Июнь 1951 года, пять лет спустя
34
– Ты уже проснулась, Айседора?
– Нет, – отвечала девочка, еще глубже зарываясь в подушку. – Я еще сплю.
– Я прекрасно знаю, что ты уже не спишь, раз разговариваешь со мной. А если ты не хочешь подниматься с постели, что ж, тогда я начну щекотать тебя и буду щекотать до тех пор, пока ты…
Ангелина осторожно просунула руку под одеяло и нащупала животик малышки, то самое место, где ей всегда щекотно. Она стала перебирать пальчиками по коже живота и перебирала до тех пор, пока Айседора не начала хихикать.
– Хватит! Хватит! – залилась она веселым смехом, потом сбросила с себя одеяло и поднялась со своей кроватки. – Вот! Я уже встала! Чего ты хочешь от меня?
– Хочу, чтобы ты пошла со мной в город, пока бабуля и Рамон еще не проснулись.
– Но они же постоянно твердят, чтобы ты не ходила в город и не гадала там всем этим payos, – резонно возразила Ангелине малышка и принялась энергично тереть своими маленькими ручками глаза, чтобы окончательно проснуться.
– Да я заглянула сейчас в жестянку, где они хранят деньги. И я тебе так скажу: если я не пойду сегодня в город, то скоро они сообщат нам, что у нас нет никакой еды к ужину, – ответила Ангелина. – Так ты идешь со мной или нет? Ну, пожалуйста! – взмолилась она. – Я уже давно приметила: когда ты рядом со мной, у меня всегда от клиентов нет отбоя.
– Ладно, – со вздохом согласилась Айседора. – И что, мне снова надевать это дурацкое платье? Оно же мне мало и к тому же такое кусачее.
– Пожалуйста, его. Ты в нем просто картинка. – Ангелина взяла в руки платьице из цветастого ситца с рукавами-фонариками. Айседора позволила ей снять с себя ночную сорочку и натянуть платье.
– Это платье для малышни, – недовольно заявила девочка. – И потом, я уже тебе сто раз говорила, что я больше похожа на мальчишку-сорванца. Ой! Больно! – пожаловалась она, когда кузина стала расчесывать густым гребнем ее длинные темные кудри.
– Зато после всего я куплю тебе мороженое, обещаю! – стала задабривать Ангелина малышку, завязывая розовую ленту в ее кудрях. – А сейчас надевай свои башмачки, и идем.
Они на цыпочках прошли мимо завешенной шторой двери спальни бабушки и Рамона, на кухне Ангелина задержалась на какое-то мгновение, чтобы наполнить фляжку водой из кувшина. Едва они вышли на улицу, как Айседора почувствовала, что ее обдало волной жара, хотя было только начало девятого.
– Ты такая хорошенькая в этом платье, – восхитилась она, глянув на свою кузину. В глубине души Айседора считала Ангелину самым красивым созданием на земле. Впрочем, такого же мнения придерживалось и большинство мальчишек в Сакромонте, о чем она тоже хорошо знала. Длинные золотистые кудри, огромные голубые глаза, нежная кожа, никогда не темнеющая на солнце. С такой внешностью ее двоюродная сестра была похожа на принцессу из волшебной сказки, одной из тех, что они с Рамоном прочитали в книжке, по которой он учил ее читать. – Когда же ты выйдешь замуж? Ведь тебе уже почти шестнадцать.
– Я никогда не выйду замуж, pequena. – Ангелина качнула головой. – Мне это на роду не написано.
– Как ты можешь так говорить?! – возмутилась в ответ Айседора. – Все красивые принцессы рано или поздно находят своих принцев. Вон, даже у нашей бабули есть Рамон. – Девочка слегка хихикнула.
– Говорю, потому что знаю, – отмахнулась от нее Ангелина. – Некогда мне думать о замужестве. У меня полно другой работы. Зато ты… – Она взяла девочку за руку. – Ты уже своего принца встретила.
– Надеюсь, ты ошибаешься. Все мальчишки, которых я знаю, грубияны. И они же все некрасивые. Ты уверена?
– Да, уверена.
– И откуда ты все это знаешь? Как у тебя получается? – спросила Айседора у кузины, когда они уже миновали городские ворота и зашагали по узеньким, мощенным булыжником улочкам, направляясь к центру.
– Сама не понимаю, как все это получается. Знаю, и все тут. Хотя порой лучше бы и не знать. Особенно если это касается чего-то ужасного.
– Всякие чудища, да? Большие длинные змеи?
– И это тоже, – улыбнулась в ответ Ангелина.
– А я вот хотела бы иметь такой дар, как у тебя. Тогда бы я могла заранее знать, собирается ли сегодня бабуля испечь мои любимые «магдалены» к чаю, когда я вернусь из школы.
– Прибавь шаг, pequena, и перестань глазеть во все стороны!
Айседора оторвалась от созерцания зеленой улитки, которая медленно ползла по каменной стене, и заторопилась вниз с холма, догоняя Ангелину.
На площади она стояла рядом с кузиной, приветливо улыбаясь прохожим, а Ангелина в это время уже обхаживала свою первую клиентку, гадая ей по руке. Айседора знала, что бы ни говорила Ангелина своим клиентам, этот разговор не предназначен для посторонних ушей, а потому подслушивать нельзя. Девочка забавляла себя тем, что разглядывала узенькие улочки, разбегающиеся от площади в разные стороны. Больше всего ей нравилось созерцать открытое кафе, где торговали мороженым. Мороженое было самых разнообразных цветов и оттенков. Надо сказать, что Айседора уже успела перепробовать большинство сортов.
– Сегодня я закажу зелененькое с крошками шоколада внутри, – пообещала она себе, бросив еще один вожделенный взгляд в сторону кафе. – Ну и жарища сегодня! – воскликнула она, вытирая пот со лба, и глянула украдкой за прилавок. Интересно, есть ли сегодня в кафе ее приятель Андре? Андре – это сын владельца кафе, очень сердитого сеньора. Мальчику уже исполнилось семь лет, то есть он на целый год старше нее самой. В конце недели и во время школьных каникул Андре приходит в кафе, чтобы помочь родителям, но пока у него плохо получается. Он вечно роняет тарелки на пол и не может красиво заполнить рожок мороженым. А потому очень часто родители попросту выставляют его вон из кафе, и он отправляется скитаться по площади.
Так они и познакомились: столкнулись друг с другом в одном из переулков, примыкающем к кафе, где оба прятались от испепеляющего полуденного солнца. Андре тут же любезно предложил ей глоток лимонада из своей бутылки, и ее рот сразу же наполнился шипучкой. Вот с того самого момента Айседора одинаково сильно полюбила и Андре, и шипучку.
Конечно, Андре был payo, а потому, когда Ангелина сказала, что она уже встретила своего принца, Айседора даже и не помыслила об Андре. К тому же он такой красавчик: светло-карие глаза и копна каштановых кудрей на голове. Воспитанный мальчишка и очень умный: читает и пишет гораздо лучше, чем она. В отличие от других payos он относился к девочке без тени подозрительности. Напротив, ему было страшно интересно узнать, что она живет в пещере и что у нее есть кузина, которая может предсказывать людям их будущее.
Иногда Андре смотрел на Айседору так, словно хотел поцеловать. Его губы уже почти касались ее губ, но в самый последний момент он вдруг заливался краской, закрывал свой рот рукой и предлагал ей погонять мяч на площади.
Айседора никому не рассказывала о своем приятеле. Она знала, в их семье не любят всех этих payos, которые годны только для того, чтобы покупать у них корзинки или платить Ангелине за гадание. Но Андре, он был не такой, как все. И она точно знала, что нравится ему. Он даже сказал ей однажды, что они поженятся, когда вырастут, и будут вместе трудиться в собственной оливковой роще.
