до выезда Каллагана из Лондона, Келлс, безусловно, позвонил бы ему.
Каллаган прошел по коридору в сторону задней части дома и направился в комнаты для слуг. Он прошел через кухни, кладовые, чуланы. В последней комнате, которую, очевидно, использовали для всякого хлама, он увидел приоткрытую дверь, подошел к ней и открыл ее. Луч фонаря осветил каменные ступени. Перил не было. Несколькими ярдами ниже, у самого основания лестницы ,луч фонаря осветил Келлса. Келлс лежал на спине, подложив под себя правую руку. Его тело было как-то странно изогнуто. Левая рука лежала в лужице крови, которая залила пыльный пол.
Каллаган спустился вниз и склонился над Келлсом. Тот был мертв. Достав из кармана перчатки и надев их, он расстегнул жилет Келлса. На груди было кровавое пятно. Он расстегнул рубашку и увидел, что пуля попала прямо в сердце.
Каллаган со вздохом застегнул на Келлсе рубашку и жилет, снял перчатки и сунул в карман. Потом присел на ступеньку лестницы и закурил. Пока он курил, его глаза не отрывались от Келлса.
Затем он встал и обошел погреб. Там было несколько бочек и дюжина пустых тарных ящиков. Он вернулся к трупу Келлса и, перевернув его, он увидел, что в правой руке канадца что-то есть. Каллаган разжал пальцы, которые еще не успели окоченеть. Это были скомканные мужские плавки. Каллаган сунул плавки в правый карман своего пальто и снова сел на ступеньки, продолжая курить.
Очевидно, кто-то застал Келлса в подвале. Кто-то спускался в подвал, Келлс отступал. Плавки он держал в руке. Каллаган подумал, что этот кто-то неожиданно зажег свет. Каллаган видел на стене выключатель возле лестницы. Келлс спрятал руку с плавками за спиной. Каллаган отчетливо представил себе эту сцену. Неизвестный стоит на лестнице, а Келлс внизу с плавками за спиной.
Этот неизвестный выхватил пистолет и убил Келлса. Вот и все.
Каллаган вернулся в комнату возле холла.
Он открыл бар и снова выпил канадского бурбона. Потом он достал плавки и разложил их перед собой.
Это были обычные коричневые плавки с желтым поясом. Сыщик повернул их, чтобы разглядеть фабричную марку. Метки не было или ее спороли. Но там было что-то другое. На внутренней стороне плавок был прикреплен клеенчатый кисет, какие обычно используют моряки.
Он внимательно рассмотрел кисет при свете фонаря. Внутри были табачные крошки.
Каллаган сунул плавки в карман и снова выпил. Потом, скорее по привычке, чем по какой-либо причине, протер бутылку платком и поставил на место. Он вышел из комнаты и направился к кладовой в конце дома.
Вылез из окна и остался стоять, прислонившись к стене, глядя на лужайку и внимательно прислушиваясь. Но не было слышно ничего, кроме шороха дождя в сухих листьях.
Каллаган прошелся вокруг дома, направляясь к выходу. Голова его была низко опущена, руки глубоко засунуты в карманы.
Он уселся в машину и направился в Лондон.
Каллаган приехал на Даун-стрит в четверть третьего. До дома Дарки он дошел пешком. Дарки встретил в голубой пижаме. Пижамные брюки были явно ему коротки.
— Ну и стучишь же ты! — сказал Дарки… — Я думал, пожар или еще что. В чем дело, начальник?
Но взглянув в лицо Каллагана, он осекся. Они молча вошли в маленькую гостиную.
Дарки достал из шкафа бутылку «Джони Уокера» и два стакана, разлил виски. Каллаган закурил сигарету и швырнул на стол пакет.
— Послушай, Дарки, — сказал он, — и не ошибись ни в чем. Это насчет дела Ривертона. Дарки кивнул.
— Я слушаю.
— В среду утром, — продолжал Каллаган, — адвокат по имени Валентин Гагель позвонит этой Азельде Диксон. Она живет в доме 17, Корт Мэншонс, на Слоун-стрит. Он скажет ей, что у него есть к ней дело, что он хочет, чтобы она выступила по делу о разводе в качестве соответчицы и она может на этом заработать. Каллаган взял стакан и отхлебнул виски.
— Я устроил так, что Менинуэй выступит ее мужем. Гагель договорится с Азельдой, что она встретится с Менинуэем в «Серебряном баре» около половины одиннадцатого в среду. Она пойдет туда хотя бы потому, что ей заплатят сотню. Ты понял?
— Понял, — ответил Дарки.
— Пока она будет с Менинуэем, — а он очень постарается, чтобы задержать ее подольше, — я хочу, чтобы на это же время убрали ночного портье в ее доме. Это твоя работа. Завтра ты пойдешь туда и разыщешь его. Узнай, есть ли у него семья или девушка. Наблюдай за домом весь вечер в среду, и как только увидишь, что Азельда Диксон отправилась на свидание с Менинуэем, сделай так, чтобы портье не оказалось на месте. Позвони и скажи, что его девушка попала под машину или что-нибудь в этом роде… Я предоставляю это тебе. Понял?
— Да. Сделаю. Что-нибудь плохое случилось, Слим? Ты сам на себя не похож. Что с тобой?
— Ничего. Все расчудесно.
Дарки помолчал, только выпил виски.
ВТОРНИК
9. Ничего похожего на любовь
Каллаган проснулся в девять часов. Он потянулся, как всегда посмотрел на потолок, подумал о Монти Келлсе и горько усмехнулся.
Разве не чертовски забавно, что человека, который пять лет прослужил в конной канадской полиции и семь лет в Трансконтинентальном агентстве Америки, прикончили в сельской Англии, в каком-то погребе, и только потому, что он не носит с собой оружия! Каллаган помнил, что Монти не взял пистолет, поскольку знал, что шеф этого не одобряет.
Каллаган встал, принял ванну и спустился в контору. Он улыбнулся Эффи Томпсон и попросил соединить его с Хуанитой.
Хуанита оказалась в хорошем настроении. Каллаган откинулся на спинку кресла, закурил сигарету и быстро обдумал свой разговор с Хуанитой, пока та болтала.
— Слим, — сказала она, — похоже, что ты приятно проводишь время, занимаясь этим делом. Что случилось? Почему все всех убивают? Что будет дальше?
— Ничего, — ответил Каллаган. — Одно из обычных скверных дел. Оно уже надоело мне.
— Не говори так, — сказала Хуанита. — Я не думала, что в этой стране используют частных детективов в делах об убийствах.
— Не используют, — согласился Каллаган. — Разве что.., неофициально. Семья Простака наняла меня для смягчения некоторых обстоятельств.
Он услышал, как она засмеялась.
— Ну, Слим, это-то я понимаю. Лучше тебя им никого не найти. Насколько я знаю тебя, если смягчающих обстоятельств не будет, ты их создашь.
— Хотелось бы, чтобы это удалось, — сказал Каллаган. — Не думаю, что у молодого Ривертона хорошее положение.
— Как он?.. В газетах пишут, что ему не выкрутиться.
— Ему лучше, пулю извлекли. Может быть, он настолько поправится, что его даже повесят. Наступила пауза.
— Зачем ты звонил? — Наконец спросила Хуанита. — Что тебе нужно? Или ты снова хочешь видеть меня? Каллаган протестующе хмыкнул.
— Ну, я не такой уж простак, — сказал он, — Послушай, Хуанита, ты не права, у тебя есть Джилл Чарльстон, он прекрасный парень и очень подходит тебе.
— Ты уже говорил мне это. Но все же, Слим, несмотря на Джилла, я была бы рада увидеть тебя.
— Я тоже хочу видеть тебя, — сказал Каллаган. — Я хочу поговорить с тобой как отец. Потому и звоню. Я занят днем, но думаю, мы сумеем найти время выпить. Как ты думаешь?
— Согласна, — ответила Хуанита, — это мне нравится. Послушай, Слим, а почему бы тебе не прийти ко мне в шесть часов на коктейль? Приезжай!
— Хорошо, — сказал Каллаган. — Я буду. Приготовь мне джин.
— Зачем? У меня есть бутылка ржаного виски.
— Тогда лучше приготовь две на всякий случай.
— Хорошо. Приготовлю.
— Спасибо, — поблагодарил Каллаган. — До встречи, Хуанита.
Он положил трубку. Потом он попросил Эффи позвонить в гараж и вызвать машину.
Было двенадцать часов, когда Каллаган остановил свой «Ягуар» возле Мэнор-Хауз в Саутинге.
Он нажал кнопку звонка, гадая, в каком Торла Ривертон сегодня настроении, как выглядит.
Его провели в ту же комнату, где он был в прошлый раз. Она стояла у камина. На ней было черное ангорское платье с белой отделкой у шеи и на манжетах. Каллаган с удивлением поймал себя на мысли, что он немного волнуется.
Глаза у нее были усталые, лицо бледное и напряженное. Каллаган отметил про себя, что она сумела взять себя в руки.
— Я подумал, что нам лучше увидеться, — сказал он, — Я считаю, что вам будет интересно узнать положение дел. К сожалению, я не могу сообщить вам ничего хорошего.
Она кивнула.
— Садитесь, пожалуйста, мистер Каллаган. Хотите сигарету?
— Спасибо, закурю свои, — сказал он, доставая портсигар. — Но был бы рад что-нибудь выпить.
Она позвонила, приказала принести виски и соду. Когда виски принесли, она налила в бокал, добавила содовой и подала ему. Потом вернулась к камину.
— Я бы хотела знать о вас больше, — сказала она. — Я думаю, что вы необычный человек. Сначала вы мне не понравились, я даже презирала вас.., но потом я стала думать о вас лучше.
— На вашем месте я не стал бы беспокоиться, мадам. Прежде чем закончится эта работа, мы хорошо узнаем друг друга, так я думаю. Во всяком случае я рад, что ваша неприязнь ко мне прошла.
Она пожала плечами.
— Неприязнь сейчас никому не поможет, — сказала она.
— Я нашел адвоката, — сказал Каллаган. — Он достаточно хорош. Один из лучших адвокатов в Лондоне, и хотя он не первоклассный юрист, он лучше многих других. Маленький человек всегда работает хорошо, особенно когда знает, что ему хорошо заплатят…
Вчера у меня был долгий разговор с ним, — продолжал Каллаган. — Он видел в больнице вашего пасынка. Вы должны понять, миссис Ривертон, что самым важным в этом деле являются показания вашего пасынка… То, что ему придется вынести на перекрестном допросе, нелегко выдержать и в более хорошем положении, чем у него.
— Я понимаю, — отозвалась она.
— Отлично. Юрист, его зовут Валентин Гагель, вчера был в больнице и выслушал рассказ вашего пасынка. Насколько я могу судить, в этом деле нет смягчающих обстоятельств.