– О’кей, – неожиданно легко согласилась со мной сестра. – Но мне еще нужно купить пару теплых вещей. А ты же знаешь, как я ненавижу ходить по магазинам.
– Я охотно прогуляюсь с тобой. Немного развлекусь.
На следующее утро мы направились прямиком на Оксфорд-стрит, главную торговую улицу в Лондоне, чтобы потолкаться в магазинах наравне с другими покупателями, ринувшимися к прилавкам за рождественскими подарками для своих близких. Я тоже раскошелилась и купила себе вечернее платье для предстоящего присутствия на концерте Алли. И даже уговорила Сиси купить себе красивую шелковую блузку в комплекте с облегающими брючками стального цвета, а к ним ботильоны на высоких каблуках.
– Нет, это точно не мой стиль, – сокрушенно вздыхала Сиси, разглядывая себя в зеркале примерочной.
– Однако выглядишь ты на все сто! Потрясающе! – воскликнула я, ни капельки не покривив душой, с восхищением разглядывая ее хрупкую фигурку. За последние несколько недель Сиси изрядно похудела, но раньше мне это как-то не бросалось в глаза. Возможно, потому, что она обычно ходит в просторных свитерах и мешковатых джинсах. К тому же в последнее время я так редко бываю дома.
В воскресенье я приготовила на обед традиционный ростбиф и, набравшись духу, наконец рассказала сестре о своей встрече с матерью.
– Боже мой, Сия! – воскликнула изумленная Сиси. – Но почему же ты раньше ни словом не обмолвилась о своих поисках?
Она бросила на меня немного обиженный взгляд.
– Сама не знаю, почему, – призналась я. – Возможно, потому, что хотела сначала привыкнуть к мысли о том, что у меня есть мать, прежде чем посвящать в эту новость других.
– Но я же тебе не какая-то «другая»! – тут же возразила мне сестра. – Мы ведь с тобой всю жизнь делились друг с другом самым сокровенным. Разве не так?
– Все так. Но поначалу, Си, это казалось мне таким необычным, таким странным, – попыталась я как-то объяснить свое поведение. – Впрочем, Сильвия оказалась очень милым человеком. Она приглашает меня погостить у них в Штатах. Кстати, только сегодня утром я получила от нее письмо по электронной почте с приглашением на Рождество и на Новый год.
– Но ты же не собираешься туда ехать прямо сейчас? – воскликнула Сиси в ужасе от такой перспективы. – Ты и так отсутствовала дома целую неделю. А тут Рождество! Мы еще ни разу не встречали его врозь. Что я здесь стану делать одна, без тебя?
– Конечно, Рождество мы будем встречать вместе, – поспешила я заверить сестру.
– Вот и хорошо, – сразу же успокоилась Сиси. – Кстати, у меня тоже есть кое-какие новости. Я собираюсь бросить учебу в Академии искусств.
– Си! Но почему?
– Потому что мне там не нравится. Видно, я не принадлежу к тем людям, которые могут учиться в коллективе и подчиняться определенным требованиям. Ведь столько лет я была свободна в своем творчестве. Никто и ничто не сковывало меня.
– И что же ты собираешься делать потом?
– Наверное, попытаю свои силы на стезе профессионального живописца, – бросила она в ответ неопределенным тоном. – Ладно, хватит обо мне. Я так рада за тебя, честно! Надо же… Ты отыскала свою мать. А сейчас я могу рассказать тебе о…
Я мельком взглянула на часы. Четвертый час.
– Прости, Сиси, – оборвала я ее на полуслове. – Но мне надо торопиться. Иначе опоздаю на поезд. Поговорим обо всем, когда я приеду в следующий раз, ладно?
– Хорошо.
Сиси мрачно проследила за тем, как я побежала наверх за вещами. Наспех побросав все необходимое в дорожную сумку, я спустилась вниз. Сиси что-то рисовала у себя в студии.
– Все, до свидания, – попрощалась я, запыхавшись, и устремилась к выходу. – Я сообщу тебе потом, смогу ли вырваться в Лондон на следующие выходные. Хорошей тебе недели, Сиси.
– И тебе тоже, – услышала я ее приглушенный голос.
В Кенте я с головой ушла в работу. Через две недели Орландо планировал открыть магазин и устроить по этому поводу «грандиозное представление». В преддверии этого судьбоносного события он собрал некое подобие пресс-конференции. Стоя на крыльце в своем самом лучшем бархатном костюме в окружении репортеров местных газет, которые непрестанно щелкали его фотообъективами и наперебой договаривались об интервью, Орландо был неотразим. Я стояла в сторонке и с гордостью наблюдала за всем происходящим. Я была страшно рада за Орландо.
Между тем жизнь в Хай-Уилд текла своим чередом. Я видела, как Мышь и Рори стали постепенно раскрепощаться, общаясь друг с другом. Старалась не мешать и не лезть в их отношения, если порой Мышь выходил из себя и даже начинал распекать сына за какие-то провинности. Что вполне естественно для любого отца. Хотя ему еще только предстояло узнать, что естественно во взаимоотношениях с собственным ребенком.
Поскольку наше «грандиозное представление» Орландо приурочил к субботе, то я самым трусливым образом решила вместо пространных телефонных разговоров с сестрой отделаться эсэмэской, которую отправила Сиси прямо из Тентердена, объяснив, почему не смогу приехать в Лондон на эти выходные. В ответ тоже получила кратенькую эсэмэску.
