Но хорошо то, что на берегу часовых нет, и прибытие лодки никто не засек.
Засунув ее под основание моста, они побежали к базе и вскоре оказались возле лаборатории. Стук стал громче, голос отчетливее. Волны света, источаемые маревом, медленно ползли по базе, то четче высвечивая здания и машины, то погружая их в темноту.
– По-моему, шумят не в казарме, – сказал Химик, – а за ней. Что они там делают?
– А я понял, – сказал Пригоршня.
Наемник с Химиком поглядели на него, и он ухмыльнулся.
– Что, не въезжаете? Ладно, сейчас увидим, прав я или нет. Вот-вот начнется самая жара, и чтоб мы оказались хорошими парнями и победили плохих, слушайте внимательно. Первое: надо свалить Ведьмака. Для этого у нас есть одна пуля и заточка. Ворон, слышишь? Я держу ствол наготове и при первой же возможности стреляю лысому в его лысую голову. А ты, если он окажется в пределах досягаемости, мочи его своей заточкой. Какой бы он там ни был нелюдью, со свинцом в мозгах и сталью в брюхе долго не протянет. Дальше – Барс, он ранен, причем, по-моему, тяжело. В грудь. Если он еще живой, то надо…
– Живой, – сказал Химик. – Я узнал его голос.
– У вас, мохнатых, слух острее, да? Ладно, значит, он жив, но, наверное, валяется весь в бинтах и драться не может.
– Но может выстрелить, – вставил наемник.
– Это да. И ворги могут. Поэтому нам нужно, по возможности, отловить и убить хотя бы часть их поодиночке. Если, конечно, хоть кто-то находится отдельно от остальных.
– А если нет?
– Если нет – будет хуже. В общем, действуем по обстоятельствам. Ни на одной крыше никого не видно, я уже осмотрелся. Это хорошо. Значит, сейчас подбираемся к казарме, при этом расходимся. Там на середине стены окно, Ворон, бежишь по оси, прямо к нему. Химик, ты к правому углу, смотришь с той стороны, дежурит ли кто-то у торца казармы, обращенного к озеру. С берега я туда глядел, там никого не было, но мог появиться. Если часовой там есть – разбираешься с ним, если нет – смотришь на Ворона. А ты через окно заглядываешь внутрь. В казарме может кто-то спать или сидеть. Жестами покажешь нам с Химиком, что видишь внутри. Допустим, там один или двое, спят. Тогда Химик ныряет сразу в дверь, она как раз в торце на его стороне, и валит их. А я, соответственно, подбегаю к левому углу и смотрю, что происходит со стороны, обращенной к склону. По-моему, шум идет именно оттуда, а?
– Оттуда, – подтвердил Химик. – И я уже понял, что они там делают.
– Я тоже понял, – сказал Ворон.
– Видите, какие мы все умницы. Но я догадался первый. Вопросы еще есть? Вопросов больше нет. Ну, значит, да поможет нам континуума, начали!
Они побежали, расходясь веером, к длинному зданию казармы. В этот момент стук стих.
Это был технический уровень или что-то подобное. Роб не мог представить, как еще назвать большую полость между двумя ярусами, полную труб, гудящих черных колонн, лесенок, воздуховодов, решеток, переходов и балок. Источниками света были редкие фосфоресцирующие пятна и разводы на многочисленных поверхностях. Пятна эти, как ему показалось, медленно двигались.
Попал он сюда довольно хитрым путем и лишь потому, что доспех обладал каким-то встроенным сигнализатором, который открывал перед ним часть дверей, шлюзов, тамбуров и люков. Если бы не это, Роб навсегда застрял бы на одном из нижних горизонтов Ковчега. Препятствий на пути хватало. А уж те существа, которых он видел по дороге… ничего подобного не хранила память ни майора Титомира, ни синекожего Архара.
Он забрался на металлическую полку, тянувшуюся вдоль полого закругленной стены, и пошел, прижавшись спиной. Надо отыскать проход на следующий уровень, но пока ничего такого ему не попадалось. Над головой был лишь монолитный потолок, который иногда скрывали переплетения труб или непонятные решетчатые конструкции.
Вскоре Роб стал проходить мимо узких штанг, тянувшихся от полки к противоположной стене. Они влажно поблескивали, словно были смазаны жиром или каким-то прозрачным маслом. Даже в доспехе, улучшившем координацию, Роб не рискнул бы пройтись по одной из них.
На стене, вдоль которой он двигался, показалось большое пятно свечения, оно медленно меняло форму, дрейфуя по металлу, словно какой-то странный организм вроде двумерной амебы. Роб прошел мимо, стараясь на зацепить пятно спиной. Дальше стена изогнулась под прямым углом, он миновал выступ и остановился, увидев человека, сидящего на балке перед ним.
Человека, или ворга, или кого-то еще? Кажется, все же человека. Облаченного в такой же, как у Роба, доспех, но меньших размеров и поврежденный.
Незнакомец присел на балке, широко расставив колени. На левом виске длинного хитинового шлема зиял пролом, частично затянутым клейкими нитями, будто паутиной. Левая глазница пробита, в дыре виден темный зрачок. Нижняя часть доспеха казалась почти целой, а верхняя на боку тоже сломана, под ней – тощий, затянутый тряпьем грязно-серыми бинтами торс. По краям дыру затянула пузырящаяся пенка. Выпуклые грудные пластины рассекала трещина, окруженная сыпью, красноватыми точками, глубоко въевшимися в хитин.
Зрачок в проломе сдвинулся, и человек поднял голову. У доспеха не хватало верхних конечностей, из дыр по бокам торчали тощие руки того, кто находился внутри. Его бледную кожу покрывали узоры татуировки, а может тонких разводов какой-то краски. Узкие запястья обмотаны тряпками – будто перчатки без пальцев.
Человек издал очень необычный звук, что-то среднее между карканьем и кваканьем, и стремительно вскинул руку. Роб дернулся, возле головы громко стукнуло, и на полку под ногами свалился заостренный кусок металла. На тонкой скользкой балке двигаться надо было с крайней осторожностью, но обитатель технического уровня сумел молниеносно повернуться, растянулся на ней и пополз прочь, двигаясь будто червяк.
Роб прыгнул за ним. Это было скорее инстинктом, чем необходимостью. Ударившись подошвами о середину балки, оттолкнулся и перемахнул на рифленую железную плиту, торчащую из другой стены.
Над плитой темнела щель, и беглец, передвигавшийся с поразительной ловкостью, нырнул в нее. Роб упал, протягивая следом руку, но не успел схватить незнакомца. В прорехе было темно, слышались удаляющийся хруст и стук. Когда они стихли, тускло замерцал зеленоватый огонек. Глаз доспеха, включившего «ночное зрение»? Значит, он еще работает.
Робу трудно было формулировать такие сложные мысли, но он подумал о том, что доспех обладает собственным сознанием, пусть и очень простым. Если он болен, или сильно ранен, то что случилось с его примитивной психикой? И как это повлияет на носителя? Какие сдвиги могут произойти в голове человека из-за длительного контакта с сильно поврежденным – то есть тяжело раненным, а может и умирающим – биологическим костюмом?
Спрятавшийся в своей металлической норе беглец снова издал вопль, полукарканье-полукваканье, ответом ему стал такой же выкрик, раздавшийся где-то в стороне. А потом еще одни, и за ним третий. Вскочив, Роб попятился, оглянулся. В стальном холодном сумраке технического яруса начали зажигаться зеленоватые огоньки. Вскоре больше десятка их горело в разных местах, выше и ниже.
Они начали двигаться, со всех сторон донеслись шорохи, постукивание. Роб шагнул обратно к балке. Скрученная тонкой спиралью длинная железная полоска прилетела сбоку, ударило в плечо острым концом, будто копье. Покачнувшись, он прыгнул на балку, тут же перемахнул к другой стене, а оттуда сиганул на решетчатую конструкцию, уходящую в сумрачную глубину уровня.
Сзади закаркали и заквакали, раздался стук, шелест – его преследовали. Если бы это были обычные люди, ворги, измененные или звери, он бы принял бой, победил бы их и получил от этого удовольствие. Но стая носителей био-доспехов… Такие противники могли быть опасны даже для него, а Роб не мог подвергать себя чрезмерному риску. Прежде всего, он должен выполнить приказ Хозяина.
Где-то над ним находится проход дальше. Он побежал по решетке, прикидывая, куда перескочить с нее, чтобы быстрее подняться к верхней границе уровня.
Когда Пригоршня очутился возле казармы, Химик как раз подбежал к другому ее концу. Ворон приотстал – прямо перед ним было разбитое окно, на полпути ему пришлось затормозить, пригнуться, чтобы не заметили изнутри, а потом вообще присесть на корточки.
Встав спиной к стене, Пригоршня постарался умерить дыхание. В одной его руке был пистолет, в другой трезубец. Пока они бежали, стук возобновился, теперь он звучал совсем близко, прямо за углом. Стук молотка.
Химик, пригнувшись спиной к нему, выглядывал из-за другого угла. Обернулся, отрицательно качнул головой. Значит, с того конца никого нет. Красный Ворон добрался до окна, привстал, заглядывая, подался вбок и выпрямился у стены. Показал жестами: внутри один, спит. У наемника это получилось очень наглядно, каким-то неуловимым образом он даже сумел дать понять, что там ворг.
После перестрелки на понтоне синекожих оставалось трое, и если один внутри казармы, значит, за углом, возле которого притаился Пригоршня, их должно быть еще два.
И к тому же Барс.
И Ведьмак.
Хотя отблесков артефакта, закрепленного на трости, что-то не видать. Непонятно, там ли Лысый-и-Одноглазый. И где, кстати, Маяк, из-за которого весь сыр-бор. Лежит внутри казармы?
Он сделал знак Химику: входи внутрь, мочи синего. Тот кивнул, исчез за углом. Жаль, отсюда не видно, как гипер будет действовать дальше.
Зато Ворон это видел. Он снова заглянул в окно, и Пригоршня по выражению его маловыразительной рожи попытался догадаться, что там происходит. Наемник едва заметно качнул головой, будто в неодобрении. Сморщился, пожевал губами. Что такое, что там Химик вытворяет?
Пришлось тихо направиться к ним вдоль стены. Красный Ворон, досадливо плюнув, вытащил заточку и прыгнул в окно. Подскочив ближе, Пригоршня через проем с выбитым стеклом увидел, как наемник склонился над койкой. Их там был целый ряд, двухэтажных, они стояли вдоль стены, и ворг спал на крайней снизу. Ворон воткнул заточку ему под челюсть, зажав рот рукой. Подержал, выдернул и отошел. Отер сталь о покрывало, повернулся.