— Ну, почему же бред? — Петровский позволил себе перебить, — это делается, чтобы никто себе не прикарманил. Хороший диплом на черном рынке стоит от двадцатки. И это низший минимум, — он поднял взгляд, словно что-то подсчитывал в уме, — направление мысли я понял: хочешь на этом поживиться…
— Типа того, тема накладная, но реальная, — Фролов кивнул, — товар, конечно, не мгновенной реализации, но ближе к защитам могут уйти. ВУЗов в городе хватает, а в последнее время, так чуть ли не на месте каждой ПТУшной столовки открывается очередной частный ВУЗ. Костик, я понимаю, что рядом с тачками это мелочь, но если взять лаборанта в долю и спереть хоть с десяток… это шанс поправить положение, хоть немного. В нашей ситуации надо хвататься за любую ниточку! — он горящими глазами посмотрел на Петровского.
— Вектор у тебя верный, — хмыкнул тот, немного подумав, — но с десяток… да еще брать в долю какого-то лаборанта, лишние глаза и уши…
— А что его, грохнуть?! — Фролов зло посмотрел на Петровского, но через секунду, поняв, что сказал лишнего, замолчал.
— А сколько там, говоришь, дипломов? — спросил Петровский, задумчиво посмотрев на Фролова.
— Да очень много! — тот пожал плечами, — пятьсот штук, может и больше, я не считал…
— И ВУЗов в городе много, — проговорил Петровский, постепенно развивая мысль, — и в других городах много. И факультет управления есть почти в каждом, непонятно только, кем потом управлять… — он с ехидной усмешкой покосился на Фролова. Но тот проигнорировал колкость, его больше заботило то, куда вели мысли Петровского…
— Подожди, Костик, я сейчас верно улавливаю: ты хочешь шевельнуть добрую половину?! — Дмитрий вытаращил глаза, — да нет, брось, это палево! Конкретное палево!
— Нет, — Петровский покачал головой, — мы не будем красть половину дипломов, — он твердо посмотрел Фролову в глаза, — мы возьмем все.
В зале опять воцарилась тишина. Собравшиеся недоуменно смотрели на Петровского, не понимая, куда тот ведет. Дмитрий покачал головой.
— Я даже не буду говорить привычное в таких ситуациях «тебя заносит», — негромко произнес он, — но знаешь, Костик. Может, ты считаешь себя Аль Капоне, но ты уж точно не Коперфилд. Ты реально полагаешь, что они не заметят пропажи всех дипломов? И что они, по-твоему, понесут в утиль? — Фролов вновь покачал головой, стараясь жестом передать всю абсурдность услышанного.
— Только идиотом меня считать не надо! — отрезал Петровский, — я не совсем еще рехнулся, что бы вы все там про меня не думали. Конечно, просто так взять из архива все до одного диплома не получится, даже если спереть незаметно, поднимется буча, их будут искать… — он посмотрел на приятелей и в его взгляде мелькнул уже привычный нехороший огонек, — просто нужно создать ситуацию, в которой испарение дипломов не вызовет вопросов…
— Это какую же, например? — Фролов недоверчиво посмотрел на него.
— Пожар, — без предисловий заявил Петровский. Его зрачки сузились, он стал разглядывать ошеломленных приятелей, периодически ухмыляясь. Все молчали.
— И ты говоришь, что не окончательно рехнулся? — просипел Фролов, — Костик, ты вообще соображаешь? Какой, на хрен, пожар?! — он смотрел на Петровского с диким ужасом, одно веко Дмитрия дергалось. Приятель же был невозмутим.
— Такой, который уничтожит архив, — спокойно сказал Петровский, — со всем его содержимым. Фиктивным, конечно же, — хмыкнул он, — к моменту возгорания там не должно быть ни одного диплома. Так, какая-нибудь левая макулатура, чтобы создалось впечатление, что они все сгорели…
Он опять посмотрел на притихших приятелей.
— Костик, ты меня пугаешь! — это сказал уже Джамал.
— Странно, что тебя вообще что-то еще пугает! — фыркнул Петровский, — да что вы опять начинаете?! Я же не собираюсь спалить дотла весь корпус! Так, небольшой костерок, чтобы сгорел архив… ну, еще парочка прилегающих помещений во избежание лишних вопросов… — он опять нехорошо ухмыльнулся.
— Костик, это безумие! — прошептал Фролов.
— В который раз я уже это слышу! — протянул Петровский, — слушай, идея же была твоя! А сам первым и спрыгиваешь? — он одарил приятеля почти презрительным взглядом.
— Я не предлагал поджигать архив, — просипел Фролов, — я думал, пару дипломов сопрем, финансовое положение поправим и…
— Пару дипломов сопрем, положение поправим… — передразнил Петровский, — ладно, придется, вижу, кое-что объяснить, раз фишку вы совсем не рубите, — он опять окинул взглядом присутствующих, — ваши дела, ребята — дрянь! Да, ваши, не мои, не смотрите так на меня! — он яростно сверкнул глазами, — бизнесу с машинами — хана! А это был едва ли не основной источник большого и стабильного дохода! Что, у кого-то осталось много денег с вашей привычкой жить на широкую ногу? Сомневаюсь! И что дальше? Осталось три сессии. И все. Разбежимся, кто куда! Думаете, сможете с такой же легкостью решать вопросы, находясь вне ВУЗа? Поднимать такие же бабки, как раньше? Облом, ребята! — членораздельно заявил он, — «сеть», раз уж так повелось в народе, существует, пока мы все здесь. И все закончится с нашим уходом. И больше никогда уже не будет ни для одного из нас стабильным заработком. Никогда! И что дальше? — он прищурился, — я еще худо-бедно выплыву на кафешке. Фрола, думаю, предки куда-нибудь в теплое местечко, да воткнут… а остальные? Вы все! Что, разбредетесь по офисам да магазинам до конца жизни работать на дядю и сидеть на мелких зарплатах?! Или еще питаете иллюзии о головокружительных карьерах, а?!
Петровский переводил взгляд с одного члена компании на другого. Все молчали.
— Костян… — нерешительно начал Соловей, — как-то все это жестко, а…
— Жестко было бы плюнуть на вас и оставить все как есть, — отбрил Петровский, — а я пытаюсь придумать что-то, чтобы подогреть ваши задницы и в будущем, после того, как нас разбросает жизнь. Серьезно, вы ведь не думали, что мы навеки останемся вместе, будем крутить дела, один за всех и все за одного…
— Вообще-то, я думал, мы реально вместе, — обиженно пробурчал Фролов, — сплоченная команда. Друзья, в конце концов…
— До поры до времени! — жестко отрезал Петровский, — пока не разбросала жизнь. Да, Дима, так все устроено, к сожалению! Но я хотя бы не хочу, чтобы это время прошло даром, понимаете? А вы все сдрейфили… все это ради вас! — он с яростью посмотрел на приятелей.
— Костян, чего ты хочешь? — негромко спросил Асхат.
— Обеспеченного будущего, — ответил Петровский, — будущего, где никто ни от кого не будет зависеть! Сколько там дипломов? Сколько стоит один диплом? Как будет расти цена? Если поделить содержимое архива на пятерых, можно толкать их до конца жизни! Ну, или почти. Или вложить во что-то прибыльное, там уж только вам решать. Нужно только утереть сопли и решиться на серьезные шаги! — закончил он.
Фролов опять покачал головой. Асхат и Джамал молчали. Соловей пристально посмотрел на Петровского.
— Костик, в пожаре могут пострадать люди, — тихо сказал он, — и даже погибнуть…
— А могут стать жертвой маньяка, — хмыкнул Петровский, — или того кирпича, который падает на голову. Я думал, Леша, ты-то научился разграничивать своих и чужих…
— Это жесть, — Фролов опустил голову, — это реальная жесть…
— Ты не видел реальной жести, Дима, — надменно произнес Петровский, — и буду рад, если никогда не увидишь. И, кстати, в отличие от остальных у тебя нет возможности соскочить…
— Это еще почему?! — Фролов разозлился, — а если я прямо сейчас пошлю тебя подальше? Что ты сделаешь, а? Убьешь меня?! — он агрессивно подался вперед. Прежний страх на мгновение сменился яростью от самоуверенности Петровского, который сейчас сидел и ухмылялся ему в лицо.
— Не понадобится, Димка! — Петровский взял со стола нож и двусмысленно почесал им затылок, — ты и сам не захочешь соскакивать. Потому что не сможешь вернуться к прежней жизни мажора, — он издевательски улыбнулся Дмитрию, — опять зависеть от предков… нотации от матери, пистоны от отца… нет, Дима, ты не захочешь к этому возвращаться! Эта жизнь больше не для тебя…
— Есть еще общак, — хмуро напомнил Фролов.
— И как быстро ты сольешь свою долю?! — насмешливо осведомился Петровский, — и, кстати, она на четыреста штук меньше, чем у остальных! Да-да, я о твоем «мерине», не смотри на меня так! Был уговор, ты с ним согласился, бабки не внес, вписался отдать из доли… не так было? — он с интересом посмотрел на Фролова.
— Так было, — тихо ответил тот, — я и не ожидал, что ты что-то способен прощать…
— Не ной! — Петровский поморщился, — хотел подарок — надо было просить тогда. А дал слово — будь мужиком держать… — он опять посмотрел на всех остальных, — короче, вам решать, кто вы, хищники или дичь. Только учтите, что дичи в этой жизни не добиваются ничего. Их жрут! — закончил Петровский, скрипнув зубами.
В который раз за сегодняшний день повисла тишина. Петровский, наслаждаясь произведенным эффектом, развалился на стуле и с интересом смотрел на своих однокашников.
— Даже если все так, — нарушил тишину Джамал, — как ты хочешь это все реализовать? Ты вообще в курсе, что такие вещи расследуют? И намеренный поджог установят. И будут искать тех, кто его совершил, — он выразительно посмотрел на Петровского.
— Техническая часть не должна вас беспокоить, — ответил тот, облокотившись на стол, — все объясню поэтапно, если вывалю сразу, у вас голова заболит! — он усмехнулся, — но поверьте, там комар носа не подточит! Короче, думайте, господа. Времени у вас до вечера. Если вы хищники — нам по пути. А если дичи… — он посмотрел на приятелей нехорошими глазами, — тогда нам с вами больше не о чем разговаривать.
С этими словами он поднялся и быстрым шагом покинул кафе. Пораженные приятели проводили его взглядами.
— Он сошел с ума, — тихо произнес Фролов.
— Тоже заметил?! — с сарказмом воскликнул Соловей.
— Это «нет»? — Джамал сурово посмотрел на них обоих. Фролов в свою очередь изумленно уставился на него.