лет истории Киннаирда. Вы тем самым просто загубите эти заповедные места. Другому на вашем месте было бы стыдно. Но только не вам, верно?

– Ты, маленькая сучка, – негромко выругался Фрейзер. Чарли стремительно приблизился к нему.

– Прекрати, Фрейзер!

– Все в порядке, Чарли, – безмятежно отозвалась я. – Пусть себе обзывается, как ему вздумается. Тем более что все его слова фиксируются на пленке. А главное – он уже признал, что в ту ночь стрелял именно он.

– Ничего подобного! Я ничего не сделал!

– Сделали. Еще как сделали, – равнодушно пожала я плечами. – Впрочем, Фрейзер, решать вам. В конце концов, у вас с Чарли кровная связь, и, какие бы там гадости вы ни замышляли против него, думаю, ему все равно не доставит большого удовольствия увидеть своего брата за решеткой. Я права, Чарли?

– Разумеется, Тигги, – согласно кивнул головой Чарли.

– Итак, Фрейзер, я готова не обращаться в полицию и не сообщать им, что это именно вы застрелили Пегаса и едва не убили меня в ту ночь, но при одном условии: вы немедленно снимаете все свои претензии на владение Киннаирдом и покидаете страну.

– Но это же откровенный шантаж! – взвился Фрейзер, но остался сидеть на прежнем месте.

– Да, шантаж! Вот такая я морально коррумпированная личность, – с готовностью подтвердила я. – А что еще мне остается делать? Словом, решайте! Выбор за вами.

Целая буря чувств отразилась во взгляде холодных голубых глаз Фрейзера. Тут было все – и ярость, и смятение, и откровенный страх. Наконец он поднялся со стула.

– Ты еще пожалеешь о том, что сделала для него, – крикнул мне Фрейзер и угрожающе помахал пальцем. – Он ведь жалкая тряпка. Спроси сама у его жены, у моей бывшей жены… Они тебе расскажут. – Он направился к дверям.

– То есть, как я понимаю, вы решили незамедлительно покинуть страну?

– Но мне надо хотя бы несколько часов, чтобы разгрести все свое дерьмо здесь. Надеюсь, вы дадите мне какое-то время на сборы? Или нет?

– Дадим. Но вот ружье ваше пока останется у Кэла, на тот случай если вы вдруг передумаете. Договорились?

Фрейзер обвел ненавидящим взглядом всю кухню, его буквально трясло от ярости. Свой последний взгляд он метнул в нас с Чарли, и в нем было столько откровенной ненависти, что я невольно содрогнулась. Не человек, а исчадие ада, воплощение зла, подумала я и впервые обрадовалась тому, что помню наизусть слова проклятья.

Не говоря более ни слова, Фрейзер круто развернулся и вышел из кухни.

Мы с Чарли молча прислушались к звукам его удаляющихся шагов, вот хлопнула дверь, и тогда мы оба припали к окну, наблюдая за тем, как Фрейзер лезет в свой джип. Послышался скрежет шин, и машина выехала со двора.

– Немедленно звоню Кэлу, чтобы он успел уехать вместе с ружьем куда-нибудь подальше от дома Фрейзера. Отправлю-ка я его на ферму к родителям Лочи, на тот случай если Фрейзер вдруг надумает охотиться за ним. Там он его ни за что не найдет, – бросил Чарли, снова направляясь к телефону в соседнюю комнату.

Спустя пару секунд в кухне появилась Ульрика. Следом за ней плелась Зара, всем своим видом выражая полнейшее негодование от всего происходящего.

– Это не машина Фрейзера только что отъехала? – спросила у меня Ульрика.

– Да, это его джип, – коротко обронила я в ответ.

– Но он же должен был дождаться меня!

Я тяжело опустилась на стул. Кажется, весь адреналин, на котором я держалась последние пятнадцать минут, куда-то мгновенно испарился.

– С тобой все в порядке, Тигги? У тебя какой-то чудной цвет лица, – сказала Зара, подходя ко мне ближе. В дверях появился Чарли, победоносно вскинув вверх большой палец. Ульрика нерешительно мялась, стоя посреди кухни.

– Ну, что? Поговорили с Зарой? – спросил у нее Чарли.

– Поговорили, – кивнула в ответ Ульрика. – Она тоже согласилась со мной, что, в конце концов, все к лучшему.

– Так и есть, – подтвердила Зара и, стоя за спиной матери, беззвучно спросила у нас: – Что за ерунда тут происходит?

– То есть ты абсолютно уверена, Ульрика, что развод – это именно то, чего ты хочешь?

– Абсолютно! Обратной дороги нет. – Ульрика бросила на меня испепеляющий взгляд. – Теперь он всецело в вашем распоряжении, если он вам еще нужен. Что ж, тогда я поехала. Мы с Фрейзером сегодня собираемся на ужин.

– Приятно провести время, – пожелала я ей вдогонку, когда она вышла из кухни и поспешила к своему джипу.

Зазвонил телефон, и Чарли пошел ответить на звонок.

Зара подождала, пока за ним захлопнется дверь кабинета, а потом повернулась ко мне.

– Может, хоть ты наконец объяснишь мне, что здесь происходит? Я, понимаешь ли, корчу из себя дурочку, делаю вид, что я всем довольна. В том числе и тем, что моя мамаша в буквальном смысле этого слова содействует своему дружку-идиоту, вознамерившемуся увести мое наследство! Я даже пообещала ей провести половину каникул в его гребаном доме, хотя на самом деле все, чего я хочу, так это выпустить ему все кишки!

– Не надо так злиться на свою мать, Зара. Ты же знаешь, как это бывает… Любовь слепа, – миролюбиво обронила я.

– Что?! Так ты сейчас тоже на ее стороне?

– Конечно нет, Зара. Но… давай дождемся твоего отца, и потом мы тебе все расскажем. А пока, прошу тебя, сделай мне чашку очень сладкого чая, будь добра.

Вернувшись на кухню, Чарли первым делом подошел ко мне и, взяв за запястье, стал считать мой пульс.

– Это опять Кэл звонил. Он уже на ферме у родителей Лочи, жив, здоров и в полной безопасности. Пульс у вас учащенный, Тигги, что и неудивительно. Срочно в постель, мисс! – строго добавил он и, обхватив меня за талию, помог подняться со стула.

А я и не сопротивлялась. Я действительно была без сил.

– Так все же кто-нибудь скажет мне наконец, что тут у нас творится?! – жалобно воскликнула Зара.

– Я тебе все расскажу. Вот уложу Тигги в постель, вернусь и все расскажу, – пообещал ей Чарли. – А пока, Зара, можешь принять к сведению лишь одну вещь: судя по всему, эта удивительная женщина только что спасла твое наследство.

38

Когда я проснулась на следующее утро, в комнате было уже светло. Утреннее солнце мягко светило в окно. Я глянула на часы: двадцать минут девятого. Получается, что я проспала беспробудным сном всю ночь. Я стала медленно приходить в себя, постепенно связывая воедино все разрозненные фрагменты того, что случилось вчера.

– Неужели это была ты? – пробормотала я, мысленно представив себя, стоящую посреди кухни, разговаривающую с Фрейзером и сохраняющую при этом убийственное хладнокровие. Вот я заявляю ему прямо в лицо, что знаю наверняка: это он стрелял в меня. Откуда у меня взялось столько смелости? Ума не приложу. Ведь по жизни я совсем не воинственный человек, не склонный к конфликтам и выяснениям каких-либо отношений.

Ополоснув лицо холодной водой, чтобы проснуться окончательно, я услышала, как кто-то осторожно царапается в мою дверь.

– Входите! – бросила я и снова залезла под одеяло.

В спальню вошел Чарли, неся перед собой поднос с завтраком: чайник с горячим чаем, тост, а рядом – тонометр. На шее у Чарли болтался стетоскоп.

– Как чувствуете себя, Тигги? Ночью я пару раз заглядывал к вам, проверял пульс, но сейчас хочу измерить ваше давление и прослушать сердце.

– По-моему, со мной все в порядке, Чарли. Я отлично выспалась.

– В отличие от меня, – проговорил он, ставя поднос на кровать передо мной. – Позвольте еще раз принести вам свои извинения за то, что втянул вас вчера в столь неприятные разборки; честно говоря, я повел себя как самый последний эгоист. Что-что, а подобный стресс был вам совсем ни к чему.

– Правда, я чувствую себя хорошо, – возразила я, а Чарли в это время уже вставил в уши стетоскоп и начал прослушивать мое сердце и грудную клетку. Потом измерил давление.

– А сейчас скажите мне, вы сдавали анализы у себя в Женеве перед отъездом сюда?

– Не успела. Я ведь летела сюда вместе с Зарой. Все получилось так скоропалительно, но…

– Никаких «но»! Я записываю вас на обследование в нашей больнице в Инвернессе прямо на завтра. Хотя должен констатировать, что, к моему удивлению, все ваши показания сегодня в норме, – ответил Чарли, снимая с моей руки монитор, а потом налил мне в чашку немного чая.

– Не забывайте, я почти безвылазно провалялась в постели все последние три недели, то есть у меня было предостаточно времени для того, чтобы хорошо отдохнуть. А потом, все, что случилось здесь вчера, это для меня несколько запредельный опыт: как будто все это было не со мной. Я даже толком не помню, что говорила. У меня было такое чувство, будто кто-то другой говорит за меня те слова, которые должна была сказать я сама.

– Но это были вы, Тигги, и вы были поистине великолепны. Правда! Мне вовек не отблагодарить вас за то, что вы вчера сделали для меня. Надеюсь, вы не жалеете об этом? Или все же думаете, что лучше было бы обратиться в полицию?

– С какой стати я должна жалеть, коль скоро это помогло нам избавиться от Фрейзера? То, что ему не удалось выцарапать у вас Киннаирд, для него, по сути, равносильно тюремному заключению. Кстати, он уже уехал? – спросила я, чувствуя, как слегка екнуло у меня сердце.

– Уехал, да. Сюда в семь утра примчалась Ульрика. Она была вне себя от ярости. С ней тут случилась самая настоящая истерика. Все допытывалась, что такого я наговорил Фрейзеру, что заставило его быстро собрать свои манатки и в тот же вечер отчалить прочь без нее.

– Так он не взял ее с собой?

– Нет. Более того, он заявил ей, что между ними все кончено и что в Канаду он возвращается один. Ульрика уверена, что я вылил на нее ушаты грязи, вот он и передумал. Я удивлен, что вы не слышали наших криков.

– Нет, не слышала. Она все еще здесь?

– Нет, унеслась прочь на запредельной скорости, пригрозив на прощание встречей в суде. Думаю, пока еще рано говорить о том, что будущее Киннаирда в полной безопасности. – Чарли вздохнул. – В ходе бракоразводного процесса Ульрика наверняка постарается урвать свой кусок добычи, и пожирнее, уверен в этом.

– А я как-то об этом и не подумала.

– И хорошо. Надеюсь, мне все же удастся каким-то образом откупиться от нее. Для этого, возможно, придется продать несколько сот акров, прилегающих к основной территории имения. Эти земли на протяжении многих лет тоже числились за Киннаирдом. В любом случае благодаря вам, Тигги, мы спасли главное – сам Киннаирд. А сейчас налегайте на завтрак.

– Спасибо, – поблагодарила я и улыбнулась в ответ, искренне обрадовавшись тому, что, несмотря на бессонную ночь, из его взгляда исчезло наконец это пугающе выражение вселенской обреченности. Сейчас его красивые голубые глаза снова искрились светом и были полны надежды.

– А как отреагировала Зара на все, что вы ей рассказали? – поинтересовалась я, принимаясь за тост.

– О, в приличном обществе я бы не рискнул повторить те слова, которые она пустила в ход, но, говоря другими словами, она в полном восторге.

– Она затронула тему вашего предстоящего развода с Ульрикой? Вчера она держалась молодцом, но наверняка эта новость задела ее за живое.

– Если это ее и вправду огорчило, то тогда она мастерски скрыла свое огорчение от меня. Я даже думаю, Тигги, что ей будет гораздо спокойнее видеть нас с ее матерью порознь. В сущности, она с пеленок была папиной дочкой. Может, Ульрика думает, что я специально так делал, баловал Зару, а заодно и нашептывал ей всяческие гадости про мать, чего я никогда себе не позволял. Напротив! Я всегда хотел, чтобы они ладили друг с другом, но у них ничего не получалось. Кстати, Зара тут уже начала кампанию за то, чтобы переехать в Киннаирд вместе со мной. Лочи успел ей все рассказать про свой колледж. Может быть, и мне стоит подумать. То есть я хочу сказать, а почему Заре обязательно нужно идти по стопам всех своих предков, включая и меня? Закрытая частная школа и прочее… К тому же лишняя пара рук мне сейчас никак не помешает, коль скоро я попытаюсь спасти Киннаирд для самой же Зары.

– Вы переезжаете в Киннаирд? – удивилась я.

– Да, Тигги, переезжаю. После того как я вчера вечером уложил вас в постель, я долго размышлял и много чего понял, чему, впрочем, поспособствовало и виски. Я вдруг все увидел в истинном свете.

– Что – «все»?

– Во-первых, то, что Киннаирд, можно сказать, у меня в крови. Я – плоть от плоти его, не больше и не меньше. Наверное, человек начинает по-настоящему ценить то, что имеет, лишь тогда, когда ему грозит потерять это. Так что в какой-то степени я даже должен быть благодарен Фрейзеру за то, что он открыл мне глаза. Вот я и решил взять в своей клинике отпуск на год. Этого времени, по моим соображениям, мне должно хватить на то, чтобы полностью сосредоточиться на всех проблемах Киннаирда, а заодно и продумать все, что следует сделать для возрождения имения. И потом, у меня будет достаточно времени, чтобы убедиться в том, что я могу и впредь жить и работать здесь на постоянной основе. Я в долгу перед своими предками, да и для Зары обязан сделать еще многое. А в медицину я всегда сумею вернуться, если что-то здесь не сложится. А может, мы с вами даже сумеем осуществить нашу общую мечту и исчезнуть где-нибудь вместе на необъятных просторах Африки, – неожиданно улыбнулся Чарли.