Отлично. Позвони мне! Надо поговорить.
Я постаралась сделать вид, что ничего страшного не случилось, решив, что не дам Сиси разжалобить себя или почувствовать виноватой. В каком-то смысле наши с ней отношения были похожи на любовный роман, который, рано или поздно, должен закончиться. Начиналось все легко и просто, а вот расставание, судя по всему, будет болезненным. Но даже если бы я и навсегда уехала из Хай-Уилд, все равно пришла пора ставить точку в наших с ней отношениях. Я уже просто физически не могла вернуться туда, откуда фактически сбежала. Да и Сиси тоже пора привыкать к самостоятельной жизни и двигаться вперед уже одной. Надеюсь, со временем мы найдем какой-то иной способ общения друг с другом, более естественный, что ли.
Мышь с пониманием отнесся к моей просьбе не гнать лошадей и дать мне время обдумать его предложение. Каждый вечер, уложив Рори в кровать, он спускался вниз, на кухню, для того чтобы помахать мне рукой и бросить короткое «до завтра». После того как Орландо перебрался в Тентерден, в свою крохотную квартирку над торговым залом магазина, длинные вечера стали казаться мне особенно бесконечными и одинокими. Я даже подумала, что начинаю понимать, как никто, свою сестру, тоже страдающую от одиночества.
Однако ничего не поделаешь. Надо привыкать. Иногда у меня вертелось на кончике языка предложить Мыши задержаться у нас подольше, посидеть за кружечкой пива, но я ни разу не рискнула высказать свое приглашение вслух. Мышь уходил к себе на ферму, а я устраивалась возле камина в гостиной и заново перечитывала дневники Флоры, прикидывая мысленно, получится ли у меня преобразовать подробнейшие описания повседневной жизни, все события которой она скрупулезно фиксировала на протяжении многих лет, в книгу, которую люди захотели бы прочитать. Однако сама я читала рассеянно, потому что все время уносилась мыслями на Домашнюю ферму. Интересно, что сейчас делает Мышь? О чем он думает? Чем занимается?
Мужчина с искалеченной душой, на долю которого выпало столько горя и страданий, тот самый, кто признался мне в любви.
Вопрос, люблю ли я его?
Возможно.
Но у меня есть один секрет, о котором он даже не подозревает. Сама мысль о том, что мне придется признаться ему в этом, или кому-то еще, пугала. Я пока еще не была готова к такому признанию.
– Все готово? – спросил у меня Орландо. Он снова был неотразим. Облачился в недавно приобретенный винтажный сюртук по моде Эдвардианской эпохи, туго накрахмаленный воротничок рубашки, старинный галстук темно-бордового цвета.
– Да, – ответила я.
– Тогда начинаем, – сказал он.
И мы оба одновременно осмотрели безукоризненно-чистый торговый зал. Везде царил идеальный порядок. Я пошла следом за ним к дверям. Хоть бы народ какой-то собрался, взмолилась я мысленно. Нужно же, чтобы Орландо перерезал красную ленточку на входе, которую он заставил меня нацепить сегодня с самого утра в присутствии пусть малочисленной, но все же публики.
Он распахнул входную дверь, и я тут же увидела Мышь, Рори, Маргарет, рядом с ней стояла какая-то миниатюрная блондинка, новое лицо, мне пока незнакомое. За ними толпились зеваки из числа прохожих. Тех настолько впечатлил наряд Орландо, что они на время даже отставили в сторону свои сумки с купленными продуктами.
– Леди и джентльмены! Рад объявить об открытии книжного магазина «Орландо Форбс, эсквайр – Раритетные книги». А сейчас передаю ножницы директору моего магазина, без чьей неоценимой помощи я бы не стоял здесь перед вами. Берите же ножницы! – цыкнул он на меня вполголоса и буквально ткнул ими мне в живот.
– Нет, Орландо. Это должны сделать вы.
– Прошу вас, мисс Стар, не упрямьтесь. Вы же для меня тот человек, на котором все держится. А потому я хочу, чтобы именно вы перерезали эту ленточку.
– О’кей! – согласилась я со вздохом.
Под радостные крики и аплодисменты всех членов нашей семьи, к которым присоединились и остальные зрители, я перерезала ленточку. А потом народ шумной гурьбой повалил в магазин. Тут же мгновенно возник фотограф, запечатлевший нас с бокалами шампанского.
– Здравствуй, Стар! – расцеловала меня в обе щеки Маргарет. – Хочу познакомить тебя с Элен. Она хозяйка того замка, в котором я сейчас тружусь. И вообще, она для меня – все. – Маргарет бросила влюбленный взгляд на Элен, сжимая ее руку в своей.
– Рада быть вместе с вами сегодня, – не очень уверенно проговорила Элен на английском, немного запинаясь.
– Стар отлично владеет французским, – тут же пришла ей на помощь Маргарет. – Еще одно из ее достоинств, каких у нее тьма.
Мы с Элен мило поболтали какое-то время о ее замке, расположенном в самом центре благословенного края – долине реки Рона, возле деревушки Жигондас. Попутно Элен сообщила мне о том, какие великолепные росписи создала Маргарет и вообще какая она сама замечательная и необыкновенная.