— Ещё чего! — заявил он, придерживая для верности лейтенанта за шиворот. — Его кухню ты в любом «Макдоналдсе» сожрёшь… А вот настоящих сибирских пельменей только я тебе накатаю!
Словом, майор так и не выпустил О. из мускулистой зоны российского влияния.
После того как Леонид до икоты накормил лейтенанта сибирскими пельменями, слепленными из купленных в сувенирной лавке равиолли, состоялся второй акт соприкосновения великих держав. В программе вечернего заседания значился доклад американской делегации «Прогресс успеха или успех прогресса: как Америка правильно диктует свою добрую волю миру и что бывает с теми, кто делает ошибки в диктантах. Опыт великолепных достижений Соединённых Штатов Америки в нейтрализации эмоционалонегативов».
— Ну и зачем доклад к такому названию? — ворчал Образцов, когда они рассаживались в зале заседаний. — Наверняка доклад короче, чем заголовок. И что это за «эмоционалонегативы»? С этим эсперанто голову совсем задурили.
— Это не эсперанто, — пояснила Мари, — это политкорректность. Это они так кошмаров называют.
— Всё равно, — возразил майор, — от твоего эсперанто никакого толку.
Мари решила не вступать в бесплодную дискуссию и спросила:
— А почему мы не за колонной прячемся?
Действительно, на сей раз майор выбрал позицию в самом центре зала.
— Надо так, — сурово пояснил Образцов и вдруг встревожился. — Э! А где Петрович?
Лейтенант обнаружился в дальнем углу, где Джефф пытался вкормить бедняге здоровенный тройной чизбургер.
— Это не от меня, — ласково повторял капитан, — это от МВФ!
Лейтенант хотел было объяснить, что он бы с удовольствием, но сыт по горло, однако ему мешали проклятая икота и наполовину засунутый в рот чизбургер.
Заметив, что русский принялся закатывать рукава, Джефф покровительственно сказал:
— Это тебе на утро! А мне сейчас доклад читать!
И отправился читать доклад.
— Ну что ж, уважаемые коллеги… — ведущий научного симпозиума сверился со списком докладчиков, посмотрел на часы, на умиротворенный президиум, — программа утреннего заседания выполнена полностью и вовремя. Думаю, мы заслужили по порции жаркого из редких галапагосских бакланов…
Видный отечественный учёный из делегации Ирэн решительно поднял руку.
— Вопрос? — удивился ведущий. — Но по регламенту пленарного заседания…
Но учёный уже вскочил.
— Я дико извиняюсь! — воскликнул он голосом, в котором не было и намёка на извинения. — А когда нам вернут нашу переводчицу? Мы уже полчаса ничего не понимаем!
Ведущий озадаченно переглянулся с президиумом:
— Что он сказал?
Президиум синхронно пожал плечами и выразительно постучал по часам.
— Все вопросы после обеденного перерыва, — строго сказал ведущий. — И, пожалуйста, с переводом. Кстати, об обеде. Вчера многие уважаемые коллеги потерялись по дороге на обед. Объясняю ещё раз. Сначала вы идёте к выходу из зала заседаний…
Он протянул руку вперёд, показывая особенно уважаемым коллегам, в какой стороне находится выход…
…и застыл, вытаращив глаза, как будто увидел в дверях нарушение второго закона термодинамики.
Жуткий грохот.
Уже поднявшийся президиум посмотрел на двери и тоже остолбенел.
Первый ряд оглянулся…
Второй ряд оглянулся…
И так — ряд за рядом…
Доклад Джеффа оказался гораздо тривиальнее, чем его название, и по содержанию мало чем от названия отличался. Капитан Америка хвастался лучшей в мире Америкой и неясно кому-то грозил.
Переводчики безучастно перерабатывали похвалы и угрозы с английского на эсперанто и с эсперанто на английский, испанский, русский и прочие языки делегаций. Текст доклада они получили загодя, поэтому шпарили по писаному, не слишком прислушиваясь к докладчику.
Закончили доклад переводчики минут на пять раньше американца. Только переводчик на японский грозно рычал что-то группе самураев. Самураи негромко, но непрерывно смеялись.
Наконец, добрался до финала и капитан. Лейтенант с удовольствием отметил, что американцу никто не хлопал — не то что ему с Мари!
Ну ладно, не то что Мари с ним!
Председатель генерал Шастель поинтересовался дежурным голосом:
— Вопросы к докладчику есть?
В дежурном голосе читалось «Какие могут быть вопросы к этой ахинее?», но Образцов вскинул руку. Это оказалось так неожиданно, что О. перестал икать. Мари сначала решила, что майор сейчас что-то бросит в американца, и изготовилась в прыжке перехватить орудие междоусобицы, но Образцов всего лишь попросил слова.
— А что, — сказал он, расставив ноги и заложив большие пальцы за ремень, — вы хоть какой мало-мальски большой кошмар поймали?
