– Ну, и что ты скажешь, независимый свидетель?
– Скажу, что ты дура! – уверенно заявила Света. – Да мне бы, от такого отца, хоть половинку! Колье дашь поносить?
– Да забери его совсем, – Дашка сунула ей в руки продолговатую коробочку.
– С ума сошла! Это же золото!
– Все равно, мне это домой нести нельзя. Возьми.
– Ну, только если на хранение… и разок-другой я одену, ладно? А почему нельзя? Не украла же, а подарили тебе.
– Ты не понимаешь, – тоскливо вздохнула Дашка. – Вот жили мы с тетечкой. А теперь еще он появился. Отец.
– Это ты в смысле, что они теперь тебя в разные стороны тянут? – проявила неожиданную сообразительность Света. – Ой, Дашка, так есть же элементарное решение! Твой папуля не женат, надеюсь?
– Не-е-ет. Вроде он ничего такого он не говорил.
– Вот и прекрасно! Пусть он на тете Наташе женится! И заживете вы одной семьей – всем хорошо будет! Правда, я здорово придумала?
– Здорово, – у Даши вырвался короткий нервный смешок. – Тетечка, по крайней мере, от такого предложения будет в экстазе.
Телефон зазвонил не то, чтобы не вовремя, но народу вокруг было слишком много для такого деликатного разговора. Доктор ушел в конец коридора, остановился у окна.
– Она сегодня была здесь, – сухо сообщил Семеныч.
– Кто именно? – глупый вопрос. Можно подумать, он не понимает, о ком идет речь.
– Глупый вопрос. Тебе что, фамилию назвать?
– Но я говорил, что она может попробовать… заглянуть.
– Она не просто заглянула. Она вынюхивала. Задавала вопросы. Пыталась устроиться на работу.
– Господи, зачем? – от неожиданности, Доктор повысил голос и тут же, оглянувшись по сторонам, перешел почти на шепот. – Она и сейчас в хорошем месте, зачем ей оттуда уходить?
– А ты не понимаешь? Затем, что работая в фирме, она получит возможность продолжать вынюхивать, задавать вопросы и копаться в прошлом.
– О, черт! Но это ничего. Я… я справлюсь с ней. Она немного упряма и сейчас слегка зациклилась на почве восстановления справедливости. Но я успокою ее, я уже работаю над этим.
– Ты уверен? – в голосе Семеныча было сомнение. – Ты сумеешь заставить ее прекратить свою беготню по городу?
– Да. Я сумею, даже не сомневайся.
– Ну-ну. Знаешь, когда ты о ней заговорил, я не думал, что она настолько опасна.
– Она вовсе не опасна!
– А я говорю – опасна, и очень мне не нравится. Она умна, энергична и настойчива. Если в ближайшее время она не откажется от своих планов, то нам придется… – окончание фразы многозначительно повисло в воздухе.
– Нет!
– Нет?
– Нет. Она… она мне нравиться. Я люблю ее. Я запрещаю.
– Мальчик мой, а ты ничего не перепутал? – Семеныч засмеялся страшноватым, дребезжащим смехом. – Кто ты такой, чтобы запрещать что-то или разрешать? Только потому, что ты умен и хорошо делаешь свое дело, я позволяю тебе высказывать свое мнение, но решать… ты понял, решать, буду я и только я! Ты понял?
– Д-да, – с трудом выдавил Доктор.
– Вот и славно. Значит, поскорее втолкуй этой своей большой любви, что для нее же лучше будет угомониться. А если не сумеешь ее убедить, то… смотри сам. Я ведь могу найти и другие способы от нее избавиться. Просто, ты сумеешь сделать это профессионально.
– Это не понадобится. Я справлюсь. Я уговорю ее не заниматься этим делом. Заставлю, в конце концов!
Глава четырнадцатая
Уже потом, на работе, Наташа сообразила, что надо было договориться по другому. Надо было ей самой взять телефон Лиды. А то позвонит она, когда Андрей будет рядом и как прикажете тогда отвечать на вопросы? Он ведь сразу сообразит о чем речь, расстроится, начнет опять уговаривать, пугать и требовать всяких невыполнимых обещаний. Впрочем, если Лида решит задать свои вопросы в неудачный момент, всегда можно намекнуть ей, что сейчас разговаривать неудобно. Спросить номер телефона и перезвонить потом, когда Андрей заснет. Неприятно, конечно, его обманывать, но что делать, если по другому никак не получается?
– Наташа, давай чаю попьем, – прервала ее раздумья Катя. – А то уже в глазах рябит от этих цифр.
– Чаю? Чаю, это ты хорошо придумала. На кухню пойдем или здесь устроимся, по тихому?
– Здесь. Я «сникерс» принесла, – Катя вытащила из сумочки шоколадку и положила на стол. – На кухне Маруська набежит и поделит, а он и так маленький, на двоих еле-еле.
– Тогда дверь запри, – привычно посоветовала Наташа. – Иначе она и сюда набежит. Маруська шоколад за три версты чует.
В этот момент, дверь открылась и в комнату впорхнула Маруська.
– Ой, девочки, вы тут подкрепиться решили, как здорово!
– Да мы только чайку, горло промочить, – Катя правой рукой указала на чайник, а левой, в то же время, сдвинула стопку накладных, так что они загородили, действительно, совсем небольшую, шоколадку от посторонних взглядов.
Наташа только улыбнулась – с Маруськой такие номера не проходили. Был случай, она выудила пастилку, спрятанную в высокой подставке для карандашей.
