о перехода, дорогу неторопливо пересекала какая-то полная тетка. Когда Дмитрий посигналил и мигнул фарами, та обернулась и что-то выкрикнула вслед его машине.
— «Пешеходник» видишь, овца?! — заорал Фролов, слегка притормозив и опустив окно.
Через несколько кварталов поняв, что так он рано или поздно попадет в ДТП, Фролов резко свернул в какой-то переулок и остановил машину, после чего открыл окошко полностью и, не пожелав наслаждаться майским воздухом, вдвойне приятным после недавней грозы, закурил прямо в салоне.
Дым медленно окутал все вокруг. По вечерней улице то и дело проходили компании и парочки, высыпавшие на улицу с наступлением тепла. Дмитрий смотрел на проступившие в яснеющем небе звезды. Вот только радовать его все это никак не начинало. На душе становилось все хуже…
Достав из кармана телефон, он стал меланхолично листать список контактов. В какой-то момент он остановился на одном из них и, подумав буквально секунду, нажал «вызов».
— Привет, Дим! — радостный голос, послышавшийся в трубке спустя два гудка, едва не заставил Фролова разреветься.
— Привет, пап… — сказал он дрогнувшим голосом, — как вы там?
— Да нормально, Дим, хорошо! — ответил отец, — что не заходил-то так давно?
— Да… — Фролов изо всех сил стиснул зубы, — работы много было. Я ж теперь деловой человек. Я на неделе зайду обязательно! — пообещал он.
— Ладно, будем ждать! — ответил папа, — у тебя-то там как?
— Да по-тихой! — Фролов слабо улыбнулся, — дела идут, работаю. Слушай, пап, я там много всего натворил тогда… дурак был. Вы меня простите с мамой, если что…
— Ну, сын, мы ведь все уже обговорили! — ответил Фролову отец, — что было, то было. Все мы совершаем ошибки. Но это — твои ошибки, за которые ты сам нашел смелость ответить. И сам на них научился. Зато посмотри, кем ты стал теперь. Учишься, достойно работаешь… настоящий мужчина! Мы с мамой гордимся тобой, серьезно!
Фролов вновь едва сдержал слезы, одновременно закашлявшись от табачного дыма.
— Дима, ты там? — взволнованно спросил отец.
— Да, я тут! — Фролов понял, что пауза затянулась, — пап, скажи, я-то больше не юрист… вот когда человека задерживают по подозрению в совершении преступления, куда его доставляют? — он неожиданно решился.
— Смотря за какое преступление… стоп, а что за вопрос такой? — в голосе отца послышалась неподдельная тревога, — что там у тебя случилось, сын? — строго добавил он.
— Да ничего не случилось, с другом поспорили, с юристом как раз! — ответил Фролов, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно более непринужденно, — ну, не убийство, конечно. Так, стандартные бытовые выходки: разбой там, нападение, в таком духе… ты же не думаешь, что я кого-то ограбил или избил? — Дмитрий насильно заставил себя рассмеяться.
— Ну, надеюсь на это! — папа на то конце провода тоже заметно повеселел. Значит, обман прошел, — ну, в таких случаях обычно доставляют в отдел полиции по месту прописки. Дознание там, следствие, потом мера пресечения… ну, так далеко тебе, наверное, и не надо…
— Нет, — подтвердил Фролов, — не надо. Предмет спора — только первоначальное место пребывания. Спасибо, пап!
— Так кто выиграл-то спор? — Дмитрий понял, что отец на том конце улыбнулся.
— Да никто не выиграл, — вздохнул он и двусмысленно добавил: — все проиграли…
— Понятно, — коротко ответил отец, — так что, Димок, зайдешь на днях?
— Да, ближе к выходным и зайду! — пообещал Фролов, — ладно, пап, я поеду. Надо к экзаменам готовиться. Да и диплом начинать, а то конь не валялся! — он вновь покривил душой.
— Давай, сын, ждем! — радостно сказал папа.
Фролов убрал сотовый в карман и, откинувшись на подголовник, поджег вторую сигарету. Он думал. Думал о том, что будет делать дальше…
«Ты сам научился на своих ошибках, — всплыли в голове слова отца, — сам всего добился. Сам».
Это было неправдой. Не сам. С подачи Петровского. Сам бы он к этому не пришел. Не хватило бы ни смелости, ни полета фантазии. Каких-то четыре года назад он и представить себе не мог, что все это возможно. И не представил бы, не появись в его жизни этот безбашенный, порой заносчивый, порой слишком жестокий, порой почти безумный, но безусловно целеустремленный пацан… но сейчас предстояло решить самому. Если он хочет хоть что-то изменить. Он должен принять это решение сам. Сам все взвесить. И сам ответить за последствия…
— Да пошли бы вы в задницу, Константин Алексеевич! — негромко проговорил Фролов и, вбросив сигарету в окно, преодолевая леденящий душу страх от того, что собирался сделать, завел мотор.
Полицейский на проходной поднял глаза, когда Дмитрий зашел в отдел. Проигнорировав его, Фролов повернулся к дежурному, скучавшему в своем помещении.
— Здравствуйте, можно обратиться? — звенящим от напряжения голосом спросил он.
— По какому вопросу? — осведомился тот, подняв глаза.
— Я… сегодня к вам паренька должны были доставить, — сбивчиво и очень нервничая начал Дмитрий, — студента, молодого совсем. Зовут Сергей. Его к вам же привезли? — он с надеждой посмотрел на полицейского, прекрасно осознавая, как глупо сейчас выглядит.
