«Он не остановится! – думала она. – Впереди причал, он доскачет до края и сиганет в воду. Мы оба утонем!»
И тут лиса исчезла так же внезапно, как появилась; выдохшийся Мартин замедлил ход, а потом и вовсе остановился в нескольких шагах от берега. Изабель спустилась на землю и на ватных ногах подошла к коню, дыша так часто и тяжело, словно сама только что бежала, таща повозку.
– Тише, Мартин, тише, – повторяла она, поглаживая его шею. – Тише, старина.
Глаза Мартина были так выпучены, что виднелись белки. Пена клочьями падала с губ, белела на шерсти. Изабель нагнулась к ногам коня. Крови не было; значит, лиса его не покусала. Она дотянулась до поводьев, запутавшихся в постромках, и освободила их. Затем, взяв коня за узду, девушка медленно развернула его в другую сторону. Каким-то чудом повозка не пострадала.
Пока они шли назад, к развилке, дыхание Изабель понемногу выровнялось. Позади остались мастерская кожевника и красильня. Кое-кто из работников подошел и поинтересовался, не пострадала ли девушка.
– Будь это моя коняга, сейчас же отправилась бы вот в эти ворота, – крикнул ей какой-то человек, стоявший у живодерни.
Изабель взглянула на него. Он привалился к ограде и спокойно курил. С кожаного передника на башмаки капала кровь. И тут из-за ограды долетел вопль смертельно напуганного животного. Изабель отвернулась, не желая видеть бедную обреченную тварь.
– Дурная коняга, – продолжал тип в кожаном переднике. – Чуть тебя не угробила.
Изабель сделала вид, что ничего не слышит, но Мартин посмотрел прямо на мужчину. Навострил уши. Принюхался. И встал как вкопанный. Изабель почувствовала, как в нос ударяет кислая вонь – запахи крови, страха и смерти смешивались в ней, словно призраки, просачиваясь между прутьями ограды. Мартин тоже их почуял. И задрожал всем телом. Изабель испугалась, что он сейчас снова понесет.
– Мартин, ну пойдем, пожалуйста. Надо идти, – сказала Изабель, потянув его за нахрапник.
Но тот не двинулся с места – расставил копыта, приподнял голову и заржал, тонко и так пронзительно, так жалобно, что Изабель от неожиданности выпустила уздечку.
И тут она поняла, что взгляд Мартина прикован вовсе не к человеку у ворот; он смотрел поверх него, на лошадь по ту сторону ограды. Медленно, как во сне, она сделала шаг вперед, еще один. Мартин снова позвал, лошадь ответила.
– Не ходи, – сказал ей человек у ворот. – Негоже девушке такое видеть.
Но Изабель уже увидела. Черная молния метнулась за прутьями ограды. Сверкнул бешеный глаз. В воздухе мелькнули убийственные копыта. Четверо дюжих мужиков пытались повалить коня, но не могли его одолеть. У них были крючья и веревки, но боялись все равно они, а не он.
Раньше у Мартина был друг. Он был прекрасен. Высок, силен и бесстрашен. Будь Мартин человеком, он бы, возможно, возненавидел его за это. Но Мартин был зверем и поэтому просто любил своего друга.
Лошади никогда не забывают друзей.
Мартин почувствовал запах друга. Услышал его голос. Голос коня, черного, как безлунная ночь, прекрасного, как звездный свет.
Мартин знал этого коня. Он его любил.
И Изабель тоже.
Ухватившись за прутья ограды, она прошептала его имя:
– Нерон.
Глава 63
Изабель побежала.
Сначала вдоль ограды. Мимо человека в переднике, который кричал ей «стой!», но не успел остановить ее. Она вбежала в ворота и попала в ад.
Две овцы, выскочившие из загона, метались по двору, увертываясь от преследователей, пытаясь скрыться. Жалобно мычали коровы. Здесь же обрабатывали туши: свежие висели головами вниз, чтобы из них вытекла кровь, те, что уже отвиселись, разрубались на части.
А посреди этого кошмара сражался за свою жизнь черный жеребец.
Четверо крепких мужчин, прислужников смерти, окружили его со всех сторон. Один накинул веревочную петлю на шею. Другой поймал в петлю заднюю ногу, мешая коню удерживать равновесие. Третий сделал то же самое со второй задней ногой. Конь упал. Сделал последнюю доблестную попытку одолеть своих мучителей и подняться, но не смог и теперь лежал в грязи, тяжело поводя боками и закрыв глаза.
Еще один человек стоял в стороне, опираясь на кувалду. Но вот он обеими руками ухватился за деревянную рукоять и приподнял тяжелую железную болванку.
– Нет! – завизжала Изабель. – Стой!
Но ее никто не услышал, так громко блеяли овцы и мычал скот.
И тогда Изабель побежала еще быстрее, крича и умоляя на ходу. Она почти добежала до лошади, когда наступила одной ногой в лужу. Девушка поскользнулась и растянулась на земле.
Сплевывая попавшую в рот грязь, Изабель подняла голову и увидела, как человек оторвал от земли кувалду и поднял высоко над головой, так что заиграли могучие мышцы его рук и торса.
Хриплый вой рванулся из ее горла и из самого сердца. Она устремилась вперед и отчаянным усилием, то ли броском, то ли ползком, упала коню на шею.
Кувалда полетела вниз.
