Волосы сделались жирными, необходимо их вымыть. Моника набрасывает халатик и выходит из своего домика. Трава, смоченная ночным дождем, приятно холодит ступни. Ветер со стороны луга холодный, но она привыкла. Люди боятся низких температур, надевают на себя слишком много одежды, а потом результатом одной ночи под голым небом становится воспаление легких. А ведь можно себя закалить. Можно сделать так, чтобы тело стало стойким и крепким. Нужно только хотеть… Камыши и помост. Здесь ее никто не увидит.
Моника сбросила халатик и зачерпнула миску воды. Приятно почувствовать на обнаженной коже дыхание ветра. Она смочила волосы и нанесла на них шампунь. В холодной воде тот не хотел пениться, но растирание и поверхностно-активное вещество свое сделали. Промыла. Воду вылила в яму, метрах в двух от потока. Не хочется травить рыбок химией. После этого бултыхнулась в речушку. Легла в воде, позволила, чтобы та несла ее. А вот контакт с илом на дне посчитала нежелательным. Пальцы на ногах начали цепенеть. Так что конец купаниям. Моника выскочила на мостки и тщательно растерлась полотенцем. Его завязала узлом на голове, холодный ветер в соединении с мокрыми волосами может быть и опасным. Завернулась в халат и направилась в домик. Приятно будет, исключительно ради разнообразия, погрузиться в его тепло… И как раз в этот момент на нее напали.
Четыре амбала с тупыми рожами и с подкормленными на стероидах мышцами. Воспользовались коротким мгновением ее задумчивости. Правда, они не предусмотрели пары мелочей… До стилета дотянуться Моника не успела. Двое запрыгнули ей на спину, чтобы свалить, вдавить в траву, выкрутить руки. Удар локтем назад, в солнечное сплетение. Попала, хрустнула ключица, вместе с ней, как минимум, четыре ребра. Удар вперед, маленьким кулачком прямо в довольную харю качка. Ей хотелось попасть так, чтобы концы вырванной челюсти попали узлы за ушами, но челюсть сразу же сломалась. Эх, нынешняя молодежь, кости словно из картонки…
Как-то раз, в кавказских горах она попалась в руки грузинского князя, разбойника Илико… Вот то был парень крутой, только четвертый удар повалил его на колени. А эти — словно из дерьма слепленные.
Выламываемые верхние резцы процарапали верхнюю часть ладони Моники. Третий нападающий успел вывернуть ей предплечье. Девушка потеряла равновесие. Вывернулась и и ударила лбом в колено очередного амбала. На мгновение даже сознание потеряла. Тем временем, тот, самый шустрый, все еще удерживал ее запястье. Его дружок схватил второе. На мгновение перед Моникой открылось бедро соперника. Далековато для зубов, зато хлестнула его присоской.
Да, лошадиная кожа толще человеческой, даже покрытой блестящим треником. Присоска всегда попадает в самую крупную вену или артерию. Слизь, покрывающая присоску, вызывает мгновенное закрытие раны, когда кровь уже не нужна. Если только не вырвать присоску сразу же. Тогда в тканях образуется дырка с мышиную нору. Моника с отвращением сплюнула людскую кровь вместе с мясом.
Подсекли ее одновременно, Моника больно грохнулась в мокрую траву. Что-то вроде теплого дождика оросило ее обнаженную спину. Она знала, что это из бедренной артерии врага, что он истекает кровью, словно зарезанная свинья. На вывернутых запястьях защелкнулись наручники. Плюс: стокилограммовый бычок на спине. Ладно, бывало и хуже.
Подтянуть ноги под живот — это неполная секунда. Колени больно прочесали по земле, веткам и камешкам. Резким движением Моника сбросила нападавшего и вскочила на ноги. Да, руки были скованы за спиной, но ведь ноги свободны! Качок как раз поднимался с земли. Удар ступней в бок. Противник захрипел и свалился на землю. Изо рта кровь: похоже, сломанное ребро пробило легкое. Девушка подождала, пока он не откашляется, после чего ударила с другой стороны — исключительно ради симметрии и чтобы выбить из головы всякие глупые идеи.
Моника осмотрела побоище. Первый свернулся клубком, плюется кровью. У него сломана ключица и несколько ребер, повреждено легкое, но сердце — похоже — целое. Выживет. Со вторым, в принципе, ничего и не случилось: разбитая челюсть вырвана с места, выбитые зубы, возможно, слегка повреждены шейные позвонки. Несколько недель походит с шиной на челюсти, пару месяцев сможет хлебать только супчики и кашки… Не оценил он своего счастья, воет теперь от боли и шока. Третий, теоретически, мог истечь кровью, но, хитрый гад, пришел в себя настолько, чтобы впившимися в живое мясо пальцами остановить кровотечение… Второй рукой вытаскивает шнурок из штанов, чтобы сделать перетягивающую повязку… Это хорошо, что он способен как-то справиться, со скованными за спиной руками она ему помочь не могла, даже если бы и захотела. Четвертый, похоже, получил больше всех. Ладно. А не чего лезть с коленями даме на спину…
Так, теперь по очереди. Сначала необходимо освободиться от наручников. Потом одеться, в драке с нее сорвали халат. Фигня, по крайней мере, им будет что вспомнить. Мало кто видел что-то столь красивое, как обнаженная княжна из рода Степанковичей. Были и такие, кто за подобное удовольствие заплатили жизнью…
Парень со сломанной челюстью показался наиболее адекватным. Моника направилась к нему, босиком по залитой кровью траве. Только теперь она почувствовала, что вся и сама залита кровью, утреннее купание псу под хвост. Волосы необходимо обязательно высушить. Полотенце куда-то подевалось, а ветер холодный, не дай бог воспаление…
Увидав ее, избитый парень завыл. В глазах безумный страх.
— Ну, чего! — рявкнула Моника. — Не ожидали? Где ключ от наручников?
Тот что-то непонятное пробормотал. Моника подняла ступню, почесала большим пальцем по щиколотке.
— Снимешь наручники, отпущу вас живыми.
Предложение прозвучало весьма разумно.
Тот, соглашаясь, мотнул головой. Крупные капли крови брызнули на землю. На четвереньках он пополз к дружку.
— Кто вас наслал? — спросила девушка.
Свист выходящего воздуха, удар в ягодицу. Монику охватила неожиданная, отупляющая волна сонливости. Она еще успела повернуться и увидеть пятого. Он стоял возле ее домика и как раз опускал ружье, которым ветеринары пользуются, чтобы усыпить животное. Земля подскочила вверх. Все окуталось тьмой.
Димитрий спокойно подошел к лежащей на траве девушке; открыл глаз, посмотрел на зрачок. В порядке. Спит. Затем осмотрел побоище. А неплохо девка устроила. Он был прав, взяв, на всякий случай, эту свою цацку… Пацаны уже ни на что не пригодны.
— Уррроды! — рявкнул он. — В машину и отправляйтесь к какому-нибудь врачу, чтобы вас полечил…
Те с громадным трудом поднимались; хромая, направились в сторону дороги. Девушка была легкой, Димитрий без труда смог перекинуть ее через плечо и занести в автомобиль.
Станислава сразу же заметила, как только вошла в класс.
— Где Моника? — удивленно спросила она.
Ей ответил масляный взгляд пятнадцати пар глаз. Коротко постриженная брюнетка огляделась по сторонам.
— Ее нет, — беспомощно заметила она. — Может, проспала…
Преподаватель ничего не сказала, но почувствовала в сердце болезненный укол. Предчувствия практически никогда ее не обманывали. В этот день она была ужасно рассеянной. Ученицы тут же почувствовали это, и даже попытались по-своему этим воспользоваться. Станислава выловила перешептывания. Лицо учительницы тут же стало серьезным.
— Скучно? — глянула она на подопечных. — Тогда сделайте-ка эти вот упражнения.
На перемене она вынула из кармана мобильный телефон и позвонила. Только номер Моники не отвечал. У Катаржины по пятницам был только один урок, приходила она к одиннадцати.
— Наша принцесса куда-то пропала, — сообщила ей старшая кузина прямо у школьных дверей.
— Черт! — тут же обеспокоилась бывшая агент Бюро. — По телефону связаться пробовала?
— Естественно. И как раз потому это меня так и беспокоит…
Какое-то время они молчали.
— Вообще-то говоря, мы даже и не знаем, где она живет, — тяжело вздохнула алхимичка. — Она как-то упомянула, что ушла из детского дома…
— Не могла же она уехать в никуда…
— Хмм. А мне кажется, что она устроилась где-то неподалеку от луга на Злоцене; в последний раз пришла в школу с сеткой моркови… А ты обратила внимание на ее запах?
— Запах? — вытаращила глаза Катаржина.
— От нее пахло дымом. Метров на десять… Это может означать, что она живет в курной избе или спит, скажем, в лесу, возле костра…
Младшая кузина задумалась.
— Не может быть, моя дорогая. Сейчас, в ноябре? Это абсурд… Кроме того, проживание в лесу влияет на внешний вид… А она все так же ходит чистенькая и опрятная.
На лице кузины появилось выражение деланого сожаления.
— Чистота, моя дорогая, это, прежде всего, состояние разума. Если кто-то желает, всегда может найти достаточно воды, чтобы умыться или помыться… Наши бездомные ходят, воняя словно хлев вовсе не потому, что не в состоянии поддерживать чистоту. Им просто не хочется, эту потребность они утратили… Как и в деревне. Вода в колодце, а ноги мыли только на святого Яна…
— Ну почему она ничего не сказала, — прервала ее рассуждения Катаржина. — Без всяких проблем ей можно было бы выделить место в твоей квартире…
— Возможно, она не любит просить о чем-либо? Наша ошибка в том, что мы не предложили…
— Господи, ночью было так холодно, если спала в лесу, то могла умереть от переохлаждения организма…
Станислава только рукой махнула.
— Не преувеличивай. Если прожить столько времени, сколько она, то ей известны сотни методов выживания в ночном холоде. На Кресах как-то раз зимой я спала в чистом поле, накрывшись только кожухом.
— А вдруг бы у нее случилось воспаление аппендицита…
— А мобилка на что?
— А если та разрядилась? Так, берем отгулы и в дорогу.
Через десять минут они ехали в такси. Вышли на краю луга. Дул ветер, в любой момент мог хлынуть дождь. Лошадей сегодня на пастбище не выводили.
— Ого! — буркнула Станислава, глядя на кружащих у ограды «Т