Где-то слева раздался очень неприятный шорох — как будто по жестяной трубе протащили алюминиевого кота. Неприятный холодок проскочил между лопатками будущего начальника Интеркошмарпола. Неужели Шастель подслушал и сейчас подкрадывается, чтобы оглушить и скомпрометировать?
Подполковник крутанулся на кресле.
Никого. Наверное, отопительную систему включают… Или выключают…
Он вернулся к сладким грезам. Теперь всё будет его: слава, почёт, кабинет и секретарша Шастеля. Хотя секретаршу нужно взять помоложе. С ногами от ушей до пола…
И снова странный шорох заставил селезёнку Дурастеля удариться о его же печень. «Совесть, что ли, проснулась? — удивился он. — Как невовремя…»
Нехорошо, конечно, подсиживать начальника. Можно сказать, грех. Но грех и замолить можно (Дурастель быстро перекрестился), упустить же такую возможность просто глупо. А уж кем-кем, а дураком старший аналитик не был. Кем он только ни был, но дураком — никогда.
Теперь шорох прозвучал справа. Аналитик последовательно посмотрел на все предметы в подсобке, повёл носом — кажется, кажется.
Он сосредоточился на кабинете. Нужно там всё переставить. Взгляд подполковника упал на старенький шкаф в углу. «У Шастеля такой же, — брезгливо подумал Дурастель. — Старьё. Нужно выкинуть к чертям собачьим и поставить…»
Шкаф с грохотом разлетелся.
Додумать Дурастель не успел.
Лейтенант О. между временем и пространством
От перемены мест слагамых легко запутаться.
«В этой критической ситуации, когда на карту истории поставлены судьбы народов, когда отчизна ждёт от своих сыновей беспримерного героизма, пафос неуместен!»
— Я просил предложения, — строго сказал Шастель. — а это не предложение, а вопрос.
— Предложение, — не согласилась переводчица Ирэн. — Вопросительное. Где О.?
«Мало того, что гражданская, — неодобрительно подумал генерал, — так ещё и гуманитарий».
— О.?! — ужаснулась сержант Мари.
— Какое О… — начал Шастель, но тут капитан и майор синхронно хлопнули себя по лбам.
— О.!
— Лейтенант О.! — сообразил и генерал. — Как вы могли о нём забыть… Эх… И ох.
Джефф и Образцов побагровели. Как они могли забыть своего верного союзника? Стыдно, Америка! Стыдно, Россия!
«Вот оно, истинное лицо сверхдержав! — подумал Шастель. — Багровое! Сначала обещают миротворцев и гуманитарную помощь, вечную дружбу и жвачку[17], свободу слова вагонами и демократию самолётами, а стоит василиску ухайдакать полицейскую конференцию, обо всём забывают!»
Изменились в цвете лица и Мари с Ирэн. Какой позор — забыть про лейтенанта, своего, родного, почти родственника! А всё из-за чего? Всего лишь из-за того, что сестрички поменялись именами и профессиями, договорившись, что Ирэн будет изображать опытного сержанта полиции без опыта, а Мари — виртуозную переводчицу без знания языков, одновременно наблюдая за Ирэн, чтобы понять, как молодая красивая полицейская должна правильно жить.
«И я его не замечал, — загрустил генерал. — Он, конечно, незаметный был, О., но я-то мог бы и заметить. Кто это у нас здесь самый незаметный? О, лейтенант! А поди-ка сюда, вот тебе медаль… Так, Шастель, отставить!»
— Включаем логику! — скомандовал директор Интеркошмарпола. — Если лейтенанта нет среди парализованных сотрудников, значит, он…
Генерал сделал паузу.
— Э-э-э… — начал вернувшийся с кофейником Эдуард, но научную мысль опередили.
— Убежал!
— Спрятался!
— Эмигрировал!
— А вдруг его опять съели! — испуганно вскрикнула сержант Мари. — Его ведь уже однажды ели!
— Это вряд ли, — сказала переводчица Ирэн. — Ужасы, за исключением кошмаров группы «Эф», не варьируют метод воздействия на жертву, а василиск — не «Эф».
«Ишь ты, — подивился Шастель. — Откуда это переводчица спецынструкцию знает? От сестры нахваталась, что ли…»
— Ещё версии? — поинтересовался он.
— Убежал!
— Спрятался!
— Завалился за кресла!
— Э-э-э…
— Что ещё?! — повернулись все к Эдуарду.
— Э-э-э… лейтенант? Молодой… э-э-э… человек, который мне… э-э-э… очки починил?
— Да, да! Где он?!
— Э-э-э… — сказал Эдуард. — Я, когда… э-э-э… падал… э-э-э… видел, куда лейтенант… э-э-э… завалился.
Учёный посмотрел на Мари и Ирэн, зашёл за генерала и из-за его плеча показал на лиловый шар.
— В шаре? С василиском? — закричала фальшивая сержант Мари, набрала побольше воздуха и снова закричала. — Он же там с василиском, в вашем шаре! Он же его съест!
И бросилась на Эдуарда, вызвав у последнего чувство крайне неприятного дежавю.
Но на этот раз миротворческого заградительного кордона не потребовалось: сержанта на бегу перехватила липовая переводчица Ирэн и мягко, но надёжно зафиксировала.
«И приёмчики знает», — подивился Шастель, но на всякий случай шепнул Эдуарду:
— Голубчик, сходите-ка за кофе.
— Э-э-э… Так вот же, — ученый качнул кофейником.
— Этот уже остыл, — мягко сказал Шастель. — А я генерал, мне бы кипяточку.
Эдуард пожал плечами и вышел.
— Никто никого не съест, — сказала переводчица, отпуская сержанта. — Я же была в шаре одновременно с кошмаром и никого там не встретила. Верно… Мари?
— Вообще никого! — воскликнула сержант. — Это был кошмар, правда ведь… Ирэн?
— Так что О. пока в безопасности, — сказала переводчица.
«Эта гражданская Ирэн ещё толковее, чем её полицейская сестра! — подумал генерал. — С этим надо что-то делать».
И сделал:
— Мадмуазель Ирэн! Вы также назначаетесь адъютантом!
— Моим? — жадно спросила сержант Мари.
— Для начала — моим!
— Я гражданское лицо, — осторожно, словно пробуя слова на вкус, сказала переводчица Ирэн.
— Будете м-м-м… гражданским адъютантом.
— Разве полицейский устав такое предусматривает?
— Ты же не полицейская, чего тебе переживать? — вмешалась сержант Мари. — Переживать должен Шастель! А ты должна радоваться! Правильно, мой генерал?
Шастель послушно пережил очередной субординационный дискомфорт и кивнул.
Переводчица Ирэн радоваться не стала, а просто накинула полицейскую куртку Мари себе на плечи.
«Теперь их будет труднее различить», — подумал Джефф.
«Теперь их будет легче путать», — подумал Образцов.
— В общем О. пока в безопасности… — повторила переводчица Ирэн и посмотрела на потолок, — в отличие от нас.
Все задрали головы. В потолке зияли две здоровенные новенькие дыры.
— А чего две дыры-то? — спросил Образцов. — Василиск что, выпрыгнул из зала и обратно запрыгнул? Может, всё-таки в Эдуардовых шарах они?
— Кто «они»? — не понял Шастель.
— Василиск с Петровичем.
— Так Эдуард же, — сказал Джефф, — сказал, что там один объект…
— Так это ж Эдуард…
— Эдуард смотрел через очки! — сердито сказала сестра-переводчица.
— А очки ему починил лейтенант! — подхватила сестра-сержант. — Так что нечего тут так эткать!
Сейчас близняшки походили на двух свирепых бурундуков, которые загрызут, но не дадут обидеть третьего, поэтому майор решил не спорить.
— Хорошо, Маша и Ириша, через очки, так через очки… — проворчал он и снова задрал голову. — Две дыры-то откуда?..
Смутное ощущение, донимавшее Шастеля с момента входа сестричек, усилилось. Он вот-вот должен был сообразить что-то важное…
«Две дыры… — аккуратно подумал генерал, — но василиск не вернулся… Сержант Мари не могла крикнуть одновременно в оба моих уха, но вдвоём с сестрой могла… Василиск, выпрыгнув из шара, не мог направить каменный взгляд и вперёд, и назад одновременно, но вдвоём…»
— Да их же два! — заорал Образцов. — Два василиска!
«Под трибунал отдам скотину, — расстроенно подумал генерал. — Только повод найду…»
Шрррррх!
Раздался звук, как будто по левой стене зала провели гигантской железной рукавицей.
И тут же — по правой стене.
Шрррррх!
— За мной! — скомандовала переводчица Ирэн, и все бросились за ней.
Шастель — потому что не мог не возглавить стихийно сформировавшуюся оперативную мобильную группу. Джефф и Образцов — потому что обязаны были сопровождать старшего по званию. Сержант Мари — потому что быстро бегала.
В дверях они смели Эдуарда, который явился с целым кофейником кипятка, и далее двигались как ошпаренные.
«Как же это случилось? Как столько настоящих профессионалов могло проколоться на такой ерунде? Профессионалы должны прокалываться на серьёзных вещах. Например, окружили преступника, а патроны забыли. Или назначили операцию, а сами проспали. А кто виноват, если будильник сломался? Или вот ещё у меня был случай…»
Лейтенант О. находился в пространственно-временном континууме и думал.
Тут будет уместно задать вопрос: как лейтенант мог думать? Ведь чтобы подумать даже какие-нибудь глупости, нужно время, а времени в континууме нет.
Всё очень просто: лейтенанту только казалось, что он думает. Как мозг просыпающегося человека в момент звонка будильника задним числом выстраивает целый сон, приводящий к звонку, так и мозг О. имитировал целый мыслительный процесс, хотя на самом деле лейтенант уже как ни в чём не бывало выпадал в конференц-зал.
Тут О. серьёзно задумался над происхождением выражения «как ни в чём не бывало». Ему казалось, что это означает «голый». Нет, правда, что ещё может означать возмущённый рассказ: «Вхожу я к нему, а он сидит, как ни в чём не бывало!»
«Как ни в чём не бывало» идеально подходило к описанию ситуации, в которую попал О., поскольку никакой одежды он на себе не наблюдал. Впрочем, себя без одежды он тоже не наблюдал. И вокруг ничего не наблюдал, а также не слышал, не осязал и не обонял — во-первых, нечего, во-вторых, нечем. И заняться было решительно нечем. Зато ничто не мешало конструктивно поразмышлять.