-- Я так надеялся этого избежать…
-- Избежать чужой свадьбы? Вы не любите пиры, барон?
Барон вздохнул, еще некоторое время шуршал одеждой у меня за спиной, а потом ответил:
-- Ольга, мы женаты уже почти две недели. Несколько неуместно обращаться ко мне на «вы» и звать меня бароном. У меня есть имя.
-- Прости, Рольф… Я все время забываю…
-- Привыкайте, баронесса Нордман, – с улыбкой в голосе ответил мой муж.
Я слегка фыркнула в ответ на эту усмешку и все же уточнила:
-- Почему ты не хочешь на пир, Рольф?
-- Потому что придется задержаться. Но даже этого мало. Свадьба, точнее, свадебный пир -- очень значимое событие. Нам придется изрядно потратиться на подарок.
Больше всего в его речи мне понравилось слово «нам». Это что, он уже считает меня частью своей семьи? Он будет со мной советоваться? Беседовать о расходах и прочих важных вещах? На всякий случай я решила деликатно уточнить этот вопрос:
-- И что ты собираешься подарить им?
-- Завтра с утра Иоган заплатит мне твою виру. Как ты думаешь, сколько денег мы сможем выделить на подарок?
От неожиданности я даже повернулась к нему лицом и спросила:
-- Скажи, Рольф, а кому вообще принадлежат эти деньги?
Он задумался, и взгляд его стал рассеянным. Потом с недовольной гримасой, пожав плечами, ответил:
-- Бог знает, Ольга. Случай редкий. А я не настолько хорошо знаю законы.
-- Ты сильно устал, Рольф?
-- Еще не падаю с ног, но для надежности лучше бы лечь, – ответил муж с улыбкой.
Он стоял передо мной в тонкой полотняной нижней рубахе и таких же полотняных узких кальсонах, доходящих до середины икр. На пляжах, да и в городе летом, я видела кучу людей: и мужчин, и женщин, одетых гораздо более легко. Топы и короткие шорты – абсолютно обычная одежда в моей прошлой жизни. Но почему-то меня посетила мысль, что по меркам этого мира я вижу нечто довольно интимное. Смутившись и отведя глаза в сторону, я сказала:
-- Ну что ж, давай ляжем и поговорим в постели.
Глава 31
Разговаривали мы обо всем достаточно долго. На столе ярко горели свечи, да и камин, потрескивая дровами, добавлял тепла и уюта. Я расспрашивала о землях. Маленький городок Нордман, сейчас полуразоренный. Было больше восьмисот человек, осталось… Кто ж знает, сколько осталось?
– Пойми, Ольга, два года назад город был взят полностью. Соседние баронства крупнее, они устояли. А мое… Приедем, все увидим сами. И не беспокойся так: я пошутил насчет служанки.
– В смысле: пошутил?!
– Как бы ни было худо, но уж прислуга для черной работы у тебя будет.
Плюсом к городу четыре деревни и два села. Заодно узнала разницу между селом и деревней. Оказывается, если есть церковь, то это село. Все остальное – деревни, даже если там народу живет больше.
В какой-то момент мне стало неудобно смотреть на Рольфа: затекла шея, которую я постоянно поворачивала к нему. И я села на кровати по-турецки.
-- Пожалуй, так будет удобнее, – он уселся напротив меня в той же позе.
-- Так вот, Рольф, я не знаю, в каком состоянии ваши земли и насколько бедно будем мы с вами жить. Но считаю очень важным обсуждать в семье все крупные траты.
Он удивленно вскинул бровь и спросил:
-- Вы собираетесь управлять моими землями, госпожа баронесса?
-- Какие глупости вы говорите! – и только потом заметила на его губах ироничную усмешку. – Никакими землями я управлять не умею, и вы это прекрасно знаете. Так что нечего меня подначивать! - с возмущением заявила я. – Но мне хотелось бы, Рольф, сделать все возможное, чтобы наше жилье стало уютным и удобным. Для этого, безусловно, понадобятся какие-то расходы. Именно поэтому я и хочу, чтобы денежные дела семьи вы обсуждали со мной.
Некоторое время муж сидел и молчал, рассматривая меня с интересом. Наконец он заговорил:
-- В семье, госпожа баронесса, муж с женой на «вы» другу к другу не обращаются. Кроме того, семья предполагает наличие детей…
Почувствовала, как кровь волной прилила к ушам и лицу. Нервно заправив прядь волос за правое ухо, я отвернулась к стене и, стараясь казаться равнодушной, ответила:
-- Я, в общем-то, и не против детей… Но не прямо же сейчас их делать! Вы же сами говорили, что дом и земли основательно разорены. Так что сперва требуется все устроить…
Большая теплая рука легла мне на плечо, и я замерла от неожиданности: «Он что?!.. Он прямо сейчас?!.. Я еще совершенно даже и не думала…».
Когда Рольф заговорил, его голос звучал так бархатно и ласково, что у меня мурашки побежали по спине. Плечо под его рукой наливалось жаром, который медленно и плавно растекался по всему телу. А этот наглец, заправив мне за левое ухо прядь волос, начал мягко поглаживать мочку, заявив:
– Я с удовольствием бы приступил к этому волнующему действу немедленно, Ольга… Наследники – это очень важно для бедного баронства! Но, увы, боюсь, что моя молодая жена сейчас найдет мне другое дело.
