Вот на художника он походил. Прямо, Никас Сафронов, усмехнулась про себя Вика.
В магазине, довольно большом помещении, сегодня посетителей практически не было.
— Что-нибудь к праздничному платью, — ответила она, — Какое-нибудь украшение, не очень яркое и броское.
— Какого цвета платье?
— Тёмно-синее, — Вика развязала тесёмку, откинула дерюгу, в которую было завёрнуто платье, и показала мужчине.
Как она и ожидала, тот интересовался цветом её платья, чтобы предложить ей дорогой кулон с драгоценным камнем в тон. Вика, подумав, решила, что молоденькой простолюдинке-сироте, блистать драгоценными камнями — а к кулону наверняка потребуются и серьги — на первом же торжественном приёме в ратуше, всё же не следует.
Остановила свой выбор на тонкой, но не очень короткой золотой цепочке. Простенько и со вкусом.
— Зря вы отказались, девушка, — пожал плечами продавец, — Вам бы очень пошло. И в цвет глаз.
— Я, наверное, куплю…только попозже, когда деньги будут, — изобразила она смущение.
— Приходите, всегда рады.
Правила торговли в разных мирах отличаются не сильно. Вика даже отметила обращение на вы, что, в общем-то, по отношению к девушкам-простолюдинкам не было распространено.
Особняк своего псевдодядюшки Тугорда она нашла легко — он располагался почти в самом центре их района и выделялся своей внушительностью.
Сразу было видно, что человек умеет жить. Не аристократ, не владетель большого имения с сотнями крепостных, не известный во всём городе торговец или мастер, а особняк в два этажа с большим двором и кучей подсобных строений имеет. Была даже конюшня на пять голов, хотя Вика пока недоумевала, зачем? Перемещаться по городу верхом или на личных каретах могли только благородные — аристократы и дворяне. Остальные могли пользоваться лошадиным транспортом, только для выезда за город или по службе. Но Вика сомневалась, что Тугорд или кто-то из его семьи часто выезжает из города.
Её размышления, вызванные впечатлениями от «дядюшкиного» особняка, были прерваны, как только впустивший её привратник доложил хозяевам о гостье.
Чувство благодарности этой семье не было чуждо. Не успел привратник войти в дом с докладом, как вся семья вышла её встречать. Ведь явно ждали!
Но шустрее всех оказалась восьмилетняя Бента. Она устремилась к ней со всех своих излеченных ног и повисла у неё на шее, как буд-то бы она и правда была ей сестрой. Впрочем, Бента-то, скорее всего, эту легенду приняла всерьёз.
— Дорогая племянница, — раскрыл ей свои объятия Тугорд, — Мы уже заждались.
Вике еле удалось отцепить от себя благодарного ребёнка. Та, захлёбываясь от восторга делилась с нею новыми ощущениями жизни. Ну да, Вика, вернее, Нелла ведь ей не только, как выяснилось, сестра, но и лечащий врач.
— Доченька, — со слезами обняла её Арана, красивая, дородная под стать мужу, женщина около сорока лет, — Как я тебе, как мы все тебе…
От чувств женщина не могла говорить. Вот уже Вика стала и «доченькой», а не просто племянницей, и, главное, в Аране не заметно фальши. В своих чувствах она была совершенно искренней.
Чего не скажешь об её обретённых братьях Своне и Галле. Нет, они тоже ей были рады и благодарны, вот только в их объятиях Вика почувствовала вовсе не братские чувства, а нечто гораздо большее. Это её насторожило и настроило на выработку, в самое же ближайшее время, плана по их перевоспитанию. Естественно, эти планы не должны были включать метод, который она использовала против дебильных столяров.
— Я тоже очень рада, — изобразила она улыбку.
Если честно, то Вика ожидала более худшего приёма. Не в том смысле, что ей не были бы рады, а в том, что некоторая натянутость бы всё равно присутствовала.
Но всё оказалось просто замечательно. Конечно, Вика понимала, что в этом огромная заслуга Бенты. Девочку очень любили, и очень страдали из-за её болезни и невозможности хоть когда-нибудь эту болезнь победить. Исцелив ребёнка, Вика и так стала бы желанной гостьей в этом доме. Узнав от Тугорда о её желании стать членом их семьи, все приняли это очень радостно.
На минутку с некоторым цинизмом Вика подумала, как бы её восприняли новоявленные братцы, если бы она была уродливой? Впрочем, тут же эту мысль убрала. Достаточно того, что Тугорд с Араной суетятся вокруг неё, не зная как ей лучше угодить.
Для начала они проводили её в гостиную — большую залу, на взгляд Вики, слишком уж помпезную. А ей ли судить о том, что здесь безвкусно, а что вкусно? Без году неделю тут, а всё торопится с выводами, одёрнула себя Вика. Две опрятные горничные уже сервировали столик вином, фруктами, сыром и сладостями. Бента, как прилипла к ней, так и не отходила ни на шаг. И уселась радом с ней на диванчик.
— А нам когда идти в ратушу? — спросила она, чтобы хоть как-то успокоить и утихомирить суетившихся вокруг неё родственников, — Мне бы ещё переодеться, госпожа Арана, я платье с собой принесла.
— Единый! — всплеснула руками Арана, — Ну какая я тебе госпожа? Зови меня тётей! Нелла, ты мне будешь, как дочь. Я бы с большим удовольствием разрешила тебе называть меня мамой, но понимаю, что тебе этого вряд ли захочется. А в ратушу нам — к четвёртому гонгу после полудня. Так что мы сейчас ещё пообедаем, я покажу тебе наш дом, покажу тебе твою комнату и комнату брата, где вы будете жить, когда решите у нас погостить. Одна из моих девушек обучена укладке волос, так что с таким, извини, мышиным хвостом ты на праздник не пойдёшь. Давай, познакомимся поближе. Тебе какого вина? — и не дожидаясь её ответа показала рабыне на кувшин ольвийского.
Чем ей хвост не нравится? Вика на рефлексах перебазировала хвост волос со спины на левую грудь.
— А ты почему одна? — влезла в разговор Бента, — Папа сказал, что у меня ещё один братик есть.
— Действительно, — вскинулась её мать, — А ты почему брата не привела? Ему ведь двеннадцать? Кстати, зовут его как? Он бы мог здесь, с Бентой остаться, пока мы на празднике.
— У него дела, — туманно ответила Вика.
Не рассказывать же новым родственникам об обучении Гнеша лучшим практикам боевых искусств?
— Какие могут быть дела у двеннадцатилетнего мальчика? — удивилась хозяйка дома.
— Интересные, полезные, — искренне ответила гостья.
Вопросы посыпались на неё со всех сторон. Вика на что хотела — отвечала, на что не хотела — отмалчивалась и улыбалась. И все принимали это с пониманием.
Рассказывали и о себе. Арана с сыновьями ничего не скрывали, а вот Тугорд, на невинный вопрос Вики, откуда такой достаток, заговорщически подмигнул и пообещал всё рассказать позже.
— Мы как-нибудь у меня в кабинете поговорим о делах, — Тугорд внимательно посмотрел ей в глаза, — И о моих, и о твоих. И решим, чем тебе лучше заняться, — он прихлопнул ладонью по подлокотнику кресла в котором сидел, — Так. Пора перемещаться в столовую. Уже полдень, время обеда, а моя дорогая племянница вон какая худенькая. Надо её откармливать.
Вика с последним посылом дядюшки Ту была не согласна — ничего она и не худенькая. Самое то, что надо. Но от обеда, конечно же, отказываться не стала.
Как не смогла позже отказаться, под давлением «тёти» Араны, от другой причёски. Единственное, что ей удалось, это не разрешить укорачивать волосы.
В Голландии что ли министры на велосипедах и самокатах на работу ездят? Вика точно не помнила. Но здесь, во Вьеже, городские чиновники, даже такого высокого ранга, как Тугорд, ввиду их неблагородного происхождения, тоже не могли пользоваться каретами направляясь в ратушу.
Только Вика не слышала, чтобы перед едущим на велосипеде или самокате голландском министре ехала полицейская машина с мигалками. А здесь, помощника мэра и его семью, прямо у ворот особняка дожидался наряд городской стражи, чтобы их сопровождать.
Трое стражников пошли впереди, расчищая дорогу от прохожих и зевак, за ними Тугорд с Араной, затем Вика с братьями Своном и Галлом по бокам и завершала процессию четвёрка Тугордовских рабов с масляными фонарями, которыми они, при возвращении из ратуши уже в темноте, станут освещать дорогу.
Нет, в городе, конечно, было ночное освещение, но его качество не гарантировало вступание в какую-нибудь неприятную субстанцию.
— Слушайте, вы во мне дырку просмотрите, братики мои, — прошипела Вика, стараясь, чтобы идущие впереди дядя с тётей её не услышали, — Нашли себе предмет для обожания. Значит так, предупреждаю сразу — потом не обижайтесь, если сразу не дойдёт — я для вас сестра. И всё.
— Но ты, знаешь, какая красивая? — у бесхитростного Галла, что было на уме, то и на языке.
— Да, правда, — поддержал его двадцатилетний Свон, который был старше брата на два года, но по уму — ровесник.
Дряни какие. И это ещё хорошо, что Тугорд полностью выполняет своё обещание и никому не рассказал о её магии, даже своей жене. Иначе тут вообще бы до обожествления одной отдельно взятой попаданки дошло.
— Вы про incest слышали? Не? Ну я вам потом всё объясню. А пока, попроще — не перестанете на меня пялиться, я из вашей жизни исчезну навсегда. И дяде наябедничаю. Так понятно?
Что уж там до них дошло, Вика не знала, но всю дорогу смотрела себе под ноги и больше с братьями не разговаривала.
Плюшки, в виде способностей суккубы, в Той Беседе ей никто не обещал. Похоже, она сама её где-то при перемещении из пункта А в пункт Б подняла.
Поглядев на приунывших братцев, немного про себя позлорадствовала и подумала, что всё в её руках. Плюшки её, а значит, когда и как ими пользоваться, решать ей.
— Господин Макр, госпожа Макр, уважаемые Свон, Галл и…
— Нелла, — подсказал Тугорд замешкавшемуся при виде Вики распорядителю, который встречал их в фойе ратуши.
Дядя показал Вике глазами на зажатую у неё в руке медную пластину, и та тут же её показала.
— И Нелла, — получив из её рук пластину, улыбнулся распорядитель, гвардейского роста немолодой мужчина, — Добро пожаловать.
Торжественный или праздничный — тут говорили и так, и так — банкет организовали на втором этаже здания городской ратуши. Сегодня — а по планам, это должно было продолжиться и в последующие четыре дня — гулял весь город, и столы накрыли всем, даже нищим из кварталов нижнего города. Но, понятно, что содержимое столов и их убранство везде было разное.