Вопрос в любой другой обстановке послужил бы сигналом к небольшому (или большому — как повезёт) международному скандалу. Но тут царила совсем другая обстановка.
Точно так же, как Мари собиралась перехватить летящий предмет, тренированные переводчики набросились на фразу русского. Он ещё только добрался до середины, когда в дело вступил русско-эсперантистский переводчик. Ещё через два слова к нему присоединился эсперанто-англичанин. Они вдвоём подняли такой гул, что слова Образцова услышали только О. и Мари.
— А? — уточнил Джефф. — В смысле — чего?
Переводчик повторил свой вариант:
— Каковы ваши наиболее значительные успехи в ловле кошмаров?
— Ха! — гневно произнес Джефф. — Уж…
…и переводчики заработали в обратной последовательности. Шумовая завеса накрыла зал. Это было удачно, потому что Мари прочитала по губам капитана окончание фразы: «Уж кто бы спрашивал!».
Образцов то ли не умел читать по губам, то ли просто брезговал. И в результате услышал от переводчика:
— Я рад, что именно вас заинтересовал этот вопрос.
Джефф и Образцов гневно посмотрели друг на друга, набрали в нехилые лёгкие побольше воздуха… Но полноценный конфликт так и не разразился.
— Да вы нам уже весь мозг выели! — возмущался Леонид, а изумлённый американец узнавал от переводчика, что его русский коллега «восхищён повсеместным успехом американской парапсихологии».
— А у вас медведи по улицам ходят как по лесу! — кричал Джефф, но до майора фраза доходила в виде: «Несомненен приоритет России в сфере использования природы для её охраны».
Образцов попытался сделать коммуникацию более зримой, грубой и весомой, перейдя на английский, но добился противоположного результата. По непостижимой орглогике в процесс включился ещё один переводчик — с английского на русский.
После прохождения по цепочке английский — русский — эсперанто — английский российские претензии стали превращаться не просто в свою противоположность, а в нечто совсем уж ортогональное.
И когда вопрос Образцова «Какого лешего вы все страны поучаете и везде свои порядки наводите?!» преобразовался в сообщение «Моя школьная учительница географии в моей таёжной школе приучила меня к порядку», майор и капитан окончательно выдохлись. Ни одно оскорбление не достигло соперника. Ни капли морального удовлетворения не удалось выжать из дискуссии. Леонид и Джефф замолчали.
Убедившись, что вопросов больше нет и быть не может, генерал Шастель торжественно объявил:
— Я очень рад, что сегодня в этом зале царит полное взаимопонимание.
«А я как рада, — подумала Мари, — что сегодня в этом зале взаимопониманием и не пахнет! Пришлось бы разнимать этих бугаёв».
Переводчики скромно промолчали.
— Ну что ж, — француз приподнялся. — Я думаю, все мы заслужили по бокалу настоящего французского вина, специально доставленного сюда…
По сцене тревожной тенью промелькнул адъютант. Он припал к уху председателя Интеркошмарпола и что-то быстро зашептал.
Генерал Шастель выслушал адъютанта, ещё пару секунд побыл в полупривставшем положении и медленно сел.
— Господа полицейские, — неожиданно звучно произнес он, — ЧП.
«Сейчас он скажет, что ящик с французским вином разбился, и нам придётся пить чилийское», — подумал О.
Но генерал сказал совсем другое:
— Боевая тревога. Общий сбор.
И ударил молоточком по председательскому колокольчику, чего не делал ни разу за весь день.
И сразу стало ясно, почему не делал. Вместо того чтобы издать мелодичный звон, колокольчик взревел мощной сиреной.
Зал каменных учёных
Верите ли вы в коллективный разум?
А) Верю.
Б) Не верю.
В) Мне нужно посоветоваться с коллективом.
Потом мы раскурили трубку мира, выпили рюмку мира… В общем, всё закончилось дракой мира.
Трёх минут, в течение которых полицейские до отказа заполнили зал — впервые с начала конференции, русскому майору хватило, чтобы сгонять за дубиной и вернуться.
— Тревога-то боевая, — ответил он на удивлённый взгляд Мари. — И дубина боевая. Они, в общем-то, созданы друг для друга.
Генерал Шастель посмотрел на часы и кашлянул в микрофон, но полицейские продолжили гудеть, на всех языках задавая друг другу сакраментальный вопрос: «А что случилось-то?»
Шастель занёс молоточек над колокольчиком. Гул мгновенно стих.
— Дамы и господа! — объявил Шастель на безупречном языке своего извечного соседа через Ла-Манш. — Ситуация чрезвычайная.
Переводчики-эсперантисты встали в стойку, но не произнесли и нескольких слов на теоретически понятном всем жителям Земли эсперанто, как Образцов встал и крутанул дубиной над головой.
Этот широкий жест оказался даже более интернациональным, чем эсперанто. Переводчики с профессиональной проворностью скрылись в оркестровой яме и больше не подавали признаков жизни или иной деятельности.
Генерал поблагодарил майора коротким кивком, после чего произнёс: