– Что ты еще стащила, кроме телефона?
– О-отвали… отвали от меня!
Он толкает меня обратно на сиденье и хватает за горло, чтобы я сидела смирно. Тянется к моему рюкзаку, рефлекторно сжав пальцы, и я начинаю задыхаться. Я нашариваю в кармане нож, достаю его, нажимаю на кнопку и приставляю острие к животу Сайласа. Он в замешательстве смотрит на нож, а потом медленно поднимает на меня глаза. И я думаю: вот оно.
Вот сейчас-то я и убью Сайласа Бейкера.
В тот самый момент, когда я пытаюсь ткнуть его ножом в живот, он хватает меня за загривок и бьет головой о руль. Из-за болевого шока я обмякаю. Нож выскальзывает из пальцев и падает на коврик. Сайлас выволакивает меня из машины, и я краем сознания понимаю: я вся в крови. Но это не его кровь.
А должна быть его.
А вот и запоздалая боль от удара. У меня кружится голова. Черт, он что, нос мне сломал?
Сайлас вцепляется в меня мертвой хваткой. Из носа идет кровь. Капает даже ему на рубашку.
– Кто ты такая?
Я оглядываю окна соседей в надежде, что кто-нибудь смотрит в окно и готов уже вызвать полицию, но нет. В окнах пусто, на улице тихо. Слышно только его затрудненное дыхание. У него тяжело вздымается грудь. Я чувствую металлический привкус на губах.
– Ты крепко влипла. Я звоню в полицию.
– Н-не будешь, – хрипло возражаю я. – Н-не осмелишься.
Между нами исчезает даже намек на притворство.
– Да что ты можешь обо мне знать? – шипит Сайлас.
Его дыхание обжигает мне лицо. Не получив ответа, он хватает меня за лицо и сжимает его, прямо как Кит.
– Что ты там знаешь, а? Тебе что, деньги нужны? Что ты собралась…
Я отпихиваю его обеими руками. Он швыряет меня на землю, и я бьюсь подбородком о тротуар. Я сплевываю, переворачиваюсь на спину, смотрю на Сайласа, а потом начинаю кричать. Он кидается в мою сторону, но я быстро отползаю назад на локтях, прямо по грязи и гальке. Издаю еще один душераздирающий вопль. Пусть хоть раз в своей идеальной жизни услышит что-нибудь гадкое.
– Пап, какого хрена…
Услышав голос сына, Сайлас отступает назад.
– Боже, папочка…
Кендалл.
Они глупо смотрят на развернувшуюся перед ними сцену, не понимая, что происходит. Они видят кровь, видят, что я валяюсь на земле и что надо мной навис их отец. И не шевелятся. Не бросаются мне на помощь.
Сайлас указывает на меня:
– Она не та, за кого себя выдает.
Я медленно поднимаюсь на ноги. На тротуар капает кровь.
– Я виделся с Холденами… Я был у них этим утром, и это не их дочь. Она просто какая-то… оборванка. Воровка! Пыталась украсть у меня телефон, напала на меня с ножом…
– О господи. – Кендалл поворачивается к дому. – Пойду позвоню в полицию…
– Нет! – взрывается Сайлас, и та замирает. Он указывает на меня: – Так, проваливай отсюда, убирайся с моей территории, живо!
Я неровной походкой возвращаюсь к машине. Сайлас отходит подальше, и Кендалл бежит его обнять. Я шмыгаю носом и тут же жалею об этом, почувствовав привкус крови. Медленно сажусь в машину и выезжаю с подъездной дорожки. Я доезжаю до конца улицы и так трясусь, что не понимаю, как у меня вообще получается вести машину. Про себя я твержу только одно: «Лэнгфорд, Твайнинг-стрит, 451… Твайнинг-стрит, 451… Лэнгфорд».
Когда дом Сайласа Бейкера оказывается далеко позади, я съезжаю на обочину. Давным-давно, через некоторое время после того, как уехала мама, у меня была жуткая температура. Мэй Бет уехала к семье, а мне было так плохо, что я и имени-то своего не помнила, хотя Мэтти постоянно звала меня.
«Сэди, ты ужасно больна».
«Сэди, что мне делать?»
«Сэди, мне кажется, ты умираешь».
В итоге она позвонила моему боссу, Марти, и тот отвез меня в больницу в часе езды от дома, где мне поставили капельницу и подождали, пока ртутный столбик опустится ниже. Мэй Бет прервала отпуск и вернулась домой, чтобы ухаживать за мной, и я так на всех разозлилась, что неделю ни с кем не разговаривала.
Все это слишком дорогого нам стоило.
Я оглядываю себя. Вся рубашка перепачкана. Из носа все еще идет кровь. Хорошо, что Мэтти меня сейчас не видит, потому что в таких ситуациях она обычно лишь беспомощно махала руками. Она не знала, что делать, когда мне требовалась помощь. Никогда. Но в этом нет ее вины. Она же была ребенком.
Детям нельзя думать о таких вещах.
Это неправильно.
«Девочки»Эпизод 4
Диктор. Спонсор нашего подкаста – издательство «Макмиллан».
Уэст Маккрей. Артур, Кит и Пол. Вот какие имена назвала мне Мэй Бет Фостер. Эти мужчины относительно долго встречались с Клэр и потому могли знать что-нибудь о Даррене М., человеке, которого Сэди считает своим отцом.
