Шанс покачал головой:
– Мне она уже не нужна. Мои чернила все равно не работают.
Волшебница обвела взглядом всех в зале:
– В чем дело? Кто-нибудь умер? Вы что здесь расселись, как поганки? – И она скорчила гримасу. – У вас тут воняет. Поражением. Капитуляцией. Гнилью. – Она прищурилась. – Это старуха. Она приходила, не так ли? Кто ее впустил?
Повар робко поднял руку.
– Никогда, слышишь, никогда больше не делай этого, – строго сказала ему волшебница, переходя от одной двери на террасу к другой и распахивая все по очереди. – Она как сернистый пар, сочащийся из фумаролы. Как зловонный газ из заброшенной шахты. Отравляет все. Заставляет думать, что лучше принять все как есть, а не бороться.
Сбросив печенье с серебряного подноса прямо на пол, она распахнула рубашку Шанса на груди и стала обмахивать его подносом. Затем шагнула к повару и отхлестала его по щекам.
– Очнись! – крикнула она. – Если эти чернила не работают, мы сварим другие, которые сделают все как надо.
Ночной ветерок влетел в открытые двери, и в зале сразу стало легче дышать. Шанс моргнул, озираясь с таким видом, словно очнулся после глубокого сна. Он начинал приобретать хорошее расположение духа.
– На этой карте было что-то такое. Что-то… – начал он.
Повар щелкнул пальцами:
– Отчего карга заволновалась. Я тоже заметил. А то, что плохо для нее, хорошо для нас.
Миг, и Шанс уже стоял у стола, а повар – с ним рядом. Надев волшебные очки, Шанс стал водить пальцем по пути Изабель, надеясь нащупать то, что встревожило Судьбу.
Он миновал тот день, когда Изабель отрезала себе пальцы и когда уехала Элла, дошел до места, где грубая линия Фолькмара впервые пересекала ее путь, и дальше, туда, где он подходил к концу, потом вернулся и ощупал все снова, но ничего нового не обнаружил. Даже с очками он видел все не так ясно, как Судьба.
И вдруг он тоже наткнулся на кое-что.
Едва намеченное. Но все же оно было. Обходной путь. Самое начало.
– Да! – воскликнул он и хлопнул в ладоши.
– Что там? Ну же, не томи! – сказал повар.
Шанс сорвал с носа очки и сунул повару. Тот надел их, прищурился на карту и сразу расплылся в ухмылке.
– Ха! – крикнул он. – Немудрено, что у старой карги морда стала как целое ведро прокисшего молока! Эта тропа…
– Это дело рук не Судьбы и не Фолькмара… это она сама. Изабель. Это ее действия начали перечерчивать путь, – закончил Шанс, и его глаза искрились от счастья. – Я был прав. Она может измениться. И она изменится. Мы еще выиграем пари. И побьем трех сестер.
– Погоди. Это ведь только начало. Не зарывайся, – предостерег повар.
– Нет, не начало, – стоял на своем Шанс. – Ты видел, куда она ведет?
Повар опять прищурился на карту:
– Похоже на дерево… старая липа… – Он снял очки. – Гром меня разрази, – сказал он, поворачиваясь к Шансу. – Ты знаешь, кто это?
– Танакиль, – ответил Шанс.
– Королева фей? – спросила волшебница, подходя к мужчинам. – Шанс. Она же…
– Очень, очень могущественна, – закончил Шанс.
– Я бы сказала, убийственно могущественна, – поправила его волшебница.
– Это Изабель ее призвала? – спросил повар. – Но для чего?
– Вряд ли для того, чтобы выпить с ней чаю, – сказала волшебница и вздрогнула.
– Вот и я тоже не пойму. Эти очки недостаточно приближают, но я думаю, что Изабель попросила у нее помощи, – сказал Шанс и зарылся рукой в свои кудри. Потом взглянул на повара. – Мне нужен подарок. Не могу же я идти с пустыми руками. В кладовой есть еще кролики?
– Последний пошел на рагу, которое мы ели сегодня. Есть фазаны, – ответил повар и пошел на кухню.
– Значит, возьму их, – сказал Шанс.
– Ты собираешься искать Танакиль? – спросила волшебница. – Но ведь уже ночь!
– Выбора нет, – сказал Шанс. – Судьба тоже все видела. Пока мы тут лясы точим, она уже рыщет в поисках королевы фей как пить дать. Так что я должен найти ее первым.
И он поспешил за поваром на кухню.
Ученый, с осунувшимся от тревоги лицом, взял розовые очки и принялся протирать линзы.
– Она же его живьем съест, – сказал он.
Волшебница поглядела Шансу вслед, тоже испуганная.
– Ты прав, – сказала она и скользнула ладонью по бедру, проверяя, на месте ли кинжал. – Я иду с ним.
Глава 39
На поляне посреди Дикого Леса стояла королева фей с огромной желтоглазой совой на руке.
Было уже далеко за полночь, но темнота лишь оттеняла живое присутствие королевы. Ее темно-рыжие волосы, заплетенные в косы, были уложены вокруг головы. На них покоился венец из рогов оленя. Платье серебрилось, как чешуя миноги, плащ из птичьих перьев держала у горла живая фибула: два громадных переливчатых жука, сцепившихся могучими клешнями.
Шанс нашел ее по магическому следу. Проходя, она оставляла на траве, на листьях и на земле серебристые капли, которые скоро исчезали. Теперь Шанс и волшебница, затаившись в кустах, смотрели, как Танакиль ласкает сову и что-то нашептывает ей, нисколько не опасаясь ни острого крючковатого клюва – такого мощного, что он способен был раскалывать кости и вырывать сердца у живых тварей, – ни кривых когтей, привычных к свежеванию добычи.