Глава 64
Дыра, которую кувалда проделала в земле, была глубокой.
Изабель знала это наверняка, ведь тот, кто раньше держал этот молот в руках, заставил ее заглянуть туда. Обеими руками он схватил ее сзади за платье, оторвал от шеи коня и, точно котенка, ткнул носом в яму. Девушка упала на четвереньки.
– Видишь эту кувалду? Видишь, что она натворила? – орал он.
Изабель кивнула, хотя самой кувалды не видела – из ямы торчала только рукоять.
– А если бы здесь был твой череп?!
Он сам, могучий и сильный мужчина, дрожал как осиновый лист. Еще бы – он ведь уже замахнулся изо всех сил, как вдруг девчонка кинулась прямо под молот. В самый последний миг он резко вывернул корпус влево, и удар пришелся не по ней: кувалда ушла в землю.
Изабель встала. Все платье было в красной жиже. Красная жижа текла с лица. Но ей было все равно.
– Не убивайте моего коня, – взмолилась она. – Пожалуйста.
– Теперь это мой конь. Я его купил. Тебе такой ни к чему. Слишком дикий.
– Это мой конь. Он нужен мне.
– Тогда заплати мне за него. Четыре ливра.
Изабель сразу подумала о деньгах, которые лежали в переднике под сиденьем повозки, – искушение броситься за ними со всех ног было велико. Но она не могла взять чужое.
– У меня нет денег, – жалобно ответила она.
– Ну так найди, и побыстрее. До завтрашнего утра. Ворота открываются ровно в семь. Вот и приходи к семи с деньгами, иначе ему не жить.
Изабель кивнула. Сказала, что обязательно вернется. А себе сказала, что придумает, как достать деньги. Они у нее будут. Так или иначе.
– Дайте ему встать, – сказала она, глядя на коня.
Никто не двинулся с места.
– Дайте. Ему. Встать.
Это была уже не просьба, но приказ, и мужчины его услышали. Веревки, которые сдерживали коня, убрали.
Едва почувствовав свободу, конь вскочил. Моргнул, глядя на Изабель, и медленно подошел к ней. Понюхал ее. Фыркнул прямо в лицо. Вскинул гордую голову и тонко заржал.
Изабель хотела засмеяться, но вместо смеха вышел всхлип. Она прижалась щекой к его щеке, грязными пальцами зарылась в нечесаную, спутанную гриву. Нерона продала мать. Девушка думала, что никогда больше не увидит его. И вот он здесь, рядом с ней, но ему грозит гибель, если она не найдет четырех ливров.
– Я вытащу тебя отсюда. Клянусь, – прошептала она коню.
– А теперь уходи. У нас полно работы, – сказал человек с кувалдой.
Изабель кивнула и, потрепав Нерона по шее, вышла со двора живодерни.
Один из тех троих, что боролись с конем, – совсем молодой парень, почти мальчик, – закрыл за ней ворота. И замешкался, глядя ей вслед. Попроси она его в тот миг о чем угодно, он выполнил бы любую ее просьбу. Позови за собой – пошел бы на край света. А если надо, отдал бы жизнь за нее.
Тогда он еще не знал, что образ этой девушки, гордой и величавой, несмотря на грязное платье, останется с ним на всю жизнь. Он взглянул на нож в своей руке и возненавидел его.
За его спиной переговаривались остальные.
– Это вроде одна из девчонок де ла Поме, нет? А говорили, они страшные.
– А что, она красотка, по-твоему? Грязная, как старый башмак. И наглая, как таран.
– Нет, но…
– Жалко мне того, кого она возьмет в мужья.
– Но смелости ей не занимать, это уж точно.
– Это да. Всем бы девчонкам такую силу… да если бы они еще о ней знали!
– Будем надеяться, что такого никогда не случится. Иначе во что превратится наш мир?
– Ха! В сущий ад, вот во что!
– Нет, – прошептал паренек у ворот. – Это был бы рай.
Глава 65
Дверь в кухню мадам была открыта. Изабель набрала побольше воздуха в грудь и шагнула через порог.
На улице ярко светило солнце, но в доме мадам было темно. Несколько секунд Изабель ничего не видела. Когда глаза наконец привыкли к потемкам, она разглядела мадам, которая стояла у кухонного стола и месила тесто для хлеба.
– Я вернулась. С деньгами, – сказала Изабель, выкладывая передники на стол.
Мадам торопливо вытерла руки тряпкой – ей не терпелось поскорее пересчитать монеты – и бросила взгляд на Изабель.
– Что с тобой стряслось? Где это ты вывозилась? – воскликнула она.
Изабель стала рассказывать. Сначала мадам слушала ее, но скоро притяжение денег победило любопытство. Развернув оба передника, она выгребла из них монеты и принялась считать. Рядом в кресле-качалке сидела Тетушка и вязала. В отличие от мадам, она не пропустила ни одного слова в рассказе девушки.
Свою историю Изабель закончила так:
– Мне надо выкупить моего коня. Нерона. Завтра утром я должна принести на живодерню четыре ливра, иначе его убьют.
– И что? А я тут при чем? – спросила мадам рассеянно. Перед ней уже стояли восемь столбиков монет, хотя она не добралась даже до половины.
– Прошу вас, мадам. Речь идет всего о четырех ливрах. Ведь я очень много работала на вас.
Авара перестала считать. И в ужасе воззрилась на Изабель: