[432]. Цифровое подчинение указывает, что страны третьего мира интегрированы в глобальную капиталистическую систему на неравных и несправедливых условиях. Их вклад в глобальное накопление капитала происходит за счет использования дешевого труда сотрудников колл-центров, аутсорсингового/офшорного производства программного обеспечения[433], а также неквалифицированного труда на неформальных, прекарных информационных/коммуникационных рынках, ориентированных на малообеспеченных потребителей в странах третьего мира[434].
На мой взгляд, понятие «цифровое подчинение» гораздо точнее, чем цифровой разлом, передает происходящее в странах третьего мира и определенно меняет направление дискуссии. В этом случае уже бессмысленно задаваться вопросами, смогут ли отдельные страны преодолеть цифровой разлом, какие информационные политики приблизят их к этой цели, какие практические меры и институциональные структуры будут способствовать его преодолению. Если мы признаем иерархичность дигитализации, нам необходимо задаться более неудобными вопросами. Учитываются ли различия процессов дигитализации, которые вносят свой вклад в производство и циркуляцию капитала в глобальном масштабе?[435] Учитываются ли различия между высококвалифицированным и неквалифицированным информационным трудом в конкретных социальных условиях и национальных экономиках? Почему вместо того, чтобы повышать качество трудовых ресурсов, дигитализация производит неквалифицированный прекарный труд, являющийся неотъемлемой частью рынков цифровой коммуникации и производства цифровой информации?
Признание реальности цифрового подчинения заставляет задуматься о том, как цифровое неравенство воплощается в различных пространствах, в том числе и в пространстве города. Как города третьего мира делают видимыми различные измерения дигитализации? Как создание пространственных границ внутри города способствует тому, что Меццадра и Нильсон называют «умножением труда» – его интенсификации, диверсификации (увеличению видов трудовой деятельности) и гетерогенизации (увеличению юридически признанных форм трудовых отношений)?[436] Какие отношения существуют между конкретной городской средой и специфическими формами трудовой эксплуатации? В чем заключается разница между «городской формой» и «городом как формой» и в более широком смысле – как «город как форма» действует в качестве аппарата доминирования и принуждения?
Таким образом, «поверхностные пространства» как воплощение противоречий между «городской формой» и «городом как формой» невозможно описать, не уделяя внимания дигитализации. Последняя понимается мной как внедрение цифровой коммуникации и информационных технологий в повседневную жизнь. При этом важно не забывать, что дигитализация происходит в ситуации увеличивающейся прекаризации трудовой занятости, которая заставляет трудящихся использовать городское пространство как ресурс в их ежедневной борьбе за выживание.
В своем тексте я обращусь к опыту конкретной социальной группы и вполне определенному пространству – штату Минас-Жерайс в Бразилии. Основными действующими лицами моего рассказа станут продавцы сим-карт для сотовых телефонов, в просторечии – «торговцы симками», работающие в центре Белу-Оризонти, столице Минас-Жерайса. Я сосредоточусь на проблемах, которые считаю определяющими для критического осмысления комплексных отношений между цифровыми медиа, трудом и «городом как формой», возникающих в современном капитализме. Статья основана на материалах этнографического исследования, проведенного мной в 2015 году в Белу-Оризонти и включавшего интервью с пятнадцатью продавцами симок, двумя государственными служащими и четырьмя нелегальными уличными рабочими, а также множество неформальных разговоров и наблюдений за повседневной жизнью городского центра.
К 2015 году город Белу-Оризонти насчитывал два с половиной миллиона жителей, а население агломерации достигало почти шести миллионов человек, что делало ее одной из наиболее крупных зон городской застройки в Бразилии, наряду с Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу. Пространство города значительно сегментировано, в нем постоянно воспроизводятся внутренние социальные барьеры, дающие горожанам пространственный опыт экономического, политического и социокультурного неравенства. Хотя некоторые наиболее крупные муниципалитеты из тридцати пяти входящих в агломерацию имеют собственные центры и торговые кварталы, в которых разворачивается коммерческая, политическая, социальная и культурная жизнь, центр города Белу-Оризонти остается точкой притяжения для всего региона.
