му что, видимо, в компьютерах не очень «рубил». Я тогда кое-что успела распечатать, но и это он не посмотрел. Тем не менее я чувствовала себя очень некомфортно.
– Все, Кейси, хватит тебе в шпионов играть. Ты сможешь нам помочь, когда выйдешь из Ред-Рока, – сказала я.
– Согласна. Не хотелось бы, чтобы меня поймали, когда я уже практически одной ногой на свободе, – призналась она.
– Это точно, – произнесла я и искоса посмотрела на Ви.
После этого случая я сама стала заниматься компьютерной перепиской и распечатыванием полученных материалов. Джед прислал много интересной информации. Он нашел человека, который был готов рассказать про Шерифа: однажды тот привязал парня к стулу и оставил на целый день на солнцепеке. Кроме этого, он обнаружил девушку по имени Андреа, которую отправили в Ред-Рок за пьянство. Однако на самом деле она оказалась здесь из-за того, что родители развелись и боролись между собой за опеку. Мама Андреа отправила дочь в Ред-Рок, чтобы ее не смог взять к себе отец, которому потом пришлось нанимать адвоката для того, чтобы вызволить своего ребенка из интерната. «Я и отец готовы рассказать про Ред-Рок массу самой нелицеприятной информации, – писала на почту Андреа. – Я ненавижу это место всеми фибрами души».
Я скопировала письма и вместе с распечатками, сделанными Кейси, историями болезни, которые достала из лазарета Биби, а также информацией, полученной от Ви, спрятала в нашем тайнике, в котором за две недели собралась довольно объемная кипа бумаг.
– Все это прекрасно, – сказала Ви, – вот только не хватает пары слов из наших медицинских карт и историй болезни. Когда ты собираешься посетить кабинет Клейтон?
– Сегодня ночью.
– Это ты и вчера говорила.
– Да, но Мисси плохо спала и постоянно ворочалась, и я решила, что не стоит рисковать.
– Хочешь, я этим займусь?
– Нет, спасибо, не стоит. Я в состоянии с этим разобраться.
– Тогда не тяни. Это последнее, что нам нужно, все остальное уже собрали.
– Завтра утром все будет, – пообещала я.
В ту ночь я так и не вышла из спальни. Я лежала в кровати, пела про себя песни группы Clash, но так никуда и не двинулась. Потом я решила, что не отправилась на дело из-за Мисси, которая в ту ночь и правда спала не очень спокойно. Свое бездействие я объяснила просто: мне нельзя было рисковать на финальной стадии нашего начинания. Мисси в ту ночь действительно пару раз выходила в туалет, но если бы я решилась, то смогла бы найти «окно» и совершить то, что планировала.
На следующее утро, когда я ела в столовой, ко мне подошла Биби и, не говоря ни слова, положила на поднос записку.
«Вчера ночью Ви поймали в кабинете Клейтон. Мисси «настучала» Шерифу, что ты в последнее время ведешь себя подозрительно и часто пропадаешь не пойми где, поэтому за кабинетом Клейтон наблюдали. Ви снова понизили до Первого уровня и даже могут подать на нее в суд! Видела ее в туалете. Она сказала, что спрятала отмычку в сандалиях, а потом переложила в кадку. Она говорит, ей очень жаль. Что будем делать?»
Вот уже второй раз Ви брала на себя удар, который должен был достаться мне. Я очень расстроилась, но на этот раз не из-за поведения подруги, а от своего собственного. Я медлила и колебалась, а вот Ви взяла и смело вошла в кабинет Клейтон. И за это понесла суровое наказание.
Не выходя из столовой, я приняла твердое решение – я приду в кабинет Клейтон не этой ночью, а, не откладывая дело в долгий ящик, прямо сейчас, среди бела дня. Я сделаю это потому, что имею на это полное право. Я возьму папки с нашими личными делами и записями Клейтон. После того как поймали Ви, Шериф сто процентов поменяет замки, и тогда наша отмычка станет бесполезной. Я должна была, так сказать, впрыгнуть в последний вагон уходящего поезда.
Клейтон встречалась с воспитанницами утром и во второй половине дня. Во время обеда она уезжала из Ред-Рока. Мне надо было улизнуть в период работ на территории, добраться до кабинета, вынуть папки с личными делами, передать их Лорел, чтобы она отксерокопировала необходимые, и после этого поставить папки на место. Это крайне опасная затея, но я должна была довести начатое дело до конца.
Как только за мной захлопнулась дверь кабинета Клейтон, я начала дрожать мелкой дрожью. Мне казалось, будто женщина стояла у меня за спиной, несмотря на то что я до этого уже проверила: ее машины нет на парковке. Кабинет Клейтон был самым ненавистным местом во всем Ред-Роке. Я сделала глубокий вдох и протянула руку к железному шкафу, в котором она хранила личные дела и истории болезни. Дверца шкафа не была закрыта на ключ.
Тут я совершенно неожиданно стала абсолютно спокойной. Я просмотрела папки и отложила в сторону те, на которых было написано «Воллас», «Смит», «Ларсен», «Ховард» и «Хемпхил». Я понимала, что мне не стоит терять ни секунды, но не удержалась и открыла ту, на которой стояла моя фамилия. В глаза бросились отдельные слова, написанные аккуратным почерком Клейтон: «отрицает наличие проблем», «не слушается авторитетов», «нарциссизм», «общие с матерью черты» и «параноидальная шизофрения». Я увидела в моей папке ксерокопии бумаг бабушки, отца и Джеда. И вдруг заметила письмо, которое ксерокопией не являлось. Оно было написано на плотной коричневой бумаге, из которой делают пакеты для продуктов. Я очень хорошо знала почерк, которым было выведено это письмо.
«Моя вечная и бесконечная любовь,
Моя дорогая Брит!
Иногда утром я просыпаюсь, и мне кажется, будто я позабыла те годы, которые нас разделяют. Я вижу тебя – ты в пижаме на лужайке перед домом, и твои ноги мокрые от росы. Ты подпрыгиваешь от радости и счастья. Я на кухне готовлю завтрак, наблюдаю за тобой и думаю: «Неужели это мой ребенок? Маленький человечек, вышедший из моего тела? Это жизнь, это счастье. Это ты, самое главное, что я создала в этой жизни».
Прости меня за все, что случилось. Мне очень горько от нашей разлуки. По большей части мое состояние такое плохое, что я не осознаю всей трагедии случившегося. Но иногда случаются моменты, когда голова проясняется и я снова чувствую себя свободной. Помнишь, к концу зимы наступают дни, когда небо синее-синее и горы четко видны далеко на горизонте? Вот сегодня один из таких ясных дней.
Увы, этот день пройдет. Небо снова скроется за облаками; и точно так же облака приходят и окутывают меня. Я пишу тебе это письмо для того, чтобы ты не забывала о том, что я – твоя мама, и знала, что я о тебе помню, не всегда, но в лучшие дни помню».
Я читала письмо, и слезы капали на страницу. Я не могла пошевелиться, у меня словно отняли слух и зрение. Потом я почувствовала, как какая-то незримая сила вытянула меня из этого темного кабинета, из обители страхов.
Казалось, эта незримая сила управляла мной до конца дня. Я спрятала папки под матрас в спальне, вернулась на территорию, где сестры перетаскивали шлакоблоки, сказала Лорел, что она может забрать файлы и сделать копии, старалась вести себя естественно и не привлекать излишнего внимания. Потом Лорел передала мне папки, и после обеда я положила их обратно на место в железном шкафу в кабинете Клейтон. Все это время мне казалось, будто ангел-хранитель ведет меня за руку и помогает, потому что на следующий день после того, как Ви поймали в кабинете Клейтон, все охранники находились на постах и были введены максимальные меры безопасности.
Я не планировала читать личные дела подруг. Мы решили раздать ксерокопии сестрам, чтобы они сами сделали свои выводы и написали, какие из диагнозов, поставленных в Ред-Роке, соответствовали действительности, а какие – нет. Я лежала в кровати и ждала, пока Мисси крепко заснет, чтобы внимательно прочитать мое личное дело, главным образом письмо матери. Я решила, что бабушка случайно нашла его дома и отправила мне. Но почему Клейтон ничего не показала? Для того чтобы наказать меня или уберечь от беды?
Когда в комнатах выключили свет и Мисси наконец заснула, я тихо вышла в коридор, чтобы почитать при приглушенном свете ламп. Папка с личным делом Ви лежала в стопке с другими первой, на самом верху. На папке было написано ее имя и дата рождения. Ви оказалась Водолеем и родилась в феврале. Вначале я не придала значение дате ее рождения, но потом посчитала и поняла: Ви уже исполнилось восемнадцать лет. Более того, это произошло еще несколько месяцев назад, то есть она могла бы уже давно покинуть Ред-Рок. Я не понимала, почему Ви этого не сделала, и расплакалась из-за нее так же сильно, как до этого плакала от письма матери.
Глава двадцать пятая
– Я хочу поговорить с Вирджинией.
На следующее утро после завтрака я не пошла в школу, а двинулась в крыло, где был расположен карцер. Впервые в жизни я совершенно не боялась. Я вспоминала слова Ви о том, что надо вести себя так, как будто ты имеешь все основания находиться там, где находишься, и имеешь право знать ответы.
– С ней нельзя разговаривать, – заявила одна из «шестерок», сидевшая перед дверью в коридоре. – Она сейчас на Первом уровне.
– Я не спрашивала у тебя разрешения, – спокойно сказала я.
– Я об этом сообщу куда следует.
– Делай то, что считаешь нужным, – спокойно ответила я и вошла в дверь комнаты, в которой находилась Ви. Та сидела по-турецки на кровати в пижаме. Увидев меня, подруга жестом предложила мне сесть рядом с ней.
– Наверное, надо перестать делать тебе одолжения, – тихо сказала она.
– Да, что-то эти одолжения дорого обходятся.
– Прости, Брит. Я не хотела, чтобы так получилось, думала, все уже ушли, но Шериф меня подкарауливал.
– Мисси «настучала». Говорила, я стала ночами исчезать. Но сейчас все в порядке, я достала наши личные дела.
– Как тебе это удалось?
– Неважно. Главное, что они у нас есть.
– Я не хочу просматривать и писать аннотацию на свое дело. Пусть это сделает кто-нибудь другой. Если ты, конечно, сама его не посмотрела.
– Нет, я ничего не читала. Это было бы неправильно. Но я кое-что случайно заметила.