— Я вообще не знаю о чем она говорит, — сложила на груди руки.
Смысла оправдываться, пытаться что-то объяснить, не было. Все равно повернут так как надо. Мне же оставалось только выслушивать претензии, которых, судя по всему, накопилось у сестрички достаточно.
— Ах не знаешь?! — всплеснула руками Алина. — Платон сказал, что я могу пойти на прием, если ты пойдешь и никак иначе. Если бы ты ничего про меня не говорила, то он пригласил бы только меня, — для пущего эффекта она ткнула в себя пальчиком.
— Мы с Платоном о тебе вообще не разговаривали. Я даже имени твоего не упоминала.
— А что это за прием такой? — мама услышала ключевое слово.
— В диппредставительстве, — торжественно заявила Алина. — А эта лохушка идти не хочет. А из-за нее и мне путь туда закрыт.
— Я уже сказала. Что никуда не пойду. И точка, — обидное слово «лохушка» больно резануло по нервам.
Да я лохушка. Да я отказалась идти. И не пойду. Не пойду и все. Не хочу быть всеобщим пугалом. Платон захотел посмеяться над глупой лохушкой. Ему мало обожания? Или на моем фоне решил выглядеть еще более эффектно?
— Я спать, — скинула ненавистные туфли, разлетевшиеся по коридору с грохотом.
На него из спальни выглянул папа. Судя по всему он слышал весь разговор под дверью. А когда начались боевые действия решил вмешаться. А может ему просто захотелось понаблюдать за представлением из первых рядов?
— Привет, пап. И спокойной ночи, — проскочила перед носом прямиком в свою комнату.
Правда, она лишь условно была моей. Приходилось делить ее с Алиной. У нас хоть и была трехкомнатная квартира, но гостиная отводилась под совершение молитвенного обряда, который мама совершала дважды в день.
Утром на зорьке и вечером на закате.
Она и нас хотела приобщить, но ей воспротивилась Алина, заявив, что карьера актрисы и модели никак не сочетается с аскетическим образом жизни.
Мама на удивление легко приняла это объяснение и не настаивала.
Глава 9
Первой на штурм крепости под моим именем, на удивление, пошла мама.
Она прокралась в комнату, когда я уже разделась и легла в кровать. Ни о каком умывании и чистке зубов даже речи не шло. Выйти из комнаты означало встретиться со всем семейством.
Алина, как обиженная сторона, дулась. И в настоящее время, даю голову на отсечение, сидела в кухне и пила чай с ромашкой.
Мама всегда ей его заваривала, когда Алиночке надо было успокоить нервишки. Сестричка чай любила и пила литрами. Тем более когда его заваривал кто-то только не она.
— Полечка, ты уже спишь?
Полечкой я была когда маме от меня что-то нужно, но при этом заставить она не могла.
Редко на меня накатывало такое состояние, когда я упиралась рогом. И тогда требовалось огромное терпение, чтобы уговорить. Не заставить, а именно уговорить. Видимо, внутри меня была какая-то черта, после которой мне становилось абсолютно все равно что со мной будет.
Она проявилась еще в детстве.
Как-то нам с Алиной подарили по кукле. Ей — огромную с кудрявой шевелюрой и закрывающимися глазами. А мне в два раза меньше, самую обыкновенную. Все потому что Алина каждый день нудела о том, что хочет именно такую куклу, а я молчала.
Среди подружек она хвалилась какая у нее красивая кукла. Показывала ее всем. А я со своей играла. Представляла, что я ее мама. Наряжала куклу, как могла. Дарила кукле подарки. Водила ее в кино.
Рядом с нами жила женщина, которая занималась индивидуальным пошивом. Она жила одна с пятью кошками. Иногда они залезали во дворе на дерево и орали благим матом. А я их снимала и относила соседке в квартиру. За это она угощала меня вкусным чаем с бубликами. Разрешала смотреть модные журналы и забирать мелкие лоскутки и обрезки лент. Из них я шила наряды своей любимице Маше. Так звали мою куклу.
С Машей мы гуляли во дворе. Каждый день на Маше было новое платье или костюм. Девочки стали замечать. Интересоваться откуда беру наряды. Я рассказывала. Мол, придумываю и шью сама. Девочки со мной советовались как лучше скроить юбочки для кукол. С воланчиками или без? Делать ли оборочку на подоле? И так по разным мелочам.
В один прекрасный день Алина попросила подарить ей мою куклу. Я отказалась. Тогда она пожаловалась маме. Мама принялась меня уговаривать. Я не соглашалась. Кукла моя, а у Алины есть лучше, пусть с ней и играет. Тогда мама не выдержала и забрала у меня куклу. Алина была счастлива.
Все это случилось осенью. В парках жгли кучи с листьями. Костры горели то тут, то там.
Кукла так и не досталась Алине. Я выхватила ее из маминых рук и забросила в огонь.
— А теперь — доставайте, — сказала, прежде чем убежать.
Больше так явно мама на меня не давила. Она научилась пользоваться другими методами.
— Сплю, мама, — ответила, не открывая глаз.
— Дочечка, ну что ты такая у меня категоричная? Ну нельзя же быть такой. Ты об Алиночке подумала?
— Мама, я только об Алине и думаю.
— Не рычи на маму. Мама все для тебя сделала.
С этими словами я бы поспорила, но зачем будить спящую собаку?
— На ужин не пойду. Я не откажусь от своих слов, — заявила.
— Ах, вот как. Я, между прочим, хотела тебя порадовать, купить новые джинсы. А ты?
— Не нужны мне новые джинсы, я еще те до дыр не сносила, — огрызнулась.
— Я все папе скажу, — принялась угрожать мама.
— Говори. И, вообще, я спать хочу, — отвернулась к стенке.
— Неблагодарная, — бросила она прежде чем выйти.
Маминого терпения хватило ненадолго.
Заснуть мне так и не дали. Пришла Алина и начала укладываться спать. Долго ворочалась с места на место. Вздыхала. Охала.
А потом начала плакать. Тихо-тихо.
В ночной тиши отчетливо слышались всхлипы.
Я сцепила зубы лишь бы не поддаться на провокацию. Стоило мне только спросить почему она плачет, как сразу же станет ясна причина.
Плакала Алина долго. Я бы могла собой гордиться. Выдержала. Сделала вид, что сплю и ничего не слышу.
Утром она с видом оскорбленной добродетели ходила мимо меня, не поднимая глаз.
Но не заставила изменить решение.
Папа.
— Поля, у меня к тебе разговор, — папа не стал ходить вокруг да около.
— Что? И тебя подключила? — спросила сходу.
— Поля, ты взрослая девочка. И должна понимать, что во взрослой жизни приходится поступаться чем-то ради чего-то.
— Я знаю, — принялась смотреть себе на ногти.
— Думаешь, мне приятно с тобой говорить на такие темы? Или думаешь приятно осознавать, что мною крутит-вертит, как того пожелает, глупая набожная женщина? Неприятно. И я много раз собирался прекратить это, — произнес отец, отворачиваясь к окну.
С каждым его словом мои глаза увеличивались. От удивления. Пока не достигли размера чайных блюдец.
— Но кому я нужен? Старый. Больной. Почти импотент. У меня нет ни сбережений. Ни достойной работы. У меня даже крыши над головой и то не будет, надумай я уйти от вашей мамы. А тут, как бы ни было плохо, все же семья. Домашний уют. Вареники по утрам. Борщ в обед. И даже секс раз в месяц.
Он обернулся.
— Челюсть подними с пола. Думаешь я о такой жизни мечтал в юности? Поверь мне. Совсем не о такой. Я мнил себя первопроходцем, пионером, открывателем новых земель. А превратился в жалкого сторожа хозяйского добра, получающего пять копеек за свою работу.
Отец выдвинул стул, развернув его к себе. Сел верхом.
— Мать сказала, что тобой заинтересовался какой-то важный мужчина. Не таращь глаза. Я знаю, что именно тобой. Не Алинкой. Она хоть и красивая, но глупая. Вся в мать. На нее смотрят, когда хотят в постель затащить, а не на светский раут зовут, чего бы она там себе не напридумывала. Подумай. Может это и есть твой шанс. Я свой профукал, когда отказался от мечты. Не профукай ты свой.
Отец еще несколько мгновений пожевал губы, как будто хотел что-то добавить. А потом резко встал и вышел.
Кажется, я поняла в кого такая импульсивная время от времени.
Глава 10
А ближе к вечеру в дверь постучал курьер. Мама только собралась совершать ежевечернюю молитву. Недовольная, как стадо растревоженных обезьян, она пошла открывать. Короткий разговор.
— Полина, тебе письмо из диппредставительства. Нарочным принесли. Иди получи.
Я нехотя поднялась с кровати, на Алину старалась не смотреть. Она весь день дула губы и не разговаривала со мной.
А тут подскочила, как ужаленная, увязавшись следом.
— Так забрала бы, — я пробурчала, зная, что мама получает всю корреспонденцию приходящую в дом.
— Твою подпись требуют.
Молодой парнишка в форме почтовой службы переминался с ноги на ногу, ожидая на лестничной площадке.
— Я Полина.
— Паспорт покажите, — потребовал он.
Пришлось идти за паспортом.
Лишь удостоверившись, что я действительно Полина, мне отдали письмо. Я поблагодарила, отсылая разносчика.
— Покажи, покажи, что там? — Алина сразу же забыла что хранила молчание в отношении меня.
— Сейчас. Не рвать же красивый конверт, — отмахнулась, ища ножницы.
Конверт, действительно, отличался удивительной красотой, которую редко встретишь среди отправлений со счетами и рекламными проспектами. На кремовой бумаге с лицевой части был вытеснен огромный дракон. Маленькие его копии занимали все остальное свободное пространство.
— Наверное, ужин прием в японском ресторане или китайском, — с ходу предположила Алина.
Я пожала плечами.
Внутри конверта лежало приглашение. На нем так же как и на конверте летали драконы. Печать обладала каким-то 3D эффектом, отчего драконы казались живыми и объемными.
— Дай. Дай. Посмотреть, — Алина выхватила из моих рук приглашение.
Мама стояла рядом. Ее не меньше сестрицы съедало любопытство.
Алина впилась глазами в текст приглашения.
— Но тут написано, что на прием приглашается госпожа Полина с сопровождающим. А где мое имя? Это ты специально подговорила, чтобы меня не вписали, — наки