– Если уж говорить про Африку, – нерешительно начала я, почему-то сразу же почувствовав себя виноватой, – у меня на следующей неделе собеседование в Лондоне: предлагают работу смотрителя в Национальном парке-заповеднике в Малави.

– Малави – это в Африке?

– Да.

– Что ж, тогда… – Я увидела панику в его взгляде. – Конечно, я все понимаю. – Чарли нервно сглотнул слюну. – Я же сам рассказал вам в свое время, какое туманное будущее ждет Киннаирд… Разве имею я сейчас какое-то моральное право отговаривать вас? Хотя, с другой стороны, я буду сильно волноваться по поводу состояния вашего здоровья, это правда. Тем более едва ли в тех местах есть поблизости приличные больницы. Сомневаюсь! И потом…

– Что?

– И потом, я до последнего продолжал надеяться на то, что вы останетесь здесь и поможете мне в Киннаирде.

Последовало затяжное молчание. Казалось, что в воздухе буквально вибрировало все то, что мы хотели сказать друг другу, но не знали, как это сделать. Я медленно пила свой чай и поглядывала в окно, чувствуя себя крайне неловко. Чарли же поднялся со стула и стал расхаживать по комнате, засунув руки глубоко в карманы.

– Вчера вечером, когда мы с вами, можно сказать, на ходу придумали и реализовали план, который вполне тянет на то, чтобы назвать его «Фрейзергейт», я подумал… то есть я решил, что мы с вами одна команда. И это было так здорово, Тигги.

– Да, вчера мы выступили весьма достойно, – согласилась я.

– А еще… Понимаю, рано начинать разговор на эту тему. Хоть вы и спасли для меня Киннаирд, но еще многое предстоит сделать для того, чтобы в будущем это принесло свои осязаемые плоды, и не факт, что так оно и будет. Плюс многое другое… Достаточно вспомнить, что впереди меня ждет изматывающий бракоразводный процесс… Но все равно я до последнего надеялся, что вы, Тигги, будете… со мной.

– В качестве вашего наемного работника? – уточнила я, понимая, что поступаю невеликодушно, задавая Чарли такие провокационные вопросы. Но уж очень мне хотелось заставить его сказать все те слова, которые он должен был сказать мне.

– Да, и в этом качестве, разумеется. Но нет! Я имею в виду – со мной.

Чарли подошел к кровати и уселся на постель рядом со мной. Протянул руки к моим рукам, длинные тонкие элегантные пальцы трепетали от нетерпения. И вдруг я увидела, как моя ладонь раскрылась сама собой, я взялась за его пальцы и крепко сжала их. Мы глянули друг на друга, стеснительно улыбаясь. Мы оба молчали. Да и зачем нужны слова, когда мы и так все знаем?

«В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии…»

Чарли сдвинул с моих колен поднос с завтраком и привлек меня к себе. Я положила голову ему на грудь, и он принялся гладить мои волосы.

– Я хочу быть рядом с тобой, ухаживать за тобой до конца своих дней, – прошептал он, переходя на «ты». – Хочу, чтобы мы вместе возродили Киннаирд и стали семьей, счастливой семьей. Я мечтал об этом с самой нашей первой встречи у меня в клинике. Мечтал столько месяцев, но и представить себе не мог, что моя мечта может когда-нибудь исполниться. И вот случилось чудо, и все исполнилось.

– Я тоже об этом мечтала, – призналась я и слегка покраснела, когда он, взяв меня за подбородок, слегка приподнял его, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Неужели правда? Ты меня поражаешь. Ведь я же старше тебя… К тому же с таким грузом проблем на плечах. Понадобится еще много времени, чтобы их решить. Заранее предупреждаю тебя, Тигги, все это будет непросто, но меньше всего на свете мне хотелось бы, чтобы ты была недовольна или постоянно критиковала меня, как это делала Ульрика.

– Я не Ульрика, – тут же отрубила я. – Я – это я, и вообще, критиковать и негодовать – это не мое.

– Все так. Ты не такая. Ты – волшебница. Да, ты – волшебница. – Я увидела, как глаза Чарли наполнились слезами. – Ну вот, я сейчас расплачусь!

Боже, до чего же я жалок! Так каков будет твой ответ?

– Я…

Мне очень хотелось сказать Чарли «да», но я понимала, что должна еще и еще раз все основательно обдумать и лишь потом уже озвучивать свое решение. Этот дорогой моему сердцу мужчина и так достаточно настрадался, я не имею права причинять ему дополнительную боль. Если я отвечу согласием, то это должно быть навсегда.

– Дай мне пару часов, чтобы подумать, ладно? – попросила я. – Я должна тут кое-кого навестить вначале.

– Конечно, что за вопрос. Но могу я поинтересоваться, кого ты собралась навещать?

– Нет, не можешь. Потому что, если я скажу тебе, ты решишь, что я совсем спятила.

– Думаю, Тигги, ты действительно немного того. – Чарли нежно поцеловал меня в лоб. – Но я тебя все равно люблю, – добавил он, широко улыбаясь.

«Он любит меня…»

– Ладно! Тогда скажи мне, где вы похоронили Чилли?

– Конечно, скажу. – Легкая улыбка продолжала блуждать по его губам. – Само собой, мы похоронили его на нашем семейном кладбище; ведь он же тоже был частью нашей семьи. Его могила прямо за часовней. – Чарли поднялся с постели. – Я покажу тебе, но чуть позже. А прямо сейчас я собираюсь в гости к Берил. Хочу рассказать ей обо всем, что у нас произошло. И буду слезно просить ее снова вернуться в Киннаирд-лодж.

* * *

– Здравствуй, дорогой Чилли, – промолвила я, преклонив колени перед простым крестом, точно таким же, какие я видела на кладбище в Сакромонте. На табличке значилось только имя Чилли, ведь никто здесь не знал ни его фамилии, ни даты рождения. – Мне очень жаль, что я не смогла проститься с тобой, как положено, но спасибо, что в ту ночь, когда ты возносился на небеса, ты сделал по пути небольшую остановку в Сакромонте.

Я погладила рукой в перчатке снежный покров, укутавший могильный холмик, и подняла глаза к небу: ведь именно там была сейчас его душа.

– Помнишь, в нашу самую первую встречу ты сказал мне, что я покину Киннаирд? Но вот я вернулась назад, и Чарли попросил меня остаться с ним. А это значит, что всем моим мечтам об Африке пришел конец, но… ты бы не смог спросить тех духов, которые сейчас рядом с тобой, что они думают?

Ответа не последовало, да я его, если честно, и не ждала, ведь, несмотря на то что я отлично понимала, сколько трудностей нас с Чарли поджидает в будущем, ответ уже был готов у меня самой. И каждая клеточка моего естества полнилась счастьем и уверенностью в том, что я поступаю правильно.

– Скажи Ангелине, что я скоро навещу ее вместе с мистером Чарли, – бросила я на прощание и медленно побрела среди могил бывших обитателей Киннаирда, обретших здесь свое последнее пристанище, в сторону своего лендровера.

