Бруклин, Нью-Йорк
Июнь 1969 года
Энканг – дом. Семейное поселение у племени масаи
48
– Пока, пока, будь хорошей девочкой, договорились? – попрощалась Сесили с Розой, помахав ей рукой, и вышла из просторной и наполненной воздухом классной комнаты, стены в которой они с Розалиндой выкрасили в желтый цвет, что дополнительно создавало атмосферу особого тепла и доброжелательности. Сегодня у нее самой уроков не было, а потому она сразу же заторопилась домой, чтобы заняться делами по хозяйству. После того как Стелла родила Розу, Сесили пришлось сократить свою нагрузку в школе, чтобы иметь возможность больше времени проводить дома с малышкой. В промежутках между домашними хлопотами она стала подрабатывать бухгалтером, что тоже приносило ощутимый доход в их семейный бюджет.
Домой Сесили вернулась, чувствуя себя очень уставшей. Наверное, все же возраст давал о себе знать: как-никак, а в этом году ей уже исполнилось пятьдесят три. А может, все дело было в том, что Роза росла очень капризным и своенравным ребенком, особенно в сопоставлении со Стеллой. С Розой любое самое незначительное дело тут же превращалось в арену для борьбы. Даже заставить ее надеть на ноги туфельки было сущим адом, особенно если малышка была не в настроении или если башмачки ей по какой-то причине не нравились.
– Наверное, я просто забыла, каково это – возиться с пятилетними детьми, – вздохнула Сесили, входя в квартиру. В гостиной царил полнейший кавардак, который оставила после себя Роза, разбросав все свои игрушки по полу.
Сесили принялась собирать игрушки, сложила их в корзину и отнесла в детскую комнату, а сама спустилась вниз, чтобы разобраться с посудой. Ланкенуа больше не работала у нее. Она уехала из Бруклина пару лет тому назад, в тот год, когда ей самой исполнилось пятьдесят. Муж ее преуспел в бизнесе, хотя начинал как простой механик, но вот скопил достаточно денег для того, чтобы открыть собственную автомастерскую в Нью-Джерси. Сесили пыталась убедить себя, что уход Ланкенуа связан с тем, что у нее отпала необходимость работать и сейчас она хочет проводить больше времени дома и заботиться о собственном муже. Однако она подозревала, что дело тут совсем в другом: просто Ланкенуа тоже устала сражаться с непослушной Розой, да и деньги, которые Сесили могла платить своей верной служанке, были более чем скромными. Можно сказать, что все те годы, которые Ланкенуа работала на нее, она делала это исключительно из любви к своей хозяйке.
– Ах, боже! – подавила тяжелый вздох Сесили, прикидывая, как будет лучше: может, оставить всю эту грязную посуду приходящей прислуге, которая вскоре должна появиться? Однако чувство собственного достоинства возобладало над аргументами разума. Грязная утварь на кухне – это первый признак того, что все в доме вышло из-под контроля. Перемыв грязную посуду и открыв входную дверь, чтобы впустить служанку, которая приходила к ней только раз в неделю (на прислугу, работающую каждый день, попросту не было денег), Сесили сварила себе большую чашку крепкого кофе и вышла на пару минут в сад, чтобы немного передохнуть, прежде чем снова приняться за работу. Глянула на обилие сорняков, росту которых сильно поспособствовала теплая июньская погода. Подумала, что займется ими чуть позже. Сесили всегда с удовольствием возилась в земле. Такая работа ее обычно успокаивала, к тому же она очень любила свой сад. Хотя слово «сад» звучало слишком пафосно. Разве можно сравнить этот крохотный клочок земли с великолепным, по-настоящему огромным садом, который в свое время она разбила на своей ферме в Кении?
Кто-то позвонил в дверь, но Сесили никак не отреагировала на этот звонок. Наверняка почтальон принес посылку или бандероль, служанка сейчас внизу, она и откроет ему дверь. Так приятно было сидеть на солнце и наслаждаться летним теплом, наверное, она даже начала дремать, и тут услышала голос за своей спиной.
– Здравствуй, Сесили.
Глубокий знакомый баритон, который в первую минуту она никак не могла ассоциировать со своей нынешней жизнью. Сесили открыла глаза: что-то непонятное загородило ей солнце.
Она подняла глаза вверх, чтобы понять, в чем причина, и решила, что у нее начались галлюцинации, потому как перед ней стоял ее собственный муж Билл в ореоле солнечного света, что делало его похожим на почти ангелоподобное создание.
– О боже! – воскликнула она растерянно, даже не зная, что сказать. – А что ты здесь делаешь?
– Ну, начнем с того, что по закону, насколько мне известно, ты все еще числишься моей женой. Во-вторых, за минувшие годы я получил кучу приглашений навестить тебя в Нью-Йорке, – полушутливо ответил Билл. – И вот наконец я окончательно созрел для того, чтобы воспользоваться одним из твоих приглашений.
– Пожалуйста, отступи в сторону. В этом солнечном ореоле я не могу различить твоего лица.
– Прошу прощения, – коротко обронил Билл и, выдвинув стул по другую сторону проржавелого железного стола, уселся на него.
Только сейчас Сесили увидела, что его по-прежнему густая шевелюра стала абсолютно белой. Красивое лицо испещрено глубокими морщинами: свой след наложили две мировых войны и долгие годы, проведенные в тяжких трудах под испепеляющим солнцем. Да, он сильно постарел, мелькнуло у Сесили, но, скользнув взглядом по его крепкому мускулистому телу, она пришла к выводу, что физически Билл остался сильным человеком, каким был всегда.
– Как я понимаю, холодного пива у тебя наверняка нет, так? – спросил он.
– К сожалению, нет. Только домашний лимонад.
– Пожалуй, не откажусь и от лимонада.
Сесили поднялась со стула и пошла в дом, чтобы взять из холодильника кувшин с лимонадом. Несмотря на все свое внешнее спокойствие, она чувствовала, как расходилось сердце в груди. Невероятно! Билл, ее муж, в Нью-Йорке! Сидит себе как ни в чем не бывало на террасе ее дома. Сплошной сюрреализм… Сесили даже слегка хлопнула себя по щеке, чтобы убедиться, что это не сон.
– Вот твой лимонад. – Она поставила перед мужем стакан с напитком, и Билл залпом осушил его до дна.
– Вкусно! – Он глянул на нее с улыбкой. – Я к тебе прямо из аэропорта. Не перестаешь удивляться тому, как изменились времена. Раньше нужны были долгие недели пути, чтобы добраться до Нью-Йорка. А сейчас всего лишь несколько коротких остановок самолета, и вот он я! Здравствуйте! С каждым днем мир стремительно уменьшается в своих размерах.
– Ты прав, – согласилась с ним Сесили, перехватив его внимательный взгляд, обращенный на нее. – Что не так? Какая-то грязь на щеке?
– Нет. Я просто подумал, что ты почти совсем не изменилась с тех пор, как я видел тебя в последний раз. Не то что я. – Билл подавил тяжелый вздох. – Я за минувшие годы успел превратиться в старика.
– Но ведь и прошло целых двадцать три года.
– Неужели? Подумай только, как летит время. Мне скоро семьдесят, Сесили.
– А мне уже пятьдесят три, Билл.
– Ну, по твоему виду тебе этих лет ни за что не дашь.
Повисла долгая пауза. Они оба уставились отрешенными взглядами на крохотный садик, видно, просто не зная, что сказать еще.
– И все же, Билл, зачем ты здесь? – решилась наконец заговорить Сесили. – Приехал, хладнокровно переступил порог моего дома, как будто мы только вчера с тобой попрощались. Мог хотя бы поставить меня в известность о том, что собираешься в Штаты. А так… Твое появление стало для меня самым настоящим потрясением!
– Приношу свои глубочайшие извинения, дорогая! Но ты же знаешь, я не большой любитель всех этих телефонных разговоров. Хотя, конечно, ты абсолютно права. Я должен был заранее уведомить тебя о своем приезде. Здесь у вас так тихо и спокойно, не правда ли? – вдруг перевел он разговор на другое. – А мне почему-то Нью-Йорк всегда рисовался таким сосредоточием вселенского безумия. Словом, не город, а сущий бедлам.
– А ты прогуляйся, минуй несколько кварталов и как раз окунешься с головой в этот самый бедлам.
– Вижу, ты привезла с собой в Бруклин кусочек Африки. – Билл кивнул на обильно цветущие кусты гибискуса, обвившие решетки.
– Да, это все благодаря Кэтрин. Она переслала мне несколько черенков, и некоторые из них не только выжили во время долгого путешествия, но и хорошо прижились на новом месте. Кстати, как она?
– Да, по-моему, такая, как и была. – Билл слегка пожал плечами. – Трудится на своей ферме. Ты, наверное, читала о восстании племени мау-мау?
– Да, она мне писала о том, что у вас там творилось. Они даже с Бобби и детьми на какое-то время уехали в Шотландию, подальше от всех беспорядков, переждали в безопасности, пока все не успокоится.
– И не они одни; тысячи и тысячи белых колонистов последовали их примеру; все опасались худшего. Хотя, насколько мне известно, многочисленные публикации в газетах о жестоких актах насилия и расправах над белыми, чинимых их бывшими работниками из местных, все это сильно преувеличено. В общей сложности за всю заварушку погибло чуть более тридцати белых и было сожжено всего лишь несколько фермерских хозяйств. К великому сожалению, самая кровавая резня началась у аборигенов между собой, когда сцепились уже отдельные кланы племени кикую. Можно только догадываться, сколько было убито их людей с обеих сторон, когда в борьбе за власть брат пошел на брата. И, как всегда, наше правительство и пальцем не пошевелило, чтобы помочь как-то приостановить эту резню. Напротив! Действовали откровенно жестоко, точно такими же методами, какими они расправились с предполагаемыми подстрекателями восстания мау-мау, тогда тоже повесили много невинных людей. Но, надеюсь, ты уже в курсе, что в 1963 году Кения наконец обрела свою независимость. Так что больше никаких колониальных властей.