— Вы по какому вопросу? — повторил тот уже значительно резче.
— Я… — Дмитрий напряженно сглотнул, — я свидетель, в общем, — нашелся он, — показания дать хочу…
— Фамилия есть у паренька? — вновь осведомился дежурный.
— М-макаров, — вдавил из себя Фролов, — Сергей Макаров.
Дежурный переглянулся с сотрудником, скучавшим на проходной.
— Мироненко позови! — бросил дежурный, — документики ваши посмотреть можно?
— Да, конечно! — поняв, что обращаются уже к нему, Фролов трясущимися руками полез в карман, — права же подойдут?
— Подойдут, — сотрудник протянул руку и открыл перед ним журнал, — да вы не нервничайте так, Дмитрий Андреевич! — хмыкнул он, глядя в водительские права Фролова, — здесь вот запишитесь! — дежурный ткнул пальцем в нужную графу.
— Ага, конечно… а ручку можно?
— Ручка перед вами! — ухмыльнувшись, дежурный показал глазами на стойку, где была закреплена ручка на пружине. Фролов схватил ее и, со второй попытки достав, прыгающим почерком записался в журнале.
Через минуту рядом с проходной появился еще один сотрудник, тоже в форме. Фролов покосился на него. Погоны не были синего цвета, а типичные полицейские, красные. Это не следователь. Но и вряд ли опер. Скорее всего, дознание. Значит, делу еще не дали полного хода. Значит, еще был мизерный шанс…
— Вы свидетель по Макарову? — осведомился тот, внимательно разглядывая Фролова.
— Да… я… — едва не заикаясь, ответил Дмитрий.
— Пройдемте, — коротко сказал сотрудник, — Вить, пропусти…
На ватных ногах Фролов последовал за полицейским. Некоторое время они шли по коридорам отдела, периодически натыкаясь на сотрудников, провожавших Фролова изучающими взглядами. И, хотя он понимал, что все это — чисто профессиональное, становилось еще страшнее.
— У Соболева же получилось, — прошептал он себе под нос.
— Сюда проходите, — дознаватель открыл дверь кабинета. Войдя внутрь, Фролов с облегчением убедился, что помещение было пустым. Хотя намного ли становилось легче? С учетом того, о чем он собирался завести разговор, он и сам с немаленькой вероятностью мог не выйти отсюда… стоп! Не думать об этом, просто не думать об этом!
— Вы в порядке? — окликнул сотрудник, — присаживайтесь, говорю! Моя фамилия — Мироненко, Вадим Анатольевич, — представился он, — следователи сейчас все заняты, поэтому провожу дознание. Вы, я так понял, хотели что-то рассказать по делу о нападении на гражданина Перевертова? — уточнил он, садясь за свой стол.
Фролов посмотрел на дознавателя и набрал полную грудь воздуха. Но, не сумев справиться со сковавшим его, почти животным страхом, просто выдохнул и опустил голову.
— Товарищ свидетель! — окликнул полицейский, — вы сюда молчать пришли? Я вас внимательно слушаю!
Поняв, что дальнейшее молчание усугубит ситуацию, Фролов поднял глаза на дознавателя и задал по-детски наивный вопрос:
— А Макаров… его сюда, к вам привезли? Он здесь?
— Не понимаю, какое это имеет отношение к делу, но, допустим, сюда, — ответил сотрудник, — только это вообще никакого значения не имеет. Вы же свидетельские показания дать пришли, так? — он хищно посмотрел на Дмитрия.
— Я… я, не совсем, — тот вновь опустил голову и закусил нижнюю губу. Предательская дрожь в руках никак не хотела отпускать. Нет, точно задержат. И посадят. Рядом с Макаровым. Папа, прости идиота-сына…
— Тогда я вас вообще не понимаю! — дознаватель откинулся на спинку кресла, было видно, что он очень раздражен, — слышишь, парень, ты просто мое время потратить для прикола пришел? Или с друзьями на бабки поспорил, что ментов позлишь? — он нехорошо прищурился, — хотя откуда бы тогда фамилию задержанного знал? Так зачем здесь?
— Товарищ… — Фролов покосился на погоны, — товарищ капитан… скажите, а что нужно, чтобы Макарова… чтобы его отпустили? — собравшись с духом закончил он, заставив себя поднять глаза на дознавателя.
Мироненко скрестил руки на груди.
— Нужно было не нападать на человека, — отрезал он, — а если серьезно — полное оправдание в суде. Но его, судя по составу преступления, не будет. Там все ясно, как день. Понятно, короче, свидетельских показаний мне ждать явно не стоит, — дознаватель посмотрел на Фролова взглядом, от которого тому стало совсем нехорошо, — так я повторяю вопрос: ты по какому делу? И на этот раз советую сказать правду!
— Правду… — Дмитрий изо всех сил сжал кулаки, — я… понимаете, я… я друг Макарова, — вдохнул он, опять пряча глаза.
— Студент? — Мироненко внимательно посмотрел на него.
— Ну да, студент… но я подрабатываю! — зачем-то добавил Фролов.
— Подрабатываешь, похвально, — дознаватель кивнул, — ну, а сюда-то с чем пришел? Если не расскажешь чего-то такого, что целиком оправдало бы твоего друга, я в непонятках. И да, на случай, если собираешься мне тут пурги нагнать, с «триста шестой», надеюсь, знаком? — Мироненко нехорошо прищурился.