Артур мертв, как и говорила Мэй Бет. Он полгода жил с Клэр и ее дочерьми, когда Сэди было тринадцать, а Мэтти – семь. Через два года он умер от передозировки наркотиками. Мэй Бет мало о нем знает. Он был наркодилером.
О Ките я ничего не могу найти, поэтому собираю команду, которая поможет мне в поисках. По словам Мэй Бет, с ним у Клэр были самые длительные отношения. Он появился в ее жизни, когда Мэтти было пять, а Сэди – одиннадцать.
Мэй Бет Фостер. Он был единственным мужчиной Клэр, который и правда прилагал усилия к нормальным отношениям. Заботился о девочках как мог. Кит нравился мне больше всех.
Уэст Маккрей. Почему?
Мэй Бет Фостер. Ну, когда Клэр приводила мужчин… у меня сердце всегда было не на месте. Ничем хорошим это обычно не заканчивалось. Да и начиналось, как правило, ужасно. А с Китом все было иначе. Они познакомились в баре «У Джоэла». Клэр туда часто ходила… И он привез ее домой. Сам был трезв как стеклышко. Мне это хорошо запомнилось. Не потому, что это странно, конечно. Просто Клэр обычно приводила таких же пьяных, как и она сама. В ту ночь он уложил ее в постель, а потом пришел знакомиться со мной.
Он мне сразу понравился. Он меня уважал. Относился ко мне так, как будто я родная бабушка девочек. Я это ценила. А потом я узнала, что он богобоязненный человек, и со временем сама поверила в силу молитвы. Он и девочкам рассказывал о религии. Так что… Мне все это нравилось. Он собирался остаться только на выходные, а вместо этого прожил с нами целый год. Будь моя воля, это продлилось бы еще дольше.
Уэст Маккрей. Опишите, какие у него были отношения с девочками.
Мэй Бет Фостер. Он говорил мне, что всегда хотел детей. Общение с девочками заменяло ему реальное отцовство. Мэтти считала его чудесным… У него было простоватое чувство юмора, и ей как раз это нравилось. А Сэди… Она Кита никогда не любила.
Уэст Маккрей. Почему?
Мэй Бет Фостер. Он был слишком рассудительным. Обходился без наркотиков. Не лез к Клэр, но сам ничего не употреблял. Он принимал Клэр такой, какая она есть, и хотел быть частью ее жизни. Может, это не вполне правильно… но он пытался воспитывать девочек. А Сэди считала, что она и сама справится и что Кит лезет не в свое дело.
Уэст Маккрей. А разве ей самой не хотелось, чтобы в ее жизни появился ответственный взрослый человек? Не хотелось немного побыть ребенком?
Мэй Бет Фостер. Она не умела быть ребенком. Мэтти полностью зависела от сестры, и Сэди боялась, что все изменится.
Уэст Маккрей. Как закончились отношения Клэр и Кита?
Мэй Бет Фостер. Как обычно, ужасно. Она выгнала его из дома посреди ночи. Я из своего трейлера слышала, как она на него кричит. Удивительно, что никто не вызвал полицию. Я посмотрела в окно и увидела, как она выносит его вещи на лужайку, а он что-то кричит ей в ответ.
Клэр просто уставала от мужчин. Когда ей казалось, будто они дали ей все, что могли, она от них избавлялась. Кит не был исключением. В общем, он собрал вещи и ушел. Когда проходил мимо моего трейлера, увидел меня в окне и помахал на прощание. Больше я его не видела.
Честно говоря, я даже поплакала из-за их расставания.
Уэст Маккрей. Пол Гуд работает в лесозаготовительной компании на северо-западе. Выглядит он соответствующе: это высокий мускулистый мужчина с рыжей бородой и загорелым лицом. Связаться с ним не так уж и сложно, но он почти неделю думает, готов ли к тому, чтобы я записал наш разговор. Да, он встречался с Клэр Сазерн восемь месяцев, но это был сложный период в его жизни. Он принимал наркотики. Был в депрессии. Пол уже четыре года в завязке, и вспоминать о том времени ему не хочется.
Пол Гуд (по телефону). Даже не знаю, что сказать… и что вы хотите услышать.
Я думаю, тогда… тогда я был юнцом. Не понимал, что делаю. Сейчас я семейный человек. У меня жена, дочка. Не знаю, о чем я думал тогда. Хотя нет… Вру. (Смеется.) Я думал, что люблю Клэр.
Уэст Маккрей (по телефону). Как вы с ней познакомились?
Пол Гуд (по телефону). О боже. Я ехал домой – жил тогда в Абернати… Возвращался из бара, сел пьяным за руль. Это было очень глупо, я знаю. У меня теперь совсем другая жизнь. В общем, увидел, как она идет по дороге. В темноте, не по той стороне дороги. (Смеется.) Удивительно, что я ее не сбил. Я остановился, спросил, не подвезти ли ее, и она согласилась. Едва села в машину – и тут же разрыдалась. У нее была трудная ночка, она много выпила… но была трезвее меня. Всю дорогу болтала. Когда я привез ее домой, она сказала, что я хороший слушатель и она была бы рада еще как-нибудь встретиться. Она не позвала меня к себе… и все равно умудрилась запасть мне в душу.
Первое время мы перезванивались. И я влюбился в нее. Точнее, в ту Клэр, о которой она мне рассказывала. В реальности все было совсем не так… Клэр говорила, что ухаживала за больной матерью. Потом забеременела. Затем мама умерла, и Клэр снова забеременела и в одиночестве растила двух дочек. Казалось, что она посвятила им всю себя. А я сам всегда мечтал о детях.