– Но тебе все же удалось как-то пережить все эти треволнения? Я часто думала о тебе, волновалась, как ты, остался, уехал… Даже пару раз писала тебе на адрес клуба Мутаига, но ответа от тебя, как всегда, не дождалась. Честно говоря, я даже не знала, жив ты или тоже погиб.
– Прости меня, Сесили. Но ты же понимаешь, никаких посланий от тебя я, естественно, не получал. Что и неудивительно. Ты и представить себе не можешь, какой у нас тогда творился хаос. Но конечно, сейчас, оглядываясь в прошлое, я понимаю, что должен был поставить тебя в известность. По крайней мере, хотя бы сообщить, что все мы живы и здоровы: и Квинет, и даже Вульфи на тот момент.
– А когда Вульфи… когда он умер? И как? – Воспоминания о своем верном друге и неизменном спутнике, которого она так вероломно бросила, немедленно пробудили в ее душе чувство вины и раскаяния.
– Он умер от старости… Во сне… После твоего отъезда Вульфи очень привязался к Квинету и прожил рядом с ним достаточно долгую и счастливую жизнь.
– А как наш «Райский уголок»? Я имею в виду, как дела на ферме?
– Все эти события не нанесли ей никакого ущерба, все осталось на своих местах, разве что твоя антикварная мебель изрядно заросла пылью. Но, как ты знаешь, я никогда не был силен по части домашней уборки. – Билл слегка улыбнулся при последних словах.
– А как сейчас вообще обстановка в стране?
– По правде говоря, после всех катаклизмов конца пятидесятых – начала шестидесятых сегодня Кения переживает самый настоящий бум. Президент Кениата недавно выступил с программной речью о независимости страны, в которой обратился и к белым фермерам. Попросил их остаться и помочь в восстановлении экономики Кении, и многие из нас прислушались к его словам и остались. Некоторые, впрочем, решили продать свое хозяйство недавно созданному Земельному банку, однако пока могу сказать, что инвестиции и так текут рекой, каждый день приземляются самолеты с туристами, которые специально приезжают к нам на сафари.
– Что ж, теперь, когда у нового правительства появились реальные финансовые средства, можно рассчитывать, что оно наконец займется проблемами здравоохранения и образования коренного населения страны. Я права?
– О, так далеко я не стал бы заглядывать. – Билл выразительно округлил глаза. – На самом деле в жизни людей мало что изменилось. Бедные как были бедны, так и сейчас бедны, дороги – будь они неладны! – по-прежнему непроходимы, а что касается образования… Пока, я думаю, еще слишком рано говорить об этом. Будем надеяться, что при жизни уже следующего поколения наступят какие-то ощутимые улучшения. Ведь это же ради детей их родители были готовы пожертвовать собственной жизнью в борьбе за свободу и независимость своей родины.
– Сдается мне, что мы оба с тобой попали в круговорот революционных событий, только каждый в своей стране, – подытожила услышанное Сесили. – И остается лишь надеяться на то, что будущее будет лучше, чем настоящее. Иначе зачем все эти страдания и жертвы?
– Согласен. А теперь расскажи мне, чем ты занималась все эти двадцать лет? Как Стелла?
– О, с ней все прекрасно! – улыбнулась Сесили. – Она – юрист, занимается защитой гражданских прав. Работает на НАСПЦН – Национальную ассоциацию содействия прогрессу цветного населения, трудится в их юридической службе, много колесит по всей стране, консультирует адвокатов, выступающих в судебных процессах с защитой прав чернокожих, если налицо вопиющая расовая дискриминация. Я ею очень горжусь. Думаю, ты бы тоже гордился.
– Боже мой, Сесили! Снимаю перед тобой шляпу! Кто бы мог подумать, что крохотная девочка масаи, которую мать бросила умирать в лесу, станет известным правозащитником, выступающим в поддержку угнетенных слоев населения?
– Она сама выбрала эту стезю, Билл. И отдается работе со всей страстью своей души. Стелла ведь всегда была очень способной девочкой.
– Да, это правда. А плюс еще все те возможности, которые ты ей дала.
– Но ты же знаешь, как я ее любила.
– Знаю.
Они снова погрузились в затяжное молчание.
– Я вот часто думаю… – начал первым Билл.
– О чем?
– Ты меня тогда бросила или все же уехала только ради нее? Понимаешь, о чем я?
– Билл, я никогда и в мыслях не держала бросать тебя. Но ты прав, Нью-Йорк действительно мог предложить Стелле много больше, чем я даже смела мечтать, а потому соблазн остаться здесь был слишком велик. Особенно если вспомнить, что в те годы тебя, судя по всему, мало волновало, вернусь я назад или нет.
– Ради бога, Сесили! – торопливо перебил ее Билл. – Я ни в чем тебя не обвиняю, и намерения такого у меня не было. Тебе действительно не в чем себя винить. Я и сам признаю, что был не самым внимательным и заботливым мужем. А после окончания войны и вовсе с головой ушел в зализывание собственных душевных ран. Словом, законченный эгоист, который думал только о себе.
– Тебя трудно за это винить, Билл. Я тоже все понимаю. Хотя, признаюсь, целых пять лет я лелеяла надежду, ждала, что вот теперь, когда война закончилась, мы наконец заживем счастливой семейной жизнью.
– Но, если бы все сложилось по-другому… если бы я был другим, ты бы осталась? То есть это бы означало, что Стелла не получила бы того образования, которое ты хотела ей дать…
– Ах, Билл! – Сесили издала протяжный вздох. – Сегодня мне трудно ответить на твой вопрос.
– Конечно, трудно. Я тоже все понимаю. Знаешь, я часто оглядываюсь на нашу прошлую жизнь и думаю вот что: как только у нас наступал какой-то короткий миг счастья, сразу же возникало некое препятствие, которое мгновенно разрушало все. Наверное, нам просто не повезло, и родились мы с тобой не в то время. Как думаешь?
– Думаю, ты прав.
– Сесили, одна из причин, по которой я приехал в Нью-Йорк, чтобы увидеться с тобой, состоит в том, что, по моему разумению, пришло время окончательно похоронить топор войны в наших отношениях. Хочу, чтобы ты знала, я не держу на тебя никакого зла и никогда не держал. А то, что ты меня бросила и уехала, так бог мой! Я ведь и сам большую часть нашей семейной жизни провел вдали от «Райского уголка». Всякий раз сбегал из дома, оставляя за собой только клубы пыли.
– Ты оставался сам собой, Билл. И я знала, на что шла, когда выходила за тебя замуж.
– Сесили, разве можно себе представить, что мы с тобой все еще супружеская пара? – Билл издал негромкий смешок. – Но если мы с тобой по-прежнему муж и жена, то это означает, что за все прошедшие годы у тебя ни разу не возникло желания попытаться устроить свою семейную жизнь заново, с кем-то еще, что, конечно, сразу же отсылает нас к двоеженству.
– Нет, подобных желаний у меня никогда не возникало, – улыбнулась в ответ Сесили.
– Но наверняка были же какие-то увлечения, приятели, в смысле приятные джентльмены, с которыми было интересно проводить время?
– Господь с тобою, Билл! Какие джентльмены? Я была слишком занята воспитанием Стеллы плюс еще работа в школе и подработка в качестве бухгалтера. У меня и времени-то свободного не было для того, чтобы думать о каких-то там развлечениях на стороне.
– Скажу тебе, что ты сразила меня наповал. – Билл бросил на жену испытующий взгляд. – Я-то рисовал себе картину нашей встречи с того, что первым меня встречает такой крепкий американский парень, который прямо с порога заявляет мне о своих правах на тебя. Что и понятно. Стелла уже взрослая. Разве сейчас у тебя нет свободного времени для того, чтобы заняться обустройством своей личной жизни?
– Откуда? – Сесили сделала удивленное лицо. – У Стеллы уже подрастает собственный ребенок. Девочка живет вместе с нами. Ее зовут Роза.
– Так-так-так! – задумчиво протянул Билл. – Это твое сообщение заставило меня почувствовать себя еще более старым. То есть я хочу сказать, эта Роза, она ведь нам приходится кем-то вроде внучки.
– Да, именно так я ее и воспринимаю. И она меня, кстати, тоже зовет бабушкой.
– И сколько же ей лет?
– Пять. Такая же умненькая и красивая, как и ее мать, но только уж очень своенравная и непослушная. Я как раз сегодня утром думала о том, что уже слишком стара для того, чтобы заниматься ее воспитанием.
– Могу я поинтересоваться, где отец малышки?
– Мы со Стеллой и понятия не имеем, где он сейчас. Она решила ничего не сообщать ему о своей беременности; они познакомились с ним на акциях протеста несколько лет тому назад. Он откуда-то с Юга, но на сегодняшний день в стране все более или менее спокойно, и у них больше нет поводов для новых встреч.
– Хорошо. Итак, ты, как я понимаю, вернулась на круги своя? Снова с грудным младенцем на руках?
– О да. Так оно все и было.
– Но какую-то помощницу ты могла бы себе позволить? Нанять няню или что-то вроде того…
– К сожалению, Билл, не могла. Я ведь тебе никогда не рассказывала об истинных причинах, которые заставили меня покинуть родительский дом на Пятой авеню?
– Нет, в одном из писем, насколько я помню, ты мне лишь коротко сообщила о том, что у тебя поменялся адрес, и на этом все. А что случилось на самом деле?
