льной породы. Чтобы удержаться и не рухнуть спиной на острые камни, Сету пришлось упасть на колено, одновременно пытаясь упереться длинным оружейным стволом в такой же обломок. Последствия были не самыми приятными — из разбитой коленки через штанину мгновенно проступила кровь, заставив Сета зашипеть от саднящей боли. Но это было не самое плохое — разобравшись с раной, Сет оглядел оружие, и с досадой откинул его в сторону. Треснувший приклад и погнувшийся ствол сделали его совершенно непригодным.
Оставшись без огнестрельного оружия, теперь он мог рассчитывать лишь на висящий на поясе клинок, свои знания в оборонной магии и удачу, даму, как известно, ветреную и легкомысленную весьма. Вновь мелькнули мысли о возвращении но, представив, как он будет объяснять свое скорое возвращение по причине ушибленной коленки, Сет решительно отмел эту идею. В конце концов, он шел не воевать с Сайтаном, которого еще нужно было найти, а поговорить с ним…
…Прошло не меньше получаса, прежде чем он приблизился достаточно, чтоб разглядеть серые, словно сваленные кем-то в несколько больших куч камни. Это и были развалины цитадели. Точнее то, что от них осталось — время и льды почти сровняли даже то, что оставалось в памяти Сета, как разрушенные, но все еще мощные остатки стены древней столицы.
Теперь оставалось найти вход в лабиринт и, имея в качестве ориентира груды камней, это было уже проще. Определившись со сторонами Тьмы, Сет уверенно взял правее развалин, по дороге вспоминая, как будучи еще совсем молодым, он жадно вслушивался в рассказы старых демонов о лабиринте, о живущих там чудовищах и хранимых Лабиринтом тайнах. Он вспомнил, как мечтал однажды оказаться в Лабиринте, и тщательно запоминал окрестности, где находился вход, представлявший в то время обыкновенную дыру в огромной скале, гигантским колосом лежащей на земле. В сам лабиринт он не входил — бывшие с группой таких же, как он учеников преподаватели, ограничились лишь рассказами о том, что лабиринт был построен задолго до цитадели, и что когда-то даже существовала карта, где были отмечены и другие выходы из тянущихся на многие мили ходов Лабиринта. Впоследствии карта была утеряна, а после одного из мощных землетрясений, когда часть лабиринта была практически уничтожена, спускаться под землю стало небезопасно, и лишь смельчаки или безумцы, подобные Хрону, рисковали собственными жизнями, пытаясь узнать скрытые под землей тайны…
Отыскать вход в лабиринт оказалось не так просто, как представлялось ему вначале. Сету пришлось потратить на это дело не меньше часа, прежде чем устав лазить по большим и острым кускам расколотых стихией скал, он обнаружил узкую трещину, напомнившую виденный лишь однажды треугольный проход. Сейчас он был уже не треугольный — с той точки, откуда увидел его Сет, вход казался узкой щелью, куда не протиснулся бы и ребенок. Но все же это был именно вход в Лабиринт, а значит, половина дела сделано — осталось лишь найти Сайтана.
Прежде чем спуститься вниз, Сет внимательно огляделся по сторонам, но никаких признаков жизни не заметил, что не могло не радовать, хотя бы, потому что не было и тех самых Ледышей, против которых не сгодилось бы даже целое оружие. Аккуратно, стараясь не опираться на ушибленную ногу, он начал спускаться в овраг, усеянный огромными каменными осколками и такими же большими, не растаявшими еще глыбами льда. Спуск отнял какое-то время, и много сил. Оказавшись у входа, в который можно было лишь протиснуться, Сет достал небольшую фляжку, чтобы смочить пересохшее горло. Предстоял еще один экзамен — по пению, и он даже порадовался, что рядом нет никого, кто мог насмеяться над его абсолютным… отсутствием слуха. Он вспомнил, как Сехмет, у которой был прекрасный голос, с легкой грустью подшучивала над ним, говоря, что во всем виноват Ахерон, наступивший ее мальчику на ухо. Самое смешное, что маленький Сет верил в это и, впервые увидев двухголовое чудовище, он попытался понять, как не лопнула его голова, когда на нее опустилась такая огромная лапа…
Отогнав приятные, хоть и грустные воспоминания, Сет убрал фляжку и, проверив, удобно ли вынимается из ножен острый клинок, громко запел. Эта была древняя песня — говорили, что ее пел сам Ушедший, когда был ребенком, и все, кто слышал это, верил каждому ее слову.
Сет пел о неведомых землях, в которых счастлив каждый, кто этого хочет, где нужно просто жить, наслаждаясь каждой минутой жизни. Где нет ни зла, ни смерти, ни врагов. Где только любовь…
Песня неслась над безмолвными камнями, отражаясь от них тихим, многократным эхом, придающим ей совершенно иное звучание. Замолкая, чтобы сделать вдох, Сет с удивлением прислушивался к собственному голосу, не узнавая его, и не понимая, почему здесь он звучит совсем иначе. Это было странно и, одновременно… приятно. Подзабытые слова древней песни сами всплывали в его голове, наполняя душу каким-то неведомым чувством единения с этой землей, небом, звездой, камнями, которые могли бы многое рассказать о временах, когда в этих местах царили жизнь и веселье. Сет продолжал петь, чувствуя в душе необычайный подъем, и ощущая, как отступают тревожные мысли о чудовищах, Сайтане, из-за которого ему пришлось проделать этот путь, заговорщиках, лелеющих свои коварные но, кажущиеся здесь такими мелкими планы.
Это была прекрасная песня. Допев ее, Сет даже пожалел, что в ней больше нет слов. Опустив голову, он еще слышал последние отголоски затихающего эха, и думал, что когда все закончится, он обязательно приведет сюда Гибеллину и споет эту песню еще раз, и уже не темному холодному неба и серым камням, а для нее. Он пребывал в странном состоянии, когда многие, казавшиеся еще совсем недавно важными вопросы, вдруг перестали быть интересными и требующими немедленных ответов. Сет думал, что вся его прошлая жизнь была данью принятому образу жизни, где все было решено до него и за него. Где были враги, о которых он знал, что они враги, и друзья, которые разделяли те же убеждения. Где были цели, навязанные принятой моралью общества, и препятствия, создаваемые тем же обществом…
Странные это были мысли, необычные. И, в то же время настолько простые, что Сет испытал удивление, что раньше ему и в голову не могло придти такое. Возможно, что последние события заставили его взглянуть на мир иначе, чем он привык видеть, а может, это прозвучавшая среди древних камней песня очистила его мысли и душу, и он понял, наконец, узость своих представлений о мире, его законах. Тот мир, каким его знал Сет, уже не казался устроенным и правильным настолько, чтобы в нем нельзя было ничего менять. Напротив, сейчас это казалось необходимым. Время пришло — Сет уже не сомневался, что эта ночь станет последней для мира, который он знал, любил и защищал по мере своих сил. Время пришло…
Увлекшись рассуждениями, он не сразу услышал легкий шорох, раздавшийся откуда-то слева, и повернул голову лишь, когда увидел скатившийся к его ногам небольшой камушек. На расстоянии нескольких шагов от него стоял высокий, вооруженный луком демон. Он спокойно разглядывал Сета, не делая попыток подстрелить незваного гостя, но было в его позе нечто, что подсказывало — это спокойствие обманчиво, и в любое мгновение может смениться агрессией. Не делая резких движений и, стараясь показать, что у него нет никакого оружия, Сет поднялся с камня, на котором сидел и, посмотрев седому демону в глаза, негромко произнес:
— Приветствую тебя, Сайтан.
По непроницаемому лицу демона трудно было понять, удивлен ли он тем, что незнакомец знает его имя. Выждав короткую паузу, он сделал вперед пару шагов и, остановившись, спросил:
— Кто ты, и что тебе здесь нужно?
— Я граф Раум, сын Сехмет, — ответил Сет, — и пришел сюда, чтобы поговорить с тобой.
— Граф Раум? — Повторил Сайтан, — Сын Плутона? Ты вырос…, - он задумчиво смотрел на Сета, — что тебе нужно?
— У меня много вопросов…
— Как ты узнал обо мне? — Резко перебил его седой демон.
— Хрон рассказал.
— Что ты с ним сделал?!
Сет спокойно пожал плечами.
— Ничего, если не считать того, что помог не умереть.
Демон кивнул, словно был уверен, что Сет не лжет.
— Он пытался перейти…?
— Да, и его чуть не сожгло при этом, — произнес Сет.
— Так ты лекарь? — Демон внимательно оглядывал спокойно стоявшего Сета.
— Нет, я старший следователь по особо тяжким грехам.
Демон не ответил, но Сету показалось, что в его черных глазах промелькнуло что-то похожее на удивление. Помолчав, Сайтан произнес:
— Здесь ваши законы не действуют.
— Зато они действуют в Хаде, где творятся дела, к которым причастен ты! — Сет намеренно сделал ударение на последнем слове — с такими личностями всегда лучше говорить напрямик.
— Я?! — Демон явно был удивлен.
— Если тебя зовут Сайтан.
— Да, так меня зовут, — ответил демон и, после короткой паузы добавил, — звали когда-то. Сейчас меня уже никто и никак не зовет, — он раскинул по сторонам руки, и добавил, — а камни и лед не умеют говорить.
— Ты скромничаешь, — возразил Сет, — или мне напомнить о навещающих тебя родственниках?
Сайтан неприязненно взглянул на Сета.
— Меня уже давно никто не навещал.
— Неужели? — Все тем же спокойным тоном спросил Сет, — А что ты скажешь о своей племяннице Аммат? Или о судейских, которые были здесь не так давно?
Сайтан сделал короткий шаг в сторону, и Сет приготовился отразить атаку — несмотря на внешнее спокойствие, поза демона красноречиво говорила о его внутреннем напряжении.
— Я могу убить тебя, граф, — сказал Сайтан, незаметно двигая рукой к висящему на поясе колчану, — в любой момент.
— Не думаю, что это правильное решение, — Сет не делал никаких резких движений, чтобы не спровоцировать его. Опыт подсказывал — чем спокойнее он выглядит, тем больше шансов заставить собеседника думать о причинах, по которым он держится так уверенно.
Это сработало. Сощурив и без того узкие глаза, Сайтан спросил:
— А ты, надо думать, знаешь, что правильно, а что нет?