Я уже садилась в машину, как вдруг в моей голове явственно прозвучали слова: «В один прекрасный день ты тоже упокоишься здесь, хотчивитчи». И я невольно хихикнула, потому что сказать такое – это ведь так похоже на Чилли. А еще я в эту минуту подумала: что ж, коль скоро я когда-нибудь лягу в эту землю, это значит, что как бы долго ни продлилась моя земная жизнь, с Чарли я останусь навсегда. И это именно то, что я и хотела узнать у Чилли.

* * *

– Вот она, наша героиня дня! – радостно приветствовал меня Кэл, когда я вошла к нам в дом, все еще переполняемая эмоциями от того, что произошло со мной за последние несколько часов. Да и посещение могилы Чилли тоже поспособствовало моему особому душевному настрою. – Как себя чувствуешь, Тиг?

– Если честно, голова идет кругом, – призналась я, подошла к дивану и села.

– Зара ко мне недавно заскакивала и обо всем рассказала. Ввела, так сказать, в курс дела. Похоже, ты вчера сыграла свою лучшую игру, а заодно и нас всех спасла. Тут у нас поползли слухи, что лэрд, вдобавок ко всему остальному, вознамерился еще и развестись со своей благоверной. Это правда?

– Без комментариев, – беспечно ответила я.

– Что ж, этим двоим уже давно пора шагать по жизни каждому своей дорогой. А сейчас, – Кэл выпрямился в полный рост и уставился на меня гипнотизирующим взглядом, – мне нужно показать тебе нечто такое, что потрясет тебя до самого основания. Готова к сюрпризам, Тиг?

– Надеюсь, ничего плохого?

– Конечно нет! Тебя ждет встреча с самым настоящим чудом! Вперед.

– Ну, если речь идет о приятном, – начала я не вполне уверенно, чувствуя смертельную усталость от всех своих эмоциональных и умственных нагрузок.

– Нам сюда! – скомандовал Кэл, указывая на небольшой сарай слева от дома. Потом достал ключ из кармана и открыл дверной замок. – Готова? – снова спросил он у меня.

– Готова.

Кэл распахнул дверь, и я вошла вслед за ним в сарай. Из угла послышался негромкий шорох, свет, проникающий с улицы через дверной проем, высветил тощую самку оленя, лежавшую на подстилке из соломы. Глядя на то, как она отчаянно пытается подняться на ноги и снова падает, я поняла, что самочка очень слаба.

– Что с ней случилось? – спросила я шепотом.

– Я подобрал ее минувшей ночью в березовой роще, Тиг. Она была в полном изнеможении, стояла на коленях. По ее обвислому животу я понял, что у нее начались родовые схватки. Мы с Лочи кое-как перетащили ее в багажник нашей «Берил» и привезли сюда, – также шепотом принялся пояснять мне Кэл. – Олененок, он родился на рассвете, тоже очень слабенький. Возможно, преждевременные роды. Но, когда я осматривал его в последний раз, он был еще жив. А вот мамаша его борется из последних сил. – Кэл тяжело вздохнул.

Мы оба взглянули на самку, она снова упала на солому и застыла, не в силах пошевелиться.

– Ступай, взгляни на ее потомство, – поторопил меня Кэл.

– А ты уже позвонил Фийоне?

– Нет. Сейчас поймешь, почему, – ответил он, легонько подталкивая меня к самке.

Шепча какие-то ласковые слова и мысленно повторяя их, я осторожно приблизилась к роженице и остановилась возле соломенного подстила. Потом медленно опустилась на колени.

– Здравствуй, милая, – прошептала я. – Меня зовут Тигги, и я пришла, чтобы помочь тебе.

Я замерла в коленопреклоненной позе, чувствуя под собой холодный и сырой пол, но ни на секунду не отрывала своего взгляда от ее измученных глаз.

– Поверь мне, я твой друг, – снова и снова повторяла я мысленно, обращаясь к самке оленя.

Наконец самочка сама отвела свои красивые глаза в сторону, ее худющее тело слегка расслабилось, и я, осмелев, придвинулась к ней поближе.

– Ты взгляни на подстилку рядом с ней, – прошептал мне сзади Кэл. – Вот тебе фонарик.

Он протянул мне фонарик, я включила его и направила луч в полумрак, откуда торчали две маленькие ножки. Я провела лучом по всему туловищу: олененок лежал ничком, и было что-то пугающее в его неподвижности. И тут я издала удивленный возглас, решив в первое мгновение, что это просто обычный световой эффект. Но вот я направила луч фонарика прямо в упор и ошарашенно повернулась к Кэлу.

– Боже мой! – выдохнула я в полнейшем изумлении.

– Я знал, Тиг. Говорил же, тебя ждет встреча с чудом.

Слезы сами собой брызнули у меня из глаз, и я опустилась на подстилку из соломы, пытаясь получше разглядеть новорожденного и его окрас.

– Он же белый, Кэл, абсолютно белый! Я…

Кэл молча кивнул в ответ, я увидела, как его глаза тоже подернулись влагой.

– Беда в том, Тиг, что его мамочка, судя по всему, отходит, а маленький лежит неподвижно с тех самых пор, как появился на свет. А ему ведь нужно сосать.

– Сейчас я попробую подобраться к нему поближе, – сказала я, придвинувшись к олененку настолько, что смогла просунуть свою руку прямо под нос его матери, чтобы она смогла учуять мой запах и привыкнуть к нему. Потом я слегка приподняла руку и положила ее на шею самочки. Почувствовав мое прикосновение, она взглянула на меня. В ее глазах читались страх и боль. И я поняла, что время, отпущенное ей на земле, постепенно иссякает.

Я слегка пошевелилась, чтобы устроиться поудобнее и еще раз взглянуть на олененка, лежавшего рядом со своей измученной матерью. Потом коснулась рукой его мягкой шерстки на боку и стала осторожно гладить маленького по всему туловищу, одновременно ощупывая его хрупкое тельце. После чего взяла заднюю ножку, слегка приподняла ее и проверила, все ли косточки целы. Осмотр в целом оказался весьма благоприятным. Безусловно, олененок очень слаб, но каких-то видимых физических изъянов я не обнаружила.

– Ну, как он? – нетерпеливо спросил у меня Кэл.

– Само совершенство. Только очень уж слабенький. Хватит ли у бедняжки сил для того, чтобы…

«Ты должна спасти его, Тигги», – немедленно подсказал мне собственный внутренний голос.

– Сейчас попытаюсь что-то сделать, если смогу. – Я закрыла глаза и взмолилась, обращаясь к духам за помощью, которая сейчас была так нужна мне.

Вспомнила, как учила меня Ангелина, и представила, что в эту самую минуту вся жизненная энергия, растворенная в космосе, стекается в мои руки. Я подняла ладони вверх, а потом приложила их к телу олененка. Так я проделала пять или шесть раз, одновременно вытягивая из тельца животного всю плохую энергию и отправляя ее прочь, в небесное пространство. Не знаю, сколько я просидела, медитируя над олененком, но когда я очнулась и вышла из транса, то увидела, что у него открылись глазки и он с интересом разглядывает меня.

– Привет, – поздоровалась я с ним.

В ответ олененок вытащил свои ножки из-под тела матери и уткнулся головкой в мои колени.

– Какой красивый мальчик, – восхищенно воскликнула я и, наклонившись, поцеловала его в новенькую белую шерстку.

Боковым зрением я увидела, как его мать пытается оторвать голову от соломы. Она открыла глаза и застенчиво посмотрела на меня.

– Ты у нас тоже красавица, – поспешила я успокоить ее, глянув на длинные ресницы, обрамляющие ее глаза, и белую звездочку посреди лба. – Наверное, поэтому Пегас и выбрал тебя, правда ведь?

Я положила свою вторую руку на ее голову, одна из ее костлявых ног слегка дернулась и приподнялась, словно она пыталась прикоснуться ко мне. Но по всему было видно, что у самочки уже не осталось ни сил, ни времени.

– Не волнуйся, – прошептала я, гладя ее по голове. – Там, куда ты сейчас идешь, тебе будет хорошо. А о своем маленьком можешь не беспокоиться. Клянусь тебе, я позабочусь о нем.

Мне показалось, что из глаза умирающей выкатилась слезинка и покатилась вниз, а потом олениха откинулась на солому и закрыла свои глаза навсегда.

Мои слезы полились ручьем на теплую кожицу ее осиротившего сына. Какая странная закономерность, подумала я. Мы с ним оба потеряли своих матерей, умерших при родах. Вот такая неожиданная связь образовалась у меня с этим созданием из мира животных. Не знаю, сколько времени я просидела в сарае, держа голову олененка на своих коленях и оплакивая вместе с ним горестные судьбы наших матерей, которых мы так никогда и не узнали.

– С тобой все в порядке, Тиг? – осторожно поинтересовался у меня Кэл.

– Все в порядке. Печально, что его мама умерла, но, как мне кажется, сам олененок должен выжить. Ты только взгляни на него!

Малыш ткнулся носом в мою руку, явно в поисках молока.

– Беда, Тиг! – тяжко вздохнул Кэл. – Придется, видно, нам растить его вручную.

– А у тебя есть в запасе какие-нибудь бутылочки и соски?

– Вроде пара штук имеется. Пойду, поищу молока, хотя, скорее всего, он его не станет есть. А еще приволоку сюда портативный газовый нагреватель. По-моему, ты рискуешь снова подцепить простуду, – добавил он, глянув на меня.

– Спасибо, Кэл. – Меня тронула его забота, ибо только тут до меня дошло, что я действительно вся трясусь. Впрочем, скорее не от холода, а от пережитого эмоционального стресса.

– Что же нам с тобой делать? – прошептала я, обращаясь к олененку, который, кажется, окончательно ожил и сейчас беспокойно заерзал на соломе в поисках пищи. – Может, для начала перекрасить тебя в бурый цвет, чтобы никто, кроме нас, не знал, что ты беленький…

Кэл появился минут через двадцать, и к тому времени я уже успела изрядно замерзнуть, а потому обрадовалась, что он принес с собой обогреватель. Вместе с ним прибежали Зара и Лочи. Я жестом пригласила их подойти поближе и полюбоваться на олененка.

– Нашел этих двоих за домом. Представляешь, спрятались за стенкой и курили? – Кэл бросил суровый взгляд на Зару. – А где ваше «здравствуйте», молодые люди?

– Ах, Тигги! – выдохнула Зара, подбегая ко мне. – Он просто бесподобен!

– Не верю своим глазам, Тигги, – сказал Лочи, опускаясь на колени рядом с Зарой. – Кто бы мог подумать? Можно мне его погладить?

– Можно. Малыш должен привыкать к человеческим рукам, если хочет выжить, – ответила я. Лочи и Зара принялись нежно поглаживать сиротку.

– Кэл говорит, что это вы, Тигги, вдохнули в него жизнь. Вы умеете обращаться с животными, точно как моя мама, – обронил Лочи, задержав руку на светлой шерстке животного.

– Вот бутылочка, Тиг. – Кэл протянул мне бутылочку с молоком, а потом стал придвигать по неровному полу обогреватель поближе к нам.

Очень осторожно я наклонила бутылочку и попыталась вставить соску в рот олененка, но тот наотрез отказался разжать свои челюсти. Тогда я выдавила несколько капель молока и смазала ему десны, молясь лишь об одном только бы он начал сосать.

– Ну же, милый! – прошептала я, обращаясь к нему. – Попей немножко. Тебе нужны силы. Ты должен вырасти большим и крепким ради своих родителей.

Еще несколько безуспешных попыток, и наконец, к нашему всеобщему облегчению, малыш открывает свой ротик и начинает сосать.

– Он, наверное, думает, что ты его мама, Тиг, – улыбнулся Кэл, наблюдая за этой картиной со стороны, а олененок допил бутылочку до дна и стал требовательно теребить меня за руку, ожидая добавки. – Вопрос лишь в том, что нам сейчас делать с этой сироткой? Тебе я точно не позволю проторчать рядом с ним всю ночь в этом холодном сарае. Еще не хватало, чтобы ты снова заболела. А с другой стороны, где гарантия, что он уцелеет? Что никто не пронюхает о том, что у нас появился на свет белый олененок. Тогда глазом не успеешь моргнуть, как его славная маленькая головка превратится в чучело на стене!

– Давайте отвезем его к моим, – предложил Лочи. – Мама будет счастлива обзавестись еще одним питомцем в доме, тем более таким редким, как этот.

Мы с Кэлом переглянулись. Кажется, забрезжил свет в конце тоннеля и решение найдено.

– Но ты уверен, Лочи? – спросила я у юноши. – То есть я хочу сказать, что тоже согласна быть на подхвате хоть каждый день, но ведь речь идет о круглосуточном присмотре. Получается, что это ручное вскармливание детеныша оленя. Хлопот будет много.

– Я тоже буду помогать, – немедленно предложила свои услуги Зара.

– Не волнуйтесь, Тигги! Какие хлопоты? – заверил меня Лочи. – Я более чем уверен, что все мы совместными усилиями сможем выходить его. К тому же наша ферма стоит на отшибе, вдали от любопытных глаз, а потому олененок будет у нас в полной безопасности.

– Все верно, Тиг. Лочи прав, – подтвердил Кэл. – На сей раз другого выхода у нас нет. А теперь давайте отнесем малыша в машину, и Лочи отвезет его к себе. Чем быстрее мы заберем олененка отсюда, тем лучше.

Я поднялась с пола, подхватив олененка на руки, его длинные худые ножки тотчас же свесились с моих рук. Кэл помог мне устроиться на пассажирском месте рядом с водителем, Зара вскарабкалась на заднее сиденье, Лочи сел за руль.

– А я пока останусь здесь, разберусь с его мамой, – сказал Кэл.

– Пожалуйста, только не вздумай освежевать ее и спустить кровь, – попросила я.

– Что ты говоришь такое, Тиг? Конечно, я не стану ничего этого делать. Упокою бедняжку где-нибудь в лесу неподалеку от Киннаирд-лодж и даже обозначу место захоронения парой веток.

– Спасибо тебе.

Я крепко прижала к груди свой драгоценный груз, и мы двинулись в путь. На выезде из имения мы свернули влево, по направлению к церкви, потом проехали еще несколько километров, углубившись в горы. Но вот впереди показалось низкое строение из серого камня, судя по всему, дом фермера. Из трубы тянулась тонкая струйка дыма. В сгущающихся сумерках было видно, как сотни белых пушистых точек разбрелись по окрестным пастбищам.

– У нас скоро начнется пора ягнения, – сказал Лочи, перехватив мой взгляд и тормозя старушку «Берил», потом выскочил из кабины, обошел вокруг машины и, открыв дверцу, помог мне выбраться наружу с малышом на руках. Я замерла на мгновение, прижимая к себе драгоценный груз: огляделась по сторонам, посмотрела на небо. Тонкий серпик молодого месяца завис прямо над нашими головами в ореоле неяркого серебристого сияния, словно приветствуя пришествие в этот мир еще одного новорожденного. Затем мы с Зарой проследовали за Лочи, который повел нас прямиком в просторную кухню с низкими потолками.

Фийона стояла возле плиты и помешивала суп в большой кастрюле.

– Добрый вечер, Тигги, Зара, – с улыбкой встретила нас хозяйка. – Какая приятная неожиданность! Очень рада видеть вас обеих! А что это у вас там? – Она подошла к нам ближе, чтобы рассмотреть.

– Мамочка, он очень необычный олененок, потому вы с папой должны пообещать нам, что никому не проговоритесь о нем, – сразу же предупредил ее Лочи.

– Как будто это и так непонятно! – возмутилась Фийона, бросив выразительный взгляд на сына, а потом принялась разглядывать олененка. – О боже, Тигги! Неужели он такой, как я подумала?

– Да. Вот он. Держите!

– С удовольствием! – воскликнула взволнованная Фийона. Я вручила ей свой долговязый сверток и сделала шаг назад, чтобы понаблюдать за тем, как малыш станет реагировать на новую пару рук. Но он даже не пошевелился, когда Фийона обняла его и стала нашептывать всяческие нежности. Я перевела облегченный вздох, интуиция подсказывала мне, что о лучшей приемной матери для малыша, чем Фийона, и мечтать не приходится. Да и сама ферма – тихое, уединенное место – идеально подходит для того, чтобы надежно спрятать здесь олененка от посторонних глаз.

– Лочи, сними с огня кастрюлю и поставь чайник, – попросила Фийона сына, а сама знаком поманила нас с Зарой к довольно обшарпанному кухонному столу и также знаком попросила меня сесть рядом с ней. – Как я понимаю, мама его умерла?

– К сожалению, да. Но причина естественная: тяжелые роды.

– Лочи рассказывал мне, что в вас стреляли, когда вы пытались спасти от браконьера белого оленя.

– Да.

– Так это, скорее всего, сын убитого оленя. Лейкизм, как правило, передается по наследству.

– Наверняка вы правы, так оно и есть. Кэл говорит, малыш родился сегодня утром. Мне удалось скормить ему бутылочку молока, но он все еще очень слабенький.

– А мне кажется, что малыш живой и подвижный, и это хороший знак. Сейчас я его осмотрю, если вы не возражаете.

– О, это было бы замечательно. Признаюсь, когда я увидела его впервые, то подвижности в нем было мало, – ответила я. Фийона подняла с пола свою медицинскую сумку и извлекла оттуда стетоскоп.

– Кэл рассказывал нам, что Тигги возложила на олененка свои руки и буквально вдохнула в него жизнь, – пояснила Зара, а Фийона тем временем принялась прослушивать сердечко малыша.

– Да, я уже наслышана о целебной силе ваших рук, Тигги. Это правда? – спросила она у меня.

– Кэл говорит, что это чистая правда, – ответил Лочи вместо меня.

– Лочи, почему бы вам с Зарой сейчас не прогуляться в сарай? Сходите, полюбуйтесь на наших маленьких котят, – предложила сыну Фийона. – И малышу здесь будет попросторнее.

– Хорошо, мама.

Лочи повел Зару к дверям черного хода, а Фийона продолжила осмотр.

– Как смотрите, Тигги, если станете работать вместе со мной? По-моему, я вам уже озвучивала такой вариант в нашу последнюю встречу. Я большой фанат нетрадиционных способов лечения, особенно в сочетании с традиционной медициной.

– Боже, да я буду просто счастлива, Фийона. Но у меня ведь нет официального образования ветеринара. И квалификации тоже нет.

– Ну, квалификация – дело наживное. Но главное – это тот дар, который у вас есть.

– Вы это серьезно? – недоверчиво спросила я.

– Абсолютно серьезно, – подтвердила Фийона. – Давайте как-то встретимся и обсудим эту тему как следует, лучше за бокалом вина. Ну, вот! – Она положила стетоскоп в сумку. – Мальчик в чудесной форме. Подержите его пока, а я проверю, как там мой суп. Отец Лочи должен вот-вот появиться к ужину.

Как бы я хотела в один прекрасный день стать такой же, как эта женщина, подумала я. Фийона Мак Дуглас не только состоявшийся ветеринарный врач, работающий с полной нагрузкой. Она еще и замечательная жена, мать и, наконец, просто прелестное, совершенно очаровательное создание.

– А вы помните, что мифологического Пегаса, который тоже был сиротой, воспитали Афина и музы?

– Тогда мы должны назвать малыша в честь его отца, – прошептала я в ответ, зарывшись головой в его мягкий мех. Во мне вдруг проснулись материнские инстинкты, причем с такой силой, которая даже немного пугала.

– Оставайтесь с нами на ужин, Тигги. За столом и поговорим о том, как мы станем ухаживать за нашим Пегасом.

В эту минуту в кухню вошел мужчина, внешне чем-то очень похожий на Кэла: такое же крупное телосложение, обветренное лицо.

– Добрый вечер, дорогой, – приветствовала его улыбкой жена, когда он первым делом подошел к ней, чтобы поцеловать, а потом уже стал стягивать с себя куртку. – Сходи, пожалуйста, в сарай и позови к ужину Лочи и Зару. Они там возятся с котятами.

– Иду. А кто это у нас тут? – Он подошел поближе ко мне и глянул на Пегаса. – Что за гость такой?

– Хеймиш, познакомься. Это Тигги. Она работает в Киннаирде. Консультант лэрда по диким кошкам.

– Здравствуйте, Тигги. Рад познакомиться. – Хеймиш доброжелательно улыбнулся, а я про себя заметила, сколько теплоты в его взгляде.

– А что касается нашего особого гостя, так это Пегас. Родился сегодня утром. Пока останется у нас, подальше от всяких неприятностей. Дорогой, поторопи нашу детвору, пока суп не остыл окончательно, – добавила Фийона, обращаясь к мужу, а потом стала разливать суп по мискам.

Через пять минут все мы благополучно расселись за старым дубовым столом посреди кухни и с удовольствием принялись уплетать вкуснейший овощной суп, макая в него толстые ломти теплого белого хлеба.

– Так вы тоже поклонница вегетарианства, как и моя жена? – поинтересовался у меня Хеймиш.

– О, гораздо хуже, – рассмеялась я в ответ. – Я – стопроцентный веган.

Внезапно послышался тоненький писк со стороны стула, на котором сидела Зара. Все взоры сразу же устремились на нее.