– Однажды утром мама зашла ко мне в спальню и увидела, что я сплю вместе со Стеллой в одной постели. Она тут же устроила дикую сцену, очень напугавшую девочку. Мама была в ярости, кричала, что я, должно быть, спятила – спать в одной кровати с негритянкой. То, что она мне тогда наговорила, Билл, думаю, я не забуду до конца своих дней. В довершение всего она приказала, чтобы Ланкенуа и Стелла немедленно покинули ее дом, а мое поведение назвала верхом непристойности. Так что у меня попросту не было выбора, и мне пришлось уйти вместе с ними. На какое-то время нас приютила одна моя подруга, которая живет на соседней улице. С этого дня мама лишила меня всяких средств, которые ранее я получала из трастового фонда на свое имя, но к счастью, моя крестная Кики – ты помнишь ее?
– Конечно, помню! Разве Кики можно забыть?! – рассмеялся в ответ Билл.
– Так вот, она оставила мне щедрое наследство, которое позволило мне купить эту квартиру и кое-как сводить концы с концами все эти годы. Правда, сейчас помимо тех процентов, которые я получаю по акциям Кики, есть еще и зарплата Стеллы, и те деньги, что мне платят за преподавательскую работу в школе, плюс я еще подрабатываю бухгалтером.
Билл озадаченно уставился на Сесили.
– Боже правый! Ты, глупая женщина! Почему, скажи на милость, ты не рассказала мне о том, что у вас тут стряслось на самом деле? Должна же ты была понимать, что я непременно помог бы тебе. Или ты этого не понимала?
– Это очень благородно с твоей стороны, Билл, но разве ты забыл, что как раз на тот момент у тебя была большая задолженность перед банком и ты изо всех сил пытался восстановить свою животноводческую ферму?
– Все верно, но вскоре дела наладились. Я стал заниматься не только животноводством, но еще и земледелием. Вырастил неплохой урожай, и с тех пор в финансовом отношении я чувствую себя вполне уверенно. Я бы сразу же помог тебе, Сесили, если бы ты обратилась ко мне за помощью.
– Билл, но ведь, как ни верти, а получается, что я тебя бросила, – негромко обронила Сесили. – И как мне после всего этого было рассчитывать на тебя? Или тем более надеяться на твою помощь?
– Ну и дела! Ошарашила ты меня по полной! Я ведь все эти годы там, в Кении, был абсолютно уверен в том, что ты здесь, в Нью-Йорке, катаешься как сыр в масле, купаешься в роскоши и все прочее… А ведь я был и фактически остаюсь твоим мужем, что бы там у нас между собой ни происходило. Ты должна была поставить меня в известность.
– Но я не сделала этого, и на этом точка. И потом, как-то же мы справились и не умерли с голоду.
– И отношения с родителями так и не были восстановлены?
– Нет, более я с ними не контактировала. Никогда. Моя сестра Мейми, которая пару лет тому назад развелась со своим мужем, единственная из всей семьи, кто поддерживает со мной связь. По ее словам, мама твердит всем своим приятельницам, что я подцепила в Африке какую-то лихорадку, от которой лишилась рассудка.
– А что же твой отец? Судя по твоим рассказам, он хороший человек.
– Да, человек он… неплохой, но слабохарактерный. В то утро он был свидетелем скандала, который закатила мне мама, он видел все своими глазами, видел, как мы втроем покидали дом, но и словом не обмолвился в мою защиту. А ведь я знала, что ему очень нравилась Стелла, и меня он тоже любил. Спустя какое-то время он прислал мне письмо, написал, чтобы я обратилась к нему, если мне понадобится какая-то помощь. Но собственная гордость не позволила мне пойти к нему на поклон даже в самые трудные времена.
– А ты никогда не думала о том, чтобы снова вернуться домой, в Африку?
– Столько лет прошло, Билл. За эти годы я как-то обустроила свою жизнь вместе со Стеллой здесь.
– Но ты не скучаешь по той, прежней, жизни? – задал он неожиданный вопрос.
– Ты имеешь в виду, не скучаю ли я по Кении?
– Полагаю, что ты не особо скучаешь по Кении. Иначе, думаю, изыскала бы возможность, чтобы наведаться туда хотя бы во время школьных каникул Стеллы. За столько-то лет! Разве не так?
– Билл, ты сейчас рассуждаешь так, будто мы с тобой старинные друзья. А ведь когда-то нас связывали чувства, или ты забыл? – возразила Сесили. – Я… Мне нужно было как-то жить дальше. Постараться забыть Африку… и тебя тоже. Я поняла, что ты никогда не любил меня, потому что, если бы у тебя было ко мне такое чувство, ты бы сам приехал в Нью-Йорк и стал бы упрашивать меня вернуться домой. Ведь я столько раз писала тебе, приглашала… Но ты так и не соизволил выбраться к нам. И что мне оставалось делать? Будучи в здравом уме и в твердой памяти, я должна была заняться обустройством своей жизни уже на новом месте.
– Но я и подумать не мог никогда, что ты ждешь от меня этого встречного шага. Если бы я только знал…
– И что было бы тогда, Билл? – спросила у него Сесили с отчаянием в голосе. – Разве тебе не было очевидно, что я любила тебя? Такое чувство, как любовь, не проходит так скоро, стоит тебе сесть на самолет или взойти на палубу парохода и отправиться в другую страну. Помню, когда Кики покончила жизнь самоубийством, мне так хотелось поговорить с тобой, пообщаться… Это было Рождество, и я позвонила в клуб Мутаига, но мне сказали, что ты уехал на сафари. А ведь у тебя был телефон моих родителей, но ты так и не соизволил перезвонить мне. Скажи мне, Билл, почему ты тогда не позвонил мне?
– Кто его знает почему, – вздохнул в ответ Билл. – Может, на тот момент я посчитал, что ты меня бросила, и во мне взыграло самолюбие. Наверное, так.
– Думаю, скорее всего, ты просто забыл. Давай посмотрим правде в глаза, Билл. В конце концов, вот уже двадцать три года, как мы с тобой идем каждый своей дорогой. И я на тебя больше не держу обиды.
– Ах, Сесили! Как же все запуталось в нашей жизни! – Билл издал протяжный стон и взъерошил рукой свою густую шевелюру. Такой до боли знакомый жест. Сесили с трудом удержалась, чтобы не погладить его руку.
– И все же, Билл, если говорить серьезно, зачем ты приехал?
– Видишь ли… Я почувствовал, что пришло время для того, чтобы я, чтобы мы упорядочили наши с тобой отношения, если так можно выразиться. Я, к сожалению, не становлюсь моложе, как ты сама это видишь, да и врачи говорят, что мой мотор в последнее время стал сдавать. Пока ничего такого, что угрожало бы моей жизни напрямую, однако, по словам моего доктора, мне нужно убавить темп. Вот я и надумал продать наш «Райский уголок», а себе купить что-нибудь поменьше, чтобы хватало сил управиться с хозяйством. А поскольку мы до сих пор формально состоим в браке, я должен был поставить тебя в известность о своем намерении. Во всяком случае, спросить твоего разрешения на продажу. В конце концов, Сесили, именно ты обустроила наш дом, разбила сад вокруг него, не говоря уже о том, что и вся мебель в доме тоже твоя. Хочешь вернуть ее?
– Не говори ерунды, Билл! При чем здесь мебель? Забудь ты о ней раз и навсегда. Лучше скажи мне, что не так с твоим сердцем, по мнению врачей?
– В сущности, ничего серьезного, ничего такого, что могло бы тебя озаботить. Меня всесторонне обследовал специалист с Харли-стрит, когда я в последний раз был в Англии. Он прописал мне какое-то отвратительное на вкус снадобье – таблетки под язык, чтобы избавиться от хронических ангин, которые донимали меня все последние годы. И, представь себе, вроде лекарство работает. Но не в этом дело, Сесили. Я тебя спрашиваю о другом. Так что скажешь насчет нашей фермы «Райский уголок»? Как я тебе уже говорил, дела в Кении сейчас на подъеме, и у меня уже есть покупатель, который жаждет приобрести ферму и управлять ею впредь с должным вниманием и заботой.
Сесили закрыла глаза и мысленно перенеслась в прошлое, в свой красивый дом, в свой сад. У нее вдруг возникло такое чувство, будто она открыла книгу, которая пылилась на полке столько лет. За эти года Сесили уже успела забыть всю ее красоту. Она услышала свой протяжный вздох, потом глянула с веранды на вечерний закат и улыбнулась.
– Я очень любила наш дом, – промолвила она тихо. – И была там счастлива, несмотря на свое одиночество, – суховато добавила она.
– Само собой, у меня нет особой нужды продавать ферму. Просто я подумал, что коль скоро ты не собираешься возвращаться туда, то я мог бы сделать это. Вопрос в другом. Нужно ли нам с тобой оформлять развод? Я готов нести ответственность в судебном порядке за все, что ты сочтешь нужным вменить мне в вину. Может, самый лучший вариант – это то, что я тебя бросил, как думаешь?
Сесили повернулась к Биллу: несмотря на все свои заявления о том, что он дряхлый и старый, Билл и сегодня мог запросто дать фору любому обитателю Манхэттена ее возраста, большинство из которых к пятидесяти годам уже успели облысеть и обзавестись объемными животами. Неожиданно у нее на глазах выступили слезы.
– О господи! Чем я так сильно расстроил тебя? Что-то не то сказал, да? – встревожился Билл.
– Я… Прости меня… Конечно, для меня твое появление стало самым настоящим шоком. Свалился тут как снег на голову. А потому я не могу ответить на все твои вопросы прямо сейчас. Мне нужно время, чтобы все обдумать, Билл, как-то привыкнуть к тому, что ты здесь. Договорились?
– Конечно. Это ты меня прости, Сесили. Опять я наломал дров, по своему обыкновению. Когда ты была рядом, ты все же сделала из меня более или менее цивилизованного человека, но потом я снова превратился в прежнего дикаря, – обронил Билл более мягким тоном. – Послушай, можешь мне подсказать какой-нибудь приличный отель здесь неподалеку? Я уйду и оставлю тебя в покое. По правде говоря, последние пару дней я провел без сна. Да и не мылся тоже давно. Наверное, воняю потом на всю округу.
– Никаких отелей, Билл. У меня как раз пустует комната. Это комната Стеллы, но она сейчас в отъезде, в Монтгомери, и будет отсутствовать еще несколько дней. Так что можешь смело там располагаться.
– Уверена в этом? Я ведь действительно ворвался к тебе в дом без спросу, разворошил все прошлое…
– Как будто ты привык соблюдать какие-то правила приличия, Билл. Ты всегда вел себя так. А где, кстати, твои вещи? – спросила она, поднимаясь со стула.
– Все при мне, – ответил он, указав на свой небольшой рюкзак. – Ты же знаешь, я люблю отправляться в дорогу налегке.
– Тогда идем, я покажу тебе, где у нас душ.
Сесили провела Билла в ванную комнату, а сама снова вернулась на улицу, чувствуя себя совершенно разбитой. Приходилось признаться самой себе, что, несмотря ни на что и вопреки всему, она снова испытала то же самое чувство, что и при их самой первой встрече, то чувство, которое потом, когда она узнала Билла получше, пустило глубокие корни в ее сердце, и вот, оказывается, несмотря на долгие годы разлуки, это чувство не пропало и никуда не делось.
– Будь ты неладен, Билл Форсайт! – пробормотала она в сердцах, услышав шум льющейся воды и представив себе его крепкое мускулистое тело, по которому сейчас стекают струи воды…
– Ты одинокая старуха, не познавшая большого счастья в этой жизни, – промолвила она, обращаясь уже к самой себе и стараясь говорить рассудительно. За минувшие двадцать три года у нее не было интимной близости ни с одним мужчиной. Само собой, она изголодалась по ласкам. Столько нереализованных физических желаний угасло втуне за эти десятилетия. Впрочем, сегодня Билл уже тоже старик, и едва ли он может стать предметом вожделения для кого бы то ни было. Да и сама она такая же старая перечница, и ничего более.
– А где моя спальня? – Билл возник у нее за спиной, обмотавшись полотенцем.
– Сейчас я тебе покажу, – ответила Сесили, стараясь не смотреть на его голый торс, который, на удивление, сохранился очень и очень хорошо. – Вот! – Она открыла одну из дверей в коридоре. – Это – комната Стеллы.
– А это сама Стелла? – Билл показал на фотографию, на которой Стелла была запечатлена в день получения диплома в колледже. – Да она выросла настоящей красоткой!
– Да. Точная копия своей мамы.
– И все это… – Билл обвел взмахом руки красивую комнату, – стало возможным только потому, что я когда-то разрешил одной девушке… Кстати, как ее звали?
– Ньяла.
– Так вот, я позволил Ньяле пожить какое-то время в безопасности на наших землях.
– Все так, но, клянусь тебе, Билл, у тебя нет оснований жалеть о том, что ты тогда сделал. Стелла – это самое лучшее, что есть в моей жизни. Любовь к этой девочке изменила всю мою жизнь, да и меня саму тоже. А сейчас я оставлю тебя, чтобы ты немного отдохнул с дороги. Мне нужно ровно в три забрать Розу из школы, но, если ты проснешься раньше, чем я вернусь домой, пожалуйста, открывай холодильник и бери там все, что тебе придется по вкусу.
– О, на этот счет можешь не переживать за меня. Я привык заботиться о себе сам, – ответил Билл, отбрасывая в сторону покрывало с кровати, потом осторожно взял Счастливчика, любимого плюшевого льва Стеллы, и опустил его на пол.
– Знаю. Но не забывай, сейчас ты оказался совсем в иных джунглях, в джунглях большого города, – улыбнулась в ответ Сесили. – Хорошего тебе сна.
– Так это и есть та самая девочка по имени Роза? – спросил Билл, который уже успел побриться, немного поспать и переодеться в чистую одежду. Словом, снова стал похожим на себя прежнего.
– Здравствуйте, сэр, – вежливо поздоровалась Роза, протягивая ему свою ручонку. – Как поживаете?
– Поживаю очень хорошо. Спасибо, Роза.
Роза бросила вопросительный взгляд на Сесили.
– А кто этот мужчина? – повелительным тоном поинтересовалась она у нее.
– Его зовут Билл. И он мой старинный друг.
– Ладно. Можно я сейчас включу телевизор?
– Нет, Роза. Только после того, как сделаешь домашнее задание.
– А что, разве нельзя вначале посмотреть телик? Скоро начнется «Мистер Роджерс». Вот посмотрю, а потом примусь за уроки.
– Роза, милая! Ты же прекрасно знаешь наши правила. Садись тихонько за стол и начинай решать задачки.
– Не буду! – Роза гневно топнула ножкой. – Я хочу смотреть «Мистера Роджерса»!
– Нельзя, и на этом точка! Немедленно садись за уроки!
– Не хочу!
– Роза, ты же прекрасно знаешь, что бывает, если ты меня не слушаешься. Сейчас я провожу тебя в твою комнату, и ты останешься там без ужина, пока у тебя не возникнет наконец желание заняться уроками.
– Нет! Я хочу смотреть «Мистера Роджерса»! – взвизгнула Роза во весь голос.
– Отлично! Тогда марш в свою комнату! – Сесили схватила девочку за руку и повела ее в детскую. Открыла дверь и усадила упирающуюся Розу на кровать. – Ты этого хочешь? Но у тебя есть выбор. Либо торчать здесь в полном одиночестве, либо быстро сделать домашнее задание, а потом смотреть свой любимый телевизор, при этом уминая за обе щеки бутерброды с ореховым маслом.
– Я хочу сейчас смотреть «Мистера Роджерса»!
Сесили решительным шагом направилась к двери, захлопнула ее за собой и закрыла на ключ, не обращая внимания на громкие вопли протеста, которые тут же выплеснулись из детской в коридор. Вернувшись на кухню, Сесили бросила виноватый взгляд на Билла и вздохнула.
– Прости нас за весь этот тартарарам. Но, как я уже говорила тебе, порой девочка бывает просто неуправляемой.
– О да, я и сам все отлично вижу, – промолвил Билл, между тем как крики усиливались и уже превратились в один сплошной визг, сотрясающий стены в коридоре.
– Через пару минут она успокоится. Обычно ее концерты не длятся долго, – сказала Сесили, стараясь придать своему голосу гораздо больше уверенности, чем она испытывала на самом деле. Уж она-то знала, что иногда вопли Розы могут продолжаться часами. – Между прочим, по пути домой я купила тебе пиво. Оно охлаждается сейчас в холодильнике.
– Спасибо. – Билл подошел к холодильнику и вынул оттуда бутылку. – Забот, как я посмотрю, у тебя полон рот, – заметил он, прислушиваясь к детскому визгу.
– Хватает, ты прав. Но тут одно из двух: либо я буду продолжать смотреть за ней, либо Стелле придется оставить свою работу, к которой она так стремилась, и начать воспитывать Розу самостоятельно. Конечно, в один прекрасный день она еще встретит достойного мужчину и создаст свою семью, в чем я не сомневаюсь. И тогда они все трое заживут уже своим домом, отдельно от меня.
– Ты так уверена в этом? А вот лично я сильно сомневаюсь в том, что найдется парень, который станет терпеливо сносить все эти фокусы.
– На самом деле Роза очень славная девочка, просто очень упрямая и любит, чтобы все было так, как она хочет, – бросилась защищать малышку Сесили. – Я тут приготовила рагу с говядиной, пока ты спал. Помню, раньше ты его очень любил.
– Рагу с говядиной! Какая роскошь… – Билл выразительно потянул носом, принюхиваясь к запахам, витавшим на кухне. – Эти дивные ароматы сразу же возвращают меня в прошлое. Я ведь, когда бываю дома, питаюсь в основном консервами.
– Что никак не идет на пользу твоему здоровью, разве не понимаешь сам? – Сесили подошла к духовке, чтобы проверить, как там рагу. – Ну, вот! Все готово! Попробуешь?
– И ты еще спрашиваешь! Да я голодный как волк. Пожалуй, мог бы умять сейчас за один присест и целую коровью тушу.
Постепенно крики, доносившиеся из детской, затихли. Пока Билл ел рагу, Сесили отправилась вызволять Розу из заточения.
– Ну, что? Готова сесть за уроки? – спросила она у девочки.
– Да, мэм.
– А что ты скажешь тому пожилому джентльмену, нашему бедному гостю, который добирался сюда из самой Африки? И для чего? Чтобы послушать твои крики? – Сесили взяла Розу за руку и повела обратно на кухню.
– Я попрошу у него прощения, бабуля. Скажу, что мне очень жаль, что я повела себя так плохо, – с готовностью пообещала ей девочка. – Прошу простить меня, сэр, – немедленно повинилась она перед Биллом, усаживаясь за стол, а Сесили тем временем разложила перед ней учебники. – Когда мама вернется? – спросила у нее Роза, доставая ручку из ранца.
– В конце недели, милая.
– А вы знакомы с моей мамой, Билл? – обратилась она к гостю. – Она у нас красавица и очень умная. И у нее очень важная работа, поэтому ее сейчас и нет дома, – продолжила Роза, старательно выписывая какие-то цифры и с таким усердием орудуя ручкой, что перо буквально вонзалось в чистый лист бумаги.
– Должен сообщить вам, моя юная леди, что я знаком с вашей мамой. Представьте себе, я познакомился с ней, когда она была еще совсем младенцем. Правда, Сесили?
– Чистая правда, Билл, – подтвердила Сесили.
– Она ведь родилась в Африке, как вы знаете.
– Знаю. И скажу тебе даже более. Она жила в моем доме, когда была маленькой. В нашем доме, – тут же поправил себя Билл, бросив смущенный взгляд на Сесили.
– У вас есть дом в Африке?
– Да, есть.
– А львов вам приходилось видеть?
– О, за свою жизнь я перевидал сотни львов.
– Мама очень любит львов. Правда, бабуля?
– Любит, милая, правда.
– Мне бы тоже хотелось когда-нибудь своими глазами увидеть Африку.
– Уверен, мисс, что в один прекрасный день вы обязательно осуществите свое желание.
– Все, Роза. Хватит болтать. Принимайся за уроки.
Вытребовав от Сесили две обязательные сказки на ночь, а потом еще и уговорив ее, чтобы Билл тоже зашел к ней пожелать доброй ночи и попутно рассказал ей какую-нибудь историю о тех диких животных, которых он встречал в Африке, Роза наконец утихомирилась и уснула. Вернувшись на кухню, Сесили налила себе бокал вина; по правде говоря, ставший уже привычным ритуал пора бы начинать обуздывать как некую вредную привычку, но она всегда с таким нетерпением ожидала этого момента, когда можно будет наконец расслабиться, зная, что Роза угомонилась и спокойно спит в своей постели. Сесили предложила Биллу переместиться наверх, в гостиную.
– Как часто Стелла бывает дома? – поинтересовался у нее Билл, усаживаясь в кресло возле камина.
– Все зависит от ее рабочего графика. Их штаб-квартира находится в Балтиморе, три часа езды поездом от Нью-Йорка. Так что если она не улетает самолетом в какие-то дальние штаты, то в пятницу поздно вечером она всегда дома, а в воскресенье после ужина уезжает обратно к себе в Балтимор.
– Получается, что с собственной дочерью она пересекается нечасто.
– Получается, что так, – вздохнула в ответ Сесили.
– То есть собирать все осколки приходится тебе, так?
– Я бы не стала называть Розу осколком, Билл. К тому же с какой стороны ни взгляни, а она мне внучка. Так что, можно сказать, я делаю то же самое, что делала бы любая бабушка на моем месте.
– Это я понимаю. Что означает, что ты в какой-то степени стала заложницей сложившейся ситуации, причем на многие годы вперед. Неужели тебе не хочется чего-то большего в этой жизни?
– Мне всегда казалось, Билл, что ты, как никто другой, давным-давно усвоил одну простую истину: жизнь – это совсем не то, чего тебе хочется. Но ты прав: в последнее время я все чаще ощущаю себя загнанной лошадью, будто действительно попала в какой-то капкан, – чистосердечно призналась Сесили.
– Мне кажется, что ты пожертвовала ради Стеллы практически всем, что было в твоей жизни, – тихо обронил Билл. – Своей семьей, своим домом, деньгами, своим браком и даже… взять сегодняшний день, ты пожертвовала надеждой на какие бы то ни было перемены в своей жизни, пока Роза не вырастет.
– Знаешь, все мои жертвы того стоили! – запальчиво воскликнула Сесили. – Ведь человек всегда готов на все ради тех, кого любит. Но боюсь, Билл, тебе не понять эту простую истину.
– Прошу тебя, Сесили, еще раз: прости меня. Мне не следовало вторгаться в твой дом. И тем более начинать поучать, как тебе должно распорядиться своей жизнью. Но я… я, несмотря на все, что было между нами в прошлом, по-прежнему волнуюсь и переживаю за тебя. Более того, я хотел бы помочь тебе, если это возможно.
– Это очень мило с твоей стороны, Билл. Только я не представляю, как именно ты бы смог это сделать.
– Скажем, для начала я готов дать тебе деньги на то, чтобы ты смогла нанять себе помощницу по уходу за ребенком. Если честно, у тебя, Сесили, очень изможденный вид. Тебе срочно нужно отдохнуть. Тебе нужны каникулы, если хочешь знать мое мнение.
– Ты прав. Каникул, в привычном смысле этого слова, у меня не было уже очень много лет, – согласилась она с Биллом. – Но я не могу принять от тебя деньги, Билл. Это будет нечестно с моей стороны.
– Позволь тебе напомнить для начала, что это я приволок к дверям своего дома, нашего с тобой дома, весь этот ворох проблем, которые, как оказалось, длятся и по сей день. Так вот, самое малое из того, что я могу сделать, чтобы разрулить эту непростую во всех отношениях ситуацию, это дать тебе немного денег на то, чтобы ты смогла достойным образом выпутаться из сложившегося положения. К тому же ты все еще моя жена, а денег у меня предостаточно, более чем… Помимо того что дела на ферме идут успешно, в прошлом году умер мой старший брат и оставил мне кучу всякого фамильного наследства в Англии. По пути в Нью-Йорк я сделал короткую остановку в Англии, чтобы своими глазами взглянуть на свою новую собственность. Она неподалеку от этого ужасно безобразного замка, где ты когда-то познакомилась с тем прохвостом и прощелыгой… Как его зовут, кстати?
– Джулиус, – ответила Сесили, внутренне содрогнувшись от самого звука уже давно забытого имени.
– Возможно, тебе будет приятно узнать, что, по слухам, сей мерзавец покинул наш бренный мир несколько лет тому назад, успев за свою недолгую жизнь поменять бесчисленное количество жен и выпить сотни бочек бренди и при этом не оставив после себя никакого потомства. Как бы то ни было, а тамошний агент по недвижимости заявил мне, что готов хоть сейчас купить мою недвижимость, впрочем, гораздо более скромную по своим размерам, чем Вудхед-Хаус. Тем не менее, думаю, эта сделка принесет мне кругленькую сумму. По словам риелтора, некая поп-звезда сгорает от нетерпения, желая устроить свою студию звукозаписи в наших фамильных винных погребах. Кстати, а что ты сама думаешь про этих парней, выступающих под именем «Битлз»? Пока я был в Англии, ничего другого там по радио и не слышал: они крутят их записи круглосуточно. По-моему, такой же ажиотаж творится и у вас в Америке.
– Стелла их просто обожает. Мне тоже нравятся некоторые их мелодии. Они очень запоминающиеся.
– Но какая-то рваная музыка, нет в ней той плавности, к которой мы привыкли, ты не находишь? А ты помнишь тот вечер у нас в «Райском уголке»? Влюбленные по уши друг в друга Джосс и Диана танцуют на террасе, а в самом дальнем углу террасы сидит нахохлившийся бедняга Джок и молча наблюдает за ними с самым несчастным видом. Типичный такой рогоносец, – задумчиво бросил Билл.
– О да, я тоже хорошо помню тот вечер.
– Мы с тобой тогда танцевали под музыку Гленна Миллера. Я часто вспоминаю тот вечер. Для меня он стал таким своеобразным возвращением к жизни, неким обоюдным возрождением после утраты Флер.
– Да, так оно и было. Но сегодня у нас уже совсем другая жизнь, – тихо обронила Сесили. Для нее тот вечер тоже стал поистине судьбоносным, незабываемым… Но ее поразило, что, оказывается, и для Билла он тоже стал неким поворотным моментом в его жизни.
– Какое было безмятежное время, – пробормотал Билл вполголоса. – И почему мы начинаем ценить все, что было, только тогда, когда оно уже стало прошлым? Как бы то ни было, Сесили, а я собираюсь незамедлительно перевести на твой счет энную сумму денег, а заодно и подыскать подходящую няню, или как там у вас в Америке называют таких женщин? – пусть приходит и вразумляет твою Розу. И не желаю более слушать никаких возражений с твоей стороны. Кстати, чем ты планируешь заняться завтра?
– Как обычно: отведу Розу в школу, потом вернусь домой и займусь своей бухгалтерской работой, а потом…
– Как смотришь, если я попрошу тебя отложить завтра все свои дела и показать мне достопримечательности Нью-Йорка? Проделав такой долгий путь сюда, должен же я, в конце концов, понять, почему этот город пользуется такой славой. Что скажешь, Сесили? – Билл слегка подался вперед и положил свою ладонь на ее руку.
– Пожалуй, я скажу «да», – ответила она, почувствовав легкий трепет от его прикосновения. – А сейчас прости, но мне надо хоть немного поспать.
– Конечно, ступай к себе и отдыхай. Увидимся утром. И еще раз спасибо тебе за то, что приютила меня под крышей своего дома.
– Но ведь и ты, Билл, когда-то тоже приютил меня под крышей своего дома. Спокойной ночи.
49
Несмотря на то что почти всю ночь Сесили промучилась без сна, ворочаясь с боку на бок, снова и снова пытаясь разобраться в своих чувствах к Биллу и недоумевая, зачем он так неожиданно нагрянул к ней, день, который она провела вместе с Биллом, показывая ему город, оказался на редкость чудесным и замечательным. Она и сама уже целую вечность не была на Манхэттене, а потому знакомство с Нью-Йорком они начали с прогулки в конном экипаже по Центральному парку; попутно Сесили показала Биллу и родительский особняк, теперь сжатый с двух сторон высоченными жилыми домами.
– Твоя матушка, этот жандарм в юбке, все еще обитает здесь? – поинтересовался у нее Билл.
– О да, она еще жива. Хотя, по словам Мейми, постоянно тасует и меняет свои снадобья от самых разнообразных хворей и неустанно твердит всем, что вот-вот умрет.
– А твой отец?
– И он тоже жив и по-прежнему мирится со всеми ее выходками. Словом, все как всегда. – Сесили зябко повела плечами, когда зацокали копыта лошадей, увозя их экипаж от ее родного дома. Затем они прогулялись по Пятой авеню, где несколько лет тому назад был снят знаменитый фильм «Завтрак у Тиффани»; Сесили была страшно разочарована, когда Билл сообщил ей, что он, естественно, не видел его и понятия не имеет о том, что такой фильм вообще существует.
– Право же, Билл, ты обязательно должен посмотреть его! Трудно представить себе человека, который бы не посмотрел этот изумительный кинофильм. Пожалуй, на всей планете не сыщешь такого.
– Наверное, на планете под названием Америка не сыщешь. Но не забывай, Сесили, что я всегда чувствовал себя намного комфортнее в окружении людей в набедренных повязках и с копьями наперевес, чем в этих бетонных джунглях с их бесконечной чередой небоскребов.
Потом они посетили Эмпайр-стейт-билдинг: на смотровой площадке Билл облокотился о парапет, глянул вниз и тут же отпрянул назад.
– О господи! Как же у меня закружилась голова! Кажется, у меня начинается самая настоящая боязнь высоты. И это говорит человек, который когда-то на одном дыхании поднимался на вершину горы Кения. Немедленно спускай меня вниз, чтобы я почувствовал твердую землю под ногами!
Далее они поехали на Гудзон, чтобы полюбоваться статуей Свободы, правда, Билл тут же объявил, что он крайне разочарован увиденным.
– Она такая маленькая, эта Свобода! – воскликнул он. – Нет уж! Лучше нашего озера Наиваша с кишащими в нем гиппопотамами нет ничего на свете. В сравнении с ним, ваш Гудзон – это какой-то грязный деревенский пруд.
– Перестань брюзжать, Билл! Ты прямо на глазах превращаешься в сварливого старика.
– Ты же знаешь, я и раньше был сварливым. Так что никаких кардинальных изменений в моем характере не произошло.
Розалинда пошла Сесили навстречу и пообещала забрать Розу после школы к себе и покормить ее ужином. О существовании Билла она знала всегда, а потому, когда вечером они явились к Розалинде домой, чтобы забрать Розу, Сесили, знакомя подругу с мужем, невольно почувствовала смущение.
– Ага! Так это и есть наш знаменитый Билл! Ну, здравствуйте, Билл! – поздоровалась Розалинда с гостем, разглядывая его с любопытством и одновременно с некоторой подозрительностью.
– Очень рад с вами познакомиться, Розалинда. Сесили рассказала мне, каким верным другом вы для нее оказались и как много помогли ей все эти годы.
А уже буквально через пару минут они болтали друг с другом, как старые добрые друзья. Безупречное британское произношение Билла окончательно расположило Розалинду к нему. А когда домой вернулся Теренс, то они даже скрепили возникшую дружбу спиртным. В итоге Розу уложили спать в бывшей детской, а Розалинда с мужем с большим интересом слушали все, что им рассказывал Билл о новой, уже независимой Республике Кения.
– Никак не ожидала, что он такой, – честно призналась подруге Розалинда, когда они вместе мыли грязную посуду на кухне. – Этот человек знает, о чем говорит. Да и вообще, моя милая, для своих лет он еще очень даже ничего! – Розалинда весело хихикнула. – Тебе не кажется, что он немного смахивает на Роберта Редфорда?
Они недавно посмотрели новый вестерн «Бутч Кэссиди и Санденс Кид» с Редфордом и Полом Ньюманом в главных ролях и, конечно, были без ума от них, впрочем, как и все в Америке.
– А чем твой муж не ковбой? Тоже умеет стрелять и скакать верхом, – снова издала смешок Розалинда.
Она настояла на том, чтобы Роза осталась у них на ночь, а потому к себе Сесили и Билл вернулись вдвоем.
– Должен признать, что Нью-Йорк вовсе не такой уж отвратительный город, каким он рисовался мне ранее, – промолвил Билл на обратном пути, когда они неспешно шли пешком по улице, наслаждаясь теплым июньским вечером.
– И я очень рада тому, что он тебе понравился.
– Конечно, прожить здесь долго я бы не смог, но, прежде чем меня снова поманят к себе бескрайние просторы наших низин, несколько дней я вполне спокойно смогу здесь просуществовать и даже получить некоторое удовольствие от этого города. Здесь ведь полно развлечений, как я понимаю, на любой вкус.
– А как долго ты собираешься пробыть здесь?
– Пока я еще не определился со сроками. Ведь решение приехать в Нью-Йорк созрело у меня спонтанно: сел в самолет и полетел. А почему ты спрашиваешь? – Внезапно Билл замолчал и повернулся к ней лицом. – Тебе трудно со мной, да? И вся эта ситуация тебя напрягает? Так я же всегда могу перебраться в отель.
– Ничего меня не напрягает! – возмутилась в ответ Сесили. Какое-то время они шли молча, потом Сесили снова заговорила первой. – Билл, твое сердце… Ты рассказал мне правду? Или все намного серьезнее, чем ты обрисовал мне?
– Повторяю тебе уже в сто первый раз, наверное, моя дорогая Сесили! И клянусь тебе, что не собираюсь отбрасывать коньки в ближайшем будущем. Однако не скрою, признаки некоторой слабости, появившиеся в моем ранее железном организме, побудили меня отправиться на встречу с тобой, это правда. Все мы смертны, как известно, и рано или поздно все уйдем в мир иной, но мои бесконечные ангины, выматывавшие меня в последние годы, лишний раз напомнили мне, что я тоже обычный смертный и тоже умру в один прекрасный день, о чем я раньше никогда не задумывался, как тебе известно. И все же я очень рад, что приехал повидаться с тобой. Уж и не припомню, когда я в последний раз устраивал себе такие шикарные выходные и так приятно проводил время в обществе дамы. Которая, по счастливому совпадению, еще и моя жена. И это лишний раз напомнило мне, почему ты мне сразу же понравилась, с самого первого момента нашей встречи.
– А я тебе понравилась?
– Да. Потому что ты определенно не похожа ни на одну другую женщину. Я это понял тогда, понимаю это и сейчас. Под маской робкой и застенчивой девочки скрывается самый настоящий свирепый тигр.
– В Африке нет тигров. Или ты забыл? – улыбнулась в ответ Сесили.
– Ну, да! После того, как ты уехала из Африки, там их действительно больше нет. Ты стала настоящей женщиной, Сесили. А вот я за минувшие годы никак не изменился.
– Это правда, – согласилась с ним Сесили. – Хотя… Хотя, как мне кажется, ты стал помягче. И с тобой стало проще…
– Объясни, что ты имеешь в виду?
– Ну, во-первых, при всем своем желании, ты не производишь впечатления такого несчастного и жалкого во всех отношениях человека. – Сесили негромко рассмеялась. – А может быть, мне стало проще с тобой, потому что на данный момент ты все же находишься на моей территории. Зато в Кении я всегда пребывала исключительно на твоей территории.
– Хорошее наблюдение. Прямо в точку. Да, сейчас в Бруклине я действительно всецело в твоих умелых ручках. А какие у нас планы на завтра?
– У меня завтра уроки в школе, поэтому ты полностью предоставлен сам себе, – ответила Сесили, поднимаясь по ступенькам крыльца к своей квартире и открывая входную дверь.
– Стоит ли удивляться тому, что ты так устала? Домашнее хозяйство, преподавательская работа, да плюс еще приходится смотреть за Розой. Крутишься весь день как белка в колесе. Ни минуты покоя.
– Как по мне, так уже лучше быть постоянно при деле. К тому же мне нравится работа учителя, не говоря уже о том, что нужно зарабатывать на жизнь.
– Еще раз напоминаю тебе. Будь столь любезна и сообщи мне свои банковские реквизиты, чтобы я смог перевести на твое имя энную сумму денег. Нет! – Билл приложил палец к губам Сесили, которая уже приготовилась возразить ему. – Прошу тебя! Больше ни слова, ладно? За последние двадцать три года я ведь не потратил на тебя ни единого пенса. Ты только подумай сама, во что бы мне обошлось кормить тебя, одевать, заправлять твою машину бензином, не говоря уже о том, сколько бы денег ушло на покупку джина. Словом, колоссальная экономия на всем.
Сесили весело рассмеялась, мысленно удивляясь тому, как легко она себя чувствует в обществе Билла и как быстро привыкла к его присутствию после стольких лет разлуки.
– О да! – согласилась она. – По части джина экономия действительно колоссальная. Кстати, коль скоро мы заговорили о джине… Не откажешься от рюмочки? Думаю, у меня внизу есть еще недопитая бутылка, сама не помню с чем.
– Тогда оставь джин себе, а я, пожалуй, налягу на пиво. Устраивайся поудобнее, ножки вверх, сейчас схожу на кухню и принесу все сюда. Так с чем, ты говоришь, бутылка?
– По-моему, с ликером, – крикнула ему вдогонку Сесили, когда он поспешил по лестнице вниз.
Она уселась на диван, с наслаждением сбросила с ног лакированные туфли на каблуках, закрыла глаза и подумала, как же мало надо человеку для счастья. Такая простая, казалось бы, вещь: кто-то сейчас подаст ей выпить, но она уже забыла о том времени, когда о ней заботились, даже по таким пустякам.
– Вот и ваш напиток, мадам. Порция джина, сдобренная содовой, как вы ее тут называете. Я не обнаружил среди твоих запасов ни тоника, ни горького лимонного напитка.
– Спасибо. Сейчас попробую, что у тебя получилось, – ответила Сесили, пригубив бокал. Впервые за очень долгое время она почувствовала себя по-настоящему раскрепощенной.
– А как поживает Ланкенуа? – поинтересовался у нее Билл. – Насколько я помню, ты в одном из своих давних писем написала мне, что она вышла замуж?
– Да, вышла и, представь себе, очень счастлива в браке.
– Хотелось бы мне с ней повидаться, если это возможно. Я тут привез фотографию Квинета с женой и с их маленьким ребенком. Все трое с гордым видом позируют на фоне нашего сада в «Райском уголке».
– Ой! Я тоже хочу взглянуть на эту фотографию. Ведь мы с Квинетом столько часов провели вместе, возделывая наш сад.
– Сесили! – Билл взял у нее бокал с джином и поставил его на стол, а потом взял жену за руки. – Почему бы тебе сейчас не проехаться вместе со мной в Кению? Устрой себе небольшой отпуск. Все два десятилетия Квинет неустанно ухаживал за твоим драгоценным садом и все время не терял надежду, что в один прекрасный день ты вернешься домой и оценишь по достоинству плоды его усилий. Заодно повидаешься с Кэтрин, с Бобби, увидишь их детей. Ну и, конечно, увидишь новую Кению.
– Ах, Билл! Я бы с большим удовольствием! Но как? Не могу! Мне же надо смотреть за Розой.
– Но наверняка ведь у Стеллы скопились какие-то отгулы, неиспользованные дни отпуска. В конце концов, она может просто взять пару недель за свой счет, разве не так?
– Боюсь, ты, Билл, совсем не понимаешь наших здешних реалий. В Штатах никто и никогда не стремится любой ценой заполучить тот отпуск, который положен. Особенно, если мы с тобой ведем речь о молодой амбициозной чернокожей женщине, юристе по образованию, которая намерена сделать себя имя. Здесь то, что мы обычно называем «корпоративной этикой», намного строже, чем в других странах. Можно сказать, у нас каторжные условия труда. Та прежняя жизнь в Долине Счастья, она ведь вся целиком была ориентирована на получение удовольствия, а наша нынешняя жизнь здесь такая, какая она у Стеллы, это прежде всего работа, работа и еще раз работа. Работа до полного изнеможения. Только так ты сможешь подняться на вершину успеха.
– Нет, я все отлично понимаю, Сесили, хотя лично мне это и не кажется правильным. – Билл вздохнул. – И все же я прошу тебя еще раз хорошенько подумать над моим предложением. Ты сама мне говорила, что с тех пор, как вернулась сюда, у тебя не было ни одного отпуска. Но это же ни в какие ворота не лезет! По-моему, ты уже давно заработала полноценный отдых. Подумай сама! А я со своей стороны помогу тебе организовать его наилучшим образом. И потом, вполне возможно, именно ты, увидев наш «Райский уголок» своими глазами, поможешь мне принять окончательное решение насчет будущего нашей фермы. Мы вместе решим, что нам делать дальше.
– Заманчивое предложение! Но я ни за что не брошу Розу. В любом случае, – Сесили подавила зевок, – мне уже пора спать. К тому же я сегодня слишком много выпила. А завтра с самого утра у меня полный класс шестилеток. – Сесили поднялась с дивана и улыбнулась. – Спасибо тебе за прекрасный день! Я словно побывала в краткосрочном отпуске и получила кучу удовольствия. Спокойной ночи, Билл.
– Спокойной ночи, Сесили.
Когда Сесили ушла, Билл снова спустился на кухню, чтобы достать из холодильника еще одну бутылку пива, а потом вышел с ней на улицу, чтобы полюбоваться тем крохотным клочком Кении, который Сесили умудрилась воссоздать в Бруклине. И тогда у него созрел план…
В пятницу, уже за полночь, приехала Стелла, как всегда, уставшая донельзя после долгой и напряженной трудовой недели, которую на сей раз она провела в Алабаме. Сесили отправила Билла спать, а сама по своему обыкновению принялась ждать Стеллу. Горячий шоколад со сливками и разнообразная домашняя выпечка были немедленно выставлены на стол: Стелла с жадностью набросилась на еду, попутно рассказывая о текущих делах.
– Совершенно очевидно, что власти сфабриковали улики. Да и свидетельские показания тоже… Мы нашли одного свидетеля, который, скорее всего, даже не был на том самом месте, где они якобы видели, как Мишель Уинстон стрелял в парня… Конечно, мы делаем все, что в наших силах, и даже более того. Но, боюсь, нам не удастся спасти его от смерти. Присяжные в Алабаме известны своей жесткостью, и они с легкостью выносят смертные приговоры.
– Делай, что можешь, а там будь, что будет, – проронила Сесили свою любимую фразу, которую часто повторяла, особенно когда видела, какой страстью и негодованием полыхают глаза Стеллы. Сесили понимала, что и сама частично повинна в том, что Стелла оказалась втянутой в сумасшедший водоворот событий и дел, которыми полнится ее работа. – А сейчас ступай и ложись отдыхать. К сожалению, сегодня тебе придется переночевать в комнате Розы, потому что у нас гость.
– Неужели? И кто же он?
– Вполне возможно, ты его не помнишь, потому что, когда ты видела его в последний раз, тебе было всего лишь пять лет. Его зовут Билл, и я была за ним замужем. Во всяком случае, когда нашла тебя.
– Билл, Билл… – Стелла сосредоточенно потерла переносицу. – Отчего же? Я его хорошо помню. Такой светловолосый и очень высокий, да?
– Да, таким он был когда-то, правда, сегодня он уже совершенно седой, – улыбнулась в ответ Сесили. – Именно он попросил меня тогда, чтобы мы разрешили твоей матери пожить какое-то время на нашей ферме, пока она носила тебя. И он же придумал план, как сделать так, чтобы ты осталась со мной и я смогла бы растить тебя. Вот так в нашем доме появилась Ланкенуа.
– Так он знал мою родную мать? – недоверчиво переспросила Стелла.
– О да. Он хорошо знал Ньялу и был дружен с твоим дедушкой, который был вождем племени.
– Да, но где же он сам был все эти годы, Куйя? Почему не приехал вместе с нами в Нью-Йорк?
– Потому что на тот момент у него в Кении была огромная животноводческая ферма, а еще потому… что Билл душой и сердцем принадлежит Африке.
– То есть получается, что ты его бросила?
– Мне пришлось так поступить, потому что иначе у тебя не было бы никакого будущего. Я его много раз просила приехать к нам сюда, но он никогда не изъявлял такого желания.
– Значит, ты бросила его из-за меня?
– Нет, Стелла… пожалуйста, не пойми меня превратно, – поспешила возразить Сесили, спохватившись, что наговорила много лишнего. – В нашем с ним браке были… были кое-какие проблемы. Нужно было со всем разобраться. Я настаивала на том, что наше будущее здесь, в Штатах, а он так не считал. Собственно, в этом и была основная наша проблема.
– И ты до сих пор официально состоишь с ним в браке?
– Да. Ведь у меня же и повода не было требовать у него развода.
– Чудеса, да и только! Прямо какая-то сказочная история… Спустя двадцать с лишним лет после расставания вдруг объявляется твой законный муж как гром среди ясного неба.
– Все так и не совсем так. Я часто размышляла над тем, как бы повела себя, что почувствовала бы, если бы он в конце концов нашел меня. Но вот он приехал, и у меня такое чувство, будто и не было этих двух минувших десятилетий. Он не таит на меня никакого зла, а я – тем более…
– Куйя! – Стелла хитровато улыбнулась. – У тебя сегодня такой мечтательный вид. Ты его все еще любишь? Если судить по твоему виду, то да.
– Сама не знаю. Но все же приятно для разнообразия обзавестись компанией. А мы с ним всегда хорошо ладили.
– Какая романтичная история! Подумать только! Он отыскал тебя через столько лет.
– Вообще-то на самом деле все гораздо прагматичнее. Его привели сюда дела. В первую очередь он спросил у меня, не хочу ли я развода! И не буду ли я возражать, если он продаст нашу ферму «Райский уголок» в Кении, где мы с ним когда-то жили. Ему уже скоро семьдесят, и у него проблемы с сердцем, так что едва ли сегодня Билл похож на Прекрасного принца в сверкающих доспехах на белоснежном скакуне.
– Да, но вид у тебя сегодня такой, будто так оно и есть, – пошутила в ответ Стелла и тут же сладко зевнула. – Все! Смертельно хочу спать. Я очень устала.
– Розу я сегодня устроила на выдвижном диванчике, так что смело можешь ложиться на ее кровать. Спокойной ночи, милая.
– Спокойной ночи. – Стелла торопливо обняла Сесили, потом подхватила свою дорожную сумку и устало побрела по лестнице наверх, в комнату Розы.
Сесили невольно задумалась над вчерашними словами Стеллы, когда на следующее утро они все четверо сошлись за завтраком. Стелла и Билл мгновенно нашли общий язык, Стелла завороженно слушала рассказы Билла о своей родине, о тех местах, где она появилась на свет, и о его многочисленных контактах и связях с ее родным племенем масаи. Даже Роза слушала Билла с неподдельным вниманием, так что, глядя на эту троицу со стороны, можно было подумать, что в выходной день собралась за одним столом самая обычная семья. И от этой мысли комок подступил к горлу Сесили. После обеда они все вместе отправились в кинотеатр на просмотр комедии «Жук любви». Роза заразительно хохотала весь фильм до коликов в животе, глядя на нее, невозможно было не засмеяться, и, хотя где-то на середине фильма Билл задремал, сам культпоход в кино был признан успешным мероприятием. Потом все вместе они отправились на ужин, и Билл наконец попробовал первый в своей жизни американский бургер.
– Сочетание сдобной булочки и сыра мне определенно нравится, что же до говяжьей отбивной, то она и в подметки не годится тем отбивным, которые мы получаем от своих кенийских коров. Ну, а что касается вот этого, – Билл с явным отвращением кивнул на хот-дог, который жевала Роза, – так это вообще нельзя назвать едой. Что это за начинка, я вас спрашиваю? Какие-то хлебные крошки и кукуруза.
Вечером Сесили, пожелав всем спокойной ночи, отправилась к себе в спальню, расположенную в самом дальнем углу квартиры, с окнами, выходящими на сад внизу. Она разделась, улеглась на прохладную простыню и предалась размышлениям о том, как все же быстро приезд Билла отразился на всей их семье. Роза стала более управляемой и послушной, и это факт; Стелла явно уже попала под очарование Билла, а что же до нее самой… Ну, что тут говорить? Она ведь столько лет прожила одна, а потому даже простое осознание того, что в доме наконец появился мужчина, было приятно. Целебным бальзамом пролились на ее душу все самые обычные мелочи в его исполнении: вот он разлил им троим джин или взял и смазал кухонную дверь, отчаянно скрипевшую уже бог знает сколько времени, а потом отправился в сад воевать с сорняками. Да, пустяки, но они так греют душу, особенно если вспомнить, что она всегда и во всем привыкла полагаться только на себя.
– Не перетруждайся, Билл! – попыталась поначалу протестовать Сесили. – Доктор же велел тебе беречься.
– Ну, знаешь ли, не сильно я переработаю, если вырву пару сорняков на твоем лоскутке, именуемом садом. К тому же тебе ведь известно, что я в принципе не привык сидеть без дела.
– Уж это мне известно, как никому другому, – рассмеялась в ответ Сесили. Помнится, она и в прошлом много смеялась шутливым репликам мужа, остроумные комментарии которого всегда вызывали улыбку на ее лице.
– Ах, как бы я хотела снова увидеть Кению! – вздохнула она, взяв в руки книгу, которую недавно купила: «Зеленые холмы Африки» Эрнеста Хемингуэя. И невольно подумала, что на сегодня это, пожалуй, ее самое заветное желание.
В воскресенье Билл стал жаловаться, что скоро сойдет с ума от безделья, и тогда Сесили предложила всем вместе отправиться на океанское побережье, в Джоунз-Бич. Роза встретила ее инициативу радостным визгом: она уже была там однажды вместе со Стеллой и даже впервые искупалась в океане.
Июньский день выдался жарким, и пляж был битком забит народом. Сесили устроилась в шезлонге, наблюдая с берега за тем, как Билл, Стелла и Роза весело плещутся в воде. Потом они устроили себе поздний обед в придорожном кафе, из окон которого открывался великолепный вид на океан.
– Ну как тебе здесь? Нравится? – поинтересовалась Сесили у Билла, который, стоя на террасе кафе, молча созерцал Атлантический океан.
– Конечно, и близко нельзя сравнить с девственно чистым, пустынным побережьем Момбаса с его пляжами, усыпанными белоснежным песком, но в остальном – вполне даже ничего.
Вечером Сесили выкупала Розу и уложила ее в кровать, после чего Билл рассказал малышке еще одну историю про сурикатов, обитающих в Африке, а Стелла тем временем принялась паковать свою дорожную сумку, чтобы быть наготове и успеть на поезд до Балтимора. После сытного и позднего обеда есть никому не хотелось, а потому Сесили ограничилась тем, что приготовила бутерброды и заварила свежий чай. Все трое уселись чаевничать перед отъездом Стеллы.
– Куйя, а у нас к тебе есть разговор, – неуверенно начала Стелла и, заметно нервничая, бросила взгляд на Билла. – Тут Билл напомнил мне, что ты не отдыхала целых двадцать три года. Это слишком долго! Прожить столько лет без единого выходного.
– И что с того? – Сесили метнула рассерженный взгляд на них обоих. – У меня все прекрасно, так что большое спасибо за заботу. Но у меня сейчас бездна свободного времени, ведь Роза стала ходить в школу.
– Пожалуйста, выслушай нас спокойно, ладно? – перебила ее Стелла. – Все эти годы ты ни разу не была в Кении, вот мы с Биллом и решили, что пора тебе съездить туда. Отправишься в путешествие вместе с ним и поживешь какое-то время на вашей ферме «Райский уголок».
– Звучит грандиозно, но только теоретически, – заметила Сесили. – А что будет с Розой?
– Билл любезно пообещал мне, что оплатит все расходы по содержанию няни для нее на те пару недель, что ты будешь отсутствовать. Да и я на выходных всегда дома. А прочие детали мы обмозгуем позднее.
– Но…
– Никаких «но», Куйя! Твоя встреча с Биллом после стольких лет разлуки лишний раз напомнила мне, сколько ты для меня сделала. Если кто из нас и заслуживает полноценного отдыха, так это только ты. Сама я тоже возьму отпуск на несколько дней, благо у меня скопилась уже куча отгулов, и займусь поиском подходящей женщины, которая будет присматривать за Розой в твое отсутствие.
– Послушайте, вы оба! Как я понимаю, у меня нет даже права на свое мнение?
– Ты права, Куйя. Такого права у тебя нет. С каждым годом ты не становишься моложе, и если не отправиться в Кению прямо сейчас, то, скорее всего, в будущем у тебя уже не случится такой счастливой возможности. – Стелла протянула руки через стол и взяла за руки Сесили. – Сейчас, думаю, самое время. Решайся!
– Но как долго может продлиться эта моя вакация? Понимаю, сегодня добраться до Кении можно гораздо проще и быстрее, чем раньше, и все же в такое путешествие едва ли имеет смысл отправляться на какую-то неделю, я права?
– Мы тут прикинули, что твоя поездка может продлиться пару месяцев, – подал голос Билл.
– Пару месяцев?! А как же моя работа в школе? Мой сад?
– Я уже разговаривала с Розалиндой по телефону и обсудила с ней этот вопрос. Она тоже считает, что тебе надо ехать. Понимаю, тебе, может, неприятно об этом думать, но, поверь мне, незаменимых людей нет. У Розалинды сейчас работает на полставки какая-то молоденькая учительница, и она умирает от желания перейти на полную ставку.
– А что касается твоего сада, – снова вставил словечко Билл, – то я уже созвонился тут с одним агентством по найму прислуги, и они пообещали подыскать нам подходящую экономку, которая будет следить и за квартирой, и за твоим садом.
Сесили ошарашенно откинулась на спинку стула.
– Бог мой! Так вы двое уже все порешали у меня за спиной!
– Именно так! Можем же мы хотя бы раз в твоей жизни взять всю ответственность на себя. Ладно?
– Ладно! – устало бросила Сесили. – Но все же мне хотелось бы самой взглянуть на ту женщину, которая станет заботиться о Розе. Ты же знаешь, Стелла, какой несговорчивой она может быть временами. Еще придет какая-нибудь ведьма и начнет…
– Роза – моя дочь! Неужели ты думаешь, что я перепоручу своего ребенка заботам какой-то ведьмы? – перебила ее Стелла. – Мне уже двадцать восемь лет, не забывай об этом. К тому же в моей работе требуется умение хорошо разбираться в людях. Прошу тебя, положись на меня, ладно? А сейчас мне пора, иначе я рискую опоздать на поезд. – Стелла поднялась из-за стола и нежно поцеловала Сесили в макушку. – Помни, мы все тебя любим. Пришло время немного расслабиться и отдохнуть, пожить хотя бы немного счастливой жизнью. Все! Ухожу! До следующей пятницы! – Стелла подхватила свою сумку и покинула кухню.
– Немного джина? – предложил Сесили Билл, услышав, как за Стеллой закрылась входная дверь, и, не дожидаясь ответа, поднялся со стула. – Я тут между делом заскочил в ваш винно-водочный магазин и пополнил домашние запасы спиртного, – добавил он, извлекая из буфета целую бутылку джина. – Твое здоровье! – Он добавил в стаканы с джином немного тоника и льда и протянул один стакан Сесили.
– И твое тоже! – откликнулась на тост Сесили и отхлебнула большой глоток из своего стакана. – Так все же я не могу высказать своего мнения по обсуждаемому вопросу?
– К сожалению, не можешь.
– Знаешь, я сейчас чувствую себя человеком, которого насильно похитили. А что, если я не захочу никуда ехать?
– Полагаю, очень даже захочешь, – улыбнулся в ответ Билл, и его улыбка показалась Сесили чересчур покровительственной. – Я же вижу, каким огнем вспыхивают твои глаза всякий раз, когда я завожу речь о Кении.
– Но я очень переживаю за Розу…
– Стелла правильно сказала, что она уже вполне взрослая и самостоятельная женщина, которая может всецело отвечать за собственную дочь. Ты же сама как-то сказала мне, причем с сожалением, что они мало проводят времени вместе. Вот отличный повод для них обеих укрепить свои родственные связи.
– То есть когда меня не будет рядом с ними, да?
– Именно так. – Билл рывком поставил Сесили на ноги и взял ее за руки. – Всего лишь каких-то два месяца, Сесили. Только два месяца… Совсем немного времени, чтобы мы оба поняли, сохранился ли у нас хоть какой-то шанс снова стать супружеской парой не только на бумаге, но и во всех остальных смыслах. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
– Понимаю, – ответила Сесили, чувствуя, как краска затопила ей шею, а потом и лицо.
– Скажу тебе честно, когда я приехал сюда, то и подумать не мог о том, что у нас с тобой есть будущее. Но мне было так приятно находиться в твоем обществе, что постепенно меня стала пугать даже сама мысль о том, что я уеду и оставлю тебя здесь одну. С учетом всего, через что пришлось пройти каждому из нас, думаю, мы вполне заслужили шанс провести какое-то короткое время вместе, разве не так? Если, конечно, мой приезд сюда и те несколько дней, что я провел под крышей твоего дома, не превратились для тебя в сущий ад. Может, ты ждешь не дождешься, когда же наконец за мной захлопнется входная дверь… Если это так, то скажи мне об этом прямо сейчас, но если нет, то…
Сесили опустила глаза.
– Нет, это не так.
– Вот и отлично! Тогда у нас есть план. Должен признаться, мое решение навестить тебя в Нью-Йорке – это, пожалуй, самое лучшее решение в жизни.
Билл наклонился к жене и поцеловал ее, впервые за минувшие двадцать три года.