В том, что она живет в приюте, есть определенные плюсы. Она окружена людьми, которых я могла бы назвать ее друзьями. Там создана безопасная среда существования. В приюте есть соцработники, которые за ней присматривают. Во время моего первого посещения я уговаривала ее переехать ко мне или в больницу в Калифорнии, но она отказалась. Я вернулась домой с твердой уверенностью, что ее надо перевезти насильственным путем, но потом я передумала. Сейчас в существовании твоей матери появился элемент стабильности. За ней ухаживают, и это уже очень хорошо. Твоя мама отказывается от любого лечения, не верит докторам, но я искренне верю – со временем она изменит свое мнение.
Теперь о моих планах на это лето. Я поеду в Спокейн, чтобы быть ближе к Лоре, и надеюсь, что сумею завоевать ее доверие. Сейчас есть большое количество новых лекарств, которые, вполне возможно, смогут ей помочь. Я не хочу обнадеживать и не советую тебе строить большие планы. Вполне возможно, что Лора уже никогда не будет такой, какой была раньше, и так же возможно, что пройдет много лет, прежде чем ее состояние улучшится. Но мы все равно должны попытаться ей помочь, верно?
Я понимаю, тебе сейчас очень тяжело. Понимаю, что тебе пришлось многое пережить. Многое пришлось пережить и твоему отцу. Сейчас, в качестве опекуна и законного представителя твоей матери, я осознаю, что больной человек огромная ответственность. Пожалуйста, не злись на своего отца за то, что он поместил тебя в эту школу. Сейчас я точно знаю – он сделал это исключительно из любви к тебе.
Я люблю тебя. Будь умницей.
Бабушка».
– Я слышала, что твоя мамка сбрендила и живет в ночлежке где-то в Канаде, – радостно прощебетала Мисси. Ее глаза так и светились от радости. Это произошло на следующий день, когда я (какое неожиданное совпадение, какой тайминг!) снова оказалась на «раздаче» в центре круга во время сессии конфронтационной терапии. Сессию вел сам Шериф.
– Спокейн находится в штате Вашингтон. С географией у тебя полный провал. И откуда ты взяла эту информацию?
– Так мне сказали.
– Клейтон? – спросила я и подумала: «Дааа, в этом месте о неразглашении содержания бесед с психоаналитиком совершенно никто не слышал».
– Это не имеет значения, – ответила она, так и светясь улыбкой. – Мы здесь только для того, чтобы тебе помочь. Расскажи нам, что ты думаешь по этому поводу.
– Она права, – поддакнул Шериф. – Расскажи-ка нам о своих чувствах по этому поводу.
– Выдай всё, что ты знаешь, – сказала я, глядя ей прямо в глаза.
– Бабушка нашла твою мать, которая теперь сумасшедшая и бездомная, – ответила она.
– Твоя мать – дикий человек, и ты вся в нее, – заметил Шериф.
– Вы оба ни хрена о моей маме не знаете.
– Я знаю, что ты не хотела верить в то, что мать больна. Долго замалчивала этот вопрос, до тех пор пока не стало слишком поздно.
– Заткнись.
– Ой-ой-ой! Кому-то здесь на больную мозоль наступили! – заметил Шериф.
– И если ты откажешься закончить свою программу, то станешь такой же, как она, – вставила Мисси.
– Мисси, в этом мире существует столько всего, о чем ты и понятия не имеешь, а я не хочу тратить полжизни на то, чтобы все это тебе объяснить, – я говорила совершенно спокойным тоном, хотя мне очень хотелось ее убить. – Я лучше стану такой же сумасшедшей, как моя мать, чем трусливой поддакивающей сучкой, как ты.
Несколько девочек громко рассмеялись. Шерифу мой ответ тоже понравился, потому что он очень любил, когда ученицы начинали ругаться по-настоящему. Мисси покраснела и губами, не произнося ни звука, артикулировала: «Я тебя урою».
Глава девятнадцатая
В ту ночь я не смогла заснуть и думала, как обычно, о матери, об отце, а также о Мисси, Ви и Биби. Чтобы прогнать из головы все эти мысли, я размышляла о том, что сообщу Джеду в письме. Последнее время я часто составляла в голове тексты таких писем. Он прислал мне открытку с изображением светлячков, но у меня не было возможности отправить ему ответ. Поэтому приходилось составлять тексты писем мысленно.
В этих ненаписанных письмах я открывала ему душу так, как не могла в настоящих посланиях. Я объясняла, что значит для меня та встреча в Сент-Джордже и что значит для меня наша группа. В моей голове любовь к нему и музыке навсегда смешались, неразрывным образом слились. Я «писала» ему о том, что поругалась с Биби, и о странных чувствах, которые испытывала по поводу Ви и ее желания спасти меня. Иногда я «писала» ему о том, что пугало меня больше всего – вероятность, что никогда не смогу выбраться из Ред-Рока, что не буду нормальной и не смогу быть с ним. Может, я сойду с ума. Сойду с ума не так, как сходили с ума некоторые воспитанницы Ред-Рока, которые резали себя, прогуливали школьные занятия или не ели, чтобы похудеть. Я боялась того, что стану такой же сумасшедшей, как моя мать.
Однажды после бессонной ночи я медленно сползла с кровати. Солнце только встало. Я знала, что меня ждет тяжелый день, особенно если нас отправят перетаскивать шлакоблоки. Я отправилась в общую душевую, зашла в кабинку и чуть не подпрыгнула до потолка, когда увидела в углу сидящую на корточках Ви.
– Не кричи, – прошептала она.
– Как ты сюда попала? – спросила я.
– Не привлекая к себе излишнего внимания.
– Но ты же все еще на Втором уровне?
– Да. Но даже тем, кто находится на Втором уровне, надо иногда мыться в общем душе. – Она показала пальцем в сторону раздевалки, в которой, как я уже видела, сидели две девушки, которые, видимо, ее сюда привели.
– А откуда ты узнала, что я буду именно в это время и именно в этой кабинке?
– Для бунтаря ты очень предсказуема. Ты всегда ходишь в душ утром и всегда моешься во второй кабинке.
– Как твоя жизнь? Я очень за тебя переживала. Тебе в «одиночке» должно быть совсем несладко.
– Ну да, веселого мало, но со мной случались вещи и похуже.
– Может, ты скажешь Шерифу, что готова взглянуть на себя и разобраться со своими «проблемами»?
– Сложно делать такие заявления, когда подобное происходит уже четвертый раз, – ответила она грустным голосом. – Я надеялась, что смогу вас увидеть. Надеялась, вы сможете выйти на связь.
– Это не так-то просто. За нами постоянно наблюдают.
– Есть способы. На любой замок есть своя отмычка.
– У тебя большой опыт, и ты знаешь, как это сделать. Что прикажешь предпринять в такой ситуации?
– Вы сами решаете, что делать.
– Ты считаешь, я должна была рисковать, выходя с тобой на связь, только из-за того, что ты для меня сделала?
На лице Ви появилось изумление. Было видно, ей больно, и я пожалела о том, что сказала.
– Брит, ты мне ничего не должна, – произнесла Ви. Ее голос звучал искренне, но я знала, все совсем не так, как она пытается представить. Я была ее должницей, и мне придется отплатить за поступок, который я никого не просила совершать.
– Давай не будем об этом. Просто получилось так: твой подарок на Рождество обошелся мне дороже, чем я рассчитывала. В любом случае мне было приятно его подарить. Ты хорошо провела время с Джедом?
– О да, – ответила я с улыбкой.
– Я за тебя рада. Значит, все того стоило.
– Получила удовольствие я, но наказали тебя.
– Так вышло. Ты на меня злишься?
– Нет, не злюсь, – соврала я. – Просто чувствую себя виноватой.
– Брит, – сказала Ви тоном человека, который знает, что такое скорбь, – чувствовать себя виноватой – значит попусту терять время. Не надо тратить на это ни свою, ни мою энергию.
Она подлезла под перегородку душевой кабинки, вылезла в следующей и включила воду.
В тот день во время работы на территории я чувствовала себя как никогда одинокой. Был жаркий день, и вожатые спрятались в тени на веранде, читали газеты и пили холодные напитки. Ситуация складывалась самым благоприятным образом для того, чтобы я могла поговорить с сестрами. Однако Марты с нами не было, так как ее отправили на очередной марш-бросок. Кейси работала вместе со своей новой соседкой по комнате. Я трудилась без пары и вспоминала разговор с Ви. На улице было так жарко, что никто не обратил внимания на то, что мое лицо стало мокрым от слез. Все думали, это пот.
Через три недели Биби решила со мной помириться и подошла ко мне во время перетаскивания шлакоблоков.
– Брит, – начала она, – все это очень утомительно. Может, мы перестанем?
Она не извинилась за сказанные ранее слова, не сказала «Я по тебе соскучилась» или «Дорогая».
– Биби, это ты на меня разозлилась, – заметила я.
– Послушай, я считаю, все это очень утомительно. Давай не будем вспоминать прошлое? У меня есть для тебя интересные новости.
– Какие?
– Пошли.
Она повела меня к Кейси, работавшей со своей соседкой по комнате.
– Брит, познакомься, это Лорел. Лорел, это Брит, – сказала Биби. Я внимательно рассмотрела Лорел. Она была невысокого роста. У нее были черные длинные волосы, завязанные пучком, и выразительные карие глаза. Очень симпатичная девушка.
– Лорел живет в одной комнате с Кейси.
– Я знаю. Привет.
– Привет.
– И оказывается, Лорел и Кейси – не просто соседки.
– То есть? – переспросила я. Мне было непонятно поведение Биби, которая говорила так, будто Лорел не стояла рядом. Кейси потупила глаза и носком ботинка ковыряла землю.
– Ты же знаешь, – продолжала Биби, – что в Ред-Роке часто подбирают соседку, чтобы наказать человека. А в случае с Кейси ей придумали просто удивительное наказание.
Я посмотрела на Лорел, лицо которой было совершенно непроницаемым. Я не очень понимала, зачем Биби подняла этот разговор в ее присутствии.
– Кейси поселили с лесбиянкой! – воскликнула Биби.
– Я предпочитаю термин «квир»[10], – пояснила Лорел.
Биби громко рассмеялась.
– Управляющие этой лавочкой идиоты, судя по всему, не подозревают, что я квир, – еще раз заметила Лорел.