ий. Двое в черных одеждах неловко ползали, пачкая ковер вязким, вишневым, — эти откровенно умирали. Четвертый забавно барахтался на полу, пытаясь приподняться, он стонал и ругался, и наконец принял вертикальное положение.
— Что произошло? — обратился он к охраннику у входа, обхватив затылок ладонями.
— Этот человек совершил нападение на конвой в целях освобождения арестованного, — отрапортовал тот, указывая пальцем на изувеченное тело. — Я был вынужден застрелить его, мой капитан.
— Понял, — морщась, сказал поднявшийся и горестно склонился над коллегами. — Ребята, как вы?
Ребята помалкивали.
— Лейтенант! — крикнул тот в отчаянии. — Тридцать пятый, скажи что-нибудь!
Лейтенант у его ног беззвучно открывал рот и вяло сучил конечностями.
— С-сволочь… — выдохнул капитан. — Двоих!
Охнув, он нагнулся, поднял тонкое окровавленное лезвие. И вдруг…
— Арестованный, — прошептал, повернулся к охраннику и заорал. — Где арестованный, я тебя спрашиваю!
Невозмутимость на мгновение покинула глыбу мяса.
— Сбежал, мой капитан. Огрел нас по голове, выбил окно, вот это, и сбежал. Я ничего не смог…
— Ничего не смог! — продолжал орать руководитель группы. — Сначала нужно было стрелять в арестованного, дубина! Почему ты не стрелял в арестованного? Почему ты не преследовал его, мерзавец? Ты не знаешь, что в таких случаях делать? Расстреляю!
— Я… не смог… — мямлил охранник. — Забыл про него… почему-то… только теперь вспомнил… кэп, вы же знаете, что это за тип… — он вытянулся по стойке «смирно» и во весь казенный голос доложил, радуясь собственной сообразительности. — Арестованный заколдовал меня и совершил побег, выбив окно!
Происшедшая метаморфоза и удачная формулировка произвели на капитана благоприятное действие. Он еще немного покричал:
— Ишь ты, заколдовал! А мне теперь хозяин голову снимет? А я тебе сниму, чурбан!
Затем надавал провинившемуся пощечин и постепенно успокоился.
— Интересно, как этого гада зовут? — сказал он, злобно ткнув труп ботинком. — Слышишь, родной, я к тебе обращаюсь! Ты ведь с ним разговаривал.
Дежурный, осмелев, вылез из укрытия и ответил:
— Прошу прощения, гражданин офицер. Он пришел буквально этой ночью, я не успел записать его данные. Отправил сразу в номер, думал, оформить как положено можно и утром, когда он отдохнет. А то клиент сейчас обидчивый…
— Думал, мыслитель… — усмехнулся капитан. — Значит, фамилия неизвестна, рожа незнакома. Малая вошь, наверное… Убрать труп в машину, — распорядился он. — Господи, и вызовите наконец медгруппу! Скорее! — затем огляделся. — Никому не уходить!
Повернулся и пошел на улицу.
— Сволочи, — гудел он себе в нос. — Не нравится им, видите ли, наша жизнь. Не нравится? Пожалуйста, перерезайте вены, делайте петли из подтяжек, глотайте химию. Масса вариантов… Почему они мутят воду? Почему?
— Почему их столько? — удивлялась проститутка Елизавета. — Опять облава, что ли? Совсем озверели… — Опершись о подоконник, носительница славного имени с любопытством наблюдала, как бригада дюжих милиционеров тащит нечто в простынях. Было интересно, как в комиксах.
— Почему? — плакал добрый волшебник. Неудержимо подхваченный утренним приливом, он плыл по пыльным асфальтовым руслам. В голове его бурлили воспоминания — нет, не собственные! — воспоминания его последнего подопечного. Его марионетки, его спасителя. Он хорошо их запомнил, начиная со вчерашнего вечера и кончая сегодняшним утром, он тасовал чужие воспоминания, как колоду карт, и ужасался. Добрый волшебник механически повторял заклинание, дань минутной слабости. — ПОЧЕМУ Я ЗДЕСЬ! ПОЧЕМУ Я ЗДЕСЬ!
6.2 кристалл «Лекарь», итоговый рапорт, гриф «Штабное»
«Да будет чиста ваша душа, брат».
«Укрепится ваш разум, брат».
«Итак, очередной провал. Погибли двое Избравших свет».
«Всемогущ разум! Значит, служащий Областного банка тоже…»
«Да. Ваши предложения, сделанные в промежуточном рапорте, подтвердились, его взяли душегубы».
«Как его расшифровали? Неужели опять из-за неумения сдерживать речь?»
«К сожалению, история гораздо более нелепа. Неумение сдерживать речь показал ваш предшественник. Он впервые вел работу самостоятельно, и отсутствие опыта обернулось обидной ошибкой. Будучи экономистом, Избравший свет заинтересовался состоянием наших финансов, и ваш предшественник неосторожно рассказал ему о некоторых проблемах и проблемках в этой сфере. К счастью, информация о секретных счетах осталась в неприкосновенности, иначе один провал привел бы к целой цепи трагедий. Вероятно, Избравшему свет очень не терпелось хоть чем-нибудь помочь нам, вероятно также, он хотел прийти на встречу с вами, уже имея весомые результаты, во всяком случае, он проявил инициативу — пытался произвести некую банковскую авантюру. Видите ли, ваш предшественник не сообщил ему главную причину наших финансовых затруднений, посчитал это преждевременным».
«Понимаю. Проблема праведных и неправедных денег. Я-то считаю, что деньги изначально не могут быть праведными…»
«Оставьте, брат, не время дискутировать. Разговор идет о следующем провале, теперь уже с вашим участием. Еще одна смерть, еще один тяжкий груз для нас всех».
«Моя скорбь безгранична, вы должны это чувствовать».
«Скорбеть не имеет смысла. Целесообразнее обдумать причины постигшей неудачи».
«Причины очевидны».
«Вы так считаете, брат? Я изучил ретранслированный вами материал. На основании его я составил собственное мнение, которое сформулирую позднее, а сейчас прошу изложить ваши оправдания».
«Запись ведется?»
«Разумеется. У вас есть возражения?»
«Нет. Моя воля ослабла, и я просто хотел уточнить, нужно ли тратить силы на сдерживание не относящихся к делу образов. Теперь мне ясно, что наша беседа официальна».
«Я ощущаю ваше состояние. Но постарайтесь справиться с эмоциями: вас вызвали для серьезного разговора. Начинайте. Информацию прошу кодировать, поскольку с некоторого времени мы не можем гарантировать полную закрытость штабного канала».
«Хорошо. Мне было дано задание вылепить из уличной грязи человеческую фигуру. Попытка сделать это не привела к успеху. Выбор сырья оказался удачен, и со временем мы, несомненно, получили бы достойного соратника, но свора душегубов слишком рано сумела меня обнаружить. Вмешавшись, враги не дали довести процесс до конца. Я успел только осуществить начальную стадию обработки материала, включающую предварительную настройку мышления с помощью наивной проповеди, а также демонстрацию очищающего видения. Естественно, моделирование кошмара в чужом мозгу потребовало много энергии, в результате чего мой потенциал почти полностью обнулился. Для скорейшего восстановления энергетического баланса я применил полную релаксацию сознания. Сделавшись в этот момент беззащитным, я попал в лапы псов из службы безопасности».
«Брат, эти сведения не имеют практической ценности. Описанная ситуация сложилась банальнейшим образом. Таких, как мы, можно застать врасплох лишь во время короткого отдыха после утомительной работы. Излагайте по существу».
«Постараюсь. Я видел мало способов выпутаться из „банальнейшей ситуации“. Например, используя остатки моего потенциала, попытаться нейтрализовать врагов. Но их было так много, что на всех меня не хватило бы. Я мог потратить часть энергии на связь с вами, но вы были слишком далеко и не успели бы мне помочь. Сил у меня хватило только на то, чтобы удерживать контроль над мозгом сырья. Я решил: затраченные на первичную обработку усилия должны принести хоть какую-то пользу нашему делу, для этого нужно воспользоваться ими в целях своего освобождения. Другого выхода я не видел».
«Ясно. Вместо врагов вы нейтрализовали совесть, позволив себе сунуть под пули другого человека. Кстати, я до сих пор не услышал ваших оправданий. Продолжайте».
«Я считаю, что ваша формулировка некорректна».
«В чем?»
«Если вы проанализировали отчет, то должны были понять, что Александр…»
«Не называйте имен!»
«Простите… Что материал еще не стал человеком, что он оставался подонком. Правильные мысли, которые появились в его голове, еще не принадлежали ему, это были мои собственные мысли. Поэтому я не посылал под пули человека, как вы утверждаете. Кроме того, я очень рассчитывал, что темные навыки помогут материалу самому остаться в живых».
«Брат, пришло время сформулировать мое мнение. Понимая разумность ваших доводов, я все же настаиваю, что вы повели себя как трус. Ведь вы знали: материал хоть и не стал человеком, он мог бы им стать, он уже начал им становиться».
«Вы не имеете права так думать! Вы штабист, не нюхавший настоящей грязи!»
«Укротите эмоции, брат. Я имею право так думать, потому что не меньше вашего работал рядовым ассенизатором душ человеческих».
«Но я сделал это во имя нашего главного дела! Пожертвовав сырьем, я получил возможность продолжать выполнение своей миссии. Брат, вы одергиваете мои эмоции, между тем сами судите, опираясь на чувства, а не на разум».
«Я не сужу вас. Пусть каждый судит сам себя. Просто, размышляя о благородстве вашей миссии, вы попутно спасали свою шкуру. В сущности, поступив точно так же, как ваш… э-э… материал. Помните? Чтобы отвести гнев приятеля, он подставил вместо себя случайного прохожего».
«Если бы меня растерзали, по-вашему, это было бы наилучшим вариантом?»
«Повторяю, укротите эмоции, брат».
«Пытаюсь… Ладно. Как мне надлежало поступить?»
«Прежде всего необходимо было предусмотреть возможность провала, активно подготовиться к такой возможности. Экономнее расходовать энергию, расширить область НЗ, аккуратнее осуществлять внедрение в мир, тщательнее следить за окружающей обстановкой, с осторожностью применять полную релаксацию сознания. Ну и так далее. Вам надлежало не допустить столь безнадежных обстоятельств. Это прописные истины».
«Да, это прописные истины. Но первичная обработка сырья настолько важна, что я посчитал неправильным жалеть на этот процесс энергию. К тому же локация окружающей среды не обнаружила и малейших признаков слежки. Я был уверен, что служба безопасности меня не засекла, поэтому действовал в полную силу. Вероятно, мне не хватило опыта».