– Добрый вечер, Джо! Как там идут дела у Эми? – дружелюбно обратилась к ней в этот момент Мей, показывая, что она способна проявить благородство.
– Почти все распродала. Теперь развлекает гостей. Ты правильно заметила, что цветочный столик особенно привлекает мужчин.
Мей так безропотно проглотила колкость, что Джо раскаялась в своих словах и принялась хвалить большие вазы, все еще никем не купленные.
– А скажи, осталось еще что-нибудь из рисунков Эми? Я хочу купить для папы, – Джо намеревалась выяснить, где припрятаны работы сестры.
– Все, что дала Эми, давно уже продано. Мы пригласили ценителей ее таланта и выручили приличную сумму, – ответила Мей, которая, как и Эми, в тот день немало потрудилась над своим характером.
Обрадованная, Джо поспешила к цветочному столику давать отчет, и Эми осталась очень довольна рассказом о том, как вела себя ее противница.
– А теперь – марш к тому столику! – скомандовала Эми, отсылая от себя «банду Тедди», как она называла приятелей Лори.
– Да, именно так! Простим лукавство и почтим искусство! – провозгласила Джо, отсылая неустрашимых бойцов на поле брани.
– Охотно повинуюсь, хотя продолжаю думать, что март прекраснее мая, – сострил малыш Паркер, намекая тем самым на фамилию Марч и имя Мей.
– Мал да удал! Для начала совсем неплохо, – обескуражил его Лори, отечески поглаживая по голове.
– Вазы… Купи вазу, – шепнула ему Эми, желая отплатить добром за зло.
К удовольствию Мей, Лори не только купил сразу две вазы, но и расхаживал с ними по залу, показывая всем. Другие юноши тоже накупили вееров, тетрадок, восковых цветов и других столь же «полезных» и «ценных» вещей и теперь не знали, как от них избавиться.
Тетушка Кэррол тоже появилась на ярмарке, была всем довольна, а затем, поглядывая на Эми, что-то шепнула на ухо миссис Марч. Марми просияла от гордости за свою младшую дочку, хотя, впрочем, к этой гордости примешивалось некоторое беспокойство. Затем между ними произошел короткий разговор, содержание которого несколько дней хранилось в тайне.
Благотворительная ярмарка прошла, по общему признанию, успешно. Мей, пожелав Эми доброй ночи, не стала, по своему обыкновению, изливать чувства – лишь нежно поцеловала ее и как бы сказала взглядом: «Прости и забудь». Эми этого было вполне достаточно. Обрадованная, она побежала домой.
На каминной полке ее уже дожидались купленные у Мей вазы, наполненные цветами. «Великодушной Марч – за заслуги перед отечеством!» – провозгласил Лори, широким жестом указывая на свой подарок.
– Ты и в самом деле великодушна, и у тебя есть принципы. Эми, милая, как же я тебя недооценивала и как теперь уважаю! – сказала Джо, когда они поздно вечером сидели у зеркала и расчесывали волосы.
– Да, я тоже люблю Эми за то, что она умеет прощать, – поддержала сестру Бет. – Она столько трудилась и хотела сама продать свои работы. Ей этого не дали, но она все простила. А я не смогла бы!
– Что вы, милые! Я совсем не заслужила таких похвал. Я просто поступила с Мей так, как я хотела бы, чтобы поступали со мной. Вот вы смеетесь, когда я говорю, что мне хочется быть настоящей леди. Но ведь я ценю не только внешние стороны человека, но прежде всего благородство его душевных порывов. Именно к этому я стремлюсь приблизиться хотя бы отчасти. Женский характер испорчен мелкими глупостями и слабостями, с которыми очень нелегко бывает бороться. Но у меня перед глазами всегда есть пример. Наша мама.
Эми говорила так серьезно и с таким чувством, что Джо бросилась ее обнимать:
– Да, я теперь понимаю, что ты имеешь в виду, и я больше никогда не буду над этим смеяться. Я теперь сама хочу учиться у тебя обхождению и такту, которым ты знаешь цену. О, я уверена, за это ты непременно будешь вознаграждена, и я буду радоваться вместе с тобой!
Так вышло, что спустя неделю Эми и в самом деле получила свою награду, однако Джо оказалось трудно заставить себя радоваться вместе со счастливицей.
Миссис Марч принесли письмо от тети Кэррол, и она читала его с таким радостным выражением на лице, что сидевшие рядом Джо и Бет стали наперебой просить показать им его или вслух прочесть, что пишет тетя.
– Через месяц она едет в Европу и хочет…
– Чтобы я сопровождала ее! – воскликнула Джо, в восторге вскакивая со стула.
– Нет, дорогая, не ты. Эми.
– Мама, нет! Она ведь еще маленькая, она успеет… А мне это принесло бы столько пользы, ты же знаешь. Попроси за меня!
– Нет, Джо. Тетя и так оказывает нам любезность, какое у нас право диктовать ей свои условия?
– Но почему так? Почему все удовольствия Эми, а вся черная работа мне? Как меня убивает эта несправедливость! – со всею страстью выкрикнула Джо.
– Мне жаль, но боюсь, что тебе следует прежде всего пенять на себя. Я уже давно слышу жалобы на твой строптивый характер и резкие манеры. Вот послушай, что пишет тетя Кэррол: «Сначала я собиралась пригласить Джо. Но ее, видите ли, «угнетает опека» и она «терпеть не может французский», поэтому я передумала и выбрала Эми. Она будет хорошей компаньонкой мне, надежной подругой Фло и, конечно, будет благодарна за ту пользу, которую несомненно извлечет для себя из этого путешествия». Ты поняла?
– О, мой ужасный язык! Почему я не могу держать его за зубами? – простонала Джо и честно, во всех подробностях, рассказала матери о тех злосчастных визитах.
– Поверь, мне очень жаль, что так получилось. Я знаю, как тебе было бы хорошо теперь развлечься и отдохнуть. Но на этот раз ты сама себе все испортила. Перенеси это мужественно и попытайся не испортить Эми удовольствие от подарка, не заставляй ее мучиться.
– О, я постараюсь! – опустившись на колени, Джо стала собирать нитки-иголки, которые высыпались из корзинки, когда она в напрасной радости вскочила со стула. – Да, мне многому надо учиться у Эми. Я постараюсь не только казаться, но и быть радостной. Только поверь, что мне это будет очень нелегко.
И бедняжка уронила несколько горьких слез на подушку с иголками.
– Джо, понимаешь, я, наверно, очень большая эгоистка, но я рада, что ты остаешься, – прошептала Бет и кинулась к сестре. – Мне было бы очень плохо без тебя.
Она так нежно и с такой любовью обняла Джо, что той сразу стало немного легче.
Но, если честно, не раз потом Джо хотелось броситься к тетушке Кэррол и просить ее переменить решение. Однако не бросилась и даже заставила себя принять участие в семейном ликовании, может быть, и не от полного сердца, но с улыбкой. Ну а Эми сияла от счастья и в тот же вечер принялась упаковывать краски и карандаши, оставив заботу об одежде, паспорте и деньгах тем членам семьи, которые меньше думали об искусстве.
– Для меня, девочки, это не просто приятное путешествие, – вдохновенно говорила она, счищая засохшую краску с палитры. – Решается мое будущее. Если у меня есть настоящий талант, то он проявится в Риме. И тогда я совершу что-нибудь такое…
– А если его нет? – спросила Джо, не поднимая покрасневших глаз от воротничка, который она пришивала к платью Эми.
– Что ж, тогда я вернусь домой и буду зарабатывать уроками рисования, – с грустью произнесла мечтающая о славе Эми.
При этих словах личико у нее скривилось от отвращения. Правда, потом она приняла вид человека, который готов сделать все, чтобы не отказаться от своей мечты.
– Нет, Эми. Ты не будешь учить детишек держать карандаш. Тебе это будет скучно. Ты выйдешь замуж за богача и окружишь себя роскошью, – не отставала Джо.
– Ты неплохой предсказатель, но в это предсказание я не верю. Хотя было бы приятно помогать талантам, если у меня самой не получится стать художницей, – Эми широко улыбнулась: роль дамы-патронессы и впрямь устраивала ее больше, чем участь скромной учительницы.
– Все будет так, как ты хочешь, – вздохнула Джо. – Твои желания исполняются довольно часто, а мои – никогда.
– Ты хотела поехать в Европу? – спросила Эми, почесав нос ножиком, которым отчищала палитру.
– Еще спрашиваешь!
– Ну так через год или два я пошлю за тобой! Мы будем стоять на Форуме и говорить о славе Рима. И все наши мечты осуществятся.
– Благодарю! Что ж, когда придет этот счастливый день, я напомню тебе о обещании. Только бы он пришел, – Джо постаралась принять туманное, но великодушное предложение Эми с должной благодарностью.
Времени для сборов оставалось очень мало, и все семейство пребывало в хлопотах и тревогах. Джо сдерживала свои чувства до той минуты, пока карета, увозящая Эми в порт, не пропала из виду. Лишь тогда она бросилась в свое чердачное убежище и плакала там до изнеможения.
Эми тоже держалась мужественно до самого отплытия парохода, но когда надо было уже подниматься на палубу, она представила себе, что между нею и близкими сейчас ляжет океанская бездна, и неожиданно вцепилась в руку Лори, который замешкался возле трапа, и, всхлипывая, проговорила:
– Если что-то случится, позаботься о них.
– Да. Если что-то случится, я приеду, чтобы тебя утешить, – прошептал Лори.
Едва ли он в тот миг предполагал, что ему предстоит исполнить свое обещание.
Так Эми отправилась открывать Старый Свет, столь таинственный и прекрасный для юных глаз. А отец и друг следили за нею с берега, и каждый из них верил, что ее ожидают счастливые дни. И вот уже ничего не стало видно, кроме ослепительного солнечного света на морской глади.
Глава VIIIПисьма из-за границы
«Лондон.
Мои дорогие,
я пишу вам из номера гостиницы "Бат", сидя у окна и глядя прямо на площадь Пиккадилли. Это далеко не фешенебельная гостиница, но несколько лет назад дядя останавливался в ней и не захотел ехать ни в какую другую. Впрочем, это неважно: мы ведь не задержимся здесь надолго. О, я просто не могу передать вам, как все замечательно. Я не умею описывать по памяти, а потому буду пользоваться своими записными книжками. Всю дорогу я только и делала, что рисовала и записывала впечатления.