– Нет, пить я не хочу, – девушка рассеянно оглядывалась по сторонам. Руки ее, словно сами собой, независимо от головы, начали ворошить бумаги на Катином столе. – А что у вас к чаю сладкого? О, «сникерс»! Тогда я отрежу себе и пойду. А то работы полно, вздохнуть некогда! Акимов на клавиатуру кофе пролил, придурок безрукий! А Ирка из шестой комнаты такой мощный вирус подхватила, что у нее системный диск вообще рассыпался! Все с нуля восстанавливать. Я ей сказала, что если еще раз игрушку в обход меня на компьютер притащит, убью сразу! Второй раз за год она такой цирк устраивает, – не переставая жаловаться, Маруська по хозяйски вскрыла «сникерс», взяла с подоконника маленький ножичек и, с аптекарской точностью, отрезала ровно треть. – А тут еще у секретаря принтер забарахлил, а ей как всегда, все срочно! В общем, некогда мне тут с вами чаи распивать, я работать побежала, – она помахала рукой и прикрыла за собой дверь.
– Вот зараза! – досады и восхищения в голосе Кати было поровну. – Если у тебя так много работы, чего шляешься по комнатам? Сиди и чини свой принтер!
– Не свой, а секретарский, – поправила Наташа, аккуратно деля оставшийся кусочек «сникерса» на две части и забирая свою порцию. – И вообще, чего ты возмущаешься? Маруська всегда честно, только свою долю берет. А для тебя это что-то вроде бесплатного развлечения: соревнование, своего рода. Игра в прятки.
– От нее спрячешь! – Катя разлила чай, один бокал поставила на стол Наташе. – Слушай, правда, ну как она это делает? Парапсихология какая-нибудь, не иначе. Я так думаю, надо нам Маруську в поликлинику сдать, для опытов.
– Да ты тогда первая, с тоски зачахнешь. С кем тогда играть будешь?
– С тобой, например.
– А смысл? – Наташа рассеянно водила ладонью над горячей чашкой. – Я не то что конфету, я целый торт не найду, пока ты меня в него носом не ткнешь.
– Это точно. Твои таланты лежат в другой области.
– Это в какой же? – удивилась Наташа. – Я не знала, что у меня вообще какие-то таланты есть.
– Талант есть у всякого, – строго указала Катя. – Просто у кого-то он эффектный, напоказ, как фейерверк, для всех. А у кого-то – скромный такой, житейский, для себя.
– И у меня, надо понимать, именно такой, житейский?
– Именно такой. Ты, Наташка, совершенно исключительно умеешь добиваться своего. И вроде даже так получается, что ты и ни при чем, что все само собой так складывается, а ты просто плывешь по течению. Только вот течение, почему-то, оказывается идет именно туда, куда тебе надо.
– Кать, я не поняла: хорошо это или плохо? Ты меня хвалишь так, или ругаешь?
– Я тебе завидую, дура! У меня вот, наоборот, все время с криком, со скандалом, со слезами, борюсь с этим самым течением изо всех сил… потом оглянусь – всех победила, но сижу на каком-то, совершенно мне не нужном берегу и понятия не имею, что делать дальше.
– Зато твой талант – пироги! – Наташа была уверена, что это замечание порадует приунывшую Катю, и не ошиблась.
– Да, мой талант – пироги, – без ложной скромности согласилась она. – И между прочим, очень даже существенный талант.
– Мне кстати, надо у тебя поучиться. Пару рецептов списать что ли.
– Обязательно надо! Тем более, около тебя мужик завелся. Тут ведь что, тут простые законы срабатывают. Мужик он тварь незатейливая – прикорми его и можно брать голыми руками. А на хороший пирог они идут, как те детишки из сказки, за крысоловом. Всякую осторожность теряют.
– Кать, как у тебя это смешно получается, – прыснула Наташа. – Как будто не о людях говоришь, а о зверушках дрессированных.
– Так мужики, они кто по твоему? Нет, пока ты с ним, как с человеком, толку не будет, уж я-то знаю. Четырнадцать лет замужем. Можно сказать, заслуженный дрессировщик.
– Четырнадцать? – Наташа неожиданно оживилась. – А вот ты мне скажи, Катя, ты за четырнадцать лет, много своему мужу врала?
– В каком смысле? Любовников от него у меня не было, я женщина порядочная. И потом, мужу изменять – это вообще занятие для любителей экстрима. А по мне, так на пятнадцать минут удовольствия столько суеты и нервотрепки приходится, что оно себя не окупает.
– Да нет, я не про любовников, а так, по мелочи. Например, он тебе что-то сказал сделать, а ты не сделала. Или наоборот, велел не делать, а ты сделала.
– Ну… вот вчера он просил меня сигарет купить, а я забыла. И, чтобы не бурчал, сказала ему, что ларек закрыт был. На учет.
– Нет, сигареты, это ты уж слишком мелко берешь. Я про что-нибудь, более серьезное, говорю.
– А, это когда он меня жизни учит! Хочет, чтобы было по его, а я делаю по своему?
– Вот, вот, именно? Было такое, хоть раз?
– Смеешься? Миллион раз не хочешь? Да все четырнадцать лет – каждый день! Потому что мужья, они уж больно умные все. Уверены – только они знают, что и как в жизни устроено. И если нас своими умными советами не осчастливят, то мы обязательно глупостей наделаем. Только я, Наташка, тебе сразу скажу, мужиков слушать – это себя не уважать, – Катя глотнула чая и спросила: – А почему ты спрашиваешь? Что, твой врач, тоже командовать начал? Смотри, нахал какой! Еще не женился, а туда же! Нет Наташ, ты это дело сразу пресекай, чтобы и не привыкал, не разбаловывался. А если ему не понравится, то лучше гони! Так и скажи: «обходилась я всю жизнь без тебя и твоих ценных указаний,