– Вообще-то я не люблю оливы, – заявила она ему тогда упрямо, но в глубине души почувствовала себя страшно польщенной.
– Можем заниматься и другими вещами, – быстро согласился он. – Будем делать то, что ты захочешь.
– И есть мороженое каждый день?
– Обязательно.
– И у нас будут котенок или ребеночек и своя ванна? – спросила она у Андре, пиная мяч в его сторону.
– У нас будет и все это, и много чего другого. Когда мы поженимся, то устроим большую фиесту в твоей пещере, наподобие тех, про которые ты мне рассказывала. Будем танцевать с тобой, а все гости в это время будут лакомиться мороженым. – Мальчишка весело улыбнулся и отпасовал мяч назад.
– Вам мороженого, сеньорита? – спросил у нее отец Андре из-за прилавка с морозильной камерой, в которой были выставлены разные сорта мороженого.
Айседора очнулась от своих грез.
– Si, сеньор, но у меня нет денег.
– Тогда проваливай прочь! – крикнул он ей. – Ты мешаешь другим покупателям.
Айседора уставилась на мужчину в полнейшем недоумении. Вот его-то она точно никогда не пригласит ни на какую фиесту. Андре пока в кафе не видно, но ведь еще только утро.
– Она мне совсем не мешает, – раздался глубокий мужской голос у нее за спиной. – Мне, пожалуйста, два мороженых, вот этих. – Мужчина указал на зеленое.
– Si, сеньор.
Айседора повернулась к собору и увидела толпы народа, выходящие из церкви. Только что закончилась утренняя месса. Она увидела, как изменилось выражение лица Энрике, отца Андре. Он расплылся в улыбке, стараясь угодить незнакомому payo. Пока Энрике наполнял рожки мороженым, Айседора взглянула на незнакомца: очень высокий, загорелый, глубоко посаженные карие глаза. А у него доброе лицо, подумала про себя девочка. Правда, немного грустное.
– Это вам, сеньорита, – сказал он, протягивая ей один рожок. Девочка бросила на него удивленный взгляд.
– Мне? – переспросила она, боясь ослышаться.
– Si, – кивнул он головой в ответ.
– Gracias a Dios, – поблагодарила его Айседора и лизнула мороженое, которое уже начало подтаивать на жаре, расплываясь по поверхности рожка. Хороший клиент для Ангелины, подумала она и сладко улыбнулась незнакомцу. – А вы не хотите, чтобы вам погадали? – спросила она у него на испанском.
– No comprendo. Hablo Ingles, – ответил он.
– Хотите узнать свое будущее? – Эти слова на английском языке ее заставила выучить наизусть Ангелина, и теперь Айседора повторяла их, как попугай, если вдруг обнаруживала на площади какого-нибудь англоязычного туриста.
– Ты можешь рассказать мне про мое будущее? – удивился в свою очередь незнакомец, глянув на нее сверху вниз.
Теперь уже Айседоре пришлось объяснять ему, что она ничего не понимает.
– Mi prima, Ангелина. – Айседора махнула рукой в сторону площади. – Она очень хорошая гадалка. – Девочка вытянула свою ладонь и принялась показывать, как именно ее сестра гадает по руке.
– А почему бы и не попробовать? – согласился мужчина, лакомясь мороженым, и жестом показал Айседоре, чтобы та отвела его к гадалке.
Ангелина как раз рассчитывалась с очередной клиенткой, вручая ей сдачу, когда Айседора подвела незнакомца.
– Вот! – объявила она сестре, когда женщина удалилась от них. – Привела к тебе мужчину. Правда, он плохо говорит на испанском, – добавила она уже шепотом.
– Hola, сеньор. – Ангелина одарила нового клиента лучезарной улыбкой. – Покажите мне свою руку, – добавила она уже на английском, – и я вам расскажу про вашу дочь.
– Про мою дочь?
Увидев изумленное лицо мужчины, как это бывало со всеми клиентами Ангелины, когда она сообщала им какой-то секрет, ставший известным ей непонятным образом, Айседора поспешила отойти в сторонку и устроилась в тени под тентом на противоположной стороне площади, чтобы доесть наконец свое мороженое. Она надеялась, что Ангелина выплатит ей несколько сантимов комиссионных за то, что она привела к ней такого выгодного клиента. И тогда, возможно, на эти денежки она купит какой-нибудь подарок для бабули. Занятая своими мыслями и донельзя огорченная тем, что Андре так и не появился сегодня в кафе, она и не заметила, как из переулка появился черно-белый котенок, худенький – кожа да кости, и тут же стал извиваться своим тощим тельцем между ее ног.
– Ой, какой ты миленький! – воскликнула Айседора, подхватила котенка на руки, и тот сразу же довольно замурлыкал. – Может, мне тебя прихватить с собой и подарить бабуле? – стала она прикидывать свои дальнейшие действия, целуя котенка в головку.
Глянув на противоположную сторону площади, Айседора увидела, что мужчина, которого она привела Ангелине, уже уходит, и заторопилась к кузине, не выпуская котенка из рук.
– Взгляни, кого я нашла! – Девочка с надеждой глянула на сестру, но Ангелина неотрывно смотрела вслед удаляющемуся от них мужчине. – Ну, посмотри же! – нетерпеливо взмолилась Айседора. – Давай возьмем его домой, Ангелина. Ну, пожалуйста! – умоляюще добавила она.
– Ты же прекрасно знаешь, что это невозможно. Нам самим нечего есть, а тут еще придется кормить животное. Все! Я устала, да и жара такая, что едва ли мы дождемся новых клиентов. Идем домой.
– А мороженое?
– Ты ведь уже съела одну порцию, разве не так, капризуля? Тот мужчина угостил тебя, я видела. Сколько в этом мире горя… Ay. – Ангелина протерла рукой свои глаза. – А сейчас отнеси котенка туда, где ты его нашла, и мы отправляемся в обратный путь.
Айседора немного надулась, но послушалась. Поводов для разочарования у нее сегодня было предостаточно: во-первых, сейчас им предстоит долгий путь домой, да еще по такой жаре, во-вторых, с Андре сегодня она так и не увиделась. И наконец, несмотря на все ее мольбы, ей так и не разрешили обзавестись собственным любимцем.
– Много сегодня заработала? – поинтересовалась она у Ангелины. Айседора уже привыкла к тому, что та всегда возвращалась домой после своих гаданий необыкновенно молчаливой, как бы погруженной в себя. Бабуля говорит, что эти гадания высасывают из нее всю жизненную энергию, а потому Айседора всегда старалась по мере сил поднять настроение кузине на обратном пути.
– Да, много. Этот мужчина дал мне десять песет.
– Целых десять песет! – Айседора взволнованно хлопнула в ладоши. – Так почему ты не рада?
– Потому что мне бы хотелось гадать бесплатно, не брать деньги даже у этих payos.
– Но ты же никогда не берешь денег с цыган, когда они приходят погадать к тебе, так ведь?
– Не беру, потому что у них нет денег. Что с них можно взять? – Ангелина вяло улыбнулась, глянув на девочку, а потом ласково взъерошила кудряшки на ее голове. – Ты у нас хорошая девочка, Айседора. Ты уж прости меня, если я временами сержусь.
– Я все понимаю, – рассудительно ответила Айседора и ласково погладила ее по руке. – Ты же такой тяжкий груз тащишь на себе, – немного высокопарно добавила она, повторив слова Марии, которые услышала дня три тому назад, когда поздно вечером к ним в пещеру заявилась одна из соседок и стала просить Ангелину приготовить целебное снадобье для своей семидесятилетней матери. Ангелина приготовила настой, но, когда соседка ушла, она лишь удрученно покачала головой.
– Бедная женщина умрет к утру, я уже бессильна помочь ей.
– Спасибо тебе на добром слове, – откликнулась она сейчас на реплику Айседоры. – Но мой дар – это еще и огромная привилегия. А потому я не должна жаловаться на то, что мне трудно. – Внезапно она остановилась посреди дороги и крепко обняла девочку. – Я люблю тебя, querida, и мы с тобой должны постараться, чтобы прожить счастливо вместе все то время, которое нам отпущено.
Месяцем позже, когда знойный июнь уступил свое место еще более испепеляющему июлю, Айседора, вернувшись домой, застала на кухне бабушки какого-то незнакомца. Девочка глянула на Марию. Та сидела в своем кресле-качалке, и глаза ее покраснели от слез.
– Бабуля, что с тобой? Что случилось? – бросилась она к Марии и тут же вскарабкалась к ней на колени, не обращая внимания на мужчину.
– Ay, Айседора, я… – Мария постаралась хоть как-то взять себя в руки. Она крепко обняла внучку за плечи. – Мне так жаль, querida, так жаль…
– Чего тебе жаль? Что случилось? Ты такая расстроенная. – Айседора глянула на мужчину, сидевшего за столом. Тот растерянно крутил в руке стакан с бренди, явно налитый ему из неприкосновенных запасов Рамона. – А это кто такой?
– Вот хоть одна приятная новость. – Мария выдавила из себя некое подобие улыбки. – Это Пепе, твой дядя.
– Пепе! Тот самый, что живет в Америке? – Айседора с изумлением глянула на Марию. – Мой дядя?
– Все так, милая.
– И он приехал к нам?
– Как видишь, приехал. – Мария улыбнулась и жестом указала на Пепе.
– Но тогда… – Девочка приложила свой пальчик к губам, как всегда делала, когда начинала размышлять о чем-то очень сложном и непонятном. – Но тогда почему у тебя такой несчастный вид, бабуля? Ведь ты же все время говорила мне, как ты скучаешь по Пепе. И вот он наконец приехал.
– Да, я очень скучала без него, – кивнула в ответ Мария. – И я очень счастлива видеть его, это правда.
Айседора спрыгнула с колен бабушки, пересекла кухню и остановилась перед своим дядей.
– Hola, меня зовут Айседора, и я очень рада познакомиться с вами. – Она протянула ему руку для приветствия.
Пепе слегка усмехнулся и тоже протянул ей руку, которую она с достоинством пожала.
– Вижу, у моей племянницы отменные манеры.
– О да. Это все заслуга Ангелины. Она иногда берет ее с собой в город, когда идет туда гадать всем этим payos. Айседора и на английском немножко разговаривает.
– Что ж, малышка, поскольку я не payo, а твой дядя Пепе, ступай-ка сюда и обними меня как следует.
Айседора с готовностью упала в руки Пепе. Когда он поцеловал ее, то его роскошные усы приятно пощекотали ей щеку.
– Взгляни, я тут тебе подарок привез из Америки, – сказал Пепе и, взяв коробку, стоявшую рядом с ним, вручил ее девочке.
– Подарок? Мне? Коробка, завернутая в такую красивую бумагу. Взгляни, бабуля! Спасибо, дядя Пепе!
– Нет, Айседора, это не коробка, – улыбнулся в ответ Пепе. – Ты сними обертку и посмотри, что там внутри. Там и есть мой подарок.
– Но бумага такая красивая, я могу нечаянно порвать ее, снимая, – недовольно нахмурилась Айседора.
– А я сейчас покажу тебе, как это сделать. – Пепе взял коробку и поставил ее на кухонный стол. Вначале он аккуратно развязал концы розовой ленты и осторожно отодвинул бумагу от края коробки. – Видишь, как все просто? А теперь закончи сама.
Айседора сняла с коробки бумагу и, получив соответствующие указания от Пепе, открыла крышку.
– Так это же кукла! Вылитая Ангелина! Такая красивая! Неужели это мне?
– Тебе. Отныне это твоя кукла. Надеюсь, ты будешь хорошо заботиться о ней. Ее зовут Глория, – добавил Пепе, а зачарованная Айседора с великой предосторожностью достала куклу из коробки.
– Я видела такие куклы в магазинах для богатых испанцев, но они же стоят кучу песет. Спасибо, Tio. – Девочка растроганно прижала Глорию к себе. – Обещаю, я буду беречь ее. – Потом она повернулась к Марии. – Бабуля, может быть, ты плачешь от счастья? – спросила она у нее с надеждой в голосе.
Мария обменялась с Пепе многозначительным взглядом.
– Мы с Пепе оба горюем сейчас, потому что он сказал мне, что твоя мама Лусия отправилась на небеса, и сейчас она там вместе с ангелами.
– Она ушла на небо? – переспросила Айседора, слегка приподнимая куклу вверх, потом опуская ее вниз. Потрогала рукой миниатюрный башмачок Глории и короткий носок на ее крохотной ножке.
– Да.
– То есть на земле я ее больше никогда не увижу?
– Не увидишь, Айседора.
– А мне бы так хотелось с ней встретиться. Но думаю, она сейчас счастлива там. Ангелина говорит, что на небесах все очень красиво. Можно, я покажу ей сейчас Глорию?
– Конечно, ступай, покажи. Ангелина сейчас во дворе, ухаживает за своими травами.
Когда Айседора вышла на улицу, Пепе с улыбкой взглянул на мать.
– Какой красивый ребенок, мама. И такая естественная, не то что эти дети в Америке.
– Да, она прекрасная девочка. И я даже в какой-то степени рада, что она была такой крохой, когда уехала Лусия, и не запомнила свою мать. Вот поэтому, видно, смерть Лусии не сильно опечалит ее. Так все же, Пепе, что случилось?
– Мы были на гастролях в Балтиморе. Да, Лусия была вымотана сверх всяких сил. Много пила, постоянно курила, хотя внешне все было как обычно. Она вышла на сцену, встала в позу, как всегда, и начала свое farruca. Закончив танец, громко выкрикнула «Ole!» и рухнула на пол. Поначалу публика решила, что так и надо, что это тоже элемент ее исполнительской манеры. Да и мы все вначале так подумали. Но, когда увидели, что она не поднимается с пола, поняли, что что-то не так. Вызвали карету «скорой помощи», но, когда ее доставили в больницу, врачи уже констатировали смерть. По их словам, у нее случился сильнейший сердечный приступ. Она даже не успела ничего почувствовать, мама.
Мария перекрестилась.
– Все-таки дотанцевалась до смерти.
– Si, мама. Но по крайней мере она умерла, занимаясь любимым делом.
– Но Лусия была еще так молода! Ей не было даже сорока! И такая жалость, что она так и не смогла больше вырваться в Сакромонте, чтобы повидаться со своей дочкой.
– Да, мама. Я много раз спрашивал ее, когда она собирается к вам, но всякий раз у нее находились какие-то отговорки. Однако сейчас, когда я увидел Айседору, я, кажется, понимаю, почему она не стремилась в Сакромонте. Ведь девочка – точная копия своего отца!
– Ты прав, – согласилась с сыном Мария. – И характер у нее такой же, как у него. Нежная, добрая и очень-очень терпеливая. Везде неотступно следует за Ангелиной, словно маленький щенок.
– Мама, как думаешь, должны ли мы сказать Менике, что у него растет дочь? – спросил Пепе.
– В свое время Лусия взяла с меня слово, что я никогда не проговорюсь ему об этом, но сейчас, когда ее больше нет с нами… А ты как считаешь?
– Я слышал, что Менике женился, живет со своей семьей в Аргентине, у него двое деток.
– То есть с Лусией он порвал окончательно?
– Да. Вот я и думаю, а порядочно ли это будет с нашей стороны – будоражить его семью подобными новостями? Впрочем, с другой стороны, имеем ли мы право скрывать от Айседоры, что у нее есть отец?
– Здесь рядом с ней, Пепе, есть Рамон, я, Ангелина. Одно могу сказать тебе точно: после отъезда Лусии я не получила от нее ни сантима. И это притом что я послала ей телеграмму, в которой сообщила, что мы переехали и деньги следует посылать до востребования на почту.
– Все так, мама. Я получил твою телеграмму и, клянусь тебе, регулярно сопровождал Лусию, когда она отсылала вам деньги. Неужели вы не получили ни единого перевода?
– Нет. Хотя Рамон раз в неделю всегда наведывался на городскую почту, все минувшие пять лет. И всякий раз ему говорили, что никаких переводов на наше имя не поступало.
– Что ж, можно только догадываться, что сейчас на этой почте трудится какой-то богатенький клерк, который разъезжает по городу на скоростном автомобиле. Но почему ты не написала мне, что тебе нужна помощь?
– Я не собиралась выпрашивать помощь у семьи. – Мария покачала головой. – Как-то справились, Пепе.
– Прости, мама, что все так вышло. – Пепе поднялся со стула и подошел к матери. – Если бы я знал, то обязательно помог бы. Но я ведь и подумать не мог… Но как бы то ни было, сейчас я вернулся и могу помочь вам. Я привез с собой все свои сбережения, и если мы будем тратить деньги разумно, то их должно хватить на много лет. И потом… – Пепе погладил свои усы.
– Что потом?
– У меня был разговор с отцом незадолго до отъезда сюда. Я напомнил ему об Айседоре, а потом попросил его дать для нее немного денег. В конце концов, Лусия была ее матерью, и все, что она заработала, как и вся остальная ее собственность, должны сейчас перейти к ее дочери.
– Ты прав. Он дал тебе хоть что-то?
– Немного дал, но это мизерная сумма в сопоставлении с тем, сколько он был должен Лусии. Как всегда, стал ссылаться на то, что год был трудным и что все заработанные деньги были потрачены на новые костюмы для артистов труппы при подготовке очередного шоу.
– То есть он остался таким, каким был. Никаких перемен, – тяжело вздохнула в ответ Мария.
– Ты права, мама, отец не изменился. Однако перед отъездом я все же взял на себя смелость и продал все драгоценности Лусии и ее меха. Конечно, вырученные деньги не идут ни в какое сравнение с тем, что должна была бы получить Айседора, но сейчас, во всяком случае, у меня есть кругленькая сумма, чтобы обеспечить ей будущее. Завтра же я отправлюсь в банк и открою счет на ее имя. Если повезет и жизнь в Испании наконец наладится, то эта сумма будет увеличиваться с каждым годом. Может, пока и не стоит ей говорить об этом, а вот когда девочке исполнится восемнадцать, вручим эти деньги ей.
– Ты прав. – Впервые за все время их разговора Мария улыбнулась. – Будет с чем начинать свою взрослую жизнь. А пока действительно лучше всего начисто забыть об этих деньгах. Как долго ты собираешься погостить у нас, Пепе?
– Видишь ли, дело в том, что нашей труппы больше нет. Она распалась после смерти Лусии, каждый пошел дальше своим путем. Что же касается меня, то я уже достаточно настранствовался за эти годы, мама. А потому я вернулся на родину навсегда.
– Вот эта новость и правда сделала меня счастливой! Можешь пока поселиться в пещере Рамона и обустроить там свой дом.
– Он живет здесь, с тобой?
– Да, – кивнула Мария, не желая более скрывать от сына любовь к мужчине, который дал ей все то, чего не дал собственный муж. – Надеюсь, ты все понимаешь правильно, Пепе.
– Конечно, мама. В детстве я идеализировал своего отца, он был моим кумиром. Но по мере взросления я быстро понял, что он за человек на самом деле.
– Признаюсь тебе, как на духу, без Рамона я бы попросту не выжила, – повела плечами Мария. – А что же твой отец? Где он сейчас?
– Я распрощался с ним в Сан-Франциско. Ему нравится Калифорния. У него есть какая-то работа. Играет в одном из городских баров, насколько мне известно.
– Он один? – спросила Мария у сына и впервые за долгие годы почувствовала, что этот вопрос не ранит больше ее сердца.
– Он… нет, он не один. Его последнюю подружку зовут Хуанита, но я не уверен, что они по-прежнему вместе. Думаю, она у него далеко не последняя.
– Да пусть себе, на здоровье, мне, честно говоря, все равно, – твердо ответила Мария, понимая, что не кривит душой и говорит правду. – А что же ты сам, сынок? У тебя есть возлюбленная?
– Нет, мама. Да и кому я нужен? – рассмеялся в ответ Пепе.
– О, многие женщины не отказались бы быть рядом с тобой! Ты только взгляни на себя! Красавец, талантливый и еще такой молодой.
– Наверное, мама, я просто не создан для супружеской жизни.
– Потерпи немного, пока девчонки в Сакромонте не увидят тебя. Уверяю, они тут же выстроятся в очередь у твоих дверей, – шутливо заметила Мария, поднимаясь со своего места. – Что ж, мне пора приниматься за ужин. А ты ступай и посмотри, не вернулся ли Рамон. Он ходил по воду.
– Хорошо, мама.
Пепе вышел из пещеры и побрел вниз по склону, тяжело вздыхая по дороге. Может, все же стоит рассказать матери всю правду про себя, чтобы она оставила наконец свои попытки женить его? Однако есть такие вещи, которые все же лучше не знать даже родной матери, любящей своего сына всем сердцем и душой. Вполне возможно, правда станет для нее настоящим потрясением и может даже убить ее. Пепе понимал, свою главную тайну он должен оставить при себе и никому не говорить о ней до конца своих дней.
Новости в горах распространяются быстро, и уже на следующий день все цыгане, уцелевшие в Гранаде после перипетий минувших лет, потянулись к дому Марии, чтобы выразить ей соболезнования и отдать дань уважения Ла Канделе, самой выдающейся исполнительнице фламенко, которая когда-либо появлялась на свет в Сакромонте, а заодно и поучаствовать в церемонии захоронения праха Лусии, который Пепе привез с собой. Ближе к вечеру траурная процессия во главе с Марией и Ангелиной направилась в сторону кладбища. Женщины, стоя на коленях, распевали траурные гимны, а Ангелина в это время бормотала про себя слова заклинания, чтобы облегчить переход Лусии в высшие миры.
Пепе держал в одной руке резной деревянный ларец с прахом Лусии, а второй рукой сжимал крохотную ручку Айседоры. Он глянул на девочку, та всецело сосредоточилась на дороге, по которой они шли. Глаза у нее были сухие, но лицо хмурое. Он почувствовал, как больно заныло сердце при мысли о том, что малышка никогда не увидит свою мать и та никогда не обнимет ее и не прижмет к своей груди, и никогда не будет танцевать вместе с ней…
Когда они дошли наконец до лесной поляны, на которой разместилось кладбище, все умолкли. В длинном ряду крестов, под которыми покоились многие поколения семейства Альбейсин, рядом с могилами братьев было подготовлено место и для самой Лусии. Ангелина начала читать молитву, а Мария и Пепе в это время опустили ларец с прахом в землю, а потом руками засыпали его сверху толстым слоем жирной бурой земли, обильно сдобренной слезами Марии.
Пепе поднялся с земли и, перекрестившись, глянул на могилу Лусии. «Моя дорогая сестра, – подумал он, – ты столько раз спасала мне жизнь, сама не подозревая об этом». Потом он подошел к Айседоре, подхватил ее на руки и нес всю долгую дорогу обратно, мысленно обращаясь к небесам. «Я клянусь тебе, Лусия, что буду заботиться о твоей дочери до своего смертного часа».