– Готова? – прошептал Шанс. Волшебница кивнула, и они ступили на поляну.
– Привет тебе, могущественная королева! – воскликнул Шанс. – Наконец-то мои поиски вознаграждены. Быть в твоем присутствии – честь для меня.
Танакиль расхохоталась. Ее смех звучал как шелест сухих листьев, когда осенний ветер подбрасывает их над землей.
– Вы уже полчаса, не меньше, прячетесь вон там, в березовой роще, наслаждаясь моим присутствием. Я давно почуяла и вас, и ваших фазанов.
Шанс приблизился к королеве, волшебница шла за ним следом.
– Прошу вас, примите их как скромный знак моего к вам уважения, – сказал он и поклонился, держа птиц на вытянутых руках.
Танакиль с презрительной усмешкой ответила:
– Оставьте их стервятникам. Это они любят падаль. А я люблю живые подношения. Такие, у которых бьются сердца и кровь бежит по жилам.
С этими словами она положила ладонь на грудь Шанса. Склонившись к его шее, она втянула ноздрями его запах и облизнула губы. Взгляд магических зеленых глаз заворожил Шанса, он замер, стоя перед ней тихо, точно мышка, околдованная змеей. И подпустил ее слишком близко к себе.
Его спасла волшебница. Резко потянув Шанса назад, она сама встала на его место и положила руку на рукоять кинжала. Танакиль оскалилась на нее, как лиса, упустившая славную жирную белку.
– Зачем ты здесь? Что тебе от меня нужно? – спросила она.
– Помощи. Я хочу спасти девушку. Ее зовут Изабель. Ты ее знаешь. У меня ее карта. Созданная Судьбами. Она показывает, что ты говорила с ней.
– А как она у тебя оказалась, эта карта? – спросила Танакиль. – Сестры-Судьбы берегут свою работу как зеницу ока.
Шанс рассказал. Когда он закончил, Танакиль с омерзением фыркнула.
– Знать ничего не хочу о ваших глупых играх, – сказала она и повернулась, чтобы уйти. – Я не служу ни тебе, ни Судьбам. Сердце – вот мой господин.
Шанс в отчаянии рванулся за ней. Танакиль нельзя было упускать. Ведь между ней и Изабель произошло что-то важное, он был уверен. И это что-то он мог использовать, чтобы помочь девушке.
– С каждым днем Фолькмар все ближе к Сен-Мишелю, – сказал он.
– И что с того? – бросила Танакиль, не оглядываясь.
– Это он переписал судьбу Изабель. Кровью. Но она может все изменить. Если изменится сама.
Смех Танакиль зазвенел по всему лесу.
– Вот эта злая, колючая девчонка? Думаешь, она одолеет безжалостного вояку?
– Уничтожение и гибель ждут не только деревню и ее смертных жителей. Фолькмар предает огню и мечу все, что встает на его пути. Дикий Лес и живущие там твари… они тоже не переживут его прихода.
Танакиль замерла. Повернулась к Шансу лицом. Гнев и скорбь боролись в глубине ее диких зеленых глаз. Шанс сразу это заметил. И поспешил развить свое преимущество:
– Пожалуйста, я очень прошу. Что тебе сказала Изабель?
– Просила помощи, – ответила Танакиль, подумав. – Сказала, что хочет быть красивой.
Королева почти выплюнула это слово.
– А ты исполнила ее желание?
– Я обещала ей, что помогу, – уклончиво сказала Танакиль, и Шанс понял, что это еще не все. И действительно, королева фей продолжила: – Еще я сказала, что мою помощь надо заслужить, а для этого она должна найти потерянные куски своего сердца.
– Куски… какие куски? – спросил Шанс.
– Тебе-то что за дело? Хочешь найти их и вложить ей в руки?
– Нет, только дать ей шанс. Большего я не прошу. Шанс на искупление.
Танакиль усмехнулась:
– Искупление? Разве это ей нужно? Да и тебе тоже?
Ее слова смутили Шанса. Он моргнул, но взгляда не отвел. Его улыбка из торжествующей стала беззащитной и уязвимой.
– Это нужно нам обоим, если мне повезет, – сказал он.
Танакиль пристально посмотрела ему в глаза. Ее взгляд был пронзительным. Она сказала:
– Конь по кличке Нерон. Мальчик по имени Феликс. И Элла, сводная сестра.
Едва эти слова сорвались с уст королевы фей, как Шанс метнул на волшебницу взгляд. Та, понимающе кивнув, тут же растворилась в темноте леса.
– Благодарю вас, ваша милость, – пылко произнес Шанс. Взяв ее прохладную бледную руку, он поднес ее к губам и поцеловал.
Танакиль зарычала, но без угрозы.
– Теперь все зависит только от самой девчонки. Не от Судьбы. И не от тебя, – предостерегла она, когда Шанс выпустил ее руку.
И тут же – так, словно ждала этих слов, – на поляну вступила Судьба.
– А, Танакиль! Какая приятная встреча под луной! – начала она. И чопорно улыбнулась Шансу. – Вышли подышать прохладным ночным воздухом, маркиз? В замке, должно быть, жарко?
Сердце Шанса ушло в пятки. «Что она слышала?» – с тревогой подумал он.
В руках Судьбы была корзинка, на плече сидел ворон.
– А ты тоже грибы собираешь? – спросила она у Танакиль.