– Ли Сыцзян, знаешь, что сказал Ли Сюэвэнь? Дескать, она девственница и он за нее в ответе! А за меня кто в ответе?! Неужели наша с ним любовь потерпит поражение из-за девственной плевы?
– Вы с ним друг друга любите? – поразилась Ли Сыцзян. Она не осмеливалась поверить, что Длинная Коса и Ли Сюэвэнь уже переспали, причем не единожды.
– Любим ли мы друг друга! Разумеется! Неужели я легла бы в постель с нелюбимым? Я отвергла ухаживания одного богатого молодчика, всем сердцем хотела быть с этим голодранцем-северяшкой73. Ладно, хватит, Сыцзян, я должна уехать отсюда.
В огромных глазах Длинной Косы застыл холод. Внезапно Ли Сыцзян прониклась к ней сочувствием, а к Лю Сюэвэню – презрением.
– Не уезжай. Верни его. Ты красивее А-Син. Вы друг друга любили еще до ее появления!
Кроме Цянь Сяохун у Ли Сыцзян была единственная подруга – Длинная Коса, и Ли Сыцзян очень не хотелось ее потерять, так что она искренне желала помочь.
Длинная Коса медленно, но решительно покачала головой:
– Нет. Даже если он сам вернется, я его не смогу простить. Я хочу полностью испариться из его мира, чтобы он и следов моих сыскать не мог.
Длинная Коса и правда уволилась. Когда она уходила, то вид у нее был серьезный и торжественно-печальный, а ее запах витал в комнате еще несколько дней. Ли Сыцзян стояла напротив опустевшей кровати ошарашенная. Длинная Коса оставила ей номер пейджера, но через три дня этот номер перестал работать. Длинную Косу вычеркнули так же, как этот набор цифр в номере пейджера.
Когда У Ин пребывала в хорошем настроении, она приводила своего трехлетнего сынишку Ляна, и тогда жизнь в отеле закипала. Цянь Сяохун нравился этот милый мальчишка, на самом деле всем девушкам в отеле он нравился, малыша называли Красавчиком. Мальчику тоже нравилось проводить время с «сестрами». По местным обычаям дети незамужних девушек называли «старшими сестрами» и только замужних начинали звать «тетями». Поэтому Красавчик без конца лепетал: «Сестренка, сестренка», а на его личике было написано счастье целого мира. Цянь Сяохун он особенно выделял. Этот хорошенький и смышленый мальчик был единственным утешением У Ин, теплой одеждой, которая согревала ее в холодные дни. Как и любая мать, У Ин больше всего хотела, чтобы ее ребенок был счастлив, однако на лицо самой У Ин, некогда красивое, словно бы набежала темная туча, и теперь оно напоминало кирпич, твердый и обшарпанный. Периодически У Ин приходила с красными, заплаканными глазами. После побега Чжан Вэймэй Цянь Сяохун почти всегда работала в паре с У Ин. Ситуацию У Ин и Цянь Сяохун, и А-Син знали очень хорошо.
Муж У Ин носил фамилию Янь. Если не считать высокого роста, господин Янь внешне был безобразен: близко посаженные глаза, голова, заостренная с обоих концов, очень смуглая кожа. Никто не мог взять в толк, как этот Долговязый Янь смог заполучить в жены У Ин. Как говорила сама У Ин, у господина Яня золотые руки. Это и понятно, иначе как он смог бы занять должность начальника цеха? Но У Ин могла бы с легкостью найти себе кого-то такого же мастеровитого, но посимпатичнее, так что эти россказни про золотые руки казались притянутыми за уши. Разумеется, Лян уже такой большой, и окружающим неловко было ворошить историю брака У Ин, но факт остается фактом: У Ин семейная жизнь не радовала, более того, она была несчастна. Когда господин Янь завел интрижку с другой женщиной, У Ин тоже закрутила роман – с одиночеством.
В тот день У Ин внезапно сунула Цянь Сяохун шестьсот юаней и еще несколько смятых мелких купюр.
– У Ин, это что такое? – удивилась Цянь Сяохун.
– Твоя доля. Ты не знала? Чжан Вэймэй никогда не давала тебе? – У Ин потерла веко. Она не была эгоисткой, в отличие от Чжан Вэймэй.
Цянь Сяохун помотала головой и увидела, что зеркальце Чжан Вэймэй все еще на месте, а в нем отражается знакомое лицо, которое в мягком золотистом освещении казалось очаровательным. Цянь Сяохун оцепенела, потом повернулась, чтобы рассмотреть отражение получше, а потом взяла зеркало и разворачивалась к нему то одним боком, то другим.
– Эй, ты совсем того? Я к тебе обращаюсь! Если тебе не нужны деньги, то я их себе заберу.
– Хорошо. Купи Ляну что-нибудь вкусненькое.
– А-Хун, ты правда не хочешь знать, что это за деньги?
Цянь Сяохун увлеклась самолюбованием, У Ин отобрала у нее зеркальце и потрясла перед носом деньгами.
– Краденые? – Цянь Сяохун широко распахнула свои лисьи глаза.
– Разумеется, нет! Ты разве не знала, что мы можем напрямую давать скидку? Мы берем с постояльца полную сумму, а отчитываемся за скидку, главное, чтобы управляющий Пань подписал квитанцию. Где-то раз в полмесяца! Правда, что ли, никогда так не делала? – У Ин выложила все начистоту.
– Нет! Я вообще ни копейки денег не видела! Чжан Вэймэй все себе в карман клала! Вот ведь жадная! Вот почему она то и дело открывала кассу, пересчитывала деньги и шелестела квитанциями. Черт побери! – Цянь Сяохун изумилась. – Шестьсот юаней! Да это ж месячная зарплата! Разве нам легко такие деньги достаются?
– Иногда деньги сами идут в руки.
Цянь Сяохун действительно разволновалась, но, как бы то ни было, между нею и У Ин родилась сейчас глубокая дружба. Цянь Сяохун крепко обняла У Ин и сказала:
– Когда в следующий раз приведешь сыночка, я вас приглашу пообедать!
– Эй, вы чего это! Разобнимались тут! – Перед стойкой внезапно появился Ли Сюэвэнь, который держал в руках пластиковый контейнер с едой.
Он носил очки с очень толстыми линзами, и за ними взгляд казался потухшим, словно Ли Сюэвэнь преодолел множество дорог. С тех пор как они с А-Син начали встречаться, Ли Сюэвэнь постоянно выглядел изнуренным, а женственность А-Син, напротив, расцветала, и девушка излучала бодрость, в этом плане они были полной противоположностью.
– А-Син еще спит? Ты ее не откармливай, ха-ха-ха!
– Вы умеете наслаждаться жизнью, каждый день едите блюда западной кухни!
Каждая из девушек не упустила шанса поддразнить Ли Сюэвэня, и тот обрадованно потрусил дальше, а уже от самых дверей повернулся и сказал:
– Когда у вас будет выходной, сходим в наш кинотеатр в караоке? Потратили больше миллиона на новые колонки, почувствуете себя звездами!
– Если не боишься, что А-Син станет ревновать, то зови А-Хун, я уже старая для таких развлечений, не до песен, – рассмеялась У Ин.
Цянь Сяохун словно бы кожей почувствовала, как взгляд Ли Сюэвэня надолго замер на ней, возможно, парень даже подмигивал. Цянь Сяохун захихикала:
– Ли Сюэвэнь, вот тебе А-Син даст отпускную74, сразу поймешь, как к другим приставать!
Во второй половине дня делать было решительно нечего. Цянь Сяохун накупила лакомств для малыша Ляна и отправилась домой к У Ин. У Ин снимала квартиру в хутуне75. Если бы Цянь Сяохун не сходила бы и не увидела бы своими глазами, то ни за что не поверила бы, что такая светлая девушка, как У Ин, и такой замечательный ребенок, как Лян, ютятся в трущобах. Как вообще можно жить в таких потемках?! В комнатенке навеки воцарилась тьма, с утра до вечера горела единственная лампа дневного света, на полу лежал утоптанный до блеска слой грязи, из-за чего поверхность была неровной. Сама спальня настолько узкая, что в ней было даже не развернуться. Потемневшая москитная сетка загораживала кровать, на которой уместились бы максимум двое.
– У Ин, вы тут втроем живете? – с сомнением спросила Цянь Сяохун без обиняков.
– Муж в основном ночует на заводе, редко возвращается, – грустно ответила У Ин, и лицо ее стало темнее слоя грязи на полу.
– Папа давно не приходил! – поддакнул Лян.
Цянь Сяохун тут же обняла малыша, и тот сказал:
– Сестренка, приходи к нам почаще играть!
Когда Цянь Сяохун услышала эти слова, у нее в носу защипало. Понятное дело, мальчик тем самым озвучил и чувства матери.
– Все дома! – За дверью раздался звук шагов, и порог переступил Долговязый Янь.
Малыш Лян бросился к отцу с радостными криками. Отец потрепал его по голове, затем улыбнулся гостье, и Цянь Сяохун улыбнулась в ответ. Долговязый Янь пробормотал себе под нос:
– Надо кое-что забрать, а потом на работу.
Он сделал круг по спальне – и был таков. На все про все ушло меньше десяти минут. Когда Долговязый Янь скрылся за дверью, У Ин расплакалась и сказала с грустной улыбкой:
– А-Хун, вот такие дела. Полмесяца не был дома, а когда заходит, то вот так вот.
Внезапно атмосфера в комнате стала необычно угнетающей, словно потолок опустился на метр и придавливал к земле. Цянь Сяохун занервничала. Что она могла сказать? Как утешить У Ин? Ли Сыцзян, Длинная Коса, а теперь и У Ин – неужто у всех женщин один удел? Едва не прозвучало слово «развод», но Цянь Сяохун подумала, что У Ин старше ее на семь, а то и на восемь лет, у нее есть свое мнение, и раз она терпит, значит, сама так решила.
– У Ин, если ему и правда семья не нужна, то тянуть и дальше себе дороже. – Цянь Сяохун с сочувствием обвела комнату взглядом.
– Я думаю: а что если он потом вернется? А-Хун, доживи до моих лет и поймешь.
Цянь Сяохун задумчиво покивала.
– Кроме того, А-Хун, работать в ресторане – это значит потратить молодость на заработок денег. Пока тебе около двадцати, ты нарасхват, а через несколько лет на фиг уже никому не сдалась. Ты давай учись, не стоит быть такой пассивной, как я. Девушка, с которой мой муж сожительствует, одного с тобой возраста, он давно забил на семью, даже ребенок уже не нужен, а все деньги тратит на эту девицу. Я ее видела, сестричка из Цзянси, тоже приехала на заработки, и ей живется не сладко. – У Ин говорила сбивчиво, она негодовала и злилась, но при этом понимала и принимала сложившиеся обстоятельства, снося оскорбления молча, как собака. – А-Хун, ты, разумеется, сейчас будешь меня ругать, но когда я была в твоем возрасте, я тоже была довольно заносчивой, но теперь повзрослела и появилось ощущение, что мы с мужем одно целое. Как говорится, одну ночь вместе – супруги на всю жизнь, нельзя просто так взять и стереть кровное родство.