– Рада знакомству, – сказала Роуз ей вслед.
– Еще увидимся. Может, при следующей встрече расскажешь, какие таланты ты в себе обнаружила.
Зайдя в дом, Роуз позвала маму, но потом заметила записку на столе: «Скоро буду, пошла на рынок. Съешь кусочек пирога».
– Я познакомилась с твоей подругой, – сообщила Роуз, когда через полчаса мама принесла домой два пакета продуктов.
– С какой?
– С Вивьен. Когда я вернулась из школы, они с папой как раз уходили.
– А, Вивьен.
Раскладывая продукты, мама чересчур сильно хлопала дверцами шкафчиков.
* * *– Сильви? – позвала Роуз в темноте. – Ты спишь?
Сестра не ответила. Радио по-прежнему работало, однако волна ушла, и лишь помехи жужжали назойливым комаром.
Роуз на цыпочках подошла к соседней кровати.
– Просыпайся. Я вспомнила, где видела ту женщину!
Желая растормошить сестру, Роуз схватила ее одеяло. Оно было еще теплым, но постель оказалась пуста.
– Сильви? – позвала Роуз, хотя в комнате явно никого не было.
Роуз решила проверить в ванной и осторожно приоткрыла дверь, однако и там никого не нашла. Туалет и раковина светились ярко-белым. Зубные щетки стояли, как солдаты на страже. Кран подтекал, и каждая капля била в фарфор с невероятно громким плеском. Роуз спустилась по лестнице на кухню – может, Сильви пошла попить воды или молока. Она не спеша ступала по застеленным коврами ступеням, держась за деревянные перила.
На кухне Сильви не было.
Падающий сквозь окно лунный свет подсвечивал холодные квадратики белой плитки на полу. На их фоне босые ноги Роуз выглядели черными лапами. Тарелки были аккуратно разложены в сушилке, мамины резиновые перчатки висели на кране над раковиной. Пахло лимонным средством для мытья посуды, а еще витал пикантный аромат чили, что они ели на ужин. «Чили кон карне» – так мама его называла, как будто это и правда блюдо из французского ресторана, а не мешанина с консервированными томатами и фасолью.
Роуз выглянула из окна, которое выходило на подъездную дорожку и освещенную вывеску мотеля «Тауэр» – «Есть свободные номера». В темноте рядом с башней мелькнули светлые волосы и белая ночная рубашка.
Сильви.
Сестра шла к башне.
Роуз выбежала на улицу. Мокрый гравий дорожки впивался в босые ноги, от холода по телу побежали мурашки. Роуз оглянулась – вдруг родители зажгли свет в спальне? Нет, в окнах темно. Пахло костром, яблоками, гниющими листьями – днем эти запахи казались приятными, а ночью навевали мысли о чем-то испорченном.
В свете луны башня выглядела гигантской. Роуз продрогла, зубы стучали, изо рта шел пар. Надо вернуться домой, залезть под теплое одеяло и забыть обо всем этом. Только сначала она узнает, что такое задумала ее сестра.
Может, Сильви ходит во сне? Роуз как-то видела такое в кино. Говорят, лунатика нельзя будить, но как тогда отвести его обратно в постель?
– Сильви? – Роуз вглядывалась в дверной проем башни, похожий на раскрытую пасть.
Тишина.
– Сильви? – позвала она еще раз. – Что ты делаешь?
Внутри башни было темно хоть глаз выколи. Там может таиться что угодно. Чьи-то зубы. Длинный язык. Ее проглотят и сжуют, хрустя косточками.
Сердце бешено стучало. Бояться глупо. Она сто, а может, и тысячу раз бывала в башне. Знала на ощупь каждый камень, каждую половицу, хотя никогда не заходила сюда ночью, в темноте. Стены надвигались. Пахло сыростью. Мрак окутал Роуз, словно ее и правда проглотило чудище.
С другой стороны, чего бояться, ведь она не одна. Сильви где-то рядом.
– Я знаю, что ты здесь! – уже громче крикнула Роуз. – Я тебя видела!
Наверху скрипнули половицы.
– Сильви, это ты? Иди сюда! Тут жутко холодно.
А еще страшно. Я боюсь, что меня съедят.
Роуз выставила перед собой руки и нащупала лестницу. Стала подниматься наверх. Ладони вспотели, во рту пересохло.
– Сильви! – прошипела она.
Шорох доносился откуда-то сверху, но, тщательно осмотрев второй этаж, Роуз никого там не увидела. Сквозь два окна на грубо отесанный пол падал лунный свет.
Как глупо! Уже за полночь, а она тут играет в прятки со старшей сестрой. Родители поймают их и запрут дома на целый месяц, а то и больше.
Роуз нехотя поднялась на верхний этаж. Ветер раздувал ночную рубашку. Стены башни представляли собой идеальный круг из камня и извести.
Как ни странно, Роуз была там одна.
Или почти одна.
У дальней зубчатой стены бил крыльями огромный мотылек.
Роуз подошла поближе.
Это сатурния луна: размах ее бледно-зеленых крыльев почти десять сантиметров. Задние крылья вытягиваются длинными хвостиками, а усики у нее тонкие и перистые.
Только вот для сатурнии луны еще слишком холодно – обычно она появляется в начале лета. Вдруг ей причудилось? Роуз поморгала, но мотылек никуда не исчез.
Роуз протянула к нему руку, и тот неуверенно полетел прочь от башни.
В этот момент, когда мотылек исчез в темноте холодной ночи, Роуз в голову пришла невероятная мысль.
Сатурния луна и есть Сильви.
Роуз
– Ночью ты выходила на улицу, – с суровым видом сказала мама.
Стояло утро субботы, и Роуз занималась своими привычными делами – кормила Люси и цыплят. На Роуз были высокие резиновые сапоги и прошлогоднее зимнее пальто – рукава стали коротки, но в нем все равно тепло.
– Я? – Роуз насыпала Люси зерна и проверила, достаточно ли у коровы воды.
Из всех дел по дому Роуз больше всего любила ухаживать за Люси. Хотя Люси родилась в один день с Сильви, что делало их вроде как близняшками, именно Роуз поручили заниматься коровой, и она по-настоящему полюбила Люси. Глядя в ее большие глаза, Роуз не сомневалась, что коровам известно нечто такое, о чем нельзя говорить вслух.
Роуз обожала животных. Когда-то у них жил лохматый черный пес по имени Рейнджер. Ночью он спал на кухне у печки. Иногда по утрам Роуз, тогда совсем маленькая, просыпалась рядом с теплым пушистым Рейнджером.
«Ты что тут делаешь?» – сердилась мама, а Роуз отвечала, что старичку Рейнджеру, наверное, стало одиноко, вот он и вытащил ее из кровати и забрал с собой. «Роуз считает себя собачкой», – говорила Сильви. И Роуз это нравилось: она бегала по дому и лаяла, пока папа не грозился ее отшлепать.
– Не ври мне, Роуз, – сказала мама, заходя в загон. Раз она пришла сюда, значит, за конторой присматривает Сильви или папа. – Что заставило тебя выйти из дома среди ночи?
Роуз погладила корову по ее пятну в форме штата Вермонт.
– Я искала Сильви.
– Детка. – Мама подняла ее подбородок, чтобы заглянуть Роуз в глаза. – Я же просила не врать мне.
– Я не вру! – Почему это Роуз считают врунишкой? – Я проснулась, а ее не было. Я пошла вниз и увидела, что она на улице, у башни.
Мама недоверчиво посмотрела на нее.
– Я проследила за Сильви до башни, – объясняла Роуз. – А потом она… исчезла.
На самом деле Сильви забралась на самый верх башни и упорхнула мотыльком.
– Люди просто так не исчезают, – возразила мама.
– Ну а Сильви вот исчезла.
Хотя она скорее… переменилась. Роуз размышляла об этом всю ночь и каждый раз приходила к одному и тому же выводу: ее сестра – оборотень! Прямо как в рассказах Омы. Может, Ома даже знала об этом и так часто упоминала оборотней, чтобы подготовить Роуз.
Вот бы сейчас поговорить об этом с бабушкой.
– Наверное, просто показалось, а Сильви все это время лежала себе в кровати.
Роуз промолчала. Спорить было бесполезно.
Из дома на улицу вышла Сильви в ярко-красном кардигане и с письмом в руках. Когда вчера они вернулись из Барра, Сильви села за пишущую машинку и стала настукивать письмо. Роуз спросила, что она там пишет, но сестра не ответила. «Если не перестанешь меня доставать, я пожалуюсь маме», – пригрозила Сильви.
– Ты расскажешь все папе?
– Если снова увижу тебя ночью на улице, расскажу. У него и так полно забот, не хватало еще беспокоиться о том, что ты бродишь по ночам, как уличная кошка.
Роуз напряглась.
– Какие у папы заботы?
Она подумала про женщину в зеленом пальто. Вивьен. Рядом с ней он не выглядел озабоченным.
Утром Роуз услышала, как мама и папа ругаются. Она зашла на кухню как раз в тот момент, когда мама сказала: «Я не идиотка, Кларенс». Заметив дочь, папа раздраженно бросил: «Займись своими делами, Роуз».
Похоже, мама не знала, промолчать ей или все же ответить на вопрос дочери. Она оглянулась, нет ли рядом папы.
– Трасса может подкосить наши дела, и папа встревожен. На днях он встречался со знакомыми из города – те говорят, что, как только трассу построят, люди перестанут сворачивать на десятое шоссе.
– Не может быть, – сказала Роуз. – Такого мотеля, как у нас, не найдешь ни на одной трассе. Здесь башня, куриный цирк и корова Люси. – Роуз погладила питомицу по ее счастливому пятну. – Люди не забудут «Тауэр».
Роуз замолчала, увидев, что Сильви подошла к почтовому ящику. Сестра открыла его, положила внутрь письмо и подняла вверх красный флажок – сигнал почтальону, что надо забрать почту. Кому же написала Сильви?
Мама улыбнулась ей.
– Надеюсь, Роуз. Очень на это надеюсь.
Роуз вышла из загона Люси, а за ней и мама, закрыв за собой воротца. По дорожке с довольной улыбкой поднималась Сильви.
– Ну что, ты все поняла? – спросила мама. – Больше никаких ночных прогулок.
Роуз кивнула, не сводя взгляда с Сильви, которая заходила в дом.
– Пообещай мне. – Мама посмотрела ей в глаза.
– Обещаю.
– Молодец. А теперь заканчивай свои дела и приходи завтракать.
– Хорошо, мама.
Роуз подождала, пока мама зайдет в дом и начнет хлопотать на кухне. Проверила окна – никто не смотрит. Наверное, все сидят за столом, накладывают себе кашу, посыпая сверху корицей, сахаром и изюмом.