Площадь Сети-ди-Сетембру
Эта зона, известная как Гиперцентр, является воплощением поверхностного пространства. Гиперцентр помещен в координаты законного и незаконного, формального и неформального. Здесь горожане, принадлежащие к разным социальным группам и классам, взаимодействуют, договариваются, борются за выживание, то сопротивляясь власти государства и капиталистическому порядку, то приспосабливаясь к ним[437]. Гиперцентр объединяет ряд зданий, расположенных вокруг площади Сети-ди-Сетембру – символической оси общественной жизни в Белу-Оризонти. Как и в центральных районах других городов Латинской Америки и прочих стран третьего мира[438], в этом месте возникает ощущение организованного хаоса. В Гиперцентре разворачивается законная торговля, находятся бары, церкви, правительственные учреждения, культурные центры, торговые комплексы, парки, легальная проституция (в Белу-Оризонти находится один из крупнейших в Бразилии кварталов красных фонарей) и транспортные узлы (метро и автобусы). Однако внутри этого легального городского пространства («города как формы») существует низкодоходная неформальная (не)законная деятельность («городская форма»). Ремесленники, продающие свои поделки, распространители листовок, уличные проститутки и наркоманы, нелегальные уличные торговцы заявляют свои права на город, обнажая внутренние противоречия капиталистической организации пространства. Помимо прочего, Гиперцентр является важной площадкой для общественных выступлений, политических парадов и альтернативных культурных и политических акций молодежи, присвоившей его отдельные части.
Площадь Сети-ди-Сетембру
Уличные торговцы симками, низкоквалифицированные работники, занятые в информационной сфере, – одни из основных обитателей Гиперцентра. Их опыт позволяет рассмотреть сложные пересечения информационного капитализма, стихийной пространственности и классового воспроизводства. В Латинской Америке, как и во многих странах третьего мира, большинство пользователей подключаются к интернету с помощью мобильного телефона, а не компьютера[439]. Хотя доступность интернета в Бразилии за последние годы увеличилась: число пользователей интернета возросло с 54 % в 2015 году (времени проведения моего исследования) до 65 % в 2019 году, мобильный телефон остается основным средством онлайн-подключения[440]. В 2019 году в Бразилии количество пользователей интернета достигло 127 млн человек, из которых 123 млн выходили онлайн, используя мобильный телефон, а 71 млн бразильцев пользовались только мобильным интернетом[441]. Рынок мобильного интернета в Бразилии, как и в других странах третьего мира, я отношу к нестабильным информационным рынкам, на которых трудящимся предлагаются дешевые гаджеты и контролируемые услуги связи.
Рынок мобильной связи в Белу-Оризонти делят между собой четыре основных компании: Oi, Vivo, Claro и TIM. В Бразилии, как и по всей Латинской Америке, распространение мобильных телефонов связано с разнообразными практиками, при помощи которых транснациональные телекоммуникационные компании борются за свою долю этого прибыльного рынка[442]. В Белу-Оризонти компании сотовой связи используют различные маркетинговые стратегии для продвижения своего бизнеса. Пакеты услуг сотовой связи включают лимитированные тарифные планы, позволяющие пользователям контролировать свои расходы. Бóльшая часть этих планов предоставляет определенное количество мегабайт интернет-трафика, некоторый лимит времени для звонков абонентам других компаний и, как правило, неограниченную возможность звонить и отправлять сообщения абонентам той же компании по всей стране. Предоплатные тарифы более разнообразны, они постоянно обновляются в попытке привлечь больше клиентов. Рынок планов предоплаты выглядит динамичным и соревновательным, отражая преобладание этого типа услуг в Белу-Оризонти.
В Белу-Оризонти сим-карту можно купить в рассредоточенных по всему городу магазинах сотовой связи, в большинстве газетных киосков и, конечно, у уличных торговцев. Работая на аутсорсинге, они выбирают центр города как основное место работы. В опыте уличных торговцев сим-картами, занимающих промежуточное положение между законным и незаконным, формальным и неформальным, проявляется множество внутренних противоречий цифрового капитализма. Капиталистическое производство различных форм неформальной/нелегальной/прекарной занятости не обязательно ориентировано на создание стоимости посредством производительного труда. Скорее оно направлено на воспроизводство капитала как социальной формы – то есть на воспроизводство производственных отношений[443].
Хотя продавцы сим-карт заключают официальный трудовой договор с сотовыми компаниями, нахождение на улице превращает их в рабочих-нелегалов. Согласно нормативным актам Белу-Оризонти, деятельность розничных торговцев в общественных местах запрещена, если специальным постановлением не оговорено иное. Таким образом, продавцы сим-карт с точки зрения закона оказываются в том же положении, что и нелегальные уличные торговцы, периодически подвергаясь таким же наказаниям и притеснениям со стороны местных властей. Обычно к продавцам сим-карт относятся чуть терпимее, поскольку за их спиной стоят компании, которые, судя по всему, имеют негласные договоренности с местными властями. Подобная законодательная двусмысленность показывает, что «…существующая в настоящее время система нормативно-правового регулирования направлена, хотя формально это нигде не закреплено, на структурирование публичного пространства в интересах наиболее крупных городских собственников»