Сестра луны — страница 7 из 12

Сакромонте, Гранада, Испания

Февраль 2008 года

Евразийский бурый медведь

(Ursus arctos arctos)

27

– А сейчас я хочу спать, – внезапно объявила Ангелина, вернув меня в день сегодняшний. – Больше никаких разговоров, пока я чуток не передохну.

Я взглянула на Ангелину и увидела, что она уже закрыла глаза. Устала. Что и понятно. Ведь она рассказывала добрых часа полтора.

Больше всего мне сейчас захотелось опрометью броситься к себе в гостиницу, схватить там первый попавший под руку листок чистой бумаги и ручку и записать все, что я только что услышала из уст Ангелины. Главное – ничего не забыть. У большинства детей все обстоит иначе. Им повезло, что их прошлое прочно и неразрывно связано с их настоящим и будущим: ведь они росли и взрослели в той среде, которую видели вокруг себя с самого раннего детства, где все понятно и привычно. У меня же все сложилось по-другому. Мне пришлось пройти, как говорится, ускоренный курс изучения своей родословной. Да и сама родословная, как и среда обитания, разительно отличаются от той жизни, которой я жила все годы после того, как отец увез меня отсюда к себе в Атлантис. Ничего общего! И вот теперь мне предстоит склеить двух совершенно разных Тигги в единое целое, на что понадобится время. Вполне возможно, много времени. Но первым делом я должна сама начать привыкать к этой новой настоящей Тигги, которую сама для себя недавно открыла.

– Пора обедать. – Пепе поднялся со стула и направился к входу в пещеру.

– Вам помочь? – спросила я, переступая порог и оказываясь в старомодной кухне.

– Si, Эризо. Тарелки вон там. – Он показал на резной деревянный буфет, похоже, что его много лет тому назад смастерил своими руками сын Марии Карлос.

Я достала тарелки и поставила их на стол, а Пепе в это время стал вынимать еду из старенького холодильника, который отчаянно дребезжал и шумел.

– Можно, я пока пройдусь по дому? Хочу посмотреть, где я появилась на свет.

– Si, ступай туда. – Пепе махнул вглубь пещеры. – Ангелина сейчас спит. Выключатель слева.

Я миновала кухню и отдернула в сторону ветхую занавеску. И сразу же очутилась в кромешной тьме. Нащупала рукой выключатель и нажала на него. Комнату осветила одна тусклая лампочка без абажура. Я увидела проржавелую железную кровать, покрытую пестрым вязаным одеялом. Глянула вверх и увидела овальный потолок, выкрашенный в белый цвет, и невольно издала вздох удивления. Как такое могло быть? Ведь я же была тогда еще грудным младенцем, но вот, поди ж ты! До сих пор живо помню, как чьи-то сильные крепкие руки поднимают меня под самый потолок.

Выйдя из спальни, я почувствовала легкое головокружение и попросила у Пепе стакан воды.

– Иди, посиди рядом с Ангелиной, – сказал мне Пепе, подавая стакан с водой. Я послушно поплелась к Ангелине, взяла стул и поставила его в тени какого-то душистого кустарника.

Вскоре появился и Пепе с подносом, уставленным снедью. Как только Ангелина слегка пошевелилась, мы с ним начали накрывать на стол.

– У нас здесь еда простая, – отрывисто бросил мне Пепе. Видно, решил предупредить на всякий случай, если я вдруг начну воротить нос от свежего хлеба, миски с оливковым маслом и блюда со спелыми помидорами.

– Это мне отлично подходит. Я ведь вегетарианка.

– А что это такое? – спросил у меня Пепе.

– Я не ем мяса, рыбы, яиц, молока, масла и сыра.

– Dios mio! – Пепе окинул меня взглядом. – То-то ты такая худющая, кожа да кости!

Несмотря на всю простоту трапезы, я очень скоро поняла, что уже никогда не забуду вкус свежеиспеченного хлеба, которым меня потчевали, особенно когда макаешь кусочек хлеба в ароматное оливковое масло домашней выжимки и заедаешь его спелыми, сладкими помидорами. Отродясь таких вкусных не пробовала. Сидя за столом, я разглядывала Ангелину и Пепе, сидящих напротив, и мысленно удивлялась, какие они разные. А ведь приходятся друг другу дядей и племянницей. Впрочем, если кто и усомнился бы в их родстве, то стоит лишь взглянуть, с какой свободной грацией они оба двигаются, да и сама их речь, интонации голоса – все сразу же выдает в них родню. Интересно, а что передалось по наследству мне?

– Скоро мы здесь организуем для тебя встречу со всей остальной нашей родней из Сакромонте, – пообещала Ангелина.

– А я тогда поиграю тебе на гитаре, – сказал Пепе и прищелкнул пальцами, а потом лихо подкрутил ими свои пышные усы.

– Я думала, что все уже разъехались из здешних мест, – немного удивилась я.

– Да, в Сакромонте наши родственники больше не живут, в основном обитают в городе. Но это же совсем рядом. Словом, мы закатим пир на весь мир! – Ангелина радостно хлопнула в ладоши. – А сейчас у меня начинается сиеста. Да и тебе, Эризо, не мешает немного отдохнуть. Ступай к себе, поспи пару часиков, а к шести вечера снова приходи к нам. Еще немного потолкуем.

– А я приготовлю ужин посытнее. Мы должны постараться откормить тебя, querida, пока ты гостишь у нас, – подал голос Пепе.

Мы с ним быстро собрали посуду на поднос, потом я отнесла на кухню кувшин с водой и стаканы. Ангелина сделала прощальный взмах рукой и исчезла за занавеской.

– Поспи, Эризо, – снова повторила Ангелина свое напутствие. Я попрощалась кивком головы с Пепе и пошла к себе в гостиницу.

* * *

Я спала как убитая и проснулась только без десяти шесть. Быстро ополоснула лицо холодной водой, чтобы окончательно прогнать сон, и снова заторопилась по узенькой тропке к голубым дверям.

– Hola, Эризо, – приветствовала Ангелина, уже поджидая меня на улице. Она взяла меня за запястье, прощупала мой пульс и через какое-то время удовлетворенно кивнула головой. – Гораздо лучше, но перед уходом снова выпьешь моего снадобья. Пойдем! – Она поманила меня пальцем и сама стала спускаться по наклонной тропинке вниз, миновав свою пещеру.

Так мы шли какое-то время рядом в сгущающихся сумерках. Задрав голову вверх, я увидела тонкие струйки дыма, выплывающие из четырех или пяти печных труб. Мы прошли мимо какой-то старухи, курившей сигарету на пороге своего дома. Старуха окликнула Ангелину, и та остановилась, чтобы немного поболтать с нею. Получается, что Сакромонте еще не совсем опустел и кое-кто продолжает обитать в этих пещерах, подумала я. Потом мы пошли дальше, миновали деревню. Прямо за околицей начинался густой лес.

Ангелина показала пальцем на луну, повисшую в небе прямо над нами.

– Луна растет. Растущая луна приносит новые рассветы, она знаменует собой приход весны, время, когда нужно отринуть от себя прошлое и начать все сначала.

– Странно, но я всегда плохо сплю в пору полнолуния. Долго засыпаю, а потом всю ночь мне снятся какие-то странные сны, – призналась я.

– Это свойственно многим женщинам, особенно, тем, кто обладает особым даром. У цыган принято считать, что солнце – это бог мужчин, а луна – богиня женщин.

– Правда? – искренне удивилась я.

– Si, – улыбнулась в ответ Ангелина, явно забавляясь моим изумлением. – А как может быть иначе? Без солнца и луны не будет и людей. Луна и солнце наделяют нас жизненной энергией. Для того чтобы на свет появилась новая жизнь, нужны двое – мужчина и женщина. А для того чтобы на земле жили люди, нужны солнце и луна. Понятно? Мы, и мужчины, и женщины, в равной мере обладаем силой, но у каждого из нас свои особые дарования и свое особое предназначение во вселенной. Идем же дальше!

Ангелина уверенной походкой петляла между деревьями, пока мы с ней не вышли на поляну. Я пригляделась и увидела множество могильных холмиков, у изголовий – грубо отесанные деревянные кресты. Ангелина молча повела меня вдоль могил, остановившись лишь тогда, когда нашла то, что искала.

Она поочередно указала мне на три креста.

– Мария, твоя bisabuela, твоя прабабушка, Лусия, твоя бабушка, и наконец, Айседора, твоя madre.

Я опустилась на колени перед могилой матери, стараясь отыскать дату ее смерти. Но на простеньком кресте было только выцарапано ее имя. Ангелина терпеливо ожидала в сторонке.

– Как она умерла? – спросила я у нее.

– Как-нибудь в другой раз расскажу, Эризо. А сейчас просто поздоровайся со своей матерью.

– Здравствуй, – прошептала я, обращаясь к могильному холмику, обильно заросшему травой. – Как бы мне хотелось знать тебя.

– Она была слишком хороша для этого света, – вздохнула Ангелина. – Такая же нежная и добрая, как ты.

Какое-то время я постояла у могилы молча; подумала, что должна была сильнее прочувствовать столь эмоциональный момент. Но наверное, мои мозги были все еще заняты переработкой той информации, которой днем загрузила меня Ангелина, а потому все, что я почувствовала, – это каким-то странным образом полное отсутствие всяких чувств.

Наконец я поднялась с земли, и мы проследовали далее вдоль длинной вереницы крестов. Я увидела имена тех младенцев, которых потеряла Мария, потом увидела могилы трех ее сыновей и внуков.

– Тела Эдуардо и Карлоса здесь не покоятся, – пояснила мне Ангелина. – Но Рамон все равно поставил кресты в память о них.

Потом Ангелина провела меня еще по нескольким рядам, все время повторяя:

– Амайя, Амайя, Амайя…

Казалось, кресты никогда не закончатся: ведь здесь упокоились все мои предки со стороны прабабушки, огромная семья, в память о которых и были установлены все эти кресты.

Потом мы переместились в ту часть кладбища, где были похоронены уже мои родственники со стороны прадедушки Хозе Альбейсина. Там могил было ничуть не меньше. Я невольно подумала, сколь же глубоки мои корни, ушедшие на пять, а то и больше веков. И тут вдруг что-то шевельнулось в моем сердце, словно какая-то невидимая игла принялась сшивать нас всех вместе одной неразрывной нитью.

Ангелина продолжила свой путь в море крестов, пока наконец не вывела меня опять к лесу.

Она глянула вниз, потом потрогала ногой землю и удовлетворенно кивнула.

– Хорошо! Сейчас у нас с тобой будет первый урок. Ложись на землю, Эризо.

Я оглянулась, чтобы посмотреть на Ангелину, и увидела, что она уже стоит на коленях. А потом она улеглась на спину, прямо на голую землю, жирную, пахнущую травой, распростершись на ней всем телом. Я последовала ее примеру.

– А теперь слушай, Эризо. – Ангелина намеренно приложила руку к одному уху, видно, чтобы лучше слышать, потом кивнула мне.

Но вот она заложила свои маленькие ручки себе под голову вместо подушки, закрыла глаза. Я сделала то же самое, хотя и не понимала толком, что именно я должна была услышать.

– Почувствуй землю, – прошептала мне Ангелина, хотя ее совет не очень-то помог мне. Но я закрыла глаза и принялась медленно вдыхать и выдыхать – вдох и снова выдох – в надежде расслышать в конце концов все то, что должна была расслышать. Так мы лежали долго, но я слышала лишь пение птиц, весело щебечущих друг с другом. Наверняка желают доброй ночи друг другу, подумала я. К этим звукам присовокупилось жужжание насекомых, легкие шорохи маленьких зверьков, снующих в лесной чаще. Я постаралась сосредоточиться на всех этих привычных звуках дикой природы, постепенно шум стал нарастать, и вот уже в моих ушах зазвучала самая настоящая какофония звуков. И вдруг меня охватило какое-то необычное чувство, такое странное состояние, будто земля подо мной стала пульсировать. Вначале совсем слабо, но постепенно этот ритм стал усиливаться и делаться все громче и громче. И наконец наступил момент, когда ритм земли полностью совпал с моим сердечным ритмом, и в эту минуту я ощутила полную гармонию с землей.

Не знаю, как долго я пролежала на земле, всецело растворяясь в этом потоке звуков и ритмов. Нет, мне было совсем не страшно. Напротив! Чем больше звуков я слышала, тем больше видела и ощущала: тихое журчание реки, протекавшей внизу, она словно омывала меня своей живительной водой. Мне даже показалось, что я разглядела красочное оперение рыб, плещущихся в ее чистых водах. Я открыла глаза: дерево надо мной вдруг каким-то таинственным образом преобразилось в старика, крючковатые руки-ветви которого медленно колыхались под порывами легкого ветерка; его длинные седые волосы и борода, сотканные из тонких нитей паутины, которую сплели тысячи и тысячи невидимых паучков, рассыпались по всему телу – могучему стволу, поросшему мхом. Старик обхватил руками более мелкие ветки, те, что пониже, а со стороны кажется, что так человек-дерево защищает своих детей.

А еще звезды… Я никогда не видела такое обилие звезд и не знала, что они могут быть такими яркими… Когда я стала вглядываться в небо, оно вдруг стало плавно колыхаться и смещаться из стороны в сторону. И тут до меня дошло, что небесный свод состоит из миллиардов крошечных духов, и каждый из этих духов обладает своей энергией. Самым настоящим потрясением для меня стало открытие, что, оказывается, небеса заселены гораздо плотнее, чем земля…

А потом я увидела звезду, вначале мне даже показалось, что она падает, но, приглядевшись, я увидела, что она не падает, а просто зависла над кронами деревьев. Но уже через каких-то пару секунд она вдруг резко взметнулась вверх и остановилась прямо у меня над головой, словно определилась наконец со своим местом на небе.

И в ту же самую секунду я перенеслась в хижину Чилли, увидела его лежащим на постели. Скорее всего, там уже лежало его тело, из которого утекла жизнь, оставив после себя лишь кожу да кости, ошметки сброшенной плоти, похожей на кучу старого тряпья, забытого кем-то в промерзшей насквозь хижине. Я сразу же догадалась, что именно означает это видение.

– Наш кузен Чилли… – услышала я голос Ангелины. Вздрогнула от неожиданности, села и посмотрела ей в глаза.

– Он умер, Ангелина.

– Да, только что перенесся в Верхний мир.

Слеза покатилась по моей щеке. Ангелина наклонилась ко мне и осторожно смахнула ее рукой.

– Нет-нет-нет! Не надо плакать, Эризо. – Она показала на небо. – Чилли счастлив. Ты же и сама чувствуешь это. Вот здесь. – Она приложила руку к моему сердцу, а потом крепко обняла меня за плечи и привлекла к себе.

– Я видела, как его душа, его… энергия устремилась вверх, – промолвила я, все еще под впечатлением от того, что увидела и прочувствовала, заглянув в совершенно иной мир.

– А мы шлем ему свою любовь. Помолимся за его душу прямо сейчас.

Вслед за Ангелиной я тоже опустила голову. «Как удивительно, – подумала я, – что испанские цыгане являются такими ревностными католиками, сохранив при этом все свои духовные верования». Наверное, это стало возможным потому, что, по сути своей, религия никоим образом не противоречит духовным практикам цыган, а лишь дополняет и обогащает их. И там и тут в основе лежит вера в высшие силы, в то, что во вселенной существует более могущественная сила, чем мы, обычные смертные. А люди уже интерпретируют эту силу, опираясь на собственную культуру и на исторические традиции. Цыгане живут среди природы, а потому духи, которых они обожествляют, тоже являются частью природы. Индусы, те, к примеру, обожествляют коров и слонов, а в христианстве символом поклонения стало божество, принявшее человеческий облик…

Ангелина сделал мне знак. Я поднялась с земли, чувствуя себя так, будто меня только что омыли живой водой: все чувства обострились, все вокруг воспринималось так, словно я видела окружающий мир впервые. Ангелина взяла меня за руку и уверенно повела в темноте, петляя между деревьями. Наконец мы увидели тусклые огоньки в окнах деревенских домов, раскинувшихся по склону горы. Я все еще пребывала в состоянии эйфории, только что пережив момент полного слияния с вселенной, почувствовав себя частью этого огромного мироздания, в котором все мы обитаем. И тут я вспомнила слова Па Солта.

«Пусть твои ноги всегда опираются на чистый ковер земли, но при этом не забывай время от времени приподнимать свой разум над землей и заглядывать в окна вселенной…»

Уже стоя возле голубой двери, ведущей в ее пещеру, Ангелина снова измерила мой пульс.

– Все лучше и лучше. Сейчас я дам тебе выпить своего отвара, и скоро тебе будет совсем хорошо.

Пришлось выпить противный на вкус отвар под бдительным оком Ангелины. Когда я допила снадобье, она ласково прошлась рукой по моей щеке.

– Ты – моя родная кровь. И я счастлива. Buenos noches.

* * *

Лежа на кровати у себя в номере, я почувствовала, как сердце мое действительно успокаивается, будто это ровный пульс земли медленно, но неуклонно, настроил мое сердцебиение на свой ритм. Потом я снова перенеслась мыслями в то мгновение, кода душа Чилли воспарила над землей, уносясь ввысь. И я послала ему еще одно молчаливое приветствие. То обстоятельство, что Ангелина тоже стала свидетелем переселения его души, красноречивее всяких слов доказывало, что, когда ранее я испытывала сходные переживания, как бы наблюдая за вознесением человеческой души на небеса, все это не было пустым плодом моего чрезмерно активного воображения. А это значит, что та, «другая часть меня», не менее реальна, чем каменные стены пещеры, в которой я сейчас лежу.

Уже хотя бы это одно открытие стоило того, чтобы решиться и совершить путешествие в собственное прошлое. И я бесконечно рада тому, что отправилась в это путешествие.

28

Спустя неделю мне уже стало казаться, что я прожила в Сакромонте целую жизнь. Ангелина не покривила душой и действительно стала обучать меня всем своим знаниям и умениям, когда у нас с ней выпадала свободная минута. Правда, перед началом наших занятий она взяла с меня клятвенное слово, что я никогда не буду переносить на компьютер все то, о чем она станет рассказывать.

– Наши тайные практики должны и впредь оставаться в тайне, чтобы плохие люди через эту вашу машину не смогли воспользоваться ими в своих целях…

Поэтому пришлось мне спуститься с горы на другой конец села в небольшой магазинчик, в котором торговали всем чем угодно – от кошачьего корма до новейшей электроники, и купить себе там толстенный блокнот и несколько шариковых ручек. На сегодняшний день блокнот был уже исписан на две трети. Я не переставала поражаться тому, какое огромное множество рецептов хранит память Ангелины – самые разнообразные составы лекарственных трав, помогающих при самых разных заболеваниях, правда, сколько именно той или иной травы нужно для приготовления того или иного снадобья, я пока не знала, да это и не столь уж важно. И снова я ударными темпами постигала науку врачевания, которую Ангелина постигала, можно сказать, из колыбели. Ведь ее наставницей была знаменитая ворожея по имени Микаэла. Постепенно Ангелина стала обучать меня и тому, как исцелять больного с помощью собственных рук.

– Чилли говорил мне, что в моих руках есть особая сила. Но моя страсть – это животные. Можно ли будет исцелять их тоже с помощью своих рук? – спросила я у Ангелины.

– А почему нет? Всякая тварь, обитающая на земле, состоит из плоти и крови. Так что мы, в принципе, ничем не отличаемся от животных.

Хотя порой мною овладевало отчаяние, потому что мне казалось, что у меня ничего не получается, но мало-помалу под чутким руководством Ангелины я все же научилась тому, как надо «чувствовать» энергию каждого живого существа и как использовать свои руки с их вечным покалыванием в ладонях в качестве такого своеобразного магнита. Накладываешь руки на больное место и высвобождаешь оттуда плохую энергию, а потом рассеиваешь ее. Ангелина предложила мне поупражняться на старом коте Пепе, явно страдающим артритом. Иногда, прогуливаясь по Сакромонте, я останавливалась прямо на дороге, если мне навстречу вдруг попадалось какое-то животное, будь то собака или курица, и начинала экспериментировать уже над ними. Склонившись над животным и делая свои пассы руками, я лишь надеялась, что случайный прохожий не сочтет меня полоумной и не подумает, что я пытаюсь сбагрить ему по дешевке курицу.

Шло время, и постепенно мое ухо привыкало к тому испанскому, на котором разговаривали между собой Пепе и Ангелина, с каждый днем я узнавала все больше и больше новых слов.

«Если я проведу здесь еще неделю, то, пожалуй, начну свободно болтать на испанском, во всяком случае, буду знать все испанские названия лекарственных трав», – пошутила я сама с собой, направляясь в очередной раз к заветным голубым дверям. Еще один чудесный солнечный день. Я уже заранее знала, что, как всегда, найду Ангелину сидящей на улице с неизменной чашкой кофе в руке. Увы, меня же ждет очередная порция отвратительного травяного настоя, которым меня лечит Ангелина, поскольку кофе для моего организма не подходит.

– Ну, как ты себя сегодня чувствуешь? – встретила она меня вопросом.

– Очень хорошо, gracias.

Я взяла кружку со своим напитком – сегодня он неприятно «благоухал» смешанным запахом семян аниса и овечьего навоза, но делать нечего, я неохотно начала пить. Я знала, что Ангелина не отстанет от меня, пока я не допью это пойло до конца.

После мы с ней позанимались пару часиков, затем был наш простой по обыкновению ленч, после которого Ангелина и Пепе отправились на отдых, а я вернулась к себе в отель, уселась на террасе и стала разбирать в блокноте свои каракули, пока все еще было свежо в памяти. Покончив с этим занятием, я тоже пошла немного вздремнуть. Я уже успела понять, что пик умственной работоспособности Ангелины приходится на ночное время, а следовательно, и у меня голова должна быть ясной, чтобы запомнить и успеть записать новую порцию информации, которую она обрушит на меня уже вечером.

Однако сегодня сон бежал от меня: я поняла, мне не спится, потому что пора уже выйти на связь с внешним миром. Неделя промелькнула, как один день, но наверняка ведь те, кто меня знает, беспокоятся, где я и что со мной. А потому, как бы мне ни хотелось продлить еще на какое-то время свое существование в той параллельной вселенной, которую я сама для себя создала, это нечестно по отношению к близким. Я должна хотя бы сообщить им, что жива-здорова и нахожусь в полной безопасности.

– Марселла, у вас есть телефон, с которого я могла бы позвонить к себе домой? – спросила я у хозяйки отеля.

– Здесь? Вы шутите, сеньорита. Здесь даже мобильная связь плохо работает: слишком слабый сигнал. Ближайший стационарный телефон в магазине, который расположен прямо за городской стеной. Хозяин позволяет нам пользоваться им, за определенную плату, конечно. У него же находится и мой факс, по которому я принимаю заказы на бронирование мест в своей гостинице. Каждый день хожу в магазин и забираю очередную порцию заказов. Вот и сейчас как раз собралась туда. Можете составить мне компанию.

– Большое спасибо, Марселла.

В крохотном магазинчике Марселла быстро объяснила хозяину, что именно мне нужно, меня отвели в какое-то складское помещение в самом дальнем конце магазина и показали на старый телефон. Не аппарат, а сплошной антиквариат.

Оставшись наедине с телефоном, я стала прикидывать, кому позвонить первому. Решила, что первый звонок я сделаю на мобильник Кэла. Учитывая, что он редко пользуется своим мобильником по причине плохой связи в Киннаирде, а потому вряд ли сразу же ответит на мой звонок, то я вполне могу избежать допроса «с пристрастием». Авось обойдется простым сообщением, которое я скину на его голосовую почту.

Я набрала номер мобильника Кэла, и через минуту-другую включился автоответчик, как я и предполагала.

– Привет, Кэл. Это я, Тигги. Хочу сообщить тебе, что со мной все в полном порядке. Извини, что тогда убежала от тебя, но я… мне нужно было срочно уехать из Киннаирда. В ближайшее время обязательно снова выйду с тобой на связь. Пожалуйста, не волнуйся за меня. Там, где я сейчас нахожусь, мне действительно очень хорошо. Сердечный привет всем нашим. Пока.

Я положила трубку на рычаг, почувствовав некоторое удовлетворение от того, что решилась пойти на контакт. Потом снова сняла трубку с намерением сделать еще один звонок, на сей раз Ма. Какой мне вред, если она будет знать о моем местонахождении? Я набрала номер телефона в Атлантисе и услышала в трубке автоответчик. Он по-прежнему говорил голосом Па Солта. Я сразу же почувствовала комок в горле. Надо будет не забыть потом попросить Ма записать другой голос.

– Привет, Ма. Это Тигги. Со мной все хорошо, я сейчас нахожусь в Испании. Захотелось немного тепла после всех холодов, пережитых в Шотландии. Я забыла свой мобильник в Киннаирде, но постараюсь в ближайшие дни снова выйти с тобой на связь. Пожалуйста, не волнуйся за меня. Я тебя люблю. До свидания.

Я опустила трубку. На какое-то мгновение рука моя зависла в нерешительности. Уж очень был велик соблазн отправить коротенькое сообщение и на мобильник Чарли.

– Нет, Тигги! Только без глупостей! Он ведь был твоим работодателем. Или забыла? – твердо приказала я себе.

«Но ведь тебе хочется поговорить с ним, разве не так? Потому что этот человек тебе небезразличен…»

– Нет, это неправда! – сказала я вслух.

«Это правда, Тигги…»

Я тяжело вздохнула. Надо сказать, один из побочных эффектов моих интенсивных занятий с Ангелиной – это стремительное усиление роли моей интуиции. Ну, или моего внутреннего голоса, если уж обозначить интуицию другими словами. Внутренний голос, в буквальном смысле слова, стал моим Санчо Пансой, только в женском обличье. Вот и в последние дни он болтает без умолку и при любой возможности тут же тычет мне в лицо любой, даже самой невинной ложью, которую я изобретаю для самой себя.

«Ладно, будь по-твоему», – мысленно согласилась я с ним и, расплатившись за звонки, вышла из магазина. У Марселлы были еще кое-какие дела в городе, а потому домой я возвращалась одна.

– Да, он был мне… То есть я хочу сказать, он и сейчас далеко не безразличен мне, – принялась я размышлять вслух. – Но он женатый человек, у него взрослая дочь, на его руках огромное имение, которым надо как-то управлять при полном отсутствии средств. Да и вообще, его жизнь – это сплошной кошмар! Так что, что бы ты сейчас мне ни нашептывал, – обратилась я к своему Санчо Панса, – я отмету напрочь все твои аргументы!

Мимо меня прошли какие-то две женщины. Они удивленно глянули на меня. А как еще можно смотреть на человека, разговаривающего с самим собой?

– У меня есть друг-невидимка! – выкрикнула я на английском языке, потом помахала им рукой и стала карабкаться вверх, поднимаясь по склону горы в сторону Сакромонте.

* * *

Вечером того же дня Ангелина объявила, что я уже готова к поступлению в «университет», как она обозначила завершающий этап наших с ней занятий. Когда я пришла к ней, Пепе как раз собирался уходить. Он занимался организацией фиесты в мою честь, которая должна была состояться через пару дней.

– Придут все! – объявил он мне, уходя. Я поняла, что предстоящее событие очень волнует его. – Будет все, как в старые добрые времена!

Мы уселись с Ангелиной рядом, и она начала делиться со мной своими самыми сокровенными знаниями о том, как творить чудеса: всякие разные талисманы и обереги, приворотные зелья и заклинания, различные амулеты в форме монет и прочее, и прочее. При тусклом пламени одной оплывшей свечи – Ангелина настояла, чтобы это была именно свеча, а не резкий свет электрической лампочки, – она показывала мне всяческие сакральные предметы, принадлежавшие когда-то моим предкам. Я брала их в руки, чувствуя уже ставшее привычным покалывание в ладонях, а она рассказывала мне, как именно можно попасть в тот «другой мир», который населен духами. Это же они шепчут мне на ухо, и это благодаря им я получаю свои необычные знания о вещах.

Наконец дело дошло до проклятий, и тут я впервые сказала решительное «нет».

– Я полагала, что мы – целительницы, знахарки, которые лечат людей и животных, – сказала я. – Так как же мы можем проклинать кого-то? Или желать кому-то зла?

Ангелина бросила на меня грустный взгляд.

– Эризо, в этом мире есть место не только свету, но и тьме. За свою жизнь я видела много темного. – Она закрыла глаза, и я поняла, что мыслями она снова в прошлом, в том страшном и трагичном прошлом, которое до сих пор довлеет и над ней, и над этой красивой страной. – Когда наступает время тьмы, то всегда делаешь все, чтобы выжить, чтобы защитить себя и тех, кого ты любишь. Сейчас мы пойдем с тобой в лес, и я научу тебя словам самого сильного проклятия.

Минут через пятнадцать она остановила меня посреди лесной поляны и заставила выучить наизусть слова, которые прошептала на испанском, предварительно повесив мне на шею защитный талисман. Наверное, хорошо, что я не понимала значения этих слов. Я никогда не должна была произносить эти слова вслух или тем более записывать их. Только хранить их в памяти и мысленно повторять время от времени, пока они не станут неотъемлемой частью моего подсознания и не запечалятся навечно в моей душе.

– Сколько раз ты сама произносила это проклятие? – спросила я у Ангелины, когда мы возвращались домой.

– Только дважды. Один раз, чтобы спастись самой, а второй – чтобы помочь человеку, который отчаянно нуждался в моей помощи.

– И что случилось с теми людьми, которых ты прокляла?

– Они умерли, – ответила она коротко.

– Понятно, – выдохнула я, поражаясь и одновременно ужасаясь той сверхъестественной силе, которой наделена эта женщина. Оставалось лишь надеяться на то, что я не унаследовала этого ее дара, единственного в своем роде, которым бы и не хотела владеть.

* * *

– Все у тебя получилось хорошо, Эризо, – подвела черту под нашими занятиями Ангелина спустя два дня. – У нас с Пепе для тебя сюрприз. Сейчас ступай к Марселле. – Она быстро выдворила меня вон, чтобы отправиться на свой послеобеденный сон-сиесту, а я вернулась к себе в отель. Отыскала Марселлу, которая улыбнулась понимающей улыбкой.

– Пойдем со мной, Тигги, – пригласила она меня в свои приватные покои, тоже расположенные в пещере. Все помещения были украшены традиционными рукоделиями и покрывалами. В одной из комнат в углу стоял огромный телевизор устаревшего образца.

– Вот! – Марселла показала мне на диван.

На нем лежало красивое платье фламенко белого цвета с пурпурно-красными воланами, плавно переходящими в длинный шлейф.

– Примерь, – предложила она мне. – Это мое старое платье, которое я храню с детства, но тебе, по-моему, оно должно быть впору. К сегодняшнему празднику мы должны сделать из тебя настоящую bailoara, исполнительницу фламенко.

– Я должна буду явиться на фиесту в этом? – совершенно искренне удивилась я.

– Конечно. Ведь это же праздник!

Она швырнула мне на руки охапку мягкой ткани и проводила в небольшую гардеробную. Там я сняла с себя свое платье и облачилась в наряд фламенко. После чего вышла к Марселле, чтобы та помогла мне справиться с многочисленными пуговичками на спине. Разгладила руками юбку, слегка поправила глубокое V-образное декольте.

– А сейчас взгляни на себя в зеркало, Тигги. – Марселла развернула меня лицом к зеркалу.

Я с удивлением обозрела женщину, которая глядела на меня из зеркала. Какая-то совершенно новая Тигги из зазеркалья, смуглая, успевшая загореть под горячим испанским солнцем, глаза блестят, платье удачно подчеркивает мою тонкую талию и нежную, гладкую кожу в области декольте.

– Linda! – воскликнула Марселла. – Прекрасно! А теперь тебе еще нужны туфельки. Ангелина приготовила их для тебя. Я поначалу сильно сомневалась, что ты сможешь втиснуть в них ноги, но, увидев, какие у тебя крохотные ножки, поняла, что они будут в самый раз. – Она протянула мне пару туфель из красной кожи с тонкой перепонкой спереди, застегивающейся на пряжку. Устойчивый, прямой, так называемый «кубинский каблук» высотой не более пяти сантиметров. Но поскольку я привыкла к обуви вообще без каблуков, то такой высоты мне было более чем достаточно. Я взяла туфельки из рук Марселлы и принялась примерять их, почувствовав себя в этот момент самой настоящей Золушкой. Туфли подошли мне просто идеально, от возбуждения я даже почувствовала легкое покалывание в области шеи.

– Марселла, а чьи это туфельки?

– Как чьи? Твоей бабушки Лусии, само собой, – ответила она.

* * *

В девять часов вечера мы с Марселлой направились к одной из больших пещер, расположенных внизу. Пожалуй, я легко бы нашла туда дорогу и без помощи Марселлы, потому что музыка уже гремела по всему Сакромонте. Даже сам воздух вибрировал в такт зажигательным ритмам. Перед входом в пещеру, где уже было полно народа, я лишний раз пригладила свои волосы. Марселла обильно смазала мои локоны маслом, чтобы сделать их послушными, а потом приладила один локон прямо по центру лба, точь-в-точь, как на тех фотографиях Лусии, которые мне доводилось видеть.

При моем появлении народ радостно зашумел, раздались приветственные крики и аплодисменты. Сияющие от счастья Ангелина и Пепе, тоже облаченные в костюмы фламенко, потащили меня по кругу знакомить с родней. Все собравшиеся тоже были одеты в национальные костюмы.

– Эризо, это внучка кузины твоей матери. Ее зовут Пилар. А это – Висенте и Гаэл… Камилла… Луис…

От обилия новых лиц и имен у меня голова пошла кругом. Я безропотно позволяла вести себя в этой толпе, поражаясь тому, как тепло и сердечно меня обнимают и целуют все эти незнакомые люди. Вот Висенте, а может, и Гаэл, подал мне бокал с белым вином мансанилья, а я краешком глаза увидела, как Пепе устраивается на стуле в дальнем конце пещеры с гитарой на коленях, рядом с каким-то мужчиной, который уселся на обычный ящик.

– Emprezamos! – крикнул он, обращаясь к собравшимся. – Начинаем!

– Ole! – с воодушевлением прокричал в ответ народ, и вот уже две молоденькие танцовщицы выплыли в центр площадки. Они стали танцевать chufla bulerias – «простой танец», как охарактеризовала его Ангелина. Но, наблюдая за тем, как ловко работают обе девушки ножками, все более и более ускоряя ритм своих телодвижений, как красиво они манипулируют своими разноцветными юбками, наполняя всю пещеру вокруг пиршеством ярких красок, как синхронно вскидывают вверх они свои подбородки, я не могла не восхититься их мастерством.

А ведь я тоже часть этой культуры, цыганка плоть от плоти и чувствую себя таковой не только в силу кровного родства, но и духовной общности. А потому, когда ко мне подошел какой-то молодой человек и подал руку, приглашая на танец, я не стала сопротивляться. Напротив! Расслабившись всем телом, я с наслаждением подчинилась ритму гитары Пепе, ведомая каким-то духом внутри себя, которого все местные называют duende.

Не знаю, как долго я танцевала. Казалось, туфельки Лусии сами несли меня в пляс, и я танцевала самозабвенно, не задумываясь над тем, что со стороны могу показаться смешной или нелепой, старательно повторяла все движения своего партнера, лихо отбивая чечетку на старой танцевальной площадке, оборудованной в пещере, вместе со всеми своими новоявленными родственниками, окружившими меня со всех сторон. Пол вибрировал под нашими ногами, потому что все, и мужчины, и женщины, и дети, танцевали с истинным наслаждением, всецело отдаваясь музыке.

– Ole! – время от времени подбадривал танцоров Пепе.

– Ole! – кричала я в ответ вместе с остальными. Потом отпустила своего партнера, чтобы тот принес мне воды.

– Тигги!

Я почувствовала чью-то твердую руку на своем плече. Наверняка выпитое вино ударило мне в голову, тут же подумала я. Да еще от всех этих вращений голова пошла кругом. Однако я повернулась на голос, который показался мне очень знакомым, прямо как у Чарли Киннаирда.

– Привет, Тигги, – поздоровался со мной живой Чарли, схватил за руку и бесцеремонно поволок меня к выходу, пробираясь через толпу танцующих пар, не перестающих хлопать в ладоши и отбивать ритм ногами.

– Что вы делаете? – возмутилась я, пытаясь перекричать невероятный шум и гам, царившие вокруг. – Отпустите меня!

Однако Чарли и не подумал ослабить хватку, и, несмотря на все свои протесты и извивания мне пришлось тащиться за ним, пока он не соизволит наконец отпустить мою руку.

Однако никто вокруг даже глазом не повел в нашу сторону. Впрочем, наблюдая за тем, как эмоционально раскованно ведут себя цыгане, как шумно они выражают свою радость, я поняла, что, скорее всего, для них наше поведение кажется вполне нормальным.

– Я должен был вывести вас на улицу, потому что здесь, среди этой какофонии звуков, я вообще ничего не соображаю, – сказал мне Чарли, снял с себя джемпер и набросил его мне на голые плечи.

Потом огляделся по сторонам, увидел невысокую стену напротив пещеры и повел меня к ней. И только там отпустил мою руку, а потом, обхватив меня обеими руками за талию, приподнял и усадил на стенку.

– Чарли, ради бога! Что вы здесь делаете?!

– Пожалуйста, сядьте как следует, Тигги. – Он снял руку с моей талии и взял меня за запястье, стал прощупывать пульс.

– Хватит, Чарли! – Я легонько хлопнула второй рукой по его пальцам.

– У вас повышенный пульс, Тигги! Типичная тахикардия…

– Да, потому что весь последний час я танцевала до упаду, – довольно резко бросила я в ответ. – И все же, почему вы здесь?

– Да потому что я и все остальные только то и делаем, что гоняемся за вами по всему свету.

– Что значит «все остальные»? – слегка нахмурилась я.

– Кэл обнаружил у вас в спальне мобильник, и мы с ним обзвонили всех, кто числится в вашей адресной книге, чтобы узнать, где вы и что с вами. Но никто ничего не знал. И только после того как вы отправили сообщения на телефон Кэла и Ма, мы все узнали, что вы сейчас в Испании.

– Простите, Чарли. – Я тяжело вздохнула. – Пожалуйста, говорите помедленнее, ладно? Что случилось? У кого-то неприятности?

– Нет, Тигги, у всех все в порядке, – ответил Чарли. – Но все мы волнуемся за вас.

– Что значит – «за меня»?

– В то утро, когда вы сбежали из больницы, я получил на руки результаты ваших обследований, проанализировал все и вот что могу сказать вам. Если вкратце, Тигги, то я подозреваю у вас серьезное сердечное заболевание под названием миокардит. Вам необходимо срочное лечение.

– У меня проблемы с сердцем? – спросила я слабым голоском. – Не может быть!

– Увы, да. И эти проблемы представляют собой потенциальную угрозу для вашего здоровья, особенно если их не лечить.

– Но я себя прекрасно чувствую, – возразила я. – А с тех самых пор как я приехала сюда, прекратились, как мне кажется, и мои сердцебиения. – Впервые я посмотрела Чарли прямо в глаза. – И вы прилетели сюда только за тем, чтобы сказать мне все это?

– Конечно. А как иначе я мог поступить? Поскольку связаться с вами я не мог, то у меня просто не оставалось иного выбора. Нет, я говорю вполне серьезно, Тигги. Мало того что вы едва не погибли, работая у меня в имении, так тут еще и это. Не хочу, чтобы ваша болезнь тоже легла на мою совесть.

– Но вы же ни в чем не виноваты, Чарли. Я ведь сама, по собственной воле, «сбежала», как вы изволили выразиться, из больницы.

– Все верно. Но, помимо своего профессионального долга, я несу за вас ответственность и как ваш работодатель. А я ведь и понятия не имел, как все неблагоприятно сложилось для вас в Киннаирде. Сейчас-то я вполне понимаю, почему вы вынуждены были уехать.

Я затаила дыхание. Неужели ему стало известно о моем разговоре с его женой?

– Берил и Кэл рассказали мне о том, как повел себя с вами Зед Эсзу. Оба они уверены в том, что вы уехали именно по его вине. Мне жаль, Тигги, что все так получилось. И я очень сожалею, что вы ни словом не обмолвились об этом со мной. Такое поведение, оно… просто недопустимо.

– Но вашей вины в том нет, Чарли.

– Еще как есть! Мне следовало самому заниматься вопросами управления имением, чаще бывать в Киннаирде, тогда бы наверняка не случилось ничего подобного. Это ведь самое настоящее сексуальное домогательство, откровенное и наглое. Клянусь, если он мне снова попадется когда-нибудь на глаза, я собственноручно сверну ему шею.

– Но, надеюсь, никто не сказал Зеду, где я? – спросила я, заметно нервничая.

– Конечно нет. Как только Кэл сообщил мне о том, что произошло, я тут же примчался в Киннаирд и велел Зеду немедленно покинуть дом. Он быстро упаковал вещи и уже во второй половине дня вымелся на своем ренджровере прочь. Он уехал, Тигги. Навсегда! Это я вам обещаю, – промолвил Чарли, видно, почувствовав мой страх. Он осторожно положил свою руку на мою ладонь, и в ту же минуту легкая дрожь пронзила все мое тело. – Надеюсь, сейчас ничто не помешает вам снова вернуться в Киннаирд.

– Спасибо, – коротко поблагодарила я Чарли, довольная тем, что он считает Зеда единственной причиной, побудившей меня уехать из Киннаирда. Что ж, пусть пока так и думает.

– А еще хочу сообщить вам, что полиция тоже пытается выйти с вами на связь по поводу расследования всех обстоятельств той стрельбы. Им удалось найти гильзу, и сейчас они проводят судебно-медицинскую экспертизу.

– Им удалось найти стрелка? – спросила я, вспомнив о судьбе несчастного Пегаса.

– На этот счет я не владею никакой определенной информацией, но они хотят переговорить с вами, чтобы прояснить для себя кое-какие моменты. Поскольку у вас есть определенные проблемы со здоровьем, то я записал вас на прием в местную больницу здесь, в Гранаде, на завтра. Надо сделать еще пару тестов, чтобы убедиться в том, что вы можете вернуться домой самолетом.

Я бросила на Чарли удивленный взгляд. Хоть он и старается изо всех сил помочь мне, но, однако же, в эту самую минуту он стал сильно напоминать мне Зеда. Еще один мужчина, который хочет контролировать мою жизнь.

– Простите, Чарли, но я себя прекрасно чувствую и ни в какую Гранаду я уж точно не поеду.

– Вполне возможно, что на данный момент вы себя действительно чувствуете превосходно, но результаты вашего обследования показывают, что все у вас обстоит не так уж благостно. Я говорю серьезно, Тигги. Ваша болезнь… Она может в конце концов убить вас.

– Чарли, пока я росла, мое сердце проверяли и перепроверяли сто тысяч раз. И не нашли ничего плохого. Так почему же с ним стало плохо сейчас?

– Ладно! – Чарли подавил вздох и прислонился к стене рядом со мной. – Выслушайте меня, хорошо? И не перебивайте. А для начала ответьте мне на пару вопросов.

– Задавайте, – неохотно согласилась я, прислушиваясь к барабанной дроби и веселым крикам «Ole!», доносившимся из пещеры. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось сидеть на этой стенке и обсуждать какие-то гипотетические проблемы с моим сердцем.

– Когда вы впервые заметили у себя сильное сердцебиение?

– Хм… Время от времени у меня действительно случались приступы учащенного сердцебиения, но я относила это ко всяким простудным недугам. Когда у меня случался бронхит или что-то в этом роде. А недавно я сильно простудилась и долго потом кашляла.

– Хорошо. А теперь вспомните, когда вы в последний раз сильно переболели и лежали в постели с высокой температурой?

– О, это совсем не трудно вспомнить. Мне было тогда семнадцать. Я училась в выпускном классе школы. У меня вдруг поднялась высокая температура, и меня тут же поместили в изолятор. Доктор диагностировал острый фарингит, мне даже прописали курс антибиотиков. Но постепенно все нормализовалось, хотя на это ушло какое-то время. Это случилось десять лет тому назад, Чарли, но с тех пор я чувствую себя хорошо.

– А за все эти годы вы хоть однажды делали кардиограмму? Я имею в виду, до того как попали к нам в больницу в Инвернессе.

– Нет.

– Тигги! – Чарли подавил очередной вздох. – Миокардит – это заболевание довольно редкое, и причины, по которым оно возникает, не всегда ясны и еще до конца не изучены, но, как правило, провоцирует его чаще всего вирусная инфекция. Судя по всему, именно это и случилось с вами в семнадцать лет, но диагноз поставили не совсем точно, свалив все на острый фарингит.

– Понятно, – промолвила я, уже превратившись в слух.

– Каким-то образом, – продолжил Чарли, – еще не до конца понятным и нам, специалистам, вирус вызывает воспаление сердечной мышцы. Всякие же другие заболевания еще больше увеличивают нагрузку на сердце. Вот почему вы и сами стали замечать, что стоит вам простудиться, как у вас тут же учащается сердцебиение. Так случилось и после недавней простуды. Плюс на все это, конечно, наложил свой отпечаток и шок, пережитый вами после того ночного происшествия со стрельбой.

Я слушала молча, постепенно трезвея от свежего воздуха. Кажется, до меня наконец дошло, почему Чарли примчался сюда.

– То есть я могу… даже умереть?

– Без надлежащего лечения, да, Тигги, можете. Как видите, это все серьезно.

– А с помощью каких-то лекарств это можно вылечить?

– Наверное, но строить какие-то прогнозы заранее не стоит. Иногда сердце само приводит себя в норму, иногда помогают бета-блокаторы или ингибиторы АПФ. А иногда… не помогает ничто, и тогда исход более чем мрачный.

Я почувствовала дрожь во всем теле, частично, наверное, от страха, но поскольку я уже немного успокоилась и пришла в себя, то, возможно, и от того, что ночь все же выдалась достаточно прохладной.

– Пойдемте отсюда, Тигги. Вам нужно в тепло. – Чарли протянул руки, чтобы снять меня со стены, но я спрыгнула сама.

– Вы и все эти люди выглядите, кстати, очень достоверно в своих самобытных нарядах, – прокомментировал Чарли мой внешний вид. – У вас тут что-то вроде карнавала, да?

– Нет. – Его вопрос невольно вызвал у меня улыбку. – Все эти люди в пещере – настоящие цыгане. Более того, они все, как один, приходятся мне родней! А сейчас… – Я глянула на ошарашенное лицо Чарли. – Хоть танцев на сегодня для меня и достаточно, в любом случае мне надо вернуться обратно в пещеру и попрощаться, как положено, со своей новой семьей.

– Конечно, конечно. Я подожду вас здесь.

Я вернулась в пещеру. Народ самозабвенно продолжал отплясывать, хлопать в ладоши и петь с прежним упоением, несмотря на поздний час. Веселье лишь набирало обороты, будто завтра никогда не наступит.

«Но ведь завтра может не наступить и для тебя, Тигги».

Я отыскала в толпе Ангелину. Она сидела рядом с Пепе: тот отложил в сторону свою гитару и отирал с лица пот большим носовым платком.

– Я иду к себе, – объявила я им. – Хочу уже лечь. Что-то я чувствую себя уставшей. Muchas gracias за такой грандиозный праздник, который вы устроили для меня.

Они по очереди обняли меня, прижав к своим разгоряченным, потным телам, потом расцеловали в обе щеки.

– Вот сейчас, Эризо, ты стала действительно одной из нас. А теперь ступай к своему парню, – добавила Ангелина с улыбкой.

– Он мой босс, а не парень, – поспешила я тут же все уточнить.

Но Ангелина лишь понимающе закатила глаза и слегка пожала плечами.

– Buenos noches, Эризо.

– А что это за место такое? – поинтересовался у меня Чарли, когда мы стали карабкаться вверх по узенькой извилистой тропинке. – Когда я вышел из такси, мне оно показалось совершенно безлюдным. Такое впечатление, что здесь никто не живет.

– Тем не менее люди здесь живут, хотя и не так много, как в былые времена. Раньше все эти люди обитали в здешних пещерах, разбросанных по склону горы, но сейчас большинство перебралось в город, в современные благоустроенные квартиры.

– Как все интересно и необычно! – воскликнул Чарли, слегка запыхавшись, пока мы с ним преодолевали ступеньки, ведущие в гору. – Как я понимаю, все здесь сохранилось в своем первозданном виде, таким, каким было сотни лет тому назад. – Он глянул на меня, увидел, как устало я тащусь по ступенькам вслед за ним. – Не торопитесь, Тигги! Пожалуйста, идите медленно. Во всяком случае, до тех пор, пока мы не разберемся со всеми вашими анализами, бегать вприпрыжку вам категорически не рекомендуется.

– Но, если серьезно, я чувствую себя очень даже хорошо. Наверное, здешний воздух пошел мне на пользу. Пока я весь вечер танцевала, сердце мое совсем не прыгало, – призналась я. Наконец мы взобрались на самый верх и пошли по дорожке, петляющей между пещер. – И все же, как вы меня отыскали тут?

– Все просто. Вы же сообщили Ма, что улетели в Испанию. Кэл прошерстил все бумаги в вашей комнате в поисках наводки, куда именно в Испании вы могли направиться. Нашел несколько распечаток из Википедии о какой-то испанской танцовщице. Там, в частности, упоминались Гранада и Сакромонте. Вот мы и решили, что, скорее всего, стоит искать вас именно здесь. Вы только взгляните, Тигги! – Чарли замер, как вкопанный. Мы обогнули гору, и нашему взору предстала Альгамбра во всем своем величии, взметнувшаяся в ночное небо. – Какая красота! Необыкновенный вид!

– Да, от этой красоты дух захватывает.

– Вы уже там бывали?

– Пока еще нет. Я была слишком занята здесь. Кстати, а где вы остановились?

– В отеле, он здесь единственный. Во всяком случае, так нам сообщили в справочном бюро в аэропорту. Отель «Куевас Эль Альбанико». Там мы и остановились.

– Мы?

– Да, мы, – ответил он, когда мы подошли к нашей гостинице. – Видите ли, я посчитал, что будет… не совсем правильно, если я нагряну к вам один, а потому приехал сюда в сопровождении. Сейчас сами увидите, кого, – добавил он, распахивая передо мной калитку. – Впрочем, она может быть уже в постели, хотя…

Едва я переступила порог, как мне навстречу метнулась фигура, облаченная в пижаму в клеточку, и тут же обвила меня обеими руками.

– Тигги! Как же я рада видеть тебя!

– И я тебя, Алли, тоже! – изумленно воскликнула я. Потом слегка отстранилась от сестры и окинула ее внимательным взором. – Потрясающе выглядишь! – ни капельки не покривила я душой, любуясь ее сверкающими голубыми глазами, роскошной золотистой с рыжеватым отливом гривой и огромным животом, выпирающим из пижамы. – Боже мой! Какая же ты большая! По-моему, ты вот-вот должна родить. Разве можно было в таком состоянии летать самолетами?

– Я прекрасно себя чувствую. А до родов мне еще целый месяц. И что мне там делать, в этом Бергене, одной? Потихоньку сходить с ума? Вот мой брат-близнец Том сжалился надо мной и решил прихватить с собой в Лондон, где у него сейчас концерты. А я убедила своего врача, что его приглашение мне очень кстати и что мне просто необходимо срочно сменить обстановку. Но тут мне позвонил Чарли. Когда я услышала, что случилось с тобой и где ты сейчас, по его мнению, скрываешься, я тут же поменяла свой билет на Гранаду и прилетела сюда вместе с ним.

– Ах, Алли! На самом деле со мной все в полном порядке, – простонала я в ответ. – А вот тебе лучше было бы сидеть в тепле и уюте в своем Бергене, а не носиться по всей Европе в поисках меня.

– Тигги, мы все были страшно обеспокоены, где вы и что с вами. А сейчас, дамы, прошу простить меня, оставляю вас наедине друг с другом, – промолвил Чарли и снова принялся измерять мой пульс. Через пару минут удовлетворенно кивнул головой. – Гораздо спокойнее сейчас.

– Чарли уже объяснил тебе, насколько серьезно твое состояние? – спросила у меня Алли.

– Объяснил, – ответил ей сам Чарли. – Надеюсь, мне не придется тащить вас завтра на аркане в больницу и вы пойдете туда на своих ногах. Договорились, Тигги?

– Она пойдет, – с жаром заверила его Алли, поспешив ответить вместо меня.

– Если возникнут какие-то проблемы ночью, вы знаете, где я.

– Да. Спокойной ночи, Чарли. И спасибо вам за все, – крикнула ему вдогонку Алли, глядя, как он шагает к себе в номер в дальнем крыле гостиницы. Мы обе замолчали и молчали до тех пор, пока не услышали, как он, войдя к себе в комнату, захлопнул дверь.

– Хочешь пойти прилечь, Тигги? – спросила у меня сестра.

– Нет. Я сейчас слишком возбуждена и совсем не хочу спать. Зато с удовольствием выслушаю все твои последние новости. Давай присядем вон там. – Я указала рукой на небольшую гостиную, в которой стояло несколько удобных кожаных диванов.

– Но только ненадолго. Доктору Чарли это явно не понравится, – прошептала мне Алли, идя вслед за мной в гостиную, где с удовольствием опустилась на один из диванов.

– Итак, как вы меня разыскивали?

– Когда Чарли позвонил мне по твоему мобильнику, он был вне себя. Очень сильно переживал. Какой он все же славный! – Алли улыбнулась. – И, по-моему, влюблен в тебя до потери пульса.

– Мне очень жаль, что я доставила вам двоим столько хлопот.

– Если честно, Тигги, то я страшно обрадовалась, когда подвернулся предлог не возвращаться из Лондона назад, в Берген. Ты же меня знаешь! Люблю действовать! Движение для меня – это жизнь! – Она снова улыбнулась. – К тому же я тоже очень озаботилась тем, что с тобой стряслось. Мы все страшно волновались. Хотя должна сказать, ты выглядишь намного лучше, чем я ожидала.

– Да я и чувствую себя гораздо лучше. Когда я только прилетела сюда, сердце у меня действительно трепыхалось в разные стороны, а сейчас оно успокоилось, и все нормально.

– Это радует. Так вот, твой коллега Кэл перерыл в ящиках твоего стола все бумаги и отыскал распечатку о какой-то танцовщице фламенко. – Алли жестом указала на мое платье. – Как я понимаю, именно поэтому ты сюда и приехала. Захотела отыскать свою настоящую семью, да?

– Да.

– Ладно, с этим все понятно. Но зачем надо было убегать из больницы? Уезжать, не предупредив никого о том, куда именно ты направляешься?

– Я… Видишь ли, тут все очень сложно, Алли. Скажу лишь одно. Мне нужно было уехать, причем срочно.

– О, мне хорошо знакомо это состояние. Насколько я могу судить, Чарли уверен, что, помимо этого досадного инцидента со стрельбой, тут еще замешан не только белый олень, но и Зед Эсзу.

– Да, частично так оно и есть.

– Майя сказала мне, что ты ей звонила.

– Да. И она полностью подтвердила мои самые худшие опасения. Естественно, я ответила отказом на его предложение о работе.

– Тео говорит, он самый настоящий подонок, – грустно улыбнулась в ответ Алли.

У меня комок в горле застрял, когда я услышала, как моя сестра говорит об отце своего ребенка, словно о все еще живом человеке. Я невольно бросила на нее восхищенный взгляд. Ведь я с раннего детства привыкла всегда восхищаться своей старшей сестрой. Помню, как часто, коротая дни в одиночестве во время какой-нибудь моей очередной болезни, когда меня запирали в отдельной комнате на верхнем этаже, я часами сидела у окна, любуясь тем, как Алли носится по Женевскому озеру на своем «Лазере». Вот в какой-то момент ее лодка опрокидывается, и Алли с головой уходит под воду, и тут же снова выныривает на поверхность, и начинает все сначала. Я, как никто другой, знаю, какая у меня храбрая и целеустремленная сестра. Она всегда добивалась того, к чему стремилась. Такой она, вне всякого сомнения, осталась и по сей день, сильной, смелой, решительной. В детстве я очень хотела быть похожей на свою старшую сестру. Да вот хотя бы взять ее присутствие рядом со мной сегодня вечером. Разве можно было рисковать в ее-то положении, когда младенец вот-вот должен появиться на свет, и лететь очертя голову бог знает куда? Нет, что ни говори, а приезд Алли растрогал меня до невероятности.

– Знаешь, Алли, мне кажется, этот Зед… Он немного гипнотизер. Или какой-то злой волшебник… В его присутствии… – я запнулась в поисках нужных слов, – такое чувство, будто ты в комнате одна. Он всецело фиксирует на тебе все свое внимание, и ты начинаешь чувствовать себя таким подопытным кроликом. И вот он начинает… гипнотизировать тебя и уже заранее дает понять, что не примет твое «нет» в качестве ответа.

– Иными словами, этот человек ни перед чем не остановится, чтобы заполучить свое. И вот поди ж ты! По каким-то причинам, нам совершенно не понятным, он вдруг «запал» на сестер Деплеси. Конечно, вполне возможно, это простое совпадение, но все же очень странно, что в тот день, когда хоронили папу, я увидела яхту Крига Эсзу рядом с нашей яхтой. Что-то во всем этом есть нечистое… Вот ты, Тигги. У тебя же такая обостренная интуиция. Что ты думаешь?

– Если честно, Алли, то даже не знаю, что и сказать.

– Если помнишь, в прошлом я не раз подшучивала над тобой на предмет твоей веры в сверхъестественное, но… – Алли больно прикусила нижнюю губу. – Ты не поверишь, но я готова поклясться, что слышу, как иногда Тео разговаривает со мной. О чем-то рассказывает или говорит что-то смешное, чтобы заставить меня рассмеяться, особенно когда на меня вдруг нападает хандра и я начинаю тосковать по нему с удвоенной силой.

Глаза сестры заискрились от выступивших слез.

– Лично я верю, что так оно и есть, Алли, – обронила я и тут же почувствовала, как холодок пробежал по моей спине. И даже волоски на руках стали дыбом. Раньше я всегда недоумевала, что бы это значило. Но Ангелина объяснила мне, что так духи обозначают свое присутствие. И я не смогла сдержать улыбки, когда Тео вдруг задал мне вопрос для Алли.

– Вот и сейчас он хотел бы знать, почему ты не носишь свой кулон, – обратилась я к сестре.

Краска тут же сбежала с лица Алли, и она инстинктивно схватилась рукой за шею.

– Я… Тигги, как ты узнала? Это такой простенький кулон на цепочке. Тео купил мне его в тот самый день, кода сделал предложение. Совсем дешевая вещица, но несколько недель тому назад порвалась цепочка. А я все никак не могу дойти до мастерской, чтобы… починить ее. О боже, Тигги! Боже мой!

Алли выглядела очень испуганной, и я уже пожалела о том, что завела с ней этот разговор о всяких потусторонних чудесах. Однако, с другой стороны, я сижу сейчас в одной из священных пещер Сакромонте, напитанной за столько столетий силой моих предков, обитавших когда-то здесь. Как же я могу перестать слышать все то, что духи хотят сообщить мне?

– Он также сказал, что ему нравится имя Бэр.

– Да, мы однажды обсуждали с Тео, как назовем наших детишек. Я сказала, что для мальчика мне нравится имя Тедди, Мишутка, а он улыбнулся в ответ и сказал… Он сказал… – Алли даже задохнулась от волнения, – что пусть уж лучше будет не Мишутка, а Медведь… Бэр.

– Он любит тебя, Алли. А еще он говорит… – Я напряженно вслушалась в энергию, слабеющую с каждой секундой. – Что «тебе нужно быть готовой».

Она глянула на меня в полнейшем смятении.

– Что это может значить?

– По правде говоря, Алли, понятия не имею. Прости, но это так.

– Я… – Алли смахнула слезы с глаз тыльной стороной ладоней. – Я настолько… потрясена тем, что ты мне сказала. Боже мой, Тигги! Каким уникальным даром ты владеешь! Ведь ты же не могла знать заранее ничего из того, о чем поведала мне. Ты точно ничего не знала!

– Что-то случилось со мной по приезде сюда, – ответила я тихо. – Это трудно объяснить словами, но, судя по всему, я происхожу из цыганской семьи, в роду которой были медиумы и до меня. Я ведь всегда чувствовала вещи не так, как другие. Только не могла объяснить, почему это со мной происходит. А когда я познакомилась с Ангелиной, да еще после всех тех занятий, которые у нас ней были, многое стало для меня проясняться и обретать свой смысл.

– Итак, ты познакомилась здесь со своей родственницей? – спросила у меня Алли, немного успокоившись и придя в себя.

– О да. И не с одной родственницей. Чарли видел своими глазами, что я здесь обрела кучу родни. И все они явились на сегодняшний праздник. Хотя большую часть времени я провела с Ангелиной и ее дядей Пепе, которому прихожусь двоюродной внучкой.

– Да, сейчас и для меня многое, как ни удивительно, тоже начинает приобретать свой смысл. Получается, что твои предки цыгане, а мы же все наслышаны о том, какие они хорошие предсказатели. – Алли глянула на меня с улыбкой.

– Ну, знаешь, я до сего момента еще ни разу не практиковала с хрустальными шарами или охапками вереска, – возразила я, вдруг почувствовав себя немного уязвленной. – Да и Ангелина, по-моему, этим не балуется. Она – то, что называется «знахарка». На местном языке: bruja. Такие женщины хорошо разбираются во всяких лекарственных травах и растениях, знают все их целебные свойства. Таких широких познаний в этой области, как у нее, я еще ни у кого не встречала. Всю свою жизнь она занималась тем, что лечила людей: и цыган, и payos, так цыгане называют всех нецыган. Она обладает положительной энергетикой и нацелена только на добро. И все ее дела и поступки свидетельствуют об этом. К тому же они вполне реальны. Думаю, ты сама, Алли, скоро сможешь убедиться в этом.

– После тех откровений, которые я услышала от тебя про своего Тео, я готова поверить во что угодно, – воскликнула Алли и зябко повела плечами. – Однако, прежде чем ты ошарашишь меня новой порцией своих откровений, хочу заметить, что нам с тобой обеим уже давно пора в постель. Помоги мне, пожалуйста, подняться с дивана.

Алли протянула мне руку, и я помогла ей встать.

Она слегка поморгала и обхватила руками свой объемный живот, потом глянула на меня.

– Хочешь почувствовать, как шевелится твой маленький племянник или племянница?

– О, с удовольствием! – воскликнула я.

Алли тотчас же приложила мою руку к нижней левой части живота, и я в ту же минуту ощутила своей ладонью, как брыкается младенец во чреве матери. И настолько умилилась, что слезы сами собой навернулись на глаза.

Мы с сестрой еще раз обнялись и побрели по узкому коридору к своим номерам.

– Спокойной ночи, моя дорогая Тигги. И сладких тебе снов.

– И тебе тоже, Алли. И, пожалуйста, прости меня, если я что не так…

– Тсс! – Алли приложила палец к губам. – Когда до меня наконец дойдет в полном объеме все то, что случилось сегодня, наверняка это событие станет одним из самых сильных потрясений в моей жизни. Ах…

– Что?

– Ты же знаешь, он сам сказал, что ему нравится имя Бэр.

– Да.

– Но для девочки-то это не совсем подходящее имя, правда ведь?

– Правда, – ответила я и хитровато подмигнула сестре. – Спокойной ночи, Алли.

* * *

Когда на следующий день я выбралась из темноты своей кельи на яркий солнечный свет, то поняла, что день уже в разгаре. За одним из столиков в саду восседала пестрая компания, состоящая из моего прежнего босса, моей сестры и моей новой цыганской родни.

– Привет, Спящая красавица ты наша! – слегка подначила меня Алли. – Я уже собралась идти и будить тебя. Ведь скоро уже полдень.

– Простите меня! – тут же покаялась я. – Честное слово, я еще ни разу в жизни не спала до полудня.

Ангелина пробормотала что-то нечленораздельное и выразительно вскинула плечи.

– Она говорит, что сон вам полезен, – сказал мне Чарли.

– Вы говорите по-испански? – удивилась я.

– Я брал академку в университете и провел целый год в Севилье. Мы тут с Ангелиной очень интересно побеседовали. Она сообщила мне, что тоже лечит людей. Настоящий практикующий доктор.

– Так оно и есть.

– Она сказала мне, что с тех пор, как вы приехали сюда, она лечит вас от сердечного недомогания.

– Правда? – Я бросила вопросительный взгляд на Ангелину. – Так значит, то снадобье, которое вы заставляли меня пить…

– Si, – пожала плечами в ответ Ангелина и что-то быстро затараторила на испанском, обращаясь к Чарли и жестикулируя в мою сторону. Я невольно почувствовала приступ раздражения, тем более что не могла понять, о чем это они так оживленно толкуют.

– Она говорит, что когда сводила вас в лес, то на помощь к вам пришли все ваши «предки». Они и сейчас продолжают помогать вам.

– Правда? Помогают? Что ж, я очень рада, если это так. Особенно если тогда мне не понадобится тащиться в больницу…

– Простите, Тигги. Несмотря на то что в целом я позитивно отношусь к тем методикам лечения, которые используются в нетрадиционной медицине, все же анализы мы с вами обязаны сделать. Более того, нам уже пора ехать в больницу, если вы не возражаете.

– Хорошо! – вздохнула я, понимая, что сопротивляться бесполезно.

– Марселла пообещала отвезти нас туда на своей машине. Я сейчас вернусь.

Чарли поспешил к себе в номер, а мы остались втроем: я, Алли и Ангелина. Я полакомилась теплым свежим хлебом с повидлом, а потом вынуждена была выпить очередную порцию снадобья, приготовленного Ангелиной.

– Наверное, этот настой действительно помог мне, – обронила я, слегка скосив глаза в сторону Ангелины и с трудом допив через соломинку последние пару глотков. – Ангелина, а почему вы ничего не сказали мне о том, что разглядели мою болезнь?

– Всякая болезнь нагоняет страх, а страх, в свою очередь, уже сам превращается в болезнь. Вот я и решила, что лучше тебе ничего не знать. Быстрее поправишься.

– И ты действительно хорошо выглядишь, – констатировала Алли. – Я тут поделилась с Ангелиной и Чарли нашим с тобой вчерашним разговором. О том, как ты сообщила мне то, чего никак не могла знать. Честное слово, Тигги, – Алли слегка пожала мою руку, – но я все еще нахожусь под громадным впечатлением от услышанного.

– О господи! – Я почувствовала, что покраснела до кончиков волос. – Получается, и Чарли теперь все про меня знает?

– Да. Но тебе нечего стесняться своего дара, Тигги. Твои способности лично мне кажутся просто поразительными. Они вызывают восхищение.

– Si. – Ангелина самодовольно погладила себя по груди. – Моя кровь.

– Нам пора, – поторопил нас Чарли, снова возникнув на террасе.

Марселла повезла нас по узким улочкам Сакромонте и далее в Гранаду. Вот уж воистину, подумала я, сидя в машине, если что сейчас и спровоцирует у меня новый сердечный приступ, так это ее манера вождения. Иначе, чем лихачеством, такое и не назовешь. Она гнала свой крохотный автомобиль «пунто», не сбавляя скорости на поворотах, едва не лишившись одного из боковых зеркал при попытке втиснуться на полном ходу в какой-то узенький проулок. И Чарли, и Алли, и я, все трое мы вздохнули с облегчением, когда, спустившись с горы и миновав городские ворота, мы наконец влились в более или менее безопасный поток транспорта, запрудившего улицы Гранады.

Я глянула на свои часы и увидела, что время близится уже к часу дня.

– Представляю, сколько нам сейчас еще придется отсидеть в очереди, чтобы попасть на прием, – тяжело вздохнула я.

– Никаких очередей! – тут же возразил Чарли. – Я созвонился с одним своим приятелем, у которого, к счастью, имеется подруга, работающая в кардиологическом отделении местной больницы. Мне нужно только позвонить ей и дать знать о том, что мы уже приехали.

Минут через пять мы вышли из машины, потом со всеми предосторожностями извлекли Алли с переднего сиденья. Едва мы переступили порог клиники, как навстречу к Чарли тут же поспешила очень красивая молодая женщина с копной блестящих черных кудрей на голове. Они оживленно перекинулись друг с другом парой слов, пока мы с Алли вежливо стояли в сторонке, переминаясь с ноги на ногу.

– Вот это Тигги, – представил меня наконец Чарли уже на английском языке. – Тигги, познакомьтесь с Розой. Роза любезно вызвалась помочь нам вне очереди.

– Hola, Тигги. – Роза протянула мне руку для рукопожатия и энергично пожала мою ладонь. – Что ж, ступайте за мной.

Роза и Чарли пошли впереди, продолжая о чем-то беседовать между собой. Мы с Алли плелись сзади, при этом я чувствовала себя ребенком, которого силком тащат на прием к дантисту. Мы поднялись на лифте куда-то наверх и очутились в небольшом приемном покое. Роза сразу же подошла к женщине, дежурившей на посту.

– А вы пока, пожалуйста, присядьте, – обратилась она уже к нам.

Мы сели, и я повернулась к Чарли.

– Что именно мне собираются делать?

– Первым делом еще одну ЭКГ, затем эхокардиограмму и анализ крови. Между прочим, Ангелина согласилась со мной, что такие анализы отнюдь не будут лишними.

– То есть она за меня сильно беспокоится?

– Скорее наоборот. Она полагает, что вы уже на пути к полному выздоровлению, и все эти анализы помогут ей убедить в этом и меня. В любом случае такое обследование не принесет вам никакого вреда.

В этот момент появилась медсестра с планшетом в руках и пригласила меня проследовать за ней. Я почти физически ощутила ту неприязнь, с которой меня проводили остальные пациенты, терпеливо дожидавшиеся своей очереди в приемной, поди, не один час. Наверняка у многих из них состояние гораздо хуже моего, подумала я с угрызениями совести.

Спустя три часа все процедуры были завершены: взяты анализы, сделаны кардиограммы. Я оделась и снова вышла в приемный покой, где меня поджидала Алли.

– А что, Чарли уже уехал?

– Нет. Он куда-то исчез вместе с этой роскошной брюнеткой Розой, и с тех пор я их не видела. – Алли издала короткий смешок. – Может, она его соблазняет в какой-нибудь пустой лаборатории. Во всяком случае, она его буквально пожирала глазами во время разговора.

– Правда?

– А ты разве не обратила внимания? Впрочем, чему удивляться? Он ведь очень привлекательный мужчина.

– Но он же уже старый, Алли. – На всякий случай я принялась теребить свой нос, чтобы скрыть краску смущения, если она все же проступит на лице.

– Что значит – «старый»? Ты меня просто убиваешь, Тигги. Ему еще только тридцать восемь. А люди, которым за тридцать, скажем, как мне, они еще полны жизни, уверяю тебя…

– Прости, но я постоянно забываю о том, что между нами разница в семь лет. Но как бы то ни было, а вот и он. Благополучно пережил сеанс совращения, как мне кажется.

Чарли держал в руках пухлый конверт.

– Как вы, Тигги? – поинтересовался он у меня, присаживаясь рядом. – В порядке?

– Да, все нормально. Никогда не чувствовала себя лучше.

– Судя по всему, так и есть. – Чарли слегка похлопал пальцами по конверту. – Вам действительно стало много лучше. Мне еще надо будет более пристально ознакомиться с кардиограммами, но такое впечатление, что мускулатура сердца восстановила свою нормальную деятельность. ЭКГ тоже в норме. Хотя, когда вы вернетесь в Шотландию, я все же на пару дней подсоединю вас к черному ящику, чтобы окончательно убедиться в том, что все стабилизировалось.

– А что это за черный ящик?

– Это такие датчики, которые крепятся на теле и регистрируют работу сердца в постоянном режиме.

– То есть вы, Чарли, определенно полагаете, что улучшения есть? – подала голос Алли. Она с присущей ей прямолинейностью всегда любит задавать вопросы строго, по существу.

– Осмелюсь ответить утвердительно. Конечно, тут положительную роль сыграло и то обстоятельство, что Тигги сейчас на отдыхе. А может, и то, что сердце само взялось лечить себя…

– Что? Неужели серьезный сердечный недуг можно побороть за какие-то десять дней? – страшно удивилась Алли.

– Как правило, нет. Но…

– Говорила же я вам, что чувствую себя гораздо лучше, – самодовольно заявила я.

– А может, это снадобья Ангелины на нее так подействовали, как думаете? – спросила Алли у Чарли.

– Вполне допустимо, – согласился тот. – Однако вы не слишком хорохорьтесь, мисс, – тут же пригрозил он мне пальцем. – Кое-какие побочные явления все еще налицо. Но я счастлив, что вы можете лететь домой хоть завтра, а там мы вас обстоятельно перепроверим еще раз.

– Мне очень жаль, Чарли, но в Шотландию я не вернусь. Хочу побыть еще немного в Гранаде. Тут рядом со мной Пепе, Ангелина. В случае чего они присмотрят за мной. К тому же здесь тепло, и я расслабилась по-настоящему, как никогда за много-много лет. А если что, то я ведь всегда могу подъехать в больницу и обратиться к вашей Розе за помощью.

Алли и Чарли обменялись многозначительными взглядами, точь-в-точь как это делали Ма и старый доктор Гербер, когда я болела в детстве. В девяти случаях из десяти такой обмен взглядами не сулил мне ничего хорошего.

– Тигги, мы с Чарли абсолютно убеждены в том, что тебе нужно немедленно вернуться домой. Я со своим пузом не могу, как ты понимаешь, составить тебе компанию здесь, – Алли выразительно похлопала себя рукой по животу, – а Чарли убежден, что сейчас тебе нужен отдых и только отдых.

– Тигги, миокардит… он… – Чарли запнулся в поисках подходящего слова. – Он такой непредсказуемый. А потому я хочу, чтобы на какое-то время вы сбавили темп своей жизни. Перестали бы гоняться по лесам, да еще в ночное время, перестали бы общаться с умершими…

– Не надо говорить так, Чарли! Пожалуйста! – возразила я с упреком. – Мне здесь действительно стало гораздо лучше, вы и сами признаете это.

– Тигги, Чарли вовсе не хотел тебя обидеть, – тут же ринулась ему на помощь Алли. – Но мы с ним оба не очень верим в то, что ты сможешь полноценно отдыхать, если останешься здесь одна.

– Именно так. Не верим! – эхом повторил за ней Чарли. – А Берил говорит, что будет счастлива присмотреть за вами в Киннаирд-лодж. И со мной она будет постоянно на связи. В случае чего, немедленно вызовет для вас вертолет «скорой помощи». В любом случае пока вот что. Вы двое, возвращайтесь к себе в отель, а я задержусь еще на какое-то время в больнице. Роза хочет показать мне какую-то новейшую лабораторию в их клинике, оборудованную по самому последнему слову техники.

– Еще как хочет! – пробормотала себе под нос Алли и добавила вслух: – Тогда мы пошли, Чарли. – Алли с видимым усилием поднялась со стула. – Не знаю, как ты, Тигги, а я просто умираю с голоду. Пойдем, где-нибудь пообедаем в городе, а уже потом вернемся к себе.

Раздосадованная тем, что Чарли бросил нас с сестрой ради общества этой красотки Розы, я безропотно подчинилась предложению Алли. Мы спросили у прохожих, как добраться до Новой площади, и направили туда свои стопы. Жизнь в городе била ключом. На площади тоже царило оживление. С каждым шагом я все больше и больше проникалась запутанной и противоречивой историей Гранады: высеченные повсюду изображения гранатов напоминали о том, что мы в Испании, разноцветная мозаичная плитка указывала на мавританские корни здешней культуры. Площадь была окружена со всех сторон помпезными зданиями из песчаника со множеством кафе и магазинчиков на первых этажах. Неподалеку собралась небольшая толпа народа, окружившая двух танцовщиц, исполняющих фламенко прямо на улице, под палящими лучами солнца. Над нашими головами нависли крепостные стены Альгамбры, окруженные со всех сторон ровными рядами деревьев. Получается, что старинная крепость и сегодня продолжает охранять город, как и тысячу лет тому назад.

Мы отыскали уютный погребок на одной из боковых улочек, мощенной булыжником, в двух шагах от самой площади: крохотное помещение с разномастными столами и стульями, с трудом втиснутыми в это небольшое пространство. Устроившись за одним из столиков, мы тут же почувствовали, как несет жаром из кухни. Внимательно обозрев обширный ассортимент предлагаемых закусок, Алли остановила свой выбор на колбасках чоризо с пирожками эмпандильяс. Я же довольствовалась пататас-бравас, картошкой, зажаренной с паприкой и томатным соусом, и запеченными артишоками. Собственно, других вегетарианских блюд в меню и не значилось.

– Итак, Тигги. – Алли оторвалась от своей чашки с кофе и бросила на меня пристальный взгляд. – Надеюсь, ты прислушаешься к рекомендациям доктора и завтра же улетишь в Шотландию.

– Я не вернусь в Киннаирд ни под каким предлогом! И на этом все.

– Тигги, в чем дело? Это же я, Алли. А ты ведь меня знаешь: я – могила в том, что касается чужих секретов. Обещаю, я никому ничего не скажу.

– Я… Видишь ли, Алли. С одной стороны, между мной и Чарли как бы ничего не происходит, но с другой стороны…

– Я так и думала. То есть я хочу сказать, что с самого первого звонка Чарли я сразу же догадалась о его чувствах к тебе.

– Алли, мы с Чарли всего лишь друзья, уверяю тебя. К тому же он мой босс…

– Ну и что? Тео тоже был моим боссом. Что из того?

– Но даже если бы он и не был… Ах, Алли! Ты не представляешь, как все сложно и запутанно в его жизни. Начнем с того, что он женат… Женат на одной ужасной особе. Высоченная такая дама, как каланча.

– Ладно, с этим все ясно. А теперь признайся мне, как на духу, Тигги. У вас с Чарли Киннаирдом что-то было?

– Нет! – выкрикнула я, как ужаленная. – Я… Такое в принципе невозможно, но… Обещай мне, что никому не расскажешь то, о чем я тебе сейчас скажу. Чтобы ни одна живая душа об этом не знала.

– Тигги, опомнись! Кому в Бергене интересно знать про твои любовные похождения?

– В Бергене – это понятно. Но я не хочу, чтобы об этом узнали Ма и другие мои сестры. Валькирия – это я так мысленно окрестила жену Чарли – тоже решила, что между нами что-то есть. И вот она явилась ко мне в больницу и, не особенно церемонясь, потребовала, чтобы я больше никогда не переступала порог ее дома. Ну, дома Чарли, разумеется…

– Понятно. Наверняка Чарли ничего не знает об этом визите?

– Конечно, не знает. Откуда ему знать?

– Но ты сама… Ведь он же тебе нравится, Тигги, не так ли? Я это вижу по твоим глазам.

– Конечно, нравится! Вот поэтому я и удрала из Киннаирда. Хотя, в сущности, не сделала ничего такого, за что мне могло бы быть стыдно. Хотя… я… – Я почувствовала, как краска прилила к моему лицу. – Да, я не скрываю от тебя, Алли. Мне хотелось бы завести с ним роман. А это неправильно. Чарли – женатый человек, и я не собираюсь разрушать его семью. К тому же, у них уже шестнадцатилетняя дочь! Да и потом… Вспомни, как на него отреагировала Роза. Не хочу быть одной из тех бесчисленных женщин, которые готовы ради него на все. Вот такая довольно грустная история у нас вырисовывается.

– Тигги, а у тебя было много парней?

– Парочка кавалеров была, но ничего серьезного.

– И у тебя с ними… Ну, ты понимаешь, о чем я.

– Было, – ответила я, смущенно опустив глаза. – Но тоже только пару раз. Боюсь, я – очень старомодная девушка, из тех, для кого секс без любви невозможен.

– И я тебя прекрасно понимаю, кстати. Так что не надо стыдиться этой своей старомодности.

– Ты так считаешь? А мне вот порой кажется, что я уж слишком преувеличиваю роль любви в жизни человека. Несовременно все это как-то. Все мои подружки в универе не сильно заморачивались на сей счет. Переспать с парнем, с которым только что познакомилась на вечеринке? А почему бы и нет? И почему это, спрашивается, они не могут получать от секса такое же удовольствие, как и мужчины?

– То есть они сожалеют, что не мужчины? – Алли удивленно округлила глаза. – Честное слово, не понимаю я всех этих феминисток, которые, по-моему, пытаются смоделировать из себя мужеподобные создания вместо того, чтобы воспользоваться всеми преимуществами женского естества, которыми наделила нас природа. Уверяю тебя, Тигги, если бы женщины пустили в ход все свои возможности, вместо того чтобы по-обезьяньи копировать мужчин, мы в течение двух десятилетий максимум заняли бы лидирующие позиции во всех областях и правили бы миром. Однако я отвлеклась от нашей с тобой темы. Получается, что ты не обладаешь обширным опытом в том, что касается мужчин, так?

– Да.

– Так вот, моя дорогая сестра, я нахожусь здесь в том числе и для того, чтобы сказать тебе, что мужчина, которого мы оставили в больнице пару часов тому назад, не только порядочный, добрый и страшно привлекательный субъект. – Алли весело подмигнула мне. – Докладываю: он от тебя без ума. Впрочем, как и ты сама. Иначе с чего бы он затеял всю эту суету?

– Но он же врач, Алли. Профессиональные соображения, я думаю. Так он сам, во всяком случае, сказал мне.

– Глупости! Чарли сорвался с места и прилетел сюда, потому что ему важна ты. Очень важна! Наверняка он влюблен в тебя по уши…

– Пожалуйста, не надо, Алли! – взмолилась я. – Иначе я окончательно запутаюсь.

– Прости, сестренка. Но если вспомнить, через что мне самой пришлось пройти в последние несколько месяцев… Зато с другой стороны, пережитое позволило мне понять одну простую истину: момент – это все, чем мы располагаем во времени. Жизнь слишком коротка, Тигги. И что бы ты там ни думала, к какому бы решению ни пришла, в итоге хочу повторить тебе еще раз: чувства, которые он питает к тебе, буквально пропечатаны на его лице, а потому я совсем не удивляюсь тому, что его жена почувствовала опасность. Почва под ней действительно зашаталась.

– Вот и хорошо, что я оттуда уехала. Все только к лучшему, не правда ли? Иначе мы все только усложнили бы себе жизнь.

– Жизнь всегда сложна, особенно если мы ведем речь о каких-то значимых вещах. Но если снова вернуться к тебе, то повторяю еще раз: ты не можешь и далее оставаться здесь одна. Не хочешь возвращаться в Шотландию? Как знаешь. А что насчет Атлантиса? Ма будет счастлива увидеться с тобой, да и больницы в Женеве из лучших в мире. Что скажешь?

– Я просто не понимаю, что мешает мне остаться здесь?

– Тигги, ты начинаешь вести себя как капризный ребенок, – вздохнула Алли. – Это хорошо, что ты доверяешь Ангелине. И я высоко ценю это. Но поверь мне, если случится внезапный сердечный приступ, даже она не сможет спасти тебя. А просить Марселлу присматривать за тобой тоже будет не совсем правильно. Да, наш отель – чудесное место, но, поскольку тебе нужен постоянный отдых, согласись, лежать целыми днями в темноте – не самое приятное занятие. Наверняка это подействует угнетающе. Так почему бы не отправиться в Женеву? Позволь наконец Ма излить на тебя все свои нереализованные материнские чувства.

Я взглянула на Алли, еще раз подумала над тем, что она только что сказала, потом подавила тяжелый вздох.

– Ладно! Но учти, я делаю это только ради тебя, Алли.

– Мне без разницы, Тигги, для кого ты это делаешь. Главное – чтобы с тобой все было в порядке.

– Ах, Алли… – Я почувствовала, как глаза мои сами собой наполнились слезами.

– Ну, что случилось? – Алли протянула через стол руку.

– Просто… Просто в детстве я так часто болела, и провела столько времени, наблюдая в окно своей комнаты в Атлантисе за тем, как идет жизнь, и думала, что все это в прошлом, что такое со мной больше никогда не повторится… Ведь у меня было столько планов, столько всяких идей… Но все они требуют того, чтобы я была абсолютно здорова. А если эту штуковину, – я приложила руку к сердцу, – не удастся привести в норму, тогда «прости-прощай» все мои планы и идеи. А ведь мне всего лишь двадцать шесть лет. Господи, неужели мне суждено стать инвалидом уже в таком молодом возрасте?

– Будем надеяться, что никакая инвалидность тебе не грозит в обозримом будущем. А что же до всех твоих планов, то думаю, что ради укрепления собственного здоровья можно и пожертвовать парой-тройкой недель, а потом уже приступить к их реализации с новыми силами. К тому же у тебя будет достаточно времени для того, чтобы поразмыслить над тем, хочешь ты все же вернуться в Шотландию или нет.

– Я не собираюсь возвращаться в Шотландию, Алли. Я не могу.

– Хорошо, – вздохнула она и сделала официанту знак, чтобы тот принес счет. – Но хоть какой-то план наших дальнейших действий мы с тобой все же обсудили. Сейчас отправляемся в билетные кассы, чтобы зарезервировать тебе билет до Женевы. А потом наведаемся в главный кафедральный собор Гранады. Там ведь покоится прах моей самой любимой героини всех времен и народов – испанской королевы Изабеллы Первой.

– Ее там похоронили?

– Да, рядом с ее любимым мужем Фердинандом. Ну, что? В путь?

– В путь.

* * *

Дежурная в турагентстве сосредоточенно проверила базу данных по своему компьютеру.

– Добираться до Женевы из Гранады будет совсем непросто, сеньорита.

– Как долго? – спросила я у нее.

– По меньшей мере, часов двенадцать или даже больше, в зависимости от того, сколько времени вы потратите на пересадку из Барселоны или из Мадрида.

– Вот как? Я даже не представляла себе…

– Нет, Тигги! – решительно вмешалась в наш разговор Алли. – Ты сейчас не в том состоянии, чтобы отправляться в такой длительный перелет.

– Но ты же сама прилетела сюда из Лондона! И это на восьмом месяце беременности! – возразила я сестре.

– Это совсем другое, Тигги! Беременность – это не болезнь, тем более когда мы ведем речь о сердечных недомоганиях, – тут же напомнила мне Алли. – Первым делом я позвоню Ма. Жди меня здесь! – С этими словами Алли в своей решительной манере вышла из билетных касс, попутно достав из сумочки свой мобильник.

Я бросила виноватый взгляд на сотрудницу турагентства и принялась листать рекламные проспекты, разложенные на стойке, чтобы таким образом скрыть свое смущение, а заодно и скоротать время в ожидании сестры.

Алли вернулась минут через пять, сияя улыбкой.

– Ма пообещала незамедлительно связаться с Георгом Гофманом, чтобы тот организовал частный самолет, который мог бы доставить тебя в Женеву уже завтра к вечеру. Подробности она сообщит мне эсэмэской чуть позже.

– Что за бред, Алли! В этом нет никакой необходимости, не говоря уже о том, что у меня попросту нет денег, чтобы заплатить за такую услугу. И близко нет ничего подобного!

– Но Ма категорически настаивает именно на таком варианте. Она хочет заполучить тебя под свое крыло как можно скорее. А что же касается стоимости… Пожалуйста, не забывай, что мы являемся дочерьми очень богатого человека, который все свое состояние оставил нам. Изредка это наследство действительно приходится кстати, особенно когда речь идет о жизни и смерти, – добавила она грустно. – И на этом все, пожалуйста! Больше не хочу слышать от тебя никаких возражений на эту тему. Идем же в кафедральный собор.

В Королевской часовне было темно и прохладно. Я принялась рассматривать высокие готические своды. «Интересно, – подумала я, – жила ли здесь моя семья во времена королевы Изабеллы?» Алли взяла меня за руку и подвела к скульптурам из белого мрамора, запечатлевшим образы Изабеллы и Фердинанда, их лица выражали покой и умиротворение. Я повернулась к Алли, ожидая увидеть ее, сосредоточенно разглядывающей лик королевы и преисполненной особого душевного трепета и восторга, но сестра уже направлялась по проходу к лестнице, ведущей вниз. Я торопливо догнала ее, и мы вместе спустились в усыпальницу, помещение с низким потолком, расположенное прямо под собором. Здесь было еще прохладнее, от стен тут же повеяло сыростью. Прямо перед нами расположилось множество свинцовых гробов, каждый под колпаком из толстого защитного стекла.

– Вот здесь она покоится, рядом с Фердинандом на веки вечные, – прошептала Алли, обращаясь ко мне. – А рядом с ними лежит ее дочь Иоанна Безумная, тоже вместе со своим мужем. Здесь же упокоился и маленький внук Изабеллы… Он умер на ее руках, когда ему было всего лишь два годика.

Я слегка пожала руку Алли.

– Расскажи мне о ней. Коль скоро выяснилось, что у меня испанские корни, должна же я знать хоть что-то об истории своей родины.

– Помню, я увидела портрет королевы Изабеллы в школьном учебнике по истории и решила, что чем-то похожа на нее. Я стала читать книги, описывающие ее жизнь, и очень скоро увлеклась этой личностью уже по-настоящему. По сути, она была одной из первых феминисток в мировой истории – участвовала в сражениях наравне со своим мужем, и это притом что у нее было пятеро детей. В годы ее правления на Испанию буквально пролился золотой дождь. Если бы не Изабелла, Христофор Колумб никогда бы не смог совершить своего путешествия и открыть Новый Свет. Но когда он привез с собой рабов из числа аборигенов, она приказала немедленно освободить их. Она, кстати, основала и испанскую инквизицию, но это уже другая история. А сейчас, – Алли слегка поморщилась и схватилась рукой за свой живот, – думаю, нам следует поскорее вернуться к себе в отель, чтобы я могла прилечь. Прости, но что-то я сегодня совсем расклеилась. Наверное, избыток впечатлений плюс поздняя беременность, как ни верти.

На улице мы поспешно пересекли площадь, щурясь от яркого солнечного света, и тут я услышала чей-то строгий голос, окликнувший меня.

– Эризо!

Я удивленно оглянулась и увидела старую цыганку, смотревшую прямо на меня.

– Эризо, – снова повторила она.

– Si, – выдохнула я. – Откуда вы меня знаете?

Не говоря ни слова, старуха достала из цветочной корзины букет розмарина, перехваченный бечевкой, и протянула его мне.

Я благодарно улыбнулась, взяла букет и дала ей пять евро.

Она взяла мою руку, положила ее на свою шершавую ладонь, пробормотала что-то на испанском, после чего выпустила мою руку и поковыляла прочь.

– Что это было? – удивилась Алли. – Ты ее знаешь?

– Нет, – ответила я, растирая между пальцами цветок розмарина. Запах свежей травы тут же ударил мне в ноздри. – Но кажется, она знает меня…

Мы вернулись в Сакромонте уже под вечер и застали Чарли, Пепе и Ангелину коротающими время на небольшой террасе в саду.

– Какой здесь дивный запах, – заметила Алли, вдыхая ароматы разнотравья.

– Вы тут выращиваете травы, которыми потом пользуетесь в своей работе? – поинтересовался Чарли у Ангелины.

– Si, – последовал короткий ответ.

Я же обратила внимание на то, что Алли непрерывно гладит свой объемный живот и вид у нее какой-то возбужденный.

– С тобой все в порядке, дорогая? – спросила я у нее шепотом.

– Думаю, да. Я… мне просто срочно нужно в ванную.

Я помогла сестре подняться со стула. Ангелина глянула на нас, слегка прищурившись.

– Все в порядке?

– Да, все хорошо, – ответила я. – Вот помогу Алли дойти до ванной комнаты.

Мы вошли в пещеру, но вдруг Алли остановилась и поморщилась от боли, схватившись одной рукой за поясницу, а другую прижимая к животу.

И в этот же момент на каменном полу между ее ног образовалась лужица из прозрачной жидкости.

– Алли! О Боже! Кажется, у тебя отошли воды!

Я быстро усадила сестру на стул, стоявший в углу, а сама стала истошным голосом звать Ангелину. Через пару секунд она была уже на кухне в сопровождении Чарли.

– Младенец торопится появиться на свет раньше срока. Я приняла сотни малышей, querida, так что не переживай. У нас все получится. – Ангелина возбужденно блеснула глазами. – К тому же рядом с нами хороший британский доктор. Чего еще желать? – Она улыбнулась Алли, и я увидела, как у той разгладилось лицо.

– Но я принимал роды в последний раз очень давно, имейте это в виду! – громким шепотом сказал Чарли. – Может, я сейчас сбегаю и вызову «скорую помощь»?

– Никакая «скорая помощь» сюда не доедет, но… Давай-ка я тебя осмотрю, querida, на сколько пальцев у тебя раскрылись пути…

– Младенец должен был появиться на свет не раньше, чем через месяц… А что, если… – Внезапно Алли замолчала, тело ее содрогнулось в новом приступе схваток, и она судорожно уцепилась за мою руку.

Ангелина подхватилась с места и с усилием поставила Алли на ноги. Потом обхватила ее лицо своими ладонями и строго посмотрела прямо ей в глаза, наполненные невыразимой болью.

– Сейчас не время раскисать! – сказала она как отрезала. – Никаких страхов! Ты должна собрать в кулак все свои силы, чтобы помочь младенцу. Сейчас мы отведем тебя ко мне в спальню. Там тебе будет удобнее. – Придерживая Алли, она проследовала в дальний конец пещеры, в свою комнату.

– Матка уже раскрыта на четыре пальца! – объявила нам Ангелина через какое-то время, выпроводив всех нас из комнаты, чтобы дать Алли возможность хотя бы какое-то время побыть одной. – Везти ее в больницу уже слишком поздно, но ты, Чарли, на всякий случай все же вызови «скорую». Вдруг возникнут какие-то проблемы? А ты, Эризо, ступай за мной. Поможешь мне поднять твою сестру с постели и будешь водить ее по комнате. Это самый лучший способ подготовки к родам.

Я безропотно проследовала за Ангелиной в спальню, в которой и сама когда-то появилась на свет. Мы подняли Алли с постели, и я стала водить сестру по ограниченному пространству комнаты туда и обратно, придерживая ее рукой. Вскоре я почувствовала, как занемела моя рука, вот-вот отвалится. Чарли и Ангелина то и дело заглядывали к нам через занавеску: Чарли измерял у Алли давление, проверял, как работает сердце у нее и у младенца. Ангелина принесла ей какой-то настой, сказала, что он придает силы. И постоянно проверяла, как протекает процесс раскрытия матки.

– Мне хочется его вытолкнуть! – вдруг крикнула Алли спустя какое-то время, которое показалось мне вечностью, хотя на самом деле с начала родов не прошло еще и двух часов.

Мы снова уложили Алли в постель. Я обложила ее со всех сторон подушками, а Ангелина принялась осматривать роженицу.

– Малыш вот-вот должен появиться на свет. И это хорошо, мистер Чарли, не так ли? – крикнула Ангелина. – Матка почти полностью раскрыта. Все прекрасно, querida, скоро все закончится. Совсем скоро. Минут через десять можешь начинать тужиться.

– Но я хочу сейчас! – диким голосом выкрикнула Алли.

Ну, а мне оставалось лишь одно: сидеть рядом с сестрой, держать ее за руку, гладить спутавшиеся волосы, ставшие влажными от пота, и ждать, пока истекут последние минуты перед началом новых схваток.

Ангелина снова проверила у Алли шейку матки и удовлетворенно кивнула.

– Все хорошо! Вот теперь никаких слез. Сделай глубокий вдох и сильно сожми руку сестры. Как только начнутся схватки, тужься.

Через пару минут Алли, намертво вцепившаяся в мою руку, издала дикий крик. Несколько толчков, и наконец она произвела на свет свое дитя.

Естественно, слезы у всех, взаимные поздравления, улыбки во весь рот. Все мы сгрудились вокруг Алли, а Ангелина в это время подхватила пищавшего младенца, лежавшего между ног Алли, и слегка приподняла его, чтобы мать смогла увидеть то крохотное чудо, которому она только что дала жизнь.

– Мальчик! – объявила Ангелина. – Крупный малыш.

Тут же из-за занавески появился Чарли, встал рядом с Ангелиной и быстро провел первичный осмотр новорожденного.

– Судя по первому впечатлению, малыш абсолютно здоров, хотя и изъявил желание появиться на свет немного раньше назначенного срока. – Чарли весело улыбнулся, глянув на всех нас. – «скорая помощь» уже ждет у городских ворот.

На глаза Алли навернулись слезы, когда она попросила дать ей сына.

– Минуточку терпения, Алли, – пообещал Чарли, подходя к изголовью кровати, чтобы проверить у Алли пульс. – Нам нужно еще убрать послед и перерезать пуповину. И тогда малыш будет полностью в вашем распоряжении.

Но не успел он договорить, как Ангелина тут же спокойно разрешила ситуацию: взяла и перегрызла пуповину собственными зубами. Капельки крови показались на их белой эмали, когда она, улыбнувшись во весь рот, принялась уверенно пеленать младенца в одеяло. Странно, но никто из нас в этот момент не счел ее поступок чем-то безобразным или варварским: все произошло так естественно, как будто так и надо было.

Затем она вручила хныкающий сверток матери. И малыш тут же открыл свой ротик, словно собирался снова заплакать, но потом вдруг передумал и издал негромкий звук, похожий на довольное урчание. Ангелина рассмеялась и сказала что-то на испанском.

– Она говорит, что мальчишка – самый настоящий oso, – перевел нам ее слова Чарли.

– Oso? – переспросила у него Алли, прижимая младенца к груди. – А что это значит?

– Медведь, – ответила вместо Чарли сама Ангелина.

– Как это точно! – невольно восхитилась моя сестра. – С этими темными кудряшками на голове он действительно похож на маленького медвежонка.

Слезы навернулись у меня на глаза, когда я смотрела на эту трогательную сцену, разворачивающуюся на моих глазах. И снова я почувствовала, как встали дыбом волоски на моих руках, и тут же все поняла: значит, Тео тоже здесь, и он тоже наблюдал за тем, как его сын появился на свет.

– Хочешь подержать своего племянника на руках? – спросила у меня Алли.

– Буду счастлива. – Я осторожно взяла протянутый мне сверток и вдруг инстинктивно подняла крохотного человечка, которого держала на своих руках, вверх, к белоснежному потолку пещеры, и сама взглянула на потолок, мысленно вознося благодарности всем силам свыше, без разницы, кто они и как их называть, за этот волшебный круговорот жизни, которая никогда не кончается.

После того, как Алли выпила немного воды, а Ангелина слегка обмыла мать и дитя, чтобы привести их в относительный порядок, я присела на кровать рядом с сестрой.

– Я горжусь тобой, дорогая, – обронила я негромко. – Думаю, Тео тоже гордится.

– Спасибо, – откликнулась она, и глаза ее тотчас же наполнились слезами. – Все действительно прошло хорошо, намного легче, чем я думала.

И как тут не восхищаться моей удивительно мужественной сестрой? Вот и преждевременные роды она перенесла, достойно выдержав и это испытание.

– Насколько я могу судить, малыш – сплошное совершенство. Жаль только, что нельзя его взвесить прямо сейчас, – сказал Чарли. – Думаю, он потянет килограмма на три.

– А мы сейчас проверим! Весы на кухне, – откликнулась Ангелина.

Через пару минут маленького Бэра самым бесцеремонным образом водрузили на большие, покрытые ржавчиной, весы, на которых обычно взвешивали муку, картошку или морковь.

– Три кило и сто грамм, – объявила окончательный результат Ангелина. – Алли, ты желаешь ехать с врачами «скорой» в больницу? – спросила она у моей сестры, пока та прилаживала сынишку к своей груди.

– Нет, не хочу! Если вы не возражаете, я хочу остаться здесь. Пожалуйста!

– Ладно! Мистер Чарли, вы довольны?

– Целиком и полностью, – с готовностью подтвердил Чарли. Он еще раз осмотрел Алли и сказал, что с ней, как и с малышом, все в полном порядке. – Сейчас спущусь к ним и скажу, чтобы уезжали.

Устроив Алли поудобнее, мы оставили ее на какое-то время одну. Пусть немного отдохнет, а заодно и привыкнет к своему маленькому медвежонку. А сами, несмотря на прохладный вечер, устроились на террасе и отпраздновали рождение нового человека бокалом белого вина мансанилья.

– Тигги, будьте предельно осторожны, – не преминул предупредить меня Чарли. – Разрешаю вам только слегка пригубить бокал по такому особому случаю.

– Спасибо, доктор, – делано замахала я ресницами в знак благодарности.

Решили, что Ангелина перейдет спать в комнату Пепе и будет всю ночь присматривать за Алли, а сам Пепе переночует в номере Алли в гостинице.

– Пожалуйста, позвони завтра Тому от моего имени, – попросила меня сестра. – В пещере ведь нет сигнала связи. А номер его мобильника здесь. – Она указала на свой мобильник, лежавший на кровати. – И Ма, конечно, тоже позвони. Нам нужно получить метрику малышу, чтобы забрать его домой. Скажи Тому, что моя метрика находится в коробке, на крышке которой значится «Документы», а сама коробка лежит в картотечном ящике.

– Я позвоню прямо сейчас. Немедленно! – пообещала я Алли, потом нежно расцеловала мать и дитя. – Сладких вам снов. Обоим. – Я уже приготовилась выйти из спальни, но на пороге вдруг остановилась и с улыбкой посмотрела на Алли. – Думаю, сейчас мы обе понимаем, что имел в виду Тео, когда предупреждал тебя, что нужно быть готовой. Спокойной ночи, дорогая.

Возвращаясь к себе в гостиницу, я немного замешкалась по пути, чтобы полюбоваться Альгамброй. Уже почти тысячу лет она незыблемо стоит на этом месте и кажется такой же вечной, как и земля, на которой когда-то воздвигли эту крепость. Она была свидетелем многих испытаний и невзгод, выпавших на долю простых смертных, начиная от владычества мавров, правивших здесь десять веков тому назад, а потом любимой героини моей сестры, испанской королевы Изабеллы. И вот наконец в этой длинной цепочке появилась я. «А ведь права Алли, – уже в который раз подумала я. – Наша жизнь так мимолетна, так стремительна, особенно в сопоставлении с тем, что идет от земли». Взять хотя бы вот эту долину, раскинувшуюся подо мной. Деревьям, которые здесь растут, уже наверняка не одна сотня лет. Но даже те из них, которые в свое время были выкорчеваны и срублены, они ведь тоже не пропали втуне. Из их стволов смастерили мебель, которая давным-давно пережила тех людей, которые сидели на этих стульях и креслах.

Конечно, грустно осознавать собственную незначительность на фоне вечности. Реальность – увы! – опровергает наши завышенные представления о том, сколь велика сила и роль человека на этой земле. Получается, не такие уж мы и всесильные, люди. Иное дело – земля, она не только кормит и держит нас, она еще и переживет всех и каждого и пребудет вечно. А мне остается лишь смириться и принять как должное то место, которое отведено на этой земле мне самой. Лишь на короткий миг я ворвалась в этот мир, и вся моя жизнь – это ослепительный стоп-кадр, красивый, яркий, неповторимый, особенно если я сумею разумно распорядиться тем временем, которое мне дано.

«Как же много я узнала за то время, что пробыла здесь», – подумала я, входя в гостиницу.

Вообще-то я намеревалась сразу же улечься спать, но грандиозность события, случившегося только что, продолжала будоражить мое сознание. Поэтому, пожелав доброй ночи Марселле, я снова вышла на улицу, устроилась на террасе и стала смотреть на звезды.

Не знаю, сколь долго я просидела там, погруженная в собственные мысли и потерявшая счет времени. Я даже вздрогнула от неожиданности, когда кто-то легонько потрепал меня по плечу. Я повернулась и увидела Чарли, который стоял совсем рядом со мной, сжимая в одной руке стакан с бренди.

– Добрый вам ночи, – обронил он негромко. – Вообще-то предполагалось, что вы уже спите.

– Я не чувствую ни грана усталости, – откликнулась я, вдруг особенно остро ощутив его близость ко мне. – Как замечательно, что именно среди всей этой красоты мы присутствовали при появлении на свет новой жизни, правда ведь?

– Да, все было потрясающе. Это замечательное событие дает всем нам надежду на то, что новые начала возможны в жизни любого человека. Всегда можно что-то начать сначала, тем или иным образом…

Не успела я осознать, что происходит, как Чарли вдруг наклонился и коснулся губами моих губ. Это прикосновение стало для меня подобием электрического разряда, волна блаженства накрыла меня с головой, а его поцелуй все длился и длился, и мое тело продолжало сладостно таять в его объятиях. Но в этот самый момент в моей голове прозвучал сигнал тревоги.

«Он ведь женатый человек! Его жена и так подозревает что-то неладное… Опомнись, Тигги! Что ты делаешь?!»

Резким движением я вырвалась из его объятий.

– Чарли, это… неправильно… Это плохо… Ваша жена… ваша дочь…

Я… Нет, я не могу так.

С видимым усилием Чарли тоже взял себя в руки, явно раздосадованный своим неожиданным порывом чувств.

– Простите меня, Тигги. Я не должен был вести себя подобным образом. Но, пожалуйста, не уходите прямо сейчас. Поговорите еще со мной…

– Нет! Мне надо идти. Доброй ночи, Чарли.

И с этими словами я проворно сбежала с террасы. Скорее к себе в комнату. Там надежно и безопасно.

* * *

Я проснулась рано утром и в первую минуту решила, что мне приснился сон и все, что было вчера, случилось не наяву. Однако же я до сих пор явственно ощущала вкус губ Чарли на своих губах…

Я даже застонала от досады, быстро сползла с постели и стала одеваться, всячески отгоняя прочь мысли о вчерашнем. Снова подалась на улицу в поисках подходящего места, где можно было бы поймать сигнал связи и включить мобильник Алли, чтобы позвонить Тому и Ма. Я медленно побрела вниз, по направлению к городским воротам, вдыхая полной грудью ароматы первых весенних цветов, распустившихся на деревьях и кактусах, и уныло размышляя о том, какая картина меня ждет в засыпанной снегом Женеве.

Наконец появился сигнал, и я тотчас же позвонила Тому, брату-близнецу Алли. И невольно улыбнулась, слушая его: точь-в-точь как и его сестра, такой же решительный и практичный.

– Хорошо. Вылетаю ближайшим рейсом, – радостно объявил он. – Маленький Бэр, точнее, Бьерн, если уже на норвежский манер, должен незамедлительно обзавестись собственной метрикой, чтобы улететь домой. Я помогу Алли с урегулированием всех этих формальностей. К тому же нам надо зарегистрировать сам факт его рождения. Немедленно займусь поисками норвежского консульства здесь, чтобы они прояснили мне всю ситуацию, что и как делать.

– И обязательно прихватите с собой детские одежки, – посоветовала я ему, а потом подробно описала, где именно лежит метрика самой Алли и как ему следует добираться до Сакромонте. Потом я позвонила Ма, естественно, она очень разволновалась, услышав новость. Что и понятно. Ведь это же, по сути, ее первый внук.

– Господи, не могу дождаться, когда увижу малыша и саму Алли, – воскликнула она в трубку. – Пожалуйста, передай ей мои самые горячие поздравления и всю мою любовь.

– Обязательно передам. Ма, но ты по-прежнему уверена, что мне надо обязательно вернуться в Атлантис?

– Конечно, уверена, Тигги. Я буду счастлива поухаживать за тобой. Только бы у тебя хватило сил перенести дорогу. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, Ма. Со мной все нормально. И дорогу я тоже перенесу нормально.

– Ровно в четыре тридцать ты должна быть в аэропорту Гранады, в той его части, откуда осуществляются вылеты частных самолетов. Надеюсь, вечером будешь уже дома. Счастливого пути, милая.

Я направилась по тропинке обратно в гостиницу. Ярко светило солнце. А меня по-прежнему грызло чувство вины за то, что я полечу домой частным рейсом. И одновременно я не переставала размышлять над тем, как причудливо сошлись воедино мое прошлое и мое настоящее в этом благословенном месте.

– Воистину, Старый Свет и Новый Свет оказались рядом, – пробормотала я вполголоса, приближаясь к своей гостинице. То обстоятельство, что младенец Алли появился на свет на той же самой кровати, на которой когда-то родилась и я, придало особую остроту и значимость произошедшему. А потом еще и Чарли…

– Тигги, можно обменяться с вами парой слов прежде, чем я уеду?

«Как говорится, легок на помине…»

– Конечно, – сдержанно ответила я и слегка кивнула в знак согласия, остановившись у железных ворот. Неподалеку топталась Марселла, с явным любопытством поглядывая в нашу сторону.

Чарли поднялся из-за стола на террасе, за которым завтракал.

– А не прогуляться ли нам к крепостной стене? Хочу в последний раз насладиться потрясающе красивым видом, который открывается оттуда, – предложил он мне.

Он миновал ворота и повел меня по узенькой тропинке более короткой дорогой в гору, подальше от посторонних глаз.

Я вскарабкалась на стену и уселась, болтая ногами, словно ребенок, а Чарли уселся на стену, как на стул, твердо упираясь ногами в землю.

– Через десять минут мне надо уезжать, но прежде… – Он подавил вздох. – Но прежде хочу выяснить с вами все начистоту, Тигги.

– Насчет чего?

– Насчет будущего. Вашего будущего, моего… Будущего Киннаирда. Было бы несправедливо оставлять вас в неизвестности. Вы со своей интуицией и без меня уже наверняка догадались о том, что в Киннаирде все пошло не так, как надо.

– Да, это верно. Помнится, еще на Рождество вы были полны таких заманчивых планов. А потом уехали и… Если честно, Чарли, у меня даже возникло подозрение, что по каким-то необъяснимым причинам вы избегаете меня.

– Так оно и было, Тигги. Точнее, я не столько избегал вас, сколько пытался дистанцироваться от всей сложившейся ситуации. Я попросту не знал, что сказать. Зато знал другое: стоит вернуться в Киннаирд, и мне предстоит трудный разговор с Кэлом и всеми другими людьми, которые трудятся сейчас в имении. Вот я и тянул время, медлил, лихорадочно искал какие-то новые способы и средства. Но кажется, на сегодняшний день таких способов нет.

– То есть вы хотите сказать, что имение полностью разорено? Вы банкрот, так? – спросила я напрямую.

– Я бы не стал квалифицировать наш случай как банкротство. Это, по-моему, слишком сильно сказано. – Он вымученно улыбнулся. – То есть я хочу сказать, да, в моих сундуках нет ни пенса наличности… Но сорок пять тысяч акров земли плюс заново отреставрированный дом, хотя на сам ремонт было угрохана колоссальная куча средств, и я даже вынужден был влезть в долги, но в любом случае вся эта недвижимость чего-то да стоит.

– Прошу прощения, Чарли, если я сболтнула лишнее. Просто Зед уверял меня, что имение – полный банкрот.

– И мне он сказал то же самое, когда позвонил и предложил выкупить Киннаирд у меня.

– Боже мой! Он и мне толковал, что у него есть такие планы. Но вы ведь отказались, правда? То есть это, конечно, не мое дело, но… – добавила я с горячностью.

– Разумеется, я сказал ему «нет». – Чарли издал короткий смешок. – Хотя его предложение, надо сказать, было более чем щедрым. Сказать по правде, я даже пожалел, что пока не имею возможности рассматривать вопрос, связанный с куплей-продажей имения. И в этом вся беда. Пока я не могу ничего решать.

– Почему?

– О, это слишком длинная история. В двух словах, мои права на наследование Киннаирда на данный момент оспариваются в судебном порядке. То есть, пока все эти наследственные дрязги не будут урегулированы в соответствии с законом, я не имею права продавать имение.

– Что? Какие дрязги? Вы же законный наследник, к тому же единственный наследник…

– Я тоже так думал до недавнего времени, но, выходит, ошибался.

Чарли бросил задумчивый взгляд на мирную долину, раскинувшуюся внизу, потом перевел глаза вверх, на Альгамбру. Потом издал еще один тяжелый вздох, и в этом вздохе непроизвольно прорвалась вся степень отчаяния, которое он переживал сейчас.

– И кто же оспаривает у вас ваши права? – спросила я его.

– Не хочется вдаваться в детали, если вы не возражаете. Как я уже сказал, история длинная, а мне через пять минут уже пора в аэропорт. Я рассказал вам все это только для того, чтобы вы знали, что, пока ситуация так или иначе не разрешится, руки у меня связаны. Все, что я могу сейчас, это не дать окончательно умереть Киннаирду. А это автоматически означает приостановку всех наших планов касательно будущего развития имения. Зная же не понаслышке, как долго решаются всяческие наследственные споры в судах, можно уже сейчас с большой долей уверенности предположить, что потребуются годы, чтобы мы получили на руки окончательный вердикт. Пожалуйста, Тигги, не думайте, что таким образом я хочу сообщить вам о вашем увольнении. Вовсе нет! – добавил он торопливо. – Для вас в Киннаирде всегда найдется работа, пока вы сами пожелаете работать у нас. И я был бы счастлив и безмерно рад, чтобы вы остались и продолжили свою работу. Но, с другой стороны, я отлично понимаю, специалисту такого уровня, как вы, этого явно мало. Да и трудно сказать, как все обернется уже в ближайшем будущем. Тем более что вы способны на гораздо большее, чем быть нянькой при четырех диких кошках. Разве затем было потрачено пять лет учебы в университете? Разве для этого вас готовили? Словом, я хочу сказать вам, Тигги, следующее, – заторопился Чарли, видно, желая поскорее закончить разговор. – Как мне ни больно это говорить, но, как только вы почувствуете себя лучше, вы наверняка займетесь поисками новой работы. А я никогда не простил бы себе, если бы стал силой удерживать вас в Киннаирде и тем самым мешать становлению вашей блестящей карьеры.

Я глянула на его точеный профиль, и мне стоило большого усилия воли не поддаться соблазну и не схватить Чарли за руку.

– Как мне жаль, Чарли, что все так вышло. Просто сплошной кошмар.

– На самом деле все не так уж и безнадежно. И себя в этой ситуации я вовсе не собираюсь жалеть. Пока никто еще не умер, все, слава богу, живы, и я, и моя семья… Никто из нас не голодает. Да и сама история Киннаирда насчитывает всего лишь каких-то триста лет. – Чарли развернулся ко мне лицом и грустно улыбнулся. – В любом случае сейчас мне пора. Марселла пообещала подбросить меня в аэропорт. И самое главное на данный момент: пообещайте мне, что вы устроите себе полноценный отдых, когда вернетесь в Атлантис. Я же буду постоянно оставаться на связи с вашей Ма, буду выдавать ей свои рекомендации касательно ухода за вами.

– Обещаю, Чарли. И, пожалуйста, не тревожьтесь за меня. У вас и без того забот хватает.

– Я буду тревожиться, Тигги. Но, что бы ни случилось, надеюсь, вы вскоре появитесь в Киннаирде хотя бы для того, чтобы попрощаться с ним.

Вот он поднялся со своего места, а я почувствовала, как у меня от этих последних слов Чарли на глаза навернулись слезы.

– Я приеду, – ответила я коротко.

– И простите меня за вчерашнее. Это вообще-то не мой стиль поведения. Если честно, то за последние семнадцать лет я не целовал других женщин, кроме своей жены. А потому считаю свое поведение крайне неподобающим. Надеюсь, я не обидел вас, особенно если вспомнить, что я сам говорил про Зеда и про его повадки.

– Вы ничуть меня не обидели, Чарли, – поспешила я успокоить его. Будет ведь ужасно, подумала я, если он решит, что его ухаживания мне совсем не нужны. Еще как нужны!

Мы вернулись в отель молча. Чарли подхватил сумку со своими вещами, стоявшую на террасе.

И в этот же момент перед нами возникла Ангелина, материализовавшись буквально из воздуха.

– Вот пришла попрощаться с вами, мистер Чарли. Приезжайте к нам снова, поговорим еще. – Она слегка подалась вперед и расцеловала Чарли в обе щеки.

– Обязательно приеду!

– Да, и вот еще что! Хочу, чтобы вы знали, что она, – Ангелина указала на меня, – это ответ на все ваши проблемы. Пока-пока!

Мы с Чарли озадаченно переглянулись, а Ангелина уже сошла с террасы и исчезла так же стремительно, как и появилась.

– Хорошо. Тогда еще раз прошу вас, будьте со мной на связи, чтобы я знал о вашем самочувствии, ладно?

– Буду держать вас в курсе, – заверила я его, а к нам уже спешила Марселла.

– Ну что, готовы, Чарли? Сейчас я прокачу вас с ветерком! – пообещала она, издав при этом короткий смешок.

– Жду с нетерпением, – пошутил в ответ Чарли, бросив выразительный взгляд в мою сторону, и заторопился за хозяйкой гостиницы. – До свидания, Тигги.

Когда они уехали, я налила себе воды и с жадностью выпила ее, размышляя о том, что бедняжка Ульрика, как ни странно, имеет все основания не сильно доверять своему мужу. Все же Чарли обладает каким-то особым магнетизмом, который моментально притягивает к себе всех женщин, оказывающихся рядом с ним. Но сам он, судя по всему, даже и не догадывается о своих смертоносных чарах.

– И наверное, в этом заключается все обаяние его личности, – промолвила я негромко, обращаясь к самой себе, и, выйдя из отеля, направилась по дорожке вниз проведать молодую маму и ее дитя.

Алли я застала на улице. Она сидела на стуле возле пещеры Пепе и Ангелины, держа на руках спящего Бэра. Легкие круги под глазами явно выдавали бессонную ночь, первую ночь рядом с малышом, наполненную беспрерывной чередой кормлений, но при этом глаза сестры светились счастьем, и вся она источала удовлетворение и покой.

– Как чувствуешь себя? – поинтересовалась я.

– Немножко устала, но в остальном все замечательно!

– И выглядишь ты, Алли, тоже просто замечательно. Ах, я так рада за тебя! Кстати, я позвонила Тому, и он буквально во время нашего разговора стал организовывать свой визит в норвежское консульство.

– О, это так похоже на моего брата, – широко улыбнулась в ответ Алли.

– Однако я сильно сомневаюсь, что он сумеет добраться до Сакромонте уже сегодня. Может, мне стоит остаться с тобой еще на одну ночь? Хотя бы до завтрашнего утра, пока он не прилетит сюда?

– В этом нет никакой необходимости, Тигги. Мне здесь, правда, очень хорошо. И потом, не забывай, рядом со мной люди, которые всегда позаботятся обо мне. Так что смело отправляйся в Атлантис, и пусть там Ма поносится вокруг тебя какое-то время. Кстати, ты ей позвонила?

– Да. Как ты догадываешься, она на седьмом небе от счастья. Шлет тебе наилучшие свои пожелания.

– Скажи ей, что в самом скором времени я привезу Бэра в Атлантис, чтобы она смогла увидеть малыша своими глазами.

– Обязательно скажу. А сейчас, пожалуй, мне надо вернуться к себе и разбудить Пепе.

– Хорошо, ступай. А я тем временем прилягу и немного отдохну, пока маленький спит.

– Попозже я зайду с тобой попрощаться, моя дорогая Алли.

Я вернулась в отель и постучала в комнату Пепе.

– Который час? – сонным голосом поинтересовался у меня Пепе, открывая дверь. Судя по всему, он только что проснулся. При виде моей физиономии он тотчас же заключил меня в свои объятия. – Все в порядке, querida. Уже бегу к себе. Надо же приготовить вам с Ангелиной завтрак. Да и самому не мешало бы что-то перекусить…

Пепе торопливо оделся, и мы с ним снова направились к голубым дверям его пещеры. Там он усадил меня в маленьком палисаднике, а сам занялся готовкой на кухне. И вскоре вернулся в сопровождении Ангелины, неся перед собой поднос с теплым хлебом и свежезаваренным кофе.

– Итак, ты возвращаешься домой, – обронила Ангелина.

Я кивнула в знак согласия.

– Да, улетаю уже через несколько часов. Но я вскоре вернусь, как только мне позволят, – поспешно пообещала я. – Мне еще нужно так многому научиться у вас…

– Si, и мы тебя обязательно дождемся, милая. Несмотря на то что Пепе старый и толстый… Зато я еще здоровая, как вол. – Ангелина весело подмигнула мне.

– Я хотела остаться с вами, но Алли и Чарли считают, что будет лучше, если я сейчас вернусь к себе в Женеву…

– Что ж, иногда стоит доверять мнению других, особенно тех, кто желает тебе только добра. Они полагают, что так тебе будет лучше. Кстати, и им тоже! – хохотнула в ответ Ангелина. – Не мешай заботиться о себе тем людям, которые тебя действительно любят. Поняла?

– Думаю, да. Но мне и правда не хочется уезжать от вас.

– Знаю. Ведь это место навеки запечатлено в твоем сердце. Но мы всегда будем рады видеть тебя здесь, в любое время, когда захочешь.

– Спасибо. – Я медленно жевала вкуснейший хлеб, стараясь запечатлеть в своей памяти все драгоценные мгновения этой моей прощальной трапезы с вновь обретенной семьей. Набравшись храбрости, я наконец решилась спросить у них о том, разговор о чем они наверняка специально откладывали на потом все то время, что я провела в Гранаде. Думаю, откладывали сознательно, не желая ворошить печальные страницы истории нашей семьи. – Но прежде, чем я уеду, – начала я, осторожно подбирая слова, – не могли бы вы… пожалуйста, расскажите мне о моей матери и о моем отце. У меня так много вопросов, и я не могу уехать отсюда, не узнав…

– Да, Эризо. Конечно, мы должны рассказать тебе все, – перебила меня Ангелина и тяжело вздохнула. – Несчастливая история, очень несчастливая. Наверное, мы тоже проявили эгоизм, не став посвящать тебя во все ее подробности. Но мы с Пепе и сами не любим вспоминать все то, что тогда случилось…

Пепе взял Ангелину за руку, и какое-то время мы все трое сидели молча. Наконец Пепе собрался с силами и устремил взгляд своих карих глаз на меня.

– Что ж, тогда я, пожалуй, начну первым, потому что я там был. Это случилось в 1944 году. В мире еще бушевала война, Лусия на тот момент находилась в Южной Америке и была в зените своей славы…

Лусия