— Ты куда прешь, овца?!
Из машины тем временем выскочили двое «ребят с района», вполне типичных для такого агрегата и бежали к ним. Водитель агрессивно размахивал руками и выкрикивал непечатные выражения.
— Ты сам куда прешь, здесь пешеходный переход! — Сергей поднялся на ноги и, убедившись, что девушка может худо-бедно стоять сама, развернулся к виновникам аварии.
— Слышишь, тебя спрашивали, надо больше всех, иди на х…р отсюда! — рявкнул водитель уже на него.
— Ты больной или как, ты соображаешь, что делаешь?! Это лишение прав! — Сергей, окончательно разозлившись, сделал резкий шаг вперед.
— Умный, б…ь?! Иди отсюда! — опять заорал водитель, подойдя вплотную. Приятель встал чуть сбоку, сверля Сергея недружелюбным взглядом. Девушка наблюдала за этой перепалкой со смесью страха и пусть небольшой, но радости, что хоть кто-то вмешался.
— Я тебе сейчас так пойду… — Сергей сделал последний шаг навстречу и сказал уже тихо и очень зло, — мне запрещают применять на улице то, чему учат там, — он указал глазами на здание спорткомплекса, — но для тебя сделаю исключение, так что не зли меня, понял, ошибка природы?! — Сергей чувствовал, что опять свирепеет и употребляет выражения, ранее несвойственные для него, но остановиться уже не мог, как и в той ситуации с мужиком на рынке, — и сломанный нос будет меньшей из твоих проблем, потому что прав ты теперь лишишься надолго, я лично в ГАИ все засвидетельствую…
— Антох, ну его на х…р, валим отсюда! — приятель дернул «Антоху» за рукав.
Водитель с ненавистью посмотрел на Макарова, после чего вместе с приятелем ринулся к своей машине, высказывая себе под нос все, что думает о Сергее и что с ним следовало бы сделать.
— Эй, куда… — выкрикнул вслед Макаров, но «таз», взревев двигателем, уже тронулся с места. Напоследок пассажир высунулся из окна и, показав соответствующий жест, пожелал Сергею «всего наилучшего». Наплевав на них, Макаров вновь подбежал к девушке.
— Вы можете идти?
— Я… попробую… ой! — она наступила на больную ногу и вновь скривилась от боли. Вместо того, чтобы вступать в дальнейшие переговоры, Сергей просто поднял удивившуюся до глубины души пострадавшую и под гудки других машин оттащил с проезжей части и усадил на ближайшую лавку, после чего осторожно взял за больную ногу.
— Вы не бойтесь, я разбираюсь! — сообщил он, посмотрев в ее удивленные и все еще испуганные глаза. Только сейчас Макаров разглядел, что девушка была весьма и весьма привлекательной. Правильные черты лица, собранные в хвост светлые волосы, карие глаза, что вообще было редкостью для блондинок. Хотя, она могла быть и крашеной. Или в линзах. Или и то и другое сразу. С фигурой у пострадавшей тоже было все в порядке. На ногах красовались обтягивающие леггинсы, сверху ее прикрывал фиолетовый пуховичок, впрочем, не скрывавший достоинств, которыми природа ее совсем не обделила.
— Вы врач? — зачем-то уточнила она.
— Нет, — Сергей улыбнулся девушке, — я не врач, я юрист. Я спортом занимаюсь, там у нас травмы — частое явление. Вот так больно?
— Нет, — она лишь покачала головой.
— А так? — снова отрицательный кивок, — вот здесь давлю, больно?
— Ой!
— Понятно, — Сергей кивнул, — ушиб приличный, но это только ушиб, переживать не стоит, вам повезло, это пройдет. Уроды, конечно, оттаяли по весне! — он сердито посмотрел в сторону дороги, — я номер и марку машины запомнил, надо будет, наверное, в ГАИ сообщить, он за такое без прав останется…
— Да нет, не надо… — девушка устало отмахнулась, — жива и слава богу. Спасибо вам большое.
— Было бы за что! — Макаров снова улыбнулся, — любой бы…
— Ага, как же, любой! — она скривилась, — видели, как тот водитель улепетывал, когда они из машины повыскакивали? И так все: будут в сторону смотреть, хоть бы и убили меня тут. А вы не побоялись, заступились, так что спасибо вам огромное!
— Я — Сергей! — выпалил Макаров неожиданно даже для самого себя. Пострадавшая ему очень понравилась, хотя с девушками общение у него строилось в основном туговато. Да нет, сейчас пошлет подальше…
— Даша! — она улыбнулась и попыталась встать с лавки, но больная нога вновь дала о себе знать и Дарья, сморщившись от боли, вновь резко села.
— Сидите-сидите, я сейчас такси вызову! — засуетился Сергей, — вы где живете, я вас отвезу! Нет, Даша, вы не подумайте, что я там пристаю или что…
— А я ничего не думала, отвезите, если вам некуда спешить! — Дарья улыбнулась, — вы мне тоже очень понравились, Сергей, вы хороший человек! И давай на «ты», я вроде не такая старая!
— Я… а, ну да! — не ожидавший такого успеха Макаров немного растерялся.
— Ты там, кажется, сумку оставил? — Даша показала глазами, — сопрут ведь!
— Ах, да! — опомнился Макаров. Он на секунду вернулся к краю тротуара и забрал спортивную сумку, после чего вернулся к сидевшей на скамейке Даше. Она рассмеялась, но не зло, не издеваясь над Сергеем, а наоборот с позитивом и расположением. Макаров, набравшись смелости, сел рядом с ней.
— Ты, вроде, такси вызвать хотел? — с улыбкой уточнила она.
— А, да! — Сергей кивнул и достал из кармана куртки сотовый телефон. Вызов машины занял пару минут.
— Еще раз спасибо! — с улыбкой поблагодарила Даша, глядя на него.
— Слушай… — Сергей на секунду замялся, но все же решился спросить, — а у тебя… ну, есть кто-нибудь? — он опасливо посмотрел на нее, ожидая какой угодно реакции.
— Ну, да, есть! — ответила Даша, очень серьезно посмотрев на него.
— Понятно, — Сергей мрачно кивнул и посмотрел в сторону. Вот и закончилась вся романтика.
— Папа, мама… подруга хорошая… ну, кот еще есть и рыбка, если считается! — Даша рассмеялась и хлопнула его по плечу, — да расслабься ты, напрягся так! Когда от этих отморозков меня защищал, смелее был!
— Ну, это знаешь ли, как раз не так страшно! — Макаров рассеянно улыбнулся. Даша тоже засмеялась в ответ.
— Да поняла я твой вопрос, нет у меня парня! — сказала она, — так что не грузись так! Слушай, а ты сказал, что спортсмен, да? Ну, про шахматы я точно не спрашиваю, а чем? — Даша с интересом посмотрела на него.
— Смешанные единоборства, — ответил Сергей.
— Ну, тогда понятно, почему тебе с гопниками проще, чем с девушками! — Даша посмотрела на него, — да не обижайся ты, я пошутила! Ты, кстати, очень вежливый для «смешанника».
— А ты думала, мы все с отбитыми головами и двух слов связать не можем?! — теперь расхохотался уже Сергей, — я, между прочим, стихи пишу! — он подмигнул Даше.
— Обязательно как-нибудь послушаю! — пообещала она, — смотри, а вон, не такси ли подъехало? — она указала на остановившуюся в «кармашке» машину.
— Да, она! — Сергей решительно встал, положил сумку на скамейку и, не вступая в переговоры, опять поднял Дашу на руки и понес в сторону машины.
— Только в багажник меня не клади, ладно? — смеясь, попросила она. Улыбался и Сергей. Похоже, день сегодня складывался удачно.
— Антон Алексеевич, привет тебе, позволишь? — Фокин убедился, что в кабинете, кроме Семенова никого нет, и осторожно вошел.
— Добрый день, Виктор Георгиевич, заходите, — Семенов приподнял взгляд от журнала, — чем обязан?
Фокин, подобострастно улыбаясь, проследовал вглубь кабинета и уселся на стул напротив Семенова, глядя на него горящими глазами.
— Как трудовой день, Антон Алексеевич? — хитро спросил он.
— Нормально, в штатном режиме, — спокойно ответил Семенов, — занятия, нагрузка… ну, вы, как замдекана и сами все должны знать, правда, Виктор Георгиевич? — он посмотрел на Фокина, слегка прищурившись. Тот кашлянул в кулак и тоже взглянул на Семенова.
— Антон Алексеевич, я чего зашел, — начал Фокин, — слушай, к тебе тут два студента должны были подойти… как же их? — он поднял глаза к потолку, — Федосеев и Королев, вот… Антон Алексеевич, у них там какие-то проблемы возникли с твоим предметом…
Фокин замолчал и выжидающе уставился на Семенова, надеясь встретить «понимание».
— Ну, если мы говорим об одних и тех же Федосееве и Королеве, то «проблемы» — это мягко сказано, — начал Антон Алексеевич, твердо глядя на Фокина, — а если своими именами: полное бойкотирование дисциплины, хамское отношение к преподавателю и своим сокурсникам! Это, если напрямую, — добавил он уже мягче.
— Ну, ладно тебе, хамское! — заговорил Фокин заискивающим тоном, — так уж и хамское? Нагрубили они тебе что ли? — он на секунду напрягся. Семенов внутренне рассмеялся над этим.
— А что, забивать на предмет — это не хамство и наглость по отношению к преподавателю и сокурсникам, которые в течение семестра добросовестно учились? — осведомился он, глядя на Фокина с легкой иронией.
— Антон Алексеевич, — начал тот, глубоко вдохнув, — ну, да, переборщили ребята, согласен. Но ошибки надо тоже иногда прощать. Ну, ты чего, сам что ли студентом не был, не прогуливал никогда? — он опять хитро подмигнул, надеясь сыграть хотя бы на этом.
— Всю дисциплину целиком — никогда! — отрезал Семенов, захлопывая журнал, — Виктор Георгиевич, чего вы хотите? — он в упор посмотрел на хитро щурившегося Фокина. Тот посерьезнел и наклонился вперед.
— Антон, да поставь ты им этот зачет, сложно тебе что ли? — горячо заговорил он, — охота на этих отработках сидеть? Ну нарисуешь две оценки в ведомости, от тебя убудет или что? — он с надеждой взглянул на Семенова.
— А с чего бы вдруг, — очень тихо начал Антон Алексеевич, — я вообще должен им рисовать? Они на особом положении или что? Может, я чего-то не знаю, что знаете вы, Виктор Георгиевич? Может, у ребят серьезные трудности или произошла трагедия в жизни? Может, они защитили честь ВУЗа на международном уровне, именно поэтому не смогли чисто физически посещать мои занятия?! — он с неподдельным гневом посмотрел на Фокина. Тот скривился, как от зубной боли.
— Антон Алексеевич, ну что ты вечно, как… — он пожевал губу, подбирая слова, — ну что ты упираешься, что это даст? Напрямую: ты же все понимаешь, зачем тебе усложнять, все равно ничего не добьешься! Так зачем все это? — Фокин покачал головой, изображая крайнее недоумение.