– Я наелась. Не надо меня закармливать. Пойдем.
– Еще нет семи часов, давай прогуляемся по парку, караоке только в восемь часов откроется, надо растрястись, способствует пищеварению. – Никаких тебе загадок, все так же бесхитростно, как куриные крылышки, которые они только что съели.
– Господин, купите цветы, подарите девушке!
На входе в парк дорогу Цянь Сяохун и Большеногу перегородили дорогу две девочки пяти-шести лет. В руках они держали большой букет роз, причем каждая была завернута в отдельную пластиковую упаковку. Розы слегка увяли, словно бы их вытащили из мусорного ящика. Большеног объявил:
– Куплю тебе розу. Сегодня особый случай.
Цянь Сяохун отмахивалась:
– Лучше дай девочке денег, понятно же! Разве это цветы? Пойдем быстрее, ну ее!
Стоило Большеногу сделать шаг, как девочка ухватилась за его ногу и повисла на ней всем телом, причитая:
– Купите, купите, купите! Умоляю!
Большеног не мог вырваться. Вокруг начали собираться люди. Делать нечего. Он достал кошелек из заднего кармана, вытащил при свете уличного фонаря купюру в пять юаней и купил уродливую розу, только тогда девочка отцепилась. Большеног так и держал уродливую розу в руке, не осмеливаясь преподнести Цянь Сяохун. Они прошли через ворота в парк, сделали три круга, мимо статуи жирафа, через маленький мостик, и Большеног по дороге выкинул розу в урну, а потом таким тоном, будто сбросил тяжкое бремя с плеч, предложил присесть, указывая на скамейку на берегу озера. Он пересек лужайку, миновав силуэты людей в темноте, и примостился на белой каменной скамье, молча глядя на тихую гладь воды.
Посидев какое-то время, Большеног поднялся:
– Пошли в караоке, сейчас откроется.
– Давай не пойдем, тут так приятно посидеть.
– Ну уж нет! Сегодня твой день рождения!
– Ты меня сводил в «Макдональдс». Этого достаточно.
– Изначально планировался поход в караоке. Не будем менять планы.
– А ты сможешь петь-то? У меня настроение не очень.
– Да, я тоже туда не хочу.
– А тебя что тревожит?
– Та девушка хочет за меня замуж, а я не могу принять решение.
– Ты не можешь решиться взять ее в жены, но при этом не готов отказаться от нее.
Большеног не ответил.
– Ты ее любишь, но тебя заботит ее прошлое. Значит, ты ханжа, тебе нужна репутация и деньги.
Ветки ив покачивались, окуная кончики в воду.
– Мне не нужны деньги, я так решил.
– Но она и те полмиллиона связаны воедино.
– Мне от нее ни юаня не нужно.
– Это твои дела, я не буду тебя утешать.
– Я хочу быть с тобой.
– Тогда ты тем более окажешься в убытке. Я не девственница. У меня было много мужчин. И у меня нет пятисот тысяч, даже десяти и то нет.
Часть двенадцатаяГРУБЕЙШАЯ ОШИБКА
После просмотра фильма в кинотеатре «Цяньшань» Очкарик немного возбудился, ему хотелось побыстрее вернуться в квартирку, которую они снимали с Ли Сыцзян, и заняться любовью. Ли Сыцзян сердито посмотрела на Очкарика своими маленькими глазками и повела его в книжный магазин А-Син. Понятное дело, название магазина написал Ли Сюэвэнь, в иероглифах чувствовался его характер и небрежность. Большие и черные иероглифы даже ночью были хорошо видны. А-Син выпячивала большой живот и шаркала ногами, перемещаясь, как неуклюжий пингвин. Из одного угла книжного в другой всего-то десять шагов, но А-Син семенила и, покачиваясь, делала все двадцать, при этом одной рукой без конца поглаживала выпирающий живот, успокаивая еще не родившегося малыша.
– Похоже, они закрываются.
– А-Син, когда ты станешь мамочкой? – хихикнула Ли Сыцзян, поглаживая живот А-Син.
– Доктора говорят, что еще тринадцать дней. Вы уже строите планы? – Лицо А-Син тоже пополнело, румянец заливал щеки, правда, появились крошечные веснушки.
Ли Сыцзян посмотрела на Очкарика, ее маленькие глазки превратились в щелочки.
– Скоро все будет! – Очкарик интуитивно уловил суть вопроса, но сказал полуправду.
– Смотрите книги, не торопитесь, вы самые последние посетители.
А-Син присела, поглаживая живот и ковыряя ногтем в щели между зубами, а потом беззаботно уставилась в окошко, рассматривая прохожих.
Очкарик крутился в отделе романов уся105, подержал роман Цзинь Юна106, потом томик Гу Луна107, очарованный настолько, что не мог выпустить книги из рук.
– Ой, иди-ка сюда. Посмотри!
Ли Сыцзян взяла с полки «Энциклопедию беременности», которая была как минимум в два раза толще романа Цзинь Юна «Фехтовальщик». На обложке молодая и красивая беременная ослепительно улыбалась.
– Хочу купить вот эту! – радостно сообщила Ли Сыцзян.
Очкарик перевернул книгу и глянул на ценник. Тридцать два юаня!
– Очень дорогая! Да и рано пока. Непременно нужно покупать? Посоветуешься с А-Син и У Ин, этого мало? – Очкарик повернулся и взглянул на «Фехтовальщика», мысли его витали в другом месте.
– Нет, с этой книгой я столько всего узнаю, а постоянно спрашивать кого-то – хлопот не оберешься. – Ли Сыцзян впервые проявила настойчивость.