– Я не смогла оставить его в сарае, – жалобно пролепетала Зара, слегка покраснев, распахнула свой жакет и извлекла оттуда рыжего полосатого котенка, напоминающего своим окрасом крохотного тигра. Да и взгляд у него был свирепый, вполне под стать матерому хищнику. – Мама терпеть не может кошек, но сейчас папа переезжает в Киннаирд. Думаю, мы с ним вполне можем обзавестись собственным котенком в Киннаирд-лодж… Или даже парочкой. Ну разве он не красавец? – Девочка погладила котенка по головке.

– Очень хорош, слов нет, – согласилась с ней Фийона и непреклонно добавила: – Но за столом, Зара, котятам делать нечего. Немедленно спусти его на пол. Пусть идет и поздоровается с Пегасом.

Зара послушно опустила котика на пол, и все мы принялись наблюдать за тем, как он бодро прогулялся по кухне на своих маленьких ножках и наконец осмелел настолько, что приблизился к плите, перед которой мы уложили на одеяло Пегаса. Олененок крепко спал.

– Как трогательно! – восхитилась Зара, наблюдая за тем, как котенок обнюхал маленького оленя, а потом прислонился к его мягкой белой шерстке и тут же блаженно замурлыкал. – Когда-нибудь у меня будет свой дом, и я в нем тоже заведу всяких животных, – сказала девочка, обращаясь к Лочи, который улыбнулся ей преданной улыбкой.

«Зара сегодня такая хорошенькая, – подумала я, глядя на девочку. – Буквально светится от счастья».

– Так лэрд переезжает сюда на постоянное местожительство? – спросила Фийона у Зары.

– Да. Надеюсь, и я тоже, если только папа не передумает. Мы с ним собираемся в Дорноч на следующей неделе, хотим посетить Норт-Хайлэнд Колледж, посмотреть, какие специальности они там предлагают. Меня в первую очередь интересует работа с дикими животными. Если я поступлю в колледж, тогда я тоже смогу жить вместе с папой в Киннаирде.

– Это правильно, что лэрд переезжает сюда и берет бразды правления в свои руки, – одобрительно кивнул головой Хеймиш.

– А как же твоя мама, Зара? – спросила Фийона. – Ее все эти перемены радуют?

– Мама с папой разводятся, – пожала плечами Зара. – Так что эти перемены ее уже не касаются.

– Вот как? И как ты отнеслась к этой новости?

– Прекрасно отнеслась! Честное слово! Мне уже впору организовать кампанию для таких детей, как я, кому приходится жить с родителями, которые несчастливы в браке. Поверьте, родители, если им плохо, никогда не должны оставаться вместе ради нас, своих детей, и ради сохранения видимости семьи. В любом случае хорошая новость – это то, что мне через несколько дней исполняется семнадцать. Я уже подала заявление на курсы по вождению. Если успешно сдам все экзамены, то тогда получу права и смогу самостоятельно водить машину. Буду помогать вам, Фийона, ухаживать за Пегасом, пока вы на работе. А до тех пор ты будешь подвозить меня сюда, Лочи, ладно? – Девочка бросила стеснительный взгляд на своего приятеля, и по выражению ее глаз я поняла, что Джонни Норт и все, что с ним было связано, забыт окончательно и навсегда.

– Само собой, в любое время, – с готовностью согласился Лочи.

– Но сейчас главное – чтобы никто из нас не проболтался о нашем малыше. – Фийона жестом показала на Пегаса. Тот уже проснулся и теперь с любопытством наблюдал за котенком, который носился по кухне, гоняясь за воображаемыми мухами.

– Нужно будет составить график дежурств по его кормлению, – предложила я. – Неправильно будет, если все ночи придется дежурить вам, Фийона.

– Я тоже могу подежурить, – вызвался Лочи.

– А я стану приходить днем, пока вы на работе, – пообещала я. – Но все же вы уверены, что хотите взвалить на себя всю эту дополнительную нагрузку?

– Конечно, уверены. И какие тут нагрузки? – Хеймиш тоже глянул на олененка. – Мы вскоре выпустим его на пастбище за сараями. Будет там пастись вместе с нашими молодыми овечками, когда они появятся на свет. И цвета они все одного, белого, – добавил он с улыбкой.

– Именно его будущее и волнует меня больше всего, – отметила я. – Малыша нужно как можно скорее снова отпустить на волю, водворить в среду дикой природы. Но если мы сделаем это, то сами же подпишем ему смертный приговор. Достаточно вспомнить судьбу его отца.

– Я понимаю вас, Тигги, – сказала Фийона. – Но очень может статься и так, что он останется здесь, на ферме, до конца своих дней. Будем следить за тем, как станут развиваться события, и поступать соответственно. В конце концов, вокруг фермы достаточно лесов. Можем запустить ему для компании еще пару-тройку оленей, чтобы он не чувствовал себя совсем уж одиноким, а Кэл поможет Лочи обнести все эти пространства изгородью…

– С какой изгородью поможет Кэл?

Мы все даже слегка подпрыгнули от неожиданности, поскольку отворилась задняя дверь, и массивная фигура Кэла сразу же заполнила собой весь проем.

– Всем добрый вечер! – поздоровался он, переступая порог. – Нам с лэрдом стало очень одиноко в Киннаирде. Вот мы и приехали к вам, чтобы присоединиться ко всей честной компании.

– Тогда проходите оба поскорее и закрывайте за собой дверь. Лишний холод нам здесь не нужен, – поторопила их Фийона.

– Прошу прощения, что нагрянул к вам без приглашения, – тут же повинился Чарли. – Но Кэл сказал мне, что у нас пополнение. Вот решил взглянуть на него собственными глазами. А где он, кстати?

– Добро пожаловать в дом, лэрд, – приветствовал его Хеймиш, поднявшись из-за стола, и обменялся с Чарли крепким рукопожатием. – Для нас большая честь видеть вас у себя.

– Папочка, он здесь! – Зара метнулась к двери, чтобы вовремя ухватить рыжего котенка, пока тот не сбежал на улицу через открытую дверь. – Его тоже назвали Пегасом, в честь отца. Он просто чудо как хорош!

Чарли подошел к плите и наклонился к олененку, который, как мне было хорошо видно со своего места, был занят тем, что пытался встать на ноги.

– Ну, здравствуй, малыш, – прошептал Чарли и погладил его светлую шерстку. Пегас тут же стал жадно обнюхивать его руку, и я поняла, что он уже успел проголодаться.

– Сейчас подогрею ему на плите бутылочку с молоком, – подхватилась я со стула.

– Возьмите кастрюльку, – предложила Фийона, сняла с плиты небольшую кастрюлю и протянула ее мне. – Так, дети, а вы, пожалуйста, уберите со стола.

– А я сейчас принесу и открою особенную бутылочку. Есть ведь что отпраздновать, – объявил нам Хеймиш и удалился из кухни.

– Чудесный малыш, – негромко обронил Чарли, глянув на меня. – Он здоров?

