Очень медленно и тихо, словно тень, она спустилась с дерева, переставляя ноги с одной ветки на другую так осторожно, что с них не упала ни одна хвоинка.
Так она лезла и лезла, пока до голов двоих, сидевших под сосной, осталась пара локтей, не больше. Тогда она остановилась и стала слушать.
– За нового регента Франции, – сказал Фолькмар, дотрагиваясь своим бокалом до края бокала герцога. – Как только я расправлюсь с армией короля, вся страна станет моей, а ты будешь править ею от моего имени.
Великий герцог с улыбкой наклонил голову. Затем он протянул Фолькмару пергаментный свиток:
– Подарок.
Фолькмар принял его, сломал восковую печать – королевскую печать Франции – и развернул.
– Карта… – сказал он, жадно шаря глазами по документу.
– Показывающая размеры и расположение всех полков, которые еще остались у короля.
– Отличная работа! – воскликнул Фолькмар. – Тем легче мне будет выслеживать их и расправляться с ними. – И он сделал большой глоток бренди. – К завтрашнему дню все готово?
– Да. Вы атакуете лагерь Кафара на рассвете. Он только что отправил четыре подразделения в Париж, у него осталось всего одно. Как только перебьете всех, отправляйтесь в лагерный лазарет и добейте раненых. Мне они все равно не нужны. Кафара не убивайте, а возьмите в плен – для видимости. Мы вознаградим его, когда закончится война. Он показал себя надежным союзником.
Фолькмар опять нетерпеливо взглянул на карту:
– А жители Сен-Мишеля… они не полезут в драку?
Великий герцог хохотнул:
– Чем они будут драться? Деревянными ложками? Я лично объездил всю местность вдоль и поперек и везде упрашивал пожертвовать армии любое пригодное для сражения оружие. Так что воевать им нечем.
Снова появился молоденький рядовой, который прислуживал Фолькмару. Тот отдал юноше карту, приказав отнести ее в палатку и собрать им что-нибудь поесть.
– Как только в Сен-Мишеле все будет кончено, я двинусь на последние гарнизоны короля. Надо разбить их поодиночке, а уж затем приниматься за него самого, – сказал Фолькмар.
– Советую начать именно с короля. Он сдастся, и войска, утратив боевой дух, сами сложат оружие к вашим ногам.
– А если не сдастся?
– Сдастся. Я уверен. Не забывайте, у нас на руках сильный козырь.
Фолькмар поднял бровь:
– А вы не питаете большой любви к своему молодому монарху, верно?
Выражение лица великого герцога стало кислым.
– Король – дурак. Он мог выбрать себе невесту из почтенного королевского семейства, а выбрал кухонную замарашку. И не мешает ей носиться с дурацкими идеями – она устраивает лазареты для раненых, собирает сирот в домах знати, – тогда как для казны было бы куда менее накладно просто дать им умереть. Мой собственный замок кишит мужицким отродьем. – И он с омерзением встряхнул головой. – Король унизил достоинство короны. Пока он сражается, на троне Франции сидит девчонка самого низкого происхождения. Хуже того, кровь простолюдинки будет течь в жилах наследника.
– Не страшно, – сказал Фолькмар. – Дни короля сочтены. Он не успеет зачать наследника.
Великий герцог осушил свой бокал.
– Если уже не зачал.
Фолькмар молча подался вперед и налил гостю еще бренди. Затем откинулся на спинку стула и произнес:
– Я не могу иметь наследников, и после моей смерти некому будет претендовать на престол. Вы знаете, что это значит.
Великий герцог пригубил напиток, поднял глаза на Фолькмара и сказал:
– Это значит, что королева тоже должна умереть.
Глава 105
Изабель забралась еще выше и села спиной к стволу, ухватившись за ветки помельче и свесив ноги.
О великих военачальниках часто говорят, что они сохраняют хладнокровие даже в самый разгар битвы. Гром пушек, крики умирающих, дым, пот и кровь только обостряют их проницательность, и они лучше осознают возможности момента.
Именно такую ясность мысли ощутила теперь Изабель.
Сидя на дереве, рядом с двумя кровожадными злодеями, которые не задумываясь убили бы ее, если бы обнаружили, она, сохраняя выдержку и спокойствие, обдумывала, что и как можно предпринять.
Фолькмар планирует убить короля и королеву, значит надо найти способ его остановить. Можно отправиться в Париж и найти там Эллу или короля и рассказать им все, что она слышала. Но Изабель понятия не имела, где их искать, как добраться до них обоих, и не знала, поверят ли они ей, если она придет с такой вестью.
Вдруг откуда-то из глубин памяти Изабель, словно рыба к поверхности озера, поднялось воспоминание. Она увидела себя в Мезон-Дулёр. Из ее искалеченной ступни шла кровь. Великий герцог подходил к Элле, неся на бархатной подушке хрустальную туфельку, как вдруг споткнулся и уронил ее. Изабель даже услышала звон разбивающегося стекла. Герцог тогда сказал, что оступился. Но он соврал. Он споткнулся нарочно; Изабель сама это видела.
Он разбил туфельку, потому что не хотел, чтобы Элла вышла замуж за принца. Ведь она не была высокородной. А значит, была недостаточно хороша. Элла, такая добрая и хорошая. Элла, чья красота затмевала солнце. Но все это ничего не значило для герцога: он нашел для нее несколько ледяных слов и отверг как непригодную.
И тогда Изабель услышала второй голос: того старого купца, торгового партнера ее отчима. Ведь и он сделал это же с ней самой. Назвал ее некрасивой. Нашел для нее слово раньше, чем Изабель успела задуматься о том, кто же она такая. В один миг он определил, кем ей быть и кем оставаться всю жизнь.
Правда, теперь Изабель увидела еще и то, чего никогда не замечала прежде: купец действовал не один. У него была сообщница – она сама, Изабель. Ведь это она послушала его. Приняла на веру его слова. Позволила внушать ей, кто она такая. А потом не только ему, но и Маман, ухажерам, великому герцогу, Сесиль, жене пекаря, всем жителям Сен-Мишеля.
– Каждый отрезал от меня по кусочку, – прошептала она в темноте. – Но я сама дала им нож.
Голос старого негоцианта эхом звучал у нее в памяти. Вскоре к нему присоединились и другие голоса:
– Ты всего лишь девочка… Уродливая маленькая обезьяна… Страшные мачехины дочки… Сильная… Капризная… Злая…
Прислушиваясь к чужим голосам, Изабель пыталась различить среди них свой собственный.
И ей это удалось.
«Карта, – услышала она голос. – Забери у него карту».
Голос не срывался на крик и не дрожал от страха. Он отчетливо выговаривал слова и, казалось, исходил из самых глубин ее существа. Изабель узнала его. В детстве она не слышала никаких других голосов, только этот. Он никогда не подводил ее, не подведет и теперь.
Если она заберет у Фолькмара карту, тот не сможет напасть завтра на Сен-Мишель. А она прочитает ее и помчится, как ветер, к ближайшему лагерю королевской армии. Командующий наверняка захочет узнать, где она взяла документ с печатью самого короля. Она скажет ему, и он пошлет своих солдат спасти Сен-Мишель. Времени осталось мало – до рассвета. На рассветный час назначена атака Фолькмара.
Адъютант Фолькмара отнес карту в палатку. Значит, надо пробраться туда, выкрасть карту и выйти незамеченной. Поглядев вниз, она увидела, что Фолькмар и великий герцог по-прежнему погружены в беседу. Слуга Фолькмара накрыл под сосной стол и принес им ужин, не съеденный еще и наполовину.
«Теперь или никогда», – подумала Изабель и потихоньку слезла с дерева, затем, пригнувшись, шмыгнула за палатку. У входа замерла, прислушиваясь, нет ли кого внутри, потом подняла полог и нырнула под него. Посреди палатки стоял большой стол. На нем были перья, чернильницы, какие-то письма, телескоп… и карта.
У Изабель подпрыгнуло сердце. «Ты сможешь, – сказала она себе. – Просто бери и уходи».
Пробираясь в палатку, она не думала ни о чем, кроме этой карты: вот почему, войдя, она даже не огляделась по сторонам, а сразу уставилась на стол. Но теперь, подбегая к нему, она вдруг уловила краем глаза какое-то движение сбоку. И замерла на месте; только сердце колотилось, как птица.
У стены палатки, на парусиновой кровати, сидела девушка. Веревка, стягивавшая ей руки, врезалась в запястья, изо рта торчал кляп. Изабель удивилась. Шагнула к пленнице.
И прошептала всего одно слово:
– Элла?
Глава 106
Изабель так спешила на помощь, что, упав на колени, проехала ими по земле – и тут же начала нашаривать узел кляпа.
– Изабель! – прошептала Элла, глотнув воздуха ртом.
– Что случилось? Как ты здесь оказалась? – зашептала в ответ Изабель, в ужасе от того, что видит сводную сестру в таком месте, да еще и связанной, словно овца.
– Великий герцог, – ответила Элла. – Он и его охрана должны были сопровождать меня в поместье к востоку от Сен-Мишеля. Я хотела посмотреть, подходит ли дом для детей, которых война сделала сиротами. На полдороге мы свернули в лес. Герцог приказал своим людям связать меня и отвезти сюда. Фолькмар…
– Знаю, – мрачно ответила Изабель. – Слышала, о чем они говорили с великим герцогом. Сейчас я заберу у них карту. И мы уйдем.
– Как, Изабель? – спросила Элла. – Лагерь ведь охраняют солдаты, их здесь сотни!
– Но я же вошла. Значит, и выйти сумею.
– Но мои путы… – Элла подняла руки. Она хотела сказать что-то еще, но только расплакалась.
Изабель обеими ладонями обхватила лицо сводной сестры.
– Слушай меня, Элла, – сурово заговорила она. – Ты должна довериться мне. У тебя нет для этого оснований, я знаю, но я тебя отсюда вытащу. Обещаю. Я…
– Куда он запропастился, этот мальчишка? Ладно, я сам принесу… – услышали они.
Голос раздался у самого входа в палатку. Говорил Фолькмар.
Глава 107
«Простота противоположна сложности, – думала Изабель. – Легкость тоже противоположна сложности. Но простота и легкость – не одно и то же. Вовсе нет. Пари держу, у Тави наверняка найдется теорема на этот счет».
Изабель бормотала себе под нос. Бесшумно. Просто чтобы успокоить расходившееся сердце. Набрать в легкие воздуха. Не думать о том, что высокие черные ботфорты Фолькмара фон Брука маячат всего в паре дюймов от ее лица.