А-Син рассмеялась:
– Покупай, я тебе сделаю двадцатипроцентную скидку, ничего на тебе не заработаю, но зато поддержу.
Очкарик не нашелся, что ответить. Ли Сыцзян сказала А-Син:
– Купим эту и «Фехтовальщика»!
Очкарик остолбенел, а потом усмехнулся:
– Сумма получится о-го-го, похоже, придется не сколько дней питаться овощами и доуфу. Ли Сыцзян, давай «уся» не будем покупать, я лучше мяса поем!
А-Син пощелкала кнопками калькулятора и сообщила:
– Со скидкой пятьдесят юаней.
Ли Сыцзян вытащила из потайного кармашка скомканные купюры, разгладила и отдала А-Син. Очкарик попытался еще раз отговорить ее:
– Давай Цзинь Юна не будем покупать, я его просто полистал.
– Эх ты, нельзя отказывать себе в удовольствии. Я давно приметила, как ты на эту книжку слюнки пускаешь, еще в прошлый раз хотела тебе купить, а мясо никуда от нас не денется, поменьше домой пошлю.
Ли Сыцзян покосилась на него, а Очкарик вдруг обратил внимание, что ее маленькие глазки навевают воспоминания о красавицах древности, и его любовь к Ли Сыцзян стала еще больше.
Вечером они вернулись в съемную комнатенку и при свете лампочки в десять ватт Очкарик вместе с Ли Сыцзян изучал пособие для беременных, причем читал внимательно и с воодушевлением, будто она должна родить завтра, и при этом на него накатило какое-то особенное счастье. Они листали толстую книгу, а меж тем листались и страницы ночи, но стоило им улечься, обнявшись, в постель, как в дверь громко постучали.
– Что случилось? – крикнул Очкарик с напускной смелостью.
– Проверка документов!
– Сыцзян, ну-ка одевайся!
Когда Сыцзян что-то на себя накинула, Очкарик открыл дверь, и внутрь вошли несколько амбалов в камуфляже. У каждого на груди болтался бейджик, но не разобрать было, из какого они отдела, да Ли Сыцзян с Очкариком не осмеливались вчитываться. Один, с виду их главный, встал посередине комнаты, широко расставив ноги, а верзилы в униформе выстроились за его спиной в ряд, ожидая приказа.
– Документы.
Очкарик протянул оба свидетельства о временном проживании и удостоверения личности.
– А доставайте еще сертификат контроля рождаемости для мигрантов, – пробубнил командир, неторопливо изучая бумаги.
– Что? – Очкарик остолбенел и покачал головой.
– А что это за сертификат? – Ли Сыцзян тоже оторопела.
– Он выдается не состоящим в браке парам, – вставил один из «камуфлированных».
Эти парни, словно собаки, тут же принялись разнюхивать обстановку и быстро сомкнули кольцо окружения. Ли Сыцзян показалось, что дышат они так же шумно, как работают вытяжные вентиляторы.
– Нет? – с трудом повторил командир.
– Нет. Мы и не знали, что нужно делать такой сертификат. Завтра сделаем. – Очкарик не понимал, откуда взялись эти парни.
– Увести!
Командир взмахнул рукой, четверо парней в камуфляже метнулись к Ли Сыцзян, заломили ей руки и потащили наружу. На улице их ждал черный тонированный фургон, слышно было, как работает двигатель, спереди и сзади поблескивали габаритные огни.
– Куда вы ее ведете? Куда вы ее ведете? Что вы делаете? – Очкарик схватил командира за локоть.
– В больницу матери и ребенка. Привезите деньги. Ей придется пролежать там три дня.
– Что вы собираетесь сделать? Зачем ей в больницу? Она не больна!
Очкарик в панике кричал, но командир запрыгнул в фургон, и автомобиль в мгновение ока растворился во тьме.
Когда Очкарик примчался в больницу, она переливалась огнями, в каждом окошке горел свет. Внутри яблоку негде было упасть, работа кипела, каждый сотрудник выглядел так, будто взвалил на плечи тяжкое бремя. Очкарик сначала растерялся, не знал, куда могли отвести Ли Сыцзян, и не понимал, у кого спросить. Он обежал несколько этажей, сунулся в каждое отделение и в итоге обнаружил, что перед операционной собралась целая толпа, на каждом стуле сидела чья-нибудь задница, при этом никто не выглядел сонным, со всех сторон раздавались громкие голоса, постоянно сновали какие-то люди, словно в госпитале на передовой, обстановка была напряженной, но торжественной. В толпе посетителей и пациенток проплывали врачи в белых халатах с непорочными, как у монахинь, лицами. Очкарик довольно долго бестолково торчал в коридоре, потом решил, что надо все-таки спросить, что происходит, повернул голову и обратился к пожилой женщине, сидевшей рядом на стуле:
– Тетушка, а чего все ждут в такой поздний час? Что там за операции делают?
Женщина взглянула на него и невесело ответила:
– Жду, когда моей невестке трубы перевяжут.
– Перевяжут трубы?
Очкарика словно обухом по голове ударили, он чуть было не свалился со стула, а потом вдруг заметил у стены знакомый шлепанец, поднял, посмотрел – да, это шлепанец Ли Сыцзян. Кровь прилила к лицу Очкарика, он вскочил и со всех ног бросился в операционную, но дверь была заперта с той стороны, и он с размаху ударился о табличку «Посторонним вход воспрещен». Его тут же скрутили два парня в камуфляже.