– Д-Даррен не здесь?
Он удивленно моргает, услышав мое заикание, и тут же пытается скрыть изумление. Думает, будто я ничего не заметила. Вот только никак не загладишь ситуацию, когда реагируешь на своего собеседника как на неполноценного уродца. Остается только надеяться, что собеседник спустит тебе такое поведение, хотя ты этого и не заслуживаешь.
Я адресую ему улыбку, которой он не заслуживает.
– Чего? Он вернулся? Я его не видел, да и Джо об этом не говорил… – Он смотрит куда-то за мое плечо, будто ждет, что сейчас войдет Кит. – Обычно Даррен сообщает, что скоро приедет.
– Он г-говорил, что и-иногда здесь о-останавливается.
– Откуда ты его знаешь?
– Старый д-друг семьи. – Я делаю паузу. – Он т-тут не в-всегда живет? Это как?
– За ним тут зарезервирован номер. Он много лет дружит с Джо. Периодически заезжает в десятый номер и оставляет там вещи, так что остальным мы его не сдаем.
– Н-не самое удачное б-бизнес-решение Джо.
– Не, Даррен хороший человек. Однажды спас Джо жизнь. – Он говорит это с такой гордостью, будто сам к этому причастен. – Но, думаю, тут его нет, если только ты не знаешь больше моего.
– Вот б-блин.
– Ты надолго здесь?
– Еще н-на ночь.
– Он когда угодно может заявиться. Если хочешь, оставь ему записку. Мы ему передадим, когда он вернется.
Я покусываю губы.
– А в-вы не м-могли бы открыть м-мне его н-номер? Я н-не записку х-хотела оставить… так, с-сюрприз один.
– Оставляй мне, я отдам.
Черт.
– Вы не знаете, г-где он с-сейчас? Если недалеко, я бы с-сама туда съездила и отдала бы п-подарок лично в р-руки.
Эллис молча разглядывает меня, а потом говорит:
– Напомни, как тебя зовут.
– Э-э. – Засопев, я вздрагиваю и хватаюсь за нос. – Ой.
– Не расскажешь, что случилось?
– А-авария.
– Болит, наверное.
– Т-точно.
Я кошусь на его пояс, на котором висят ключи. Жаль, что не получится незаметно их стащить, так было бы куда проще.
– Тебе что-нибудь нужно? – спрашивает Эллис.
Я поднимаю на него взгляд.
– О ч-чем это вы?
– Ну… – Он пожимает плечами и смущенно чешет в затылке. – Просто когда мне кажется, что людям нужна помощь, я их об этом спрашиваю, вот и все.
Даже не знаю, как реагировать. Понятия не имею, как отвечать на человеческую доброту и внимательность. Единственное, что я чувствую, – это желание провалиться сквозь землю. Так себе реакция.
Я прочищаю горло и возвращаюсь к нужной теме:
– А в-вы хорошо з-знаете Даррена?
– Он мне даже работу помог найти, – отвечает Эллис. – Мы в интернете познакомились. У меня тогда был тяжелый период, и он мне помог – попросил Джо меня взять. Джо разрешил мне пожить здесь, пока я на съем жилья не накопил. Отличный он мужик.
Я делаю осторожный шажок назад. Может, Кит опять привел меня к чудовищу вроде Сайласа Бейкера? «В интернете познакомились». Что это, блин, вообще значит? Если…
Если это означает то, о чем я думаю, хватит ли мне решимости действовать?
– В и-интернете?
– Ага.
– Как?
– Да у нас просто было одно общее увлечение.
– К-какое?
Он хмурится:
– Ты так и не представилась.
– Т-точно. Не п-представилась.
Раздается хлопок, и телевизор опять начинает рябить. Эллис отворачивается, а я пользуюсь моментом и ухожу. Руки дрожат. Изо всех сил пытаюсь справиться с паникой. Выйдя из офиса, я иду по коридору к десятому номеру. Дергаю за ручку. Заперто. Еле сдерживаюсь, чтобы не выбить дверь. Запускаю пятерню в волосы. Почему все так сложно? Разве не достаточно уже того, что я пережила? Ну должно же быть просто. Всегда должно было быть просто. Я должна была жить обычной жизнью, без всех этих красивых домов, скрывающих всякую мерзость, которую невозможно выкинуть из головы. Каждая миля, разделяющая меня и Монтгомери, – это жизнь, которую я не сумела спасти. Моя сестра мертва. Мертва. Я не знаю, почему этого, черт побери, недостаточно.
Я бессильно бью в дверь поцарапанным кулаком, прохожу свой номер и останавливаюсь на углу здания. Должен же быть какой-то способ попасть в номер Кита. Я смотрю на шоссе, на отдельно стоящие домишки. Лэнгфорд совсем маленький, но он все-таки немного напоминает Колд-Крик. По горизонту ползет дым: кто-то жжет костер в бочке на заднем дворе. Я даже вижу силуэты вокруг этой бочки, слышу смех и кантри-музыку.
Я обхожу мотель. На другой стороне у него лишь длинный ряд окон. Сразу видно, где заканчиваются частные владения: узкая полоса скошенной травы резко переходит в высокую поросль мне по пояс.
На цыпочках подхожу к первому окну. Они все узкие и расположены чуть выше моего роста. Я хватаюсь за ветхий деревянный подоконник и пытаюсь подтянуться, но щепки вонзаются мне в ладонь. Черт возьми. Я вытаскиваю из руки занозы, а потом снова подтягиваюсь и заглядываю внутрь. Как я и думала – ванная.
Я смогу пролезть. Тесновато, конечно, но я смогу. Я давлю на стекло и чувствую, что оно слегка поддается, но вот из рамы не выходит. Я опять спрыгиваю и начинаю считать окна. Прохожу мимо своей комнаты, а потом оказываюсь у номера Кита. Наверное, тут-то и должно стать попроще.
Бить стекло ведь несложно, правда?
Я шарю по земле в поисках чего потяжелее. Удается не сразу. Приходится залезть в высокую траву. Наконец я нахожу подходящий булыжник и, как только сжимаю на нем свои пальцы, тут же вспоминаю Монтгомери, коробку с замком…
Не уверена, что готова об этом думать.
Темнеет. Я возвращаюсь к окну Кита, подтягиваюсь. Действовать надо быстро и наверняка. Не знаю, услышит ли что-нибудь Эллис, но лучше бы удар получился удачным. Я заношу руку, бью по стеклу.
И не отдергиваю ее, когда стекло разбивается.
– Черт, черт, черт…
Я спрыгиваю. Рука выглядит так, будто я пыталась покончить с собой: вся в кровище, мясо торчит, боль невыносимая. Какая же я дура, дура, дура, дура…
– Черт…
Пытаюсь подавить рыдания и прислушиваюсь, игнорируя бешеный стук сердца. Разрезать себе руку ко всем чертям – это вообще-то очень больно, но мне придется еще хуже, если Эллис что-нибудь слышал. Я жду. Ничего. Наверное, можно залезать. Я даже не слышала, как разбилось стекло, громко ли. Помню только, как заносила руку, а потом была слишком поглощена резкой болью.
– Все хорошо, – шепчу я. – Все хорошо, все хорошо…
Какая злая ирония: я только наедине с собой могу говорить без запинок, но в то же время я единственная, кого не ободрит твердость моего голоса.
Мне просто очень нужно… Очень нужно попасть в этот номер.
С помощью булыжника я убираю с оконной рамы остатки стекла, бросаю в окно рюкзак и, не обращая внимания на острую, мучительную боль, забираюсь внутрь. Стараюсь не трогать собственную липкую кровь, которая залила все на свете.
Я оказываюсь в ванной. Тут темно и пахнет несвежими полотенцами. Я выхожу, щурюсь в тусклом свете, замечаю кучу полотенец в раковине и оборачиваю одно из них вокруг руки. Меня всю передергивает от отвращения при мысли о том, что эти полотенца когда-то трогал Кит. Я крадусь к двери и осторожно открываю ее, стараясь не обращать внимания на ноющую руку в кроваво-красном полотенце.
Номер у Кита такой же, как и мой. Те же обои, стол, стулья. Правда, у него есть холодильник, – наверное, его собственный. Местечко обжитое: кровать не заправлена, одеяло отброшено в сторону. Повсюду валяется одежда: на стульях, на полу у кровати, на туалетном столике. Даже не знаю, с чего начать. Приходится действовать одной рукой. Я проверяю выдвижные ящики, шарю в карманах штанов, пытаясь найти хоть какую-нибудь подсказку о его нынешнем местоположении.
«Давай же, ублюдок, выдай себя».
Заглядываю в холодильник, откуда доносится тошнотворный запах испортившихся продуктов. Стаскиваю с кровати одеяло, снимаю с подушек наволочки. У меня только одна рабочая рука, и все проходит жутко медленно. В итоге, обыскав все что можно, я решаю перевести дух. Ничего. Замечаю на тумбочке спичечный коробок с логотипом «У Купера».
Я смеюсь.
Сажусь на кровать и еле удерживаюсь от отчаянного крика.
Хватит.
Успокойся, Сэди.
Я встаю, переворачиваю стол, опрокидываю стулья. Шкаф от стены отодвинуть не удается. Заползаю под кровать, задыхаясь от пыли. Там тоже ничего. Я вылезаю. Мои глаза находятся на уровне матраса. Так. Матрас. Я поднимаю его и издаю радостный вопль: в центре каркаса кровати лежит маленький конверт. Я тянусь к нему левой рукой. С правой бессильно повисает полотенце, и на пол капает кровь. Я сажусь на ковер и, убаюкивая правую руку, смотрю на конверт. Он такой же легкий, как коробка Сайласа, и у меня случается неприятное дежавю. Я закрываю глаза, сдавливаю конверт, чувствуя пальцами пузырчатую упаковку внутри.
«Сделай меня сильнее», – думаю я, ни к кому в особенности не обращаясь.
«Сделай так, чтобы я сумела это выдержать».
Я переворачиваю конверт.
Сердце вырывается из груди, и я боюсь, что умру, так и не узнав, что у меня в руках. Я снова зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и открываю конверт. Внутри – пачка фальшивых документов и какие-то лоскуты. Фотографий нет. Слава богу. Я перебираю документы, и к горлу подступает ком. Вот оно, первое подтверждение того, что так называемый Кит вообще существует. Если не учитывать свидетельства людей, в жизни которых он то и дело мелькает.
Это водительские права. Выглядят они весьма правдоподобно. В каждых – его фотография. У меня закипает кровь. Хочется сожрать разбитое стекло в ванной, лишь бы ничего этого не видеть. На фотографиях он выглядит иначе: одновременно кажется и чуть более безобидным, и чуть более опасным, чем тогда, когда жил с нами. В уголках глаз больше морщин, желтоватая кожа туже обтягивает череп. Почти на всех правах стоит по черному кресту – видимо, в знак того, что к этим личинам он вернуться больше не может. Его знали под многими именами. Грег, Коннор, Адам… Тоби, Дон… Кит. Дрожащими руками я подношу последние права поближе.