Я вопросительно уставилась на него. А он продолжил:
– У нее, Ольга, у этой юной и прекрасной девы, так горят от смущения уши, что я просто опасаюсь пожара в спальне!
– Ах ты ж!..
Все мое смущение как рукой сняло! Ну, пусть не совсем все, но процентов на восемьдесят точно. Подначивать он тут меня будет! Я схватила подушку и треснула обнаглевшего барона…
Надеюсь, мы не перебудили смехом всех соседей в этом крыле дома. Крепко получив несколько раз моей подушкой, пару раз вяло ответив своей и благородно сдавшись, барон разлегся на кровати, умильно поглядывая на меня и периодически потягиваясь, как сытый кот на солнышке. Потом похлопал рукой по перине:
– Укладывайтесь, дорогая баронесса! Мы еще не все проблемы обсудили! А вот скажите, как вы относитесь к королевскому налогу на морковь? Это такой важный вопрос, а мы совсем упустили его из виду!
Я видела, что Рольф придуривается и подшучивает надо мной, но ведь он и не догадывался, с кем играет. Так-то я вполне уже большая девочка, да и про секс знаю не меньше, чем некоторые средневековые бароны. Стоит ли тянуть? Он… На самом деле это ночное “побоище” со смехом и подначками сблизило нас почти мгновенно. Он больше не казался мне просто симпатичным чужаком. Он был почти свой. Человек, который стал моей семьей. Моим мужем. Мужчина. Мой мужчина…
Я “смущенно” потупилась, взбираясь на высокую кровать и специально приподнимая сорочку так, чтобы ноги были видны почти во всю длину. Почти…
Поймала настороженный и заинтересованный взгляд. Вновь села по турецки, но уже вольно откинув ткань с коленей. Склонилась к лицу мужа, ласково и медленно провела пальцем по четкой скуле, задержалась на подбородке, скользнула к губам…
Слегка поглаживая нижнюю, которую Рольф нервно облизал, спросила:
– Может быть, кто-нибудь уже научит юную баронессу целоваться? Например, муж. Или мне поискать других учителей?
Я не старалась казаться роковой женщиной. Я просто расслабилась и позволила мужу руководить. И в полной мере оценила его деликатность и аккуратность, его желание и страсть, которую он сдерживал так умело, боясь причинить лишнюю боль…
Он лежал рядом, стараясь выровнять дыхание, закрыв глаза и мягко водя кончиками пальцев по моему лицу:
– Спи… Потом будет гораздо лучше. А пока спи, моя нежная и храбрая девочка.
***
Ранний завтрак нам подали в комнату. Словоохотливая Ханна, накрывая стол, болтала:
-- … каждую седмицу перед выходными! Этот обычай еще самолично графский папенька завел. Сперва народ не больно-то внимание обратил, а потом ему госпожа графиня подсказала на этот день господскую пошлину немножко снизить. Это я еще совсем девчонкой была, и то помню! Завсегда перед воскресением Господним на торжище у нас истинное столпотворение. Оно ж всем выгодно: поменьше заплатить, побольше заработать. А даже и покупатели к этому дню со всех городков и сел окрестных съезжаются, потому как выбор больше и торговцы охотнее уступают. Вот ежели после завтрака надумаете сходить туда, аккурат в самую кутерьму и попадете.
Завтракали мы переглядываясь и улыбаясь -- эта ночь сблизила нас. Меня сильно заинтересовали слова мужа, сказанные к концу завтрака:
-- Я в любом случае планировал задержаться здесь не меньше, чем на двое суток. Коням нужен роздых, да и едем мы с вами в практически пустой дом. Там действительно голые стены, Ольга. Поэтому сегодня нам нужно закупить все припасы, которые могут понадобиться до конца весны. Единственное, что есть сейчас целое в моем замке – это конюшня и сенник. Когда мои люди отправлялись домой, я дал с собой некоторую сумму командиру стрелковой дюжины Конору. Он обещал закупить корма для коней: осенью они дешевле. Все остальное нам нужно будет приобрести здесь, -- он вопросительно уставился на меня, как бы спрашивая, справлюсь ли я.
Я, недовольно всплеснув руками, с возмущением сказала:
-- Рольф, а нельзя было сообщить об этом раньше?!
-- А какая разница? – искренне удивился он.
-- А такая разница, что я бы составила нормальный список того, что нам необходимо. А сейчас я запросто что-нибудь забуду и пропущу!
-- О, я не знал, что ты умеешь читать, Ольга.
-- Читать, считать и писать… Нас учили в монастыре, – поспешно объяснила свою излишнюю грамотность я и, не удержавшись, голосом кота Матроскина из мультика добавила: -- «А я еще и вышивать умею.».
Муж посмотрел на меня с удивлением, пожал плечами и ответил:
-- Разумеется, умеешь. Вышивать умеют все женщины, – уверенно добавил он.
Я только вздохнула в ответ. Совершенно невозможно рассказать ему то, что я умею и знаю на самом деле. Но перед походом на местный рынок я опробовала для себя местные бумагу, перо и чернила. И потратила полчаса времени: мне нужно было оставить хотя бы примерный план массовых закупок. Писать пером, которое нужно макать в чернильницу, было неудобно и непривычно. Я почти забыла уроки художественной школы. Буквы получались неловкие, зато крупные и разборчивые. Ничего, привыкну. Тем более что бумага была отличная: плотная, полуглянцевая, очень гладкая.