– Ну и куда мы едем, Артур Генрихович, позвольте узнать?
– Сворачивай на Космонавтов, – буркнул бывший начальник охраны.
– На Космонавтов-то это ясно, свернуть здесь все равно больше некуда, но хотелось бы узнать, какова конечная цель нашей экстравагантной поездки?
– Есть разговор. Конфиденциальный.
– Разговор? – Андрей усмехнулся. – Чего ж тогда в «Арлекино» не пошли, там вести разговоры удобнее.
– Кому как! – Генрихович тоже усмехнулся и с силой ткнул Андрея пистолетом в бок.
– Ну, Артур Генрихович, это уже не разговор, – Андрей кивнул на пистолет, – это уже боевые действия. Чем же я заслужил такое обращение? Кажется, вас я ничем не обидел…
– Не надо было совать свой нос куда не следует! – взорвался Генрихович.
– А куда не следовало? – Андрей насторожился – разговор принимал интересный оборот. Незаметным движением руки он включил диктофон во внутреннем кармане куртки, он у него всегда был наготове. Включил и посмеялся над самим собой: лучше бы пистолет у него был всегда наготове, сейчас бы ему это больше пригодилось.
– Туда, куда ты влез! – Артур Генрихович уже не просто ткнул, а фактически ударил Андрея пистолетом под ребра – он явно испытывал от этого удовольствие.
– Так работа у меня такая – влезать. За то и деньги получаю. А вы как думали? – Андрей чуть отодвинулся от напиравшего на него пистолета. – Вы бы, Артур Генрихович, не очень-то пушкой орудовали. Во-первых, ребра мне переломаете, а во-вторых, выстрелить невзначай можете, вон как руки у вас ходуном ходят, авария, не дай бог, приключится.
– Не волнуйся, раньше времени не выстрелю. Сворачивай здесь! – приказал он.
Они выехали из города по окружной, полуразбитой дороге, которой практически уже никто не пользовался – ясное дело, чтобы миновать пост ГАИ. Здесь Генрихович немного расслабился, взгляд его стал не таким напряженным. Андрей, наоборот, сгруппировался, приготовился к нападению: опасно, конечно, на ходу, но рискнуть можно, если выпадет удобный момент. Надо отвлечь Генриховича разговором. А лучше не отвлечь, а увлечь. Андрей судорожно начал обдумывать, с чего бы начать такой увлекающий разговор, но Генрихович начал его сам:
– Так что ты накопал про Светлогорск?
Светлогорск! Вот оно что! А он-то, дурак, совсем в другом направлении думал. Он-то полагал, что все дело в Алене – так или иначе в Алене, а оказывается, – Светлогорск. Роддом с двойным дном – вот к чему причастен Генрихович. Их было двое, причастных: один – иностранец, другой – русский, если верить мужу Евгении Аристовой. Русский, надо думать, это Генрихович и есть. И это значит… И это значит, что наверняка – почти наверняка – он убил Аристову. Эту тему неплохо бы развить.
– Много чего накопал. – Андрей усмехнулся. – Роддомом, кстати, уже занимается милиция. – Генрихович дернулся, словно его ударили – значит, он, Андрей, на правильном пути, только бы у того от нервного потрясения пистолет не выстрелил. – Аристову, конечно, вы убили?
– А что мне оставалось делать?! – сорвался на крик Артур Генрихович. – Что еще с этой дурой было делать? Столько лет прошло, все давным-давно быльем поросло – и на тебе! – вылезло. Мало того что все это время она хранила данные на всех рожениц и подменышей, мало того что продала сведения этому хрену иностранному, так еще и Алену разыскала и собралась ей все сообщить. Какой скандал мог выйти!
– Вы ведь и организовали этот роддом, правда? – ласково спросил Андрей.
– Да, моя идея, – самодовольно улыбнулся Генрихович. – Я придумал, я организовал, я персонал подобрал (вполне надежных и умных людей, как мне тогда казалось), я охранял свое детище…
– Вы основной доход получали, – подсказал Андрей насмешливо.
– А как же иначе? – возмутился Генрихович.
– Ну да, никак. Кстати, этого иностранного хрена, как вы остроумно выразились, вы тоже в расход пустили?
– Если бы! Не мог я на него выйти. Думал, через Аристову получится, он сам на нее снова выйдет, для того и охрану к ней приставил, о каждом шаге ее мне сообщали – ничего не получилось. Не понимаю, откуда он вообще взялся? Столько лет все было спокойно – и на тебе! – снова стал сокрушаться Артур Генрихович.
Они уже минут пять пробирались по проселочной дороге, совершенно пустынной. Сзади тоже никто не ехал – потеряли их бородинские ребята, надо было выкручиваться самому. Диктофон в кармане еле слышно щелкнул – кончилась пленка, а впрочем, это уже и не важно: главное Генрихович рассказал. Да и пригодится ли кому-то вообще эта пленка? А если пригодится, он, Андрей, вряд ли об этом узнает.
Узнает! И пригодится! Надо только все хорошо рассчитать. Вон там, впереди, маячит лесок – наверняка Генрихович именно туда его и везет. Выходить из машины нельзя, надо действовать здесь, надо действовать на ходу, надо действовать сейчас. Да, да, прямо сейчас!
Андрей чуть отодвинулся от Генриховича, освобождая себе место для размаха, сжал свободную от руля руку в кулак. Отвлечь разговором – и…
– Мы ведь, Артур Генрихович, можем и договориться. Например, денежно…
Андрей размахнулся, нанес короткий, резкий удар по руке, сжимающей пистолет. Генрихович вскрикнул, пистолет выстрелил – в обшивку сиденья. Бросившись на противника всем телом, Андрей повалил его на пол и, исхитрившись, нанес второй удар – по голове.
Потом они долго, изнурительно долго, безвременно долго избивали друг друга. Пистолет отлетел в сторону, завалился за сиденье с той стороны, никто из них не мог до него добраться, как ни старался. А потом вдруг стало оглушительно шумно – Андрей не понял, откуда такой нестерпимый шум, голова болела, все тело болело, противник никак не желал побеждаться. Шум раздражал, от шума тошнило. Но вдруг шум приобрел осмысленность и рациональность – разделился на фразы, а еще через мгновение фразы стали понятны: эти фразы – приказы. Кто-то с таким знакомым, с таким родным, с таким спасительным голосом приказывал им выйти из машины и сдаться. Нет, не им, а его так до конца и не побежденному противнику.
Андрей поднял голову – Бородин. Ну конечно же Бородин, Илья, Илюха и двое его ребят. Они подхватили все еще сопротивляющегося Генриховича под руки и выволокли из машины.
– Ну как ты, Андрюха? – Бородин озабоченно на него смотрел. – Не ранен?
– Кажется, нет. – Андрей поднялся, опробовал ноги, ощупал избитое тело. – Да нет, все в порядке.
– Ехать сам сможешь?
– Смогу.
– Тогда я, пожалуй, пойду. Посмотрю, как там с нашим гавриком. А ты давай за нами. – Бородин повернулся, пошел.
– Подожди! – окликнул его Андрей. – У меня тут для тебя небольшой подарочек. – Он достал из кармана диктофон, вытащил кассету, подал ее Илье. – Чистосердечное признание Артура Генриховича в убийстве Евгении Аристовой. Думаю, тебе пригодится.
– Пригодится, еще бы! С этой штукой, – Илья помахал кассетой, – он у нас теперь и под протокол все расскажет. Спасибо. Как тебе это удалось?
– Да так вот и удалось. – Андрей улыбнулся. – С профессионалом дело имеете, товарищ майор.
– А у меня тоже есть для тебя кое-что интересное. Нашлась свидетельница, которая видела убийцу Аристовой.
– Вот как? Где же она раньше была?
– Да это старуха, безногая, одинокая и немного не в себе. Сегодня ее дальняя родственница, которая ходит за ней ухаживать, позвонила. Мы подъехали, а потом старушку к нам привезли фоторобот составлять.
– И что фоторобот, на кого похож?
– А сам-то как думаешь? Так что мы бы и без твоего признания, – Илья снова потряс кассетой, – справились.
– Ну, – Андрей изобразил обиду – в шутку, – я старался. И потом, там не только об убийстве, Генрихович еще много чего интересного рассказал. Светлогорский роддом – его рук дело. Надо бы бывшего главврача хорошенько потрясти.
– Потрясем. Про роддом мы тоже уже кое-что накопали и с бывшим главным встречались, только он пока в полной несознанке. Ну ничего, признается, куда денется. Генриховичем его припрем, очную ставку организуем.
– Все это хорошо. – Андрей достал пачку сигарет из кармана. – Черт, сломались. Все до одной.
– Возьми. – Илья протянул ему свою пачку. Закурили.
– Так вот, все это хорошо, да только к Алене нас это ни на шаг не приблизило. Где и как ее искать, как не знали, так и не знаем, Генрихович не в курсе, он к ее похищению никакого отношения не имеет.
– Значит, остается одно: надавить на Галину, дальше тянуть невозможно.
– Невозможно, согласен. – Андрей задумался.
Бородин с беспокойством оглянулся на свою машину: как там дела у ребят? Они посадили Артура Генриховича на переднее сиденье, приковали наручниками к дверце.
– Ладно, я пойду.
– Подожди еще минутку! – Андрей словно очнулся от накатившей на него внезапно задумчивости. – У меня возник план, как расколоть нашу секретаршу-любовницу. Только он несколько… Ты сразу его не отвергай, подумай вначале. – И Андрей изложил ему свой план.
Илья сначала категорически отказался участвовать в этой авантюре, кричал (шепотом, чтобы не слышно было в соседней машине), что он не шпана подзаборная, а служитель закона, что такие игры совершенно не по нему, но в конце концов Андрею удалось его убедить.
– Значит, договорились?
– Договорились, – тяжело вздохнув, согласился Илья. – Встречаемся через три часа, уже на месте. Успеешь?
– Успею.
Фонари не горели. Место было глухим, а в ночное время совсем небезопасным. Местные жители, видно, об этом знали и обходили сквер стороной. Во всяком случае, за те полчаса, которые Андрей с Бородиным просидели в засаде, здесь не появилось ни одной живой души: ни тебе влюбленной парочки, ищущей уединения и оттого ничего не страшащейся, кроме любопытных глаз, ни запоздалого собачника – никого.
– Бессмысленно ждать, не придет она. – Бородин поднялся и, выпрямившись во весь рост, уже совершенно не таясь, стал выбираться из зарослей кустарников. Достал сигареты, хотел закурить, но Андрей ему не дал, возмущенно ткнул его в бок и зло прошипел: