– Охрана на входе уже оповещена, и нас не выпустят. Но, как говорил один известный юрист, мы пойдём другим путём.
Они вернулись в зал со светящимися лианами и вышли из него через другой угол, где тоже была арка. На этот раз перед ними открылась ещё более странная экспозиция: посреди зала стоял огромный прозрачный куб с живым пятиметровым динозавром внутри. Tarbosaurus bataar, вспомнил доктор Орэрэ. А подойдя ближе, заметил, что у динозавра очень необычная, зеркальная кожа, так что посетитель выставки даже может увидеть своё искажённое отражение в бедре ископаемого ящера. Наверняка в этом был какой-то символизм, но доктор Орэрэ не разбирался в современном био-арте.
Зато динозавр, посмотрев ему в глаза, произвёл классификацию без сомнений: он открыл огромную пасть и зарычал.
– Петя, а вот эту клетку крякнуть можешь? – крикнул блондин. – Нам надо хоть какой-нибудь досик устроить для прикрытия… Да не будет вреда людям! Он же беззубый и обколотый… Чего? Да пошёл ты к Багу со своей третьей поправкой! Вот вернёмся домой, я тебя пропачу по самую маму.
Он побежал через зал мимо куба с динозавром. Доктор старался не отставать. На следующем повороте им встретилась дверь на лестницу. Они быстро спустились на нижний этаж и упёрлись в ещё одну дверь, широкую и массивную. Очевидно, она вела на улицу, но была заперта.
– Извините за задержку, – сказал молодой человек. – К сожалению, мой персональный искин слишком законопослушен, а потому совершенно бесполезен в данной конфигурации. Придётся использовать дедовские методы. Обратимся к высшим силам, так сказать.
Он опустил на пол свой кожаный кейс, открыл его и вытащил две… палочки благовоний? Доктор Орэрэ не хотел верить своим глазам, но дальше всё происходило именно так, как делали опасные религиозные фанатики в сериале «Кошмар Калькутты»: блондин вынул зажигалку, подпалил благовония и поднял руки вверх в молитвенном жесте.
«Неужели, избавившись от амбалов одной секты, я угодил в лапы другой?», – подумал Орэрэ. Он обречённо смотрел, как клубы дыма от индийских палочек поднимаются к потолку, и только тут заметил розовый глазок противопожарного сенсора. Луч лазера потонул в дыму, запищала сигнализация, – и в двери тут же щёлкнул замок, открывая выход на улицу.
На середине моста Тысячелетия они обернулись. Из всех дверей галереи «Тейт Модерн» выбегали испуганные посетители, а зеваки с улицы, наоборот, подтягивались поближе. Над ними кружили пожарные и полицейские кибы, визжали сирены, и во всём этом даже было что-то привлекательное, вроде большого уличного представления.
– Теперь можно о деле, – сказал молодой человек. – Я являюсь младшим партнёром адвокатского бюро «Иванов, Петров и Глэдстоун». Наш клиент…
– А вы, значит, Глэдстоун? – перебил доктор.
– Нет, что вы! – блондин как будто даже испугался такого предположения. – Глэдстоун уже того… чистый дигитал. Вы читали Гоголя? Нет? В общем, Глэдстоун был нам нужен, чтобы зарегать офис в Лондоне, ну и для некоторых других формальностей. А в остальном он – просто флэшка на два петабайта, валяется в сейфе у моего старшего партнёра. А мне старший поручает самые гиблые дела… Ох, я же забыл нормально представиться.
Он протянул руку, и они с Орэрэ обменялись рукопожатием, чтобы их искины могли перекинуться электронными визитками.
– Паразитолог? – воскликнул адвокат. – Ладно, мы это подправим.
Доктор Орэрэ хотел возразить: с какой стати нужно подправлять его визитку? Но тут его собственный искин, более примитивный и тормозной, развернул на сетчатке доктора визитку собеседника, и доктор тоже не смог сдержать удивления:
– Игорь? Вас назвали в честь героя фильма про Франкенштейна?
– Думаю, мы сработаемся, – хмыкнул адвокат. – Но всё же к делу. Наш клиент, очень крупный IT-бизнесмен, немного сдвинулся на идее продления жизни. При этом он человек образованный и отлично понимает, сколько жуликов и психов лезут в эту область. К слову, он является и главным спонсором конференции, на которой вам так и не удалось выступить. Однако вы можете выступить перед более вменяемой аудиторией. То есть перед нашим клиентом. Только для начала было бы здорово, если бы вы изложили суть своего доклада мне. Буквально в двух словах. Как там у вас в научных статьях называется? Абстракт?
– Ну… – доктор Орэрэ привычным жестом огладил бородку. – Как я уже сказал там в галерее…
– Извините, я не был на том выступлении, – прервал его адвокат. – Я завтракал в кафе вон там, на Хай Тимбер Стрит. – Он показал рукой на другой берег Темзы. – Кстати, там у меня и киб припаркован. Давайте пойдём в ту сторону, потому что через двадцать минут начнётся санитарный дождь.
– Но откуда же вы узнали про моё…
– Это Петя. Он мониторит все выступления по теме, которая волнует нашего клиента. Самое необычное присылает мне.