– Более чем, – заверила его Фийона. – А все, если судить по вашим рассказам, Кэл, благодаря Тигги и ее чудодейственным рукам. Придется мне время от времени отпрашивать ее у вас, чтобы она помогла мне в работе уже с моими пациентами. Взгляните! Он уже почти встал на ножки! – воскликнула она, указав на малыша. – Чарли, помогите ему.

Чарли бережно обхватил олененка обеими руками под живот и чуть приподнял его, чтобы он мог встать в полный рост.

Его ножки сразу же разъехались в разные стороны, однако с четвертой попытки все наконец получилось, и ноги тоже поняли, что им нужно делать, чтобы удержать вес тела. И вот сын Пегаса делает первые, очень неуверенные шажки по направлению к Чарли и тут же валится к нему на колени.

Но тут на кухне появляется Хеймиш с бутылкой виски, что вызывает общий взрыв ликования.

– Не верю! – восклицает Фийона. – Неужели после стольких лет ты наконец решился откупорить эту бутылку?

– Да, решился, – отвечает ей Хеймиш, извлекает пробку и разливает виски в семь стаканов, а потом вручает их нам по очереди. – Покойный лэрд презентовал мне эту бутылку много лет тому назад. Я ему тогда помог выкапывать из-под снега новорожденных ягнят. Снегопад был очень сильный… Помнится, я еще сказал ему, что сохраню эту бутылку для особого случая. И вот он наступил, этот особый случай. За новое начало и за новую жизнь!

– За новую жизнь! – дружно присоединились все мы к его здравице.

Опрокинув в себя стакан виски, Кэл полез в карман своей куртки и извлек оттуда какой-то круглый предмет, завернутый в салфетку из муслина и по размеру смахивающий на большой грейпфрут.

– Что это? – полюбопытствовала я, глядя, как он выкладывает сверток. Все присутствующие тоже уставились на стол.

– Это шотландское национальное блюдо, девушка. Называется хаггис. Бараний рубец, начиненный потрохами со специями. Пожалуй, хлебну-ка я еще порцию виски, прежде чем перейти ко второму пункту своей программы. – Кэл протянул свой стакан Хеймишу, и тот щедрой рукой наполнил его заново.

– Когда-то я пообещал Тигги, что если увижу своими глазами белого оленя в наших краях, то готов пробежать по улице нагишом, прикрыв только хаггисом причинное место. А я, как вы знаете, человек слова, – добавил он, поясняя свою мотивацию собравшимся, а сам уже принялся расстегивать своими толстыми пальцами пуговицы на рубашке.

– Неужели ты думаешь, Кэл, что я стану требовать от тебя сдержать свое слово? – упрекнула я его, призывая прекратить процесс раздевания под дружный смех остальных. – К тому же никто из нас не сделал больше для двух Пегасов, чем ты. Разве не так?

– Думаю, младший Пегас уже изрядно проголодался, – заметил Чарли, жестом показывая на олененка, который беспокойно ерзал у него на коленях в поисках молока.

– Отнесите его в гостиную и покормите там, – предложила мне Фийона. – Там ему будет поспокойнее.

Я вынула бутылочку из горячей воды и проверила ее тыльной стороной ладони: не очень ли горячо?

– Спасибо, – сказала я, обращаясь к Чарли с намерением забрать у него Пегаса.

– Я его сам отнесу, – ответил он мне. Мы вошли в гостиную, и Чарли осторожно водрузил Пегаса ко мне на колени; тот с жадностью припал к соске.

Чарли молча наблюдал за нами; я видела, как увлажнились его глаза. Впрочем, я и сама была готова расплакаться от умиления.

– Повидался с Берил? – спросила я у него, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

– Да. С ее стороны было море слез и бесконечные просьбы о прощении, но все же в конце концов мне удалось уговорить ее вернуться.

– Слава богу! Ведь она единственный человек в доме, который знает, как управляться с этими новомодными плитами на вашей кухне.

– Между прочим, мы с ней решили выбросить их вон и вернуть на прежнее место нашу старую плиту. – Чарли картинно вскинул бровь. – И не только плиту! Все эти подсветки, мигающие лампочки и прочую чепуху, включая монолитный блок в центре кухни, мы тоже согласились убрать. В сарае до сих пор пылится наш старый сосновый стол. Вот его-то мы и вернем на прежнее место.

– Понимаю, – согласилась я с ним. – Кухня – это ведь сердце любого дома, в чем мы с тобой только что имели возможность убедиться сами.

– Я еще перекинулся тут парой слов с Кэлом, пока мы ехали к вам. Я думал об этом и раньше, до того как на Рождество объявился на сцене Фрейзер. Так вот, после стольких лет верной службы Кэла на нашу семью пора ему наконец обзавестись собственным клочком земли. Поэтому я сказал Кэлу, что в качестве свадебного подарка презентую ему и Кэтлин сто акров земли в непосредственной близости от въезда в имение. Там еще стоит старая хибарка, которая раньше использовалась как помещение для рабочих. После небольшого ремонта дом вполне можно превратить в приличное жилье для молодоженов, а коттедж, в котором вы сейчас обитаете с Кэлом, тогда останется в твоем распоряжении, Тигги.

– Как ты все здорово придумал, Чарли. Представляю, как обрадовался Кэл.

– Обрадовался, но все равно это самая малость из того, что он заслужил. Еще я сказал ему, что собираюсь продать немного земли своим соседям, а вырученные деньги частично пойдут на бракоразводный процесс, а частично на то, чтобы нанять в имение дополнительных людей. Да и пора нам уже списать нашу крошку «Берил» в утиль и обзавестись новой машиной!

– Вау! – выдохнула я восхищенно. – Вижу, ты не терял времени даром, – прокомментировала я, улыбаясь.

– Да. Специально загружал себя работой, чтобы не думать о том, о чем думаешь сейчас ты.

– И правильно делал.

– Но если тебе нужно еще время, то…

– Нет, Чарли, дополнительное время мне не нужно.

– Так все же ты остаешься в Киннаирде или собираешься сбежать в Африку к своим тиграм и львам?

Я глянула на Пегаса. Он уже успел опорожнить всю бутылочку до дна и теперь сладко посапывал во сне. Потом я посмотрела на Чарли.

– Полагаю, мне и здесь хватит диких животных, за которыми тоже нужен глаз да глаз. Согласен?

– Так значит, ты остаешься?

– Да. Хотя мне все же хочется взглянуть когда-нибудь своими глазами на всех этих тигров и львов.

– И мне тоже.

Чарли протянул свою ладонь к моей, уже второй раз за день, и я без колебаний взяла его за руку.

Он нежно поцеловал мою ладонь, а потом припал устами к моим губам.

– Я так счастлив, Тигги. Так счастлив!

– Я тоже.

– Нам будет непросто…

– Я знаю.

– Но вместе, думаю, мы сможем прорваться. Как считаешь? Я имею в виду все: и имение, и наших животных, и нас самих…

– Уверена, у нас все получится.

– Хорошо! – Чарли поднялся с дивана и осторожно поставил меня на ноги с Пегасом на руках. – Тогда нам пора.

– Куда?

– В Киннаирд, куда же еще? – улыбнулся он в ответ. – Там ведь работы непочатый край.

Электра

Предыдущая Стр. 10 из 12 Следующая

35

36

37

38

Электра

Оглавление