— Я не знаю, — буркнул Фролов, — вы — преподаватель, вам решать мою судьбу…
— Твою судьбу можешь решать только ты сам, запомни это, — отрезал Семенов, — и влияют на нее в основном твои действия. Или твое бездействие, — выразительно добавил он.
Фролов тяжело вздохнул. Антон Алексеевич вернулся на свое место и посмотрел на него.
— Смотри, что я могу тебе предложить, — начал он, — я не могу нарисовать тебе баллы в отработки и допустить до экзамена, чтобы потом на него пришел тот же декан, и выяснилось, что ты ничего не знаешь. Я просто подставлю себя. Честному слову я не поверю, это, извини, мы уже проходили, свой кредит доверия ты исчерпал. Но! По сути, экзаменационный материал является лишь повторением того, что мы проходили на занятиях, где тебя, увы, не было. Если выучил это хотя бы на средний балл, считай, что к экзамену готов, если конечно дохлая тройка тебя устраивает. Как по мне, это просто унизительно, но каждому свое, — Семенов хохотнул, — мое предложение таково: я даю тебе темы занятий, можешь уговорить кого-нибудь из отличников дать конспекты лекций, с них будет проще учить. Ты учишь материал, приходишь на следующей неделе и отвечаешь на мои вопросы, после чего считаешься условно допущенным, а наш деканат назначает дату проведения экзамена. Если ты что-то знаешь, и на него больше никто не придет, мы не будем его проводить, и я просто поставлю тебе «три», больше, извини, не могу. Если придет кто-нибудь из желающих посмотреть, извини, придется тянуть билет и отвечать. Что касается конспектов практических занятий, ты остаешься мне должен, но спрошу я их с тебя потом. И учти, я веду две дисциплины на третьем курсе, поэтому увильнуть не получится. Это мое к тебе предложение. Другого не будет…
Семенов выжидающе смотрел на Фролова.
— Я согласен, — кивнул тот, — спасибо, Антон Алексеевич.
— Мне не за что, — ответил Семенов, — посиди здесь, подожди. Я пойду, отксерокопирую темы и дам их тебе. Дальше все в твоих руках. И, Дима! — он взглянул на Фролова в упор, — человек заслуживает второго шанса. Просить о третьем — наглость. А я не терплю наглостей…
— Я все понял, — Фролов впервые за все время посмотрел преподавателю в глаза.
— Виталий Борисович, вот парень, о котором я говорил, — представил Соболев, — зовут Алексей. По вполне понятным причинам наши дороги скоро разойдутся…
— Да знаю я все, Андрюх, что ты со мной говоришь, словно ты первокурсник и меня впервые видишь, — аспирант усмехнулся, — давай как-то попроще…
— Попроще: я соскакиваю, — хмыкнул Соболев, — резона больше нет, осталось три месяца до защиты. Вот тебе надежный человек. Чтобы, так сказать, не терялись результаты «пятилетки», — Андрей улыбнулся.
— Виталий Борисович, — аспирант протянул Соловьеву руку.
— Алексей, — представился тот, помня инструкции Соболева.
— Ну, Андрюха тебя ввел в курс дела? — спросил Виталий Борисович, — объяснять много не надо?
— Да, в принципе, ничего не надо, — Соловей пожал плечами, — я нахожу народ, прихожу к вам, а дальше…
— А дальше забываешь, что видел меня, — усмехнулся аспирант.
— Да, это я тоже понимаю, — Соловьев кивнул, — свечусь только я. Про вас и про него никто не знает.
— Правильно мыслишь, — Виталий Борисович улыбнулся, — парень ты неглупый, думаю, договоримся сразу. Предлагаю вот так, — он быстро написал процент «таксы» на клочке бумаги.
Соловей посмотрел на цифру, затем покосился на Соболева, который едва заметно кивнул.
— Согласен, — ответил Соловей.
— Прекрасно, — Виталий Борисович скомкал клочок и запустил в урну, — в принципе, если вопросов больше нет, предлагаю подолгу не светиться вместе. Понадоблюсь, найдешь на кафедре, — он посмотрел на Соловья, — не части только, уговор?
— Уговор, — Соловьев встал из-за стола. Соболев тоже поднялся.
— Давай, Андрюха, — Виталий Борисович пожал ему руку, — удачно защититься!
— Сделаем! — пообещал Соболев.
Соловей кивнул и вышел из аудитории. Он заметил, что Андрей задержался там еще на пару минут, о чем-то беседуя с аспирантом. Сколько он ни вслушивался, даже обрывки разговора уловить не удалось, слишком тихо говорили. Спустя некоторое время Соболев вышел из аудитории.
— Ты меня ждешь? — он поднял брови, — мы, в принципе, закончили.
— Андрюх, можно вопрос? — спросил Леха, когда они отошли достаточно далеко.
— Попробуй, — разрешил Соболев.
— К чему такая конспирация? Все равно же всем все видно, да и слухи…
— Примочки местной этики, — коротко ответил Соболев, не желая сейчас вдаваться в подробности, — по ходу поймешь. Придется понять, раз встал на эту дорожку.
— То есть, вы хотите, чтобы я поставил вам зачет за зимнюю сессию? — Харитонов посмотрел на Славика, — который вы не удосужились сдать в установленные сроки?
— Конечно, хочу! — ухмыльнулся тот, — это, вроде, очевидно…
— А как же я вам поставлю, если у вас половина лабораторных не защищена? — вкрадчиво спросил Харитонов.
— Сергей Алексеевич, мы, по-моему, это уже обговорили! — Славик начал раздражаться, — вы меня тоже, думаю, поняли… я не враг сам себе, переживать здесь не из-за чего…
Они уже полчаса ходили по одному и тому же кругу. За это время Харитонов успел помяться, узнать, что Славика отчисляли из НГА и что он служил в армии, но к главному так и не подошли.
— Хорошо, твои предложения, — сказал Харитонов.
— Мои? — Славик поднял брови. Его всегда злил этот момент. Еще больше раздражало то, что Харитонов был ненамного старше его самого, но Логинову казалось, что он чрезмерно важничал.
— Ну, не мои же! — преподаватель подобострастно улыбнулся, — ты пришел ко мне, значит, я тебя слушаю…
— Мои предложения, даже не знаю, что предложить, — Славик поднял глаза к потолку, — шоколадка устроит? — он посмотрел на Харитонова с легкой издевкой.
Преподаватель осекся, словно с разбегу налетел на кирпичную стену. Такой наглости он не ожидал и сейчас был поставлен в тупик.
— Что? — переспросил он, — какую шоколадку?
— Молочную, — ответил Славик, положив локти на стол, — или с орехами, можно с изюмом, вы какие любите? — он продолжал сверлить преподавателя глазами.
— Что… Логинов, ты совсем обнаглел? Какая еще шоколадка?! — Харитонов, наконец, пришел в себя и взорвался, — что я тут вообще тебя слушаю? Тебе навстречу идут, а ты хамишь?!
— Да я не хамлю, что вы, в мыслях не было! — хмыкнул Славик, — просто поймите одно: я — человек небогатый. Вы ничего сами не говорите, требуете предложений от меня. Согласитесь, я ведь не враг сам себе, чтобы предлагать нечто глобальное. Как я понимаю, вариант с шоколадкой не прошел. Это мое предложение, оно вас не устраивает. Я могу услышать ваши? — Славик хитро прищурился.
— Ты наглец, Логинов, — заметил Харитонов после небольшой паузы, — сразу видно, не впервые на этой кухне. Совет на будущее: не дерзи тому, от кого зависит твой успех. Хорошо, вот тебе мое, — он написал цифру на бумажке, — и учти, другого не будет.
Славик посмотрел на цифру и кивнул.
— А другого и не надо, — сказал он, — это разумно.
— Да уж разумнее шоколадки! — фыркнул Харитонов, — все, Логинов, исчезни! Знаешь, как меня найти.
— Всего хорошего, Сергей Алексеевич! — Славик расплылся в фальшивой улыбке и быстро вышел за дверь.
— Наглец, — сквозь зубы произнес Харитонов ему вслед. Он открыл ящик и достал оттуда начатую бутылку коньяка. Затем налил себе в рюмку пятьдесят граммов и залпом выпил.
Все было битком. Посмотреть на выступления своих одногруппников и однокашников собралось множество разношерстного народа со всех факультетов. Студенты, преподаватели, даже пара проректоров. Были и те, кто не имел отношения к НГПУ вообще. Кто-то пришел поддержать друзей, а кто-то — просто поглазеть на эффектные поединки.
— Аншлаг! — хмыкнул Петровский, осматриваясь.
Фролов сидел на скамейке и нервно разминал кулаки. Нижняя челюсть едва заметно подрагивала, а лицо посинело. Миша с компанией уже заметил его и ехидно улыбнулся издалека. Подходить ко всей компании сразу они не стали, похоже, Суровцев строго-настрого запретил своим провоцировать конфликт до начала официальной «бойни», да и не забыли, наверное, прошлый печальный опыт.
— Да ладно, Димок, экзамен Семенова был страшнее, а это так! — приободрил Петровский.
— Семенов порвать меня не хотел! — Фролов нервно хихикнул, — хотя, как сказать… главное, что сдал! — было видно, что он старается приободрить себя, вспоминая что-то хорошее. Действительно, Антон Алексеевич пошел навстречу, и экзамен теперь был позади. Но теперь были соревнования. Предстояла еще одна ответственная проверка на прочность.
— Да ладно тебе, Димок! Ну не страшно! Выйдешь, минуту подвигаешься, потом будет яркая вспышка, звездочки, погасят свет, и отправишься в страну чудес часов на десять — двенадцать! — съязвил Славик, похлопав Фролова по спине, — круто же!
Послышался дружный хохот. Поболеть за Фролова собралась вся компания без исключения.
— Не слушай этих придурков, Димас, забей! — Джамал присел на корточки напротив Фролова, — переживаешь, это нормально! Я когда в первый раз на ринг выходил, знаешь, как трясся! Ух! В первом же бою мандраж пройдет, поверь моему опыту! Еще и понравится, добавки захочешь!
— Ага, под оба глаза! — Соловей тоже не удержался от язвительного комментария, — да ладно, Диман, мы же шутим! Расслабься ты, не нервничай, все ты умеешь, ничем ты им не уступаешь! Зря, что ли, полгода учили? Работай, спокойно, не дергайся, все получится. Еще не факт, что на этого упыря попадешь! — добавил он, имея в виду, конечно же, Мишу Суровцева.
— Да тут даже не в нем дело, — пробормотал Фролов, — с…а! — он в сердцах ударил кулаком в стену, — не поверите, когда «на асфальте» втроем с пятерыми бились, не так страшно было! Да и в том замесе у клуба…
— Тихо-тихо, раньше времени не травмируйся! — предостерег Петровский, — это нормально. Когда те свистопляски были, на тебя не глазели пара тысяч человек. Не говоря уже о том, что в клубе ты был пьян в салат! — добавил он под новый взрыв одобрительного хохота, — нормально все будет, родной, ты сможешь…