– Неужели ваш искин разбирается в таких сложных материях? Хотя… Да, пожалуй, все модные «технологии долгожителей» можно разбить на четыре-пять групп, так что вашему искину было легко обучить свой классификатор и выявлять то, что не вписывается…
– Нет-нет, доверять машине человеческую семантику – опасное дело. У моего Пети мониторинг попроще, на чистой физиологии: пульс, дыхание, интонации, жесты. Он определяет, насколько выступающий говорит правду и насколько неадекватно реагируют окружающие. Ваш случай – высший рейтинг по обоим параметрам. Но в чём состоит ваша идея, я до сих пор не знаю. Так что изложите, пожалуйста, если не трудно. В общих чертах.
Доктор Орэрэ начал сбивчиво и неуверенно, поскольку ему ещё не доводилось делать доклады в процессе скоростной ходьбы по мостам. Но постепенно нужные слова стали выстраиваться в связную историю, и он кратко пересказал молодому человеку основные результаты своего исследования. Тот слушал очень внимательно, не перебивая. Лишь когда они уже спустились с моста и свернули на набережную, он спросил:
– Выходит, без креветки никак нельзя?
Орэрэ подтвердил, что никак. Молодой человек как будто даже обрадовался:
– Отлично, доктор. Если вы готовы рассказать всё это нашему клиенту, можете рассчитывать на серьёзное финансирование ваших исследований. Только пара замечаний по ведению беседы, ладно? Во-первых, этот микроорганизм, который креветка передаёт мурене… вы назвали его «паразитом». Очень неприятное слово. Нельзя ли сказать как-то иначе? Симбионт?
– На этот счёт биологи до сих пор спорят.
– Вот и договорились. Если спорят, значит, термин не устоялся, и мы можем использовать более благозвучный. То же самое касается вашей специальности… Вы же последние годы работаете в институте неврологии. Не против, если я представлю вас как нейробиолога?
– Можно и так, – доктор Орэрэ подумал, что, в сущности, это очень мелкие уступки по сравнению с тем, когда тебя тыкают шокером и выкручивают руки.
– И ещё вы сказали, что мурены после этого «теряют агрессивность», – продолжал адвокат. – Давайте не будем эту тему педалировать, ладно? Тут я даже не знаю, как лучше объяснить вам наши культурные коннотации… Ну, вот смотрите: вы же по происхождению маори, так? Если бы кто-то при вас начал склонять «головорезов», вы бы могли принять это на свой счёт. А кто-то из ваших соотечественников, может быть, обиделся бы на выражение «наконец повывели всех головорезов».
– Кажется, я понимаю, – ответил Орэрэ, хотя ничего не понял.
– Вот и хорошо. А остальное всё рассказывайте ему как есть.
# # #
Средневековый замок был врезан в скалу над обрывом, и из гостиной, куда провели доктора Орэрэ, открывался великолепный вид на один из самых высоких водопадов Шотландии. Доктор постоял пару минут у прозрачной стены, любуясь бурным потоком, но потом решил на всякий случай осмотреть помещение. Он ещё не вполне пришёл в себя после утренних событий в галерее и последовавшего затем головокружительного перелёта на частном джете в апартаменты загадочного клиента адвокатской конторы «Иванов, Петров и Глэдстоун». Вид текущей воды успокаивал, но Орэрэ решил, что надо быть настороже.
Увы, интерьер гостиной не производил и десятой доли того приятного впечатления, что давал водопад. Зато вспомнились студенческие времена, когда они с друзьями высмеивали голливудские сериалы за такие вот странные помещения – не просто пустые, а прямо-таки стерильные; даже если там стояла мебель, всё было такое новенькое, чистенькое, только что из магазина. Теперь доктор Орэрэ с удивлением обнаружил, что такие дома бывают и в реальной жизни. Пол, кресла, изящный столик в центре, хрустальный графин и стаканы – всё это как будто полировали до изнеможения, а потом расставляли в идеальном безжизненном порядке. Некоторое разнообразие вносила абстрактная картина, висящая над каминной полкой, – что-то вроде голой женщины, которая взорвалась изнутри. Но картина была неприятной, и глаз на ней не задерживался. В дальнем углу комнаты стояла высокая ваза бледно-голубого цвета, наверняка древняя и дорогая, но тоже какая-то нелепая в этом стерильном пространстве, где никто не поставил в неё хотя бы сухоцветов.
От вазы к окну тянулся вдоль стены деревянный стеллаж в форме лестницы; внутри его квадратных ячеек что-то пестрело, и вначале доктор Орэрэ принял это за очередной элемент декора. Но, подойдя ближе, разглядел, что перед ним – настоящая прихоть миллионера: стеллаж был забит бумажными книгами. У себя на родине Орэрэ вообще никогда не видел книг, да и на старых континентах он держал их в руках только пару раз, пройдя целый ад архивной бюрократии только для того, чтобы добраться до двух печатных исследований прошлого века, которые по ошибке остались неотсканированными.
Он шагнул к стеллажу и стал читать названия на корешках. «Правила долголетия». «Возраст счастья». «Ключ к бессмертию». Похоже, владелец этой библиотеки и вправду очень интересовался продлением жизни. Здесь было всё – от йоги до крионики. А, если судить по толщине, самым основательным трудом была кулинарная книга с рецептами на основе оливкового масла.