Она умоляюще всплескивает руками. Щеки красные, глаза блестят то ли от возбуждения, то ли страха. Что именно послужило причиной выброса адреналина, сказать не могу.
– Не знаю, не знаю… – качаю я головой. – У нас, понимаешь ли, очень стро…
Меня прерывает мой же мобильник. Я лезу за ним в карман, пока Ангарад переминается с ноги на ногу, нервно сплетая и расплетая пальцы перед собой. Входящий звонок с неизвестного мне номера.
– Да? – прижимаю я телефон к уху.
Небольшая пауза, затем:
– Эмма? Это я, Ал.
– Ал? – Мир кругом меня замирает, и единственное, что я сейчас воспринимаю отчетливо, это буханье моего собственного сердца. – Ал?!
Заметив, с каким любопытством прислушивается Ангарад, я нетерпеливо от нее отмахиваюсь:
– Увидимся возле псарни через пять минут. Да, и займись пока игрушками и подстилками, там кое-что надо постирать.
– Но…
– Пять минут, о’кей?
Я отхожу в глубь комнаты, по пути показывая рукой: мол, иди уже. Ангарад секунду колеблется, затем проскальзывает мимо меня на выход. Я закрываю за ней дверь.
– Извини, – раздается в ухе голос Ал. – Хочешь, перезвоню попозже?
– Нет-нет! – Я наконец добираюсь до компьютера и буквально падаю в кресло, потому что ноги уже не слушаются. – Ал… Поверить не могу, что это ты.
– Да уж, – издает она короткий сухой смешок. – Сколько лет, сколько зим.
– Слушай, выходит, ты получила мой месседж через «Фейсбук»?
– Ну да, буквально пять минут назад. Я туда уже который год не заглядываю, и вдруг… Короче, что происходит, Эмма? Мне тут из полиции позвонили, я потому и зашла в свой аккаунт. На тебя вроде кто-то наехал, так им надо знать, где я была в воскресенье восьмого октября. И вообще, поддерживаю ли я с тобой связь. Ну, я им и ответила, что мы с тобой уже незнамо сколько лет не общаемся.
– На меня действительно наехали, причем в буквальном смысле, – говорю я. – Я была на велике, а они – на машине. Полиция подозревает, что наезд мог быть неслучайным.
– И еще они подозревают, что это я виновата?
– Нет. Они просто попросили меня составить список людей, которые могут точить на меня зуб, ну я и… – Я массирую лицо ладонью. – Ты же помнишь, как у нас с тобой после того интервью…
– Ой, да ладно тебе, Эмма. – Ал тяжело вздыхает. – Когда это было? Все уж быльем поросло. Да и вообще, я ведь тебе говорила, что та журналистка все мои слова переврала… Надеюсь, ты не думаешь, что это я тебя сбила из-за размолвки, которая случилась четыре года назад?
– Да нет, конечно…
– Ладно, проехали. Ты мне ответь, что там за бред насчет Дейзи, а? – Она вновь вздыхает, на этот раз чуть ли не со стоном. – Эмма, если б ты знала, как я старалась все позабыть! У меня в Брайтоне новая жизнь, понимаешь? И новая девушка, зовут ее Лиз. Обалденная! В прошлом месяце даже обручились. Работаю в «Амэксе», вроде все нормально. Нельзя сказать, что я вообще не думаю о прошлом, нет. Бывает. Но и кое-что подзабывать стала. И знаешь? Это здо́рово. Мне от этого лучше, понимаешь? Я себя чувствую… ну…
– Нормальной, – киваю я.
– Типа того.
Секунд десять мы молчим.
– Кто-то пытается выдать себя за Дейзи, – наконец говорю я. – Шлют мне месседжи через «Фейсбук», как бы с ее аккаунта. Мол, ей холодно, и я ее бросила, такие вещи… А потом, сразу после ДТП, я получила эсэмэску – дескать, только хорошие люди умирают рано, и вот почему ты еще жива.
Ал по-прежнему молчит.
– Ал, ты слышишь? Я говорю…
– Да-да, слышу… Эмма, вдруг это просто какой-то интернетовский тролль? Ты ведь слышала про этих тварей? Упыри какие-то. То напишут гадость на мемориальной страничке жертв теракта, то еще чего… Им главное добиться реакции, а ты как раз им подыгрываешь.
– Ничего подобного!
– Хорошо, тогда скажи, только честно: ты им ответила? Хоть как-то?
– Ну-у… естественно. Написала, мол, кто вы такие и почему так поступаете…
– Вот видишь! Это и была твоя реакция. Они в ответ подбавили оборотов, нашли в Сети номер твоего мобильника и послали то сообщение.
– Каким образом? Я после переезда номер сменила, да и вообще никогда не выкладывала его в Интернет.
– Неважно. Есть такие сайты, где за деньги найдут много чего на любого человека. Работают, например, под видом агентств по поиску стародавних друзей или дальних родственников, а на самом деле это сервис для маньяков. Им достаточно имени и даты рождения, чтобы начать копать.
– Слушай, откуда ты такая подкованная?
Ал вздыхает.
– Помнишь Симону? Ты как думаешь, где еще я могла раздобыть адрес ее подруги? Эх, Эмма! Взять под колпак можно любого, были бы денежки.
– Ну, допустим. А как объяснить, что эсэмэсок и в помине не было вплоть до наезда?
– А если предположить, что наезд и вправду был случайным?
– Полиция в этом сильно сомневается.
– Потому что у них работа такая. Представь на секундочку, как будет орать пресса, если с тобой и впрямь что-то случится, а полиция возьми да скажи: «Ой, мы не придали таким-то и таким-то фактам значения!»
– То есть ты тоже думаешь, что я в опасности?
– Да нет же! Я просто… Тьфу ты, господи!.. Эмма, я считаю, что ты все принимаешь чересчур близко к сердцу. Сейчас пятая годовщина тех событий, ну и… Слушай, ведь ты и раньше слишком часто расстраивалась по пустякам, согласись? – Ал понижает голос. – А с полицией надо держать ушки на макушке и не очень-то чесать языком. Особенно про меня. Если я чего и сделала, то лишь для того, чтобы тебя спасти.
Ее голос уже не громче шепота.
– Да, я знаю.
– Какая-то сволочь хочет довести тебя до психушки… И знаешь, у них кое-что получается. Сама посуди: ты же теперь от теней шарахаешься. Вот и полиция начала задавать вопросы; еще неизвестно, куда это заведет. Эмма, я в тюрьму не хочу.
– Они знают, где я работаю! Номер мобильника! А если им теперь в руки попадет мой домашний адрес?
– Значит, сваливай. Совсем.
– Не могу.
– Почему?
Меня тянет признаться, что я попросту не хочу уезжать. Потому что мне тут нравится. Нравится быть Джейн Хьюз. Нравится работать с животными и… У меня вдруг словно пелена с глаз спадает. Мне нравится та жизнь, которую я строю вместе с Уиллом. Если я уеду, то потеряю все. Сама стану ничем. Придется изобретать себя заново, начинать с чистого листа.
– Я очень хочу тебе помочь, – тем временем говорит Ал, и в ее голосе я слышу лязг металла, – но ты прежде всего должна успокоиться. Те, у кого имелся хотя бы повод желать тебе дурного, – все они мертвы.
– Ты уверена?
– Да!
Это звучит настолько безапелляционно, что мне хочется ей верить. Отчаянно хочется думать, что так оно и есть.
– Если что случится, сразу позвони, – говорит она. – Лады?
– Хорошо.
Наступает долгая пауза.
– Эмма? Тебе никогда не хотелось отмотать время назад?
– Каждый день.
Телефон в моей руке умолкает, и я сижу долго-предолго, не отрывая глаз от пола. Потом разворачиваюсь в кресле и кладу ладонь на мышку. Экран вспыхивает, я на автопилоте перемещаю курсор на кнопку «Пуск», оттуда – на список недавних документов. Прокручиваю его, отыскивая мой последний рабочий файл, и тут соображаю, что он почему-то уже не на самом верху, а значительно ниже. Выше его перечислено с полдюжины других вордовских документов, которые лично я не открывала. В частности, моя автобиография, моя же служебная характеристика и даже список контактов всех наших сотрудников. Уж не знаю, как там насчет проверки почты, но под меня Ангарад точно копает.
Глава 36
Пятью годами ранее
– Ал… Ал, просыпайся!
Я осторожно трясу свою подругу за плечо. Ее волосы пахнут костром, сигаретами и пивом. В двух шагах от нас, мягко похрапывая, лежит Дейзи. Кругом полно других сонных тел; кто-то спит в одежде, сунув спальный мешок под голову на манер подушки.
– Ал, – тихонько тормошу я ее вновь.
С легким стоном она отталкивает мою руку и поворачивается на другой бок.
Со стороны главного корпуса доносится какое-то буханье.
– Ал! – Я зажимаю ей рот ладонью и щиплю за тыльную сторону кисти. – Ал, да просыпайся же!
Она вздрагивает и пытается отбиться.
– Это я, Эмма… Эмма, говорю. – Я снимаю ладонь с ее лица. – Слушай, разговор есть.
– Эмма? – невнятным со сна голосом переспрашивает она.
– Тс-с! Тихо! – прикладываю я палец к губам, затем показываю в сторону душевой.
Ал кивает и медленно встает; взяв толстовку с капюшоном из стопки вещей, что сложены у нее на рюкзаке, она идет на выход. Я следую по пятам, выбирая дорожку между лежащими женщинами. Когда добираемся до входа в душевую, она нерешительно останавливается, я показываю на самую дальнюю кабинку, и Ал вновь кивает.
– Какого хрена? – шепчет она мне в спину, пока я прикрываю дверь. – Я думала, ты меня удавить хочешь!
– Нам надо бежать. – Я сбрасываю одеяльце с плеч и накидываю на голову капюшон. – Немедленно.
– Почему?
Она бросает взгляд на дырку в гофрированной крыше. Оттуда брезжит красноватое сияние: вот-вот встанет солнце. Еще полчасика, и наступит белый день. Тогда мы будем как на блюдечке.
– Фрэнка убили.
– Что?! Ты совсем обал…
Я зажимаю ей рот.
– Тс-с! Тихо ты, говорю! Обещай, что перестанешь орать.
Ал послушно кивает, и я снимаю ладонь.
– Фрэнка поставили на колени, связанного. Он и давай кричать, что уезжает обратно и что сообщит про них в полицию. Айзек его непрерывно бил. А Йоханн попробовал вмешаться, но тут Фрэнк проехался насчет Линны, и Айзек ударил его топором. А потом ему отрубили голову. Он сейчас там, на берегу. Кровищи – целое море.
– Господи… – Глаза Ал широко распахнуты от ужаса.
– Слушай, – хватаю я ее за плечо, – уходим, прямо сейчас. Айзек сказал что-то Йоханну насчет его «очереди» на меня, а еще они упоминали тебя. Я не знаю, что этот Айзек задумал, но нам надо уносить ноги.