зни в других «нефтяных» сообществах.
Практически никто не ответил на мои письма, за исключением группы виноделов, чьи фермы оказались рядом с предполагаемым Нефтяным центром. Они забили тревогу еще в тот день, когда ENI пробовала нефть, – они заметили черный дым, выходящий из-под земли и распространявший в воздухе неприятный запах тухлых яиц. Власти ничего не сказали им о нефти, только то, что ENI проводит газопровод, чтобы доставлять газ в жилые дома, для домашнего использования. Но жилых домов в окрестностях не было, так что фермеры им не поверили.
– Борись вместе с нами, Мария. Нам нужен кто-то с фактами и научным подходом. Кто-то, кому мы доверяем.
Я будто издалека увидела, как мои пальцы напечатали: «Хорошо». Я была самым неподходящим человеком, чтобы бороться вместе с ними, что бы это ни значило. Но больше никого не было.
Они попросили меня написать доклад. Работая над ним, я узнала об изначальном «ты мне – я тебе» соглашении между ENI и мэром Ортоны. Мэр должен был помалкивать о Нефтяном центре и гарантировать все разрешения для ENI; ENI, в свою очередь, должна была заключить контракт, передав часть работ только что образованному концерну по добыче нефти в Абруццо под названием «Буонефра». Мэр участвовал в сделке. С точки зрения ENI, это была легкая добыча: с нашей стороны – контракты, с вашей – молчание и разрешения. Мой брат и я прочесали сайты ENI и обнаружили по меньшей мере 1,1 миллиона евро, переданные «Буонефра» от ENI. Позднее мы узнали, что губернатор и другие политики региона Абруццо тоже поддерживали Нефтяной центр: они подписали все разрешения на региональном уровне и ждали, когда процентные отчисления наполнят казну Абруццо. Разумеется, региональные власти также держали общественность в неведении.
Я лихорадочно читала и узнавала, печатала и стирала. Я стремилась сделать свой доклад ясным, основанным на фактах и при этом легким для понимания. Я включала ссылки; мне хотелось, чтобы читатель сам составил свое мнение, основываясь на доказательствах. Мне быстро стало ясно, что примеров сообществ, процветающих в тесном соседстве с нефтью и газом, крайне мало.
Наконец я закончила. На мой 35‐й день рождения я отправила окончательный вариант по электронной почте в Италию, чтобы его напечатали и распространили. Я не знала, чего ожидать. Какая-то часть меня думала, что моя работа закончена и можно вернуться к своей жизни. Вопреки ожиданиям, доклад стал популярным. Жители распечатывали по несколько копий, раздавали друзьям, текст начал всплывать в онлайн-дискуссиях. Несколько человек написали мне по электронной почте. Казалось, у людей была потребность в такого рода информации. Отныне существовал не только таинственный Нефтяной центр, но и загадочная американская профессоресса, которая выступала против него и о которой раньше никто не слышал.
Жители попросили меня прилететь в Италию с небольшим «нефтяным туром» по городским ратушам и школам региона в январе 2008 года. Я боялась говорить перед не-академиками. Вдруг какой-нибудь настоящий нефтяной эксперт непостижимым образом придет и разоблачит мою некомпетентность по вопросам нефти. Я хотела, чтобы они нашли более опытного спикера – геолога? раскаявшегося инженера-нефтяника? медика?
– Мы хотим, чтобы Вы были с нами, Мария.
Что я могла поделать. Я знала, что должна иметь ответы для всех и уметь общаться с людьми из всех слоев общества на простом языке. Лучше всего я знала, что должна дать им надежду на то, что не все потеряно. Наука была катализатором, но спасти нас должно было именно прямое действие. Везде, где я была, я повторяла простую мантру: если мы все будем бороться в меру наших возможностей, мы победим. Да, все разрешения были даны, но у нас был моральный долг сопротивляться. За что еще бороться, если не за нашу землю?
Они поверили мне. Я дала им свои слайды, мы сделали видео и DVD-диски; со мной провели теле- и радиоинтервью. Еще несколько городов попросили меня о лекции. Это было изнурительным, но и во многом трогательным. Я прилетела обратно в США и открыла блог, полностью посвященный борьбе против строительства Нефтяного центра. Каждый день я пересказывала одну из историй о нефти и страданиях. Их было нетрудно найти. От того, как ENI обошлась с населением Нигерии, до воздействия сероводорода на здоровье человека. Я заботилась о том, чтобы в блоге были и оптимистические сообщения, публикуя истории борьбы местных сообществ, материалы об энергетическом потенциале солнца и ветра, о красоте нашей земли и необходимости защитить ее. Я предпочитала давать цифры и ссылки, а не только мнения. Требовательность к себе позволяла мне уверенно сказать, что, хотя я не обучена в качестве эксперта по нефти, я ссылалась на задокументированные наукой и журналистикой факты, все из которых подтверждали одну и ту же идею. Нефть не значила ничего хорошего для Абруццо – винодельческого, туристического, размеренно живущего края, что раскинулся между Адриатическим морем и Апеннинами.
Наше движение продолжало расти, координируемое с двух континентов. Возникла небольшая армия антинефтяных блогов. Я отвечала на вопросы в Facebook и приглашения на интервью по электронной почте. Жители организовывали встречи и митинги. Были звонки через Skype – в очень странное для меня время суток, учитывая девятичасовую разницу во времени. Иногда я вскакивала с постели и приводила в порядок голову и плечи – так, чтобы вписаться в экран компьютера, оставаясь при этом в пижаме. Они начали называть меня своей Эрин Брокович. Мои родители, живущие в Италии, были моими ушами и глазами на расстоянии. Они рассказывали мне истории о разговоре пожилых дам про Нефтяной центр в парикмахерской, про дебаты о нефтяных загрязнениях у механика. Это было хорошо. Люди говорили об этом, и медленно, но верно общественное настроение поворачивалось против Нефтяного центра. Мы просто были первыми – и наиболее объективными – в битве за сердца и умы людей. Нефтяники не утруждали себя вмешательством, а политики имели слишком слабое представление о деле, чтобы дать отпор моим научным выводам. У меня появлялось все больше уверенности не только в собственной научности, но и в выдвигаемых мною требованиях открытого и демократичного рассмотрения. Наши голоса должны были быть услышаны.
Наконец симпатизирующий нам политик предложил в качестве варианта временный мораторий на строительство Нефтяного центра – до тех пор, пока не выяснятся все его возможные последствия для здоровья людей. Мы организовали митинг в холодный мартовский день, когда должен был обсуждаться предложенный законопроект. Это была практически безнадежная затея: губернатор сам ранее заявлял о своей поддержке Нефтяного центра, и, в конце концов, те же самые политики ранее выдали все необходимые разрешения. Шансов было мало. Могут ли они действительно изменить свое мнение теперь? Я находилась в Калифорнии и периодически проверяла обновления и фотографии в электронной почте. Сколько людей пришло? Пройдет ли мораторий? Что ответил губернатор? Наконец, я открыла свою электронную почту и увидела срочное сообщение: собрались рекордные шесть тысяч человек с сельