— Вон тот тип внизу, — мужчина жестом указал на Ольшаковского, который как раз объяснял что-то проходившим практику студентам, — ни за что на свете не желает поверить, что еще метр, и они доберутся до заваленных помещений флигеля времен саксонской династии. Это был такой низенький домик, в котором проживали слуги из замка. Во время строительства аркад лишь сорвали крыши, а помещения заполнили землей, рассматривая их в качестве дополнительной опорной стенки, защищающей от натиска обрыва, — пояснил охранник.
— Аркады Кубицкого? Но ведь это же был придворный архитектор Станислава Августа Понятовского[13].
— Верно. Как пани сама видит, работа в царской охранке не была моим первым занятием… И знаете, какую ошибку я совершил? Мне следовало бы стать археологом. Быть может, когда-нибудь… — Он внимательно глянул на неожиданную собеседницу. — Как вы меня идентифицировали?
— У нас имеется компьютерная система, позволяющая распознавать лица и сравнивать фотографии, — ответила та. — В действительно больших количествах. Миллион штук в секунду.
— Так вот как вы на меня вышли, — догадался мужчина. — И что планируете дальше?
— Не знаю. Жить с несколькими столетиями за спиной — это не преступление… Не можем мы привлечь вас к ответственности и за работу на царскую охранку, поскольку срок давности минул лет пятьдесят назад… Пользование фальшивыми документами, это, конечно же, серьезное нарушение закона, но мне на это наплевать. Вы ни разу не попали в полицейские картотеки, что, по-моему, указывает на то, что никакой вы не преступник… Скорее уже наоборот, вы постоянно выбираете такие профессии, в которых можете защищать жизни и имущество людей.
Тот какое-то время раздумывал.
— Но ведь вы не заскочили сюда просто поболтать. Вы руководствуетесь какими-то другими целями… Хотя, догадываюсь, что вы здесь не по службе.
— Я разыскиваю кое-кого. Вы в каком году родились?
— Точная дата мне не известна. Тогда к этому я не привязывал такого внимания. Думаю, что это мог быть 1576 год, возможно — 1578… Хорошо помню эпидемию чумы 1589 года, тогда мне было лет десять-одиннадцать. Эликсир я пил в 1610, то есть, биологически мне было около тридцати.
— Эликсир… — подхватила девушка.
— Из красной тинктуры, которую все называют философским камнем, — спокойно пояснил собеседник. — Я был слугой мастера Сендзивоя из Санока.
— И сколько же вас, бессмертных?
— Не надо пересаливать с тем бессмертием, — скривился мужчина. — Здесь речь шла всего лишь о продлении жизни. А сколько нас? Понятия не имею. Нас было шестеро. Ваша родственница, Станислава Крушевская, была самой младшей.
Девушка изумленно поглядела на него.
— Ну а кого бы еще вы могли разыскивать? — усмехнулся мужчина самими уголками губ. — Я ее помню. Милая телочка, вот только совершенно не соответствовала своему времени. Лучше всего, мне кажется, она чувствовала в веке XIX…
Вы с ней встречались?
— Несколько раз. Столкнулись друг с другом во время празднества по причине коронации Понятовского. Она была фрейлиной при дворе наместника Константина[14]. Еще знаю, что она проживала в Кракове в 80-х годах XIX века. Тогда она работала учительницей в частной гимназии для девушек.
— Я хочу ее отыскать.
Мужчина молчал, вглядываясь в дно рва. Археологи как раз открыли верхнюю часть кирпичной стены.
— Я не могу вам помочь, — ответил он наконец. — С ней я не виделся почти что сто лет. Даже не знаю, жива ли она… Жизнь ведь не столь простая, как кино… Мы не умеем распознавать друг друга и не летаем с мечами, чтобы рубить один другому головы… Нам, попросту, удалось обмануть кое-какие законы природы. И все больше мы погрязаем в бюрократии. Сто лет назад добыть документы никаких проблем не представляло… Сейчас же это постепенно делается невозможным.
— Она замечательно укрывается. Пока что не совершила ни единой ошибки… У меня практически ничего нет, так, мелочи.
— Быть может, вам поможет то, что она постоянно верна своей фамилии. Постоянно она возвращалась к собственному имени и фамилии, как только умирали люди, которые могли ее помнить… Если повезет, она и сейчас может ими пользоваться…
— Наши базы данных ее не отметили. — Девушка покачала головой. — Нет, видимо она их сменила.
Из сумки она достала несколько черно-белых компьютерных распечаток.
— Вот это двадцатые годы, — указала на увеличенный кадр. — Стояла в толпе с букетом цветов во время празднования годовщины обретения независимости… А это уже шестидесятые годы — юбилей варшавского Большого Театра. Вот тут ее фотограф случайно ухватил в очереди за мясом, времена оккупации…
— Да, она очень любила театр, — припомнил мужчина. — Очень страстно… Быть может, она все так же ходит на спектакли?
— Возможно… Ну что же, — девушка поднялась с места. — Можете спать спокойно. О вас я никому рассказывать не собираюсь.
— Базы данных, анализ снимков, выкрутиться будет все труднее… — вздохнул долгожитель. — Лет через двадцать сеть сожмется до такой степени, что придется скрываться там, куда цивилизация не добралась… Не слишком веселенькая перспектива. Я вас проведу.
Они прошли мимо раскопок. Археологи планировали поверхность, и теперь уже четко вырисовывались очертания нескольких небольших помещений и коридора, идущего вдоль крепостного вала.
— Вторая комната слева, — шепнул мужчина ей на ухо. — Моя. Быть может, в мусоре еще валяется моя любимая трубка.
Он провел девушку до ворот.
— Быть может, еще как-нибудь зайдете, — пригласил он. — Было очень приятно познакомиться.
Работа в школе довольно мило заполняет время. В свободные минуты Станислава сидит в Ягеллонской Библиотеке[15]. Девяностые годы — это истинная россыпь журнальчиков для различных психов. Теории Дёникена, гороскопы, статьи о религиозных сектах… полнейшее шаривари[16]. Очередные годовые комплекты «Неизвестного мира», «Не от мира сего», «Магии», «Четвертого измерения»… Она ищет информацию. Три года назад дух алхимика Сендзивоя[17] шастал в Новом Сонче. Одетый в старинный костюм своего времени, он бродил возле рынка, где его видело более десятка человек. И что заставило его показываться в одеяниях XVII века? Если, конечно же, это Мастер, а не какой-нибудь местный шутник? То ли он сошел с ума, или совсем даже наоборот. Он мог вычислить, что запас тинктуры у них заканчивается, вот и дает знать, где его разыскивать?
Михал Сендзивой (современная гравюра)
Ян Матейко «Алхимик Сендзивой и Сигизмунд III»
Тихо гудят насосы, подающие жидкий азот в установки банков памяти. Пробковая доска на стене. К ней прикноплено несколько фотографий девушки, которая почти что четыреста лет путешествует по свету… Рядом список профессий. Учительница, компаньонка… Интересы: театр. Мало этого. Слишком мало данных. Ее нарисовал Виткаций[18], только это отождествление следует исключительно из подписи под картиной — подобие настолько отдаленное, что компьютер его не выхватил… Два портрета в диапазоне около 300 лет. То есть, позировать она не любит.
Катаржина Крушевская вслушивается в тихий шум. Жидкий азот… Сто девяносто градусов ниже нуля… Уже при самой мысли об этом ей делается холодно, и она набрасывает одеяло на спину. Девушка работает. Фотография семидесятых лет, средняя школа в Прушкове. В заднем ряду стоит высокий, светловолосый парнишка. Кто бы мог предположить, что через тридцать лет он станет одним из самых преследуемых силами правопорядка бандитов? Но сейчас необходимо идентифицировать стоящих рядом с ним ребят. Дружки на общих фотографиях, как правило, становятся рядом. А дружеские связи, установленные в средней школе, особенно сильны…
В перестрелке принимали участие еще два неустановленных типа. Программа генерирует изображения двух парней, стоящих рядом с разыскиваемым на классной фотографии. Нужно показать их свидетелям. Быть может, удастся случайно напасть на бандитов? Светловолосый скрывается в Познани. Два дня назад его лицо было выявлено на кассете камеры слежения тамошнего вокзала. Познаньская полиция получила портреты. Все агентства посредников аренды недвижимости были предупреждены… Попадется. Это только вопрос времени.
Работа выполнена, можно и поиграться. Фотография толпы во время пятой годовщины обретения независимости. Принцип тот же самый. Кто стоит рядом. Четыре не идентифицированные фигуры. Какие-то девочки, молодая женщина сразу же за Станиславой Крушевской. Хелена Ржешотарская — владелица частной женской школы из варшавской Праги. Из этой же школы имеется несколько снимков, находящихся в базе данных. Теперь более тщательные сравнения. Две девочки, стоящие рядом с учительницей. Снимок класса, сделанный через три года, но и здесь они стоят рядом.
Программа не очень хорошо справляется с идентификацией столь молодых лиц, но система сигнализирует, что та выполнена с вероятностью, достигающей шестидесяти трех процентов… Тот факт, что они стоят рядом, превращает вероятность в уверенность. Очередной снимок. Ученицы в ходе урока физического воспитания. Следует признать, в школе имелся весьма современный, для той эпохи, спортивный зал. Здесь учительница повернута в профиль. Система попыталась ее распознать. Вероятность составляет около тридцати процентов.
Пальцы Катаржины пробегают по клавиатуре. Очень скоро она столкнулась с преградой. Данные отсутствуют. Но ей известно место, где их можно проверить. И девушка с неохотой покидает свой бункер…
Осень — это такое гадкое время, когда ученики должны ходить в школу. Но в ее случае — это замечательно. Летом школы работают весьма странно. А ей необходимо побеседовать с одним директором…