Глава 33
Огромная узорчатая карета была запряжена четверкой серых в яблоках коней, которые вскидывали головы и рыли копытами землю.
На высоком облучке сидел человек в желто-зеленом камзоле и розовых штанах. В мочке уха болталась жемчужная капелька-серьга. Он кивнул сестрам.
Те, вытаращив от удивления глаза, тоже кивнули. Позади кучера, на крыше кареты, стояли сундуки – не меньше дюжины. На одном из них разместилась целая труппа циркачей. Девушка с повязкой на глазах жонглировала ножами. Рядом с ней лениво пускал в воздух колечки дыма глотатель огня; волшебница ловила их и превращала в монеты. Музыканты с инструментами в руках, точно в концертном зале, поджидали появления дирижера. Глядя на все это, Изабель не знала, что и сказать.
Дверца кареты распахнулась, и из нее вышел человек. Изабель заметила блеск магнетических желтых глаз, вихрь темных кудрей и золотую серьгу. Он захлопал в ладоши. Другие подхватили. Скоро аплодисменты стали оглушительными. Но вот человек с желтыми глазами взмахнул рукой, и все стихло.
– Вот это поединок, мадемуазель! – сказал он. – Мы увидели вас с дороги и остановились, чтобы вам помочь, но я не успел распахнуть дверцу кареты, как Нельсон уже взял дело в свои руки. Точнее, лапы. Хотя вина, конечно, моя – не стоило класть заряженный пистолет на сиденье. Вы когда-нибудь видели обезьяну, которую оставил бы равнодушной серебряный пистолет? – Вдруг он щелкнул пальцами. – Прошу прощения, я не представился.
Сняв шляпу, он поклонился, тут же выпрямился и с обворожительной улыбкой – в Марселе она за один день вселила надежду в троих капитанов, и те, поставив паруса, повели свои корабли к мысу Горн; в герцогиню, которая сбежала с садовником; и в двух братьев Монгольфье, изобретших воздушный шар, – произнес:
– Маркиз де ла Шанс, к вашим услугам.
Едва эти слова слетели с его уст, музыканты на крыше кареты вскочили и грянули туш.
Маркиз поморщился. Повернувшись к ним, он сказал:
– Для деревни немного слишком, вы не находите?
Музыка смолкла. Валторны опустили глаза и уставились на свои башмаки. Трубач принялся оттирать со своего инструмента невидимое пятнышко.
Изабель, которая вовремя опустилась в глубоком реверансе и потянула за собой Тави, теперь выпрямилась:
– Изабель де ла Поме, ваша светлость. А это моя сестра, Октавия. Мы… – «Что – мы? – подумала она. – Шокированы? Очарованы? Или полностью сражены?» – Очень рады знакомству с вами.
– Не могли бы вы указать нам путь в замок Риголад?11 – спросил маркиз. – По-моему, он где-то здесь, но мы заблудились. Я выиграл его в карты.
– В карты? – повторила Тави, совершенно сбитая с толку.
– Да, в карты. Нужно же мне остановиться где-нибудь. Мне и моей свите. – Он указал на экипаж. – В Париже сейчас полный ералаш, а все из-за этого Фолькмара, скотины бешеной. А мне, видите ли, требуются покой и тишина. Я пишу пьесу.
– Вы драматург, месье? – спросила Изабель.
– Ничуть, – отвечал маркиз. – Водить пером по бумаге – вообще не мое занятие. Но я всегда берусь за то, чего не умею. Иначе разве научишься?
Пока Изабель пыталась совладать с его безумной логикой, маркиз напомнил:
– Да. Так вот, замок…
Изабель поспешно объяснила ему, как туда проехать.
– Это совсем недалеко. Сразу за воротами поверните налево. Около мили будете ехать прямо. А у развилки…
Глаза маркиза вспыхнули.
– Развилка! Как интересно! Обожаю дорожные развилки! Они предвещают новые возможности!
– Перемены! – крикнули циркачи.
– Приключения! – пропели музыканты.
– Восторг! – каркнул глотатель огня.
Изабель неуверенно переводила взгляд с маркиза на его свиту и обратно.
– Да. Так вот… у той развилки поверните направо. Еще с полмили прямо, и окажетесь у подъездной дороги. Сам замок на вершине холма. Вы ни за что не проедете мимо.
– Мы ваши вечные должники, – сказал маркиз. – Но прежде чем мы отправимся дальше, позвольте дать вам один совет…
Маркиз подошел к Изабель и взял ее за руки. У нее даже дух занялся. Как будто рядом с ней в землю ударила молния. Или она только что украла кисет с алмазами. Или нашла целый сундук золота.
Но, постояв рядом с маркизом, Изабель почувствовала, как веселость, которой светился его взгляд, энтузиазм, рвавшийся наружу с каждым жестом, озорство, искрившееся в каждой нотке голоса, уступили место внезапной пугающей свирепости.
– Вы умеете обращаться с мечом, но делаете это плохо, – сказал он. – Надо тренироваться. Меч требует сноровки. И силы. По Франции сейчас ходят твари и похуже похитителей кур. Куда хуже. Обещайте мне, юная Изабель. Дайте мне слово.
Видимо, ему казалось, что Изабель непременно должна научиться защищать себя. Почему – она не знала, но чувствовала, что маркиз ее не отпустит, пока не получит согласия.
– Я… я даю вам слово, ваша светлость, – сказала она.
– Хорошо, – сказал маркиз, выпуская ее руки. – Ну а теперь, с вашего позволения, милые дамы…
Бабах!
В воздухе опять просвистела пуля. И ударилась во флюгер-петушок на крыше амбара, отчего тот завертелся как бешеный. А заодно напугала Тави, которая бросилась наутек.
И лошадей.
Они заржали и с безумными глазами так налегли на оглобли, что экипаж сорвался с места и буквально полетел за ними по аллее, причем на повороте его занесло, и целую секунду – которой хватило бы на то, чтобы у пассажиров случился разрыв сердца, – балансировал на двух боковых колесах. Кучер плашмя упал на облучок. Все, кто был на крыше, свесились на сторону задранных колес. Маркиз догнал карету, ухватился за открытую дверцу и повис на ней. Колеса с грохотом опустились на землю. Карета промчалась под березой, с ветвей которой на крышу посыпались обезьянки. Маркиз, уже благополучно заскочивший внутрь, перегнулся через колени волшебницы и повара и высунулся из окна.
– Спасибо! – крикнул он. – До свидания!
– До свидания, ваша светлость! – хором ответили Изабель и Тави.
Стоя у конюшни, они махали вслед экипажу, пока тот не свернул на дорогу и не исчез из виду.
За всей этой суетой никто и не заметил, как обезьянка сняла с себя жемчужное ожерелье и, протянув мохнатую лапу, уронила его с крыши кареты в траву.
Глава 34
После тревожного утра день прошел для Изабель на удивление спокойно: скучные дела как внутри дома, так и вне его.
Поздно вечером она сидела за кухонным столом. Тави приготовила вкуснейший омлет с эстрагоном. Изабель уже вымыла свою тарелку и теперь, глубоко задумавшись, сидела и глядела на меч, полученный ею от королевы фей.
Меч она повесила на крюк у двери. Тави спросила, откуда он. Изабель сочинила историю о том, как давным-давно нашла его в сундуке в конюшне, а утром схватила, увидев в курятнике вора.
Голос Танакиль снова прозвучал у нее в ушах. «Отрезали от него кусок, кусок и еще кусок…» Слово «кусок» она повторила трижды. «Что это, ключ? – думала Изабель. – Значит ли это, что я должна найти три куска?»
– Нам надо помыть посуду, Из, – услышала она слова Тави.
– Да, сейчас помоем, – ответила Изабель, но с места не двинулась.
Тави проследила за ее взглядом:
– Ты весь вечер так хмуро глядишь на этот меч. Что-то случилось?
Морщинка пересекла лоб Изабель.
– Да я вот думаю, Тав… Что такое сердце?
– Странный вопрос. А тебе зачем?
– Да так… – пожала плечами Изабель. – Интересно просто.
– Сердце – это полый четырехкамерный орган, работающий как насос и заставляющий кровь циркулировать по телу путем ритмических сокращений.
– Да, но я не про это. В стихах и песнях сердце – это место, откуда берется все хорошее в человеке.
Тави внимательно посмотрела на нее:
– Ты что, стихи писать начала?
– Да. Ха! Точно, начала. Как ты догадалась? – просияла Изабель. Конечно, она опять солгала, и ей самой это не нравилось; но лучше так, чем объяснять, зачем ей это понадобилось, а главное – почему. – Я сочиняю стих, и вот главная героиня…
– В стихах разве бывают героини?
– В этом есть, и она потеряла сердце. Ну, не целиком, а несколько кусочков. И мне надо их найти. То есть она должна их найти, я хотела сказать. Как они, по-твоему, могут выглядеть, эти кусочки сердца?
Тави откинулась на спинку своего стула с серьезным, даже встревоженным лицом. Потом снова села прямо, взяла со стола подсвечник с горевшей в нем свечой и провела ею перед глазами Изабель.
– Ты что, с ума сошла? – вскрикнула та и отшатнулась.
– Нет, просто проверяю, как у тебя расширяются зрачки. Кажется, ты слишком часто падала с Мартина в последнее время. Головой, наверное, ударилась.
Изабель выкатила глаза:
– Я не спятила, если ты на это намекаешь. Лучше ответь на мой вопрос, Тави. Ну, чисто теоретически.
– Ну, давай тогда предположим – чисто теоретически, – что речь все же идет о тебе, а не о выдуманной героине. В таком случае я бы сказала, что меч, от которого ты весь вечер не можешь отвести глаз, и есть кусок твоего сердца.
Изабель упрямо помотала головой:
– Нет, вряд ли. Точно нет.
– Почему же? Раньше тебе всегда нравились мечи. Ты любила фехтовать… и Феликса тоже любила. Помню, как вы вдвоем…
– Да, – резко прервала ее Изабель. Слова Тави были как соль, сыплющаяся на глубокую рану, которая так и не затянулась. – И к чему это меня привело? Феликс сначала дал мне слово, а потом взял его обратно. И бросил меня.
– То есть это уже не теоретический разговор, так?
Изабель уставилась на свои руки.
– Так, – призналась она.
– Тогда прости. Если бы я знала, не стала бы о нем вспоминать.
Изабель отмахнулась от ее извинений:
– Чем бы ни были куски моего сердца, Феликса среди них нет. И мечей тоже.
– А что есть? И как ты собираешься это искать? – спросила Тави.
– Не знаю, – ответила Изабель. Крепко задумавшись, она добавила: – Но раз уж сердце – это место, где живет доброта, то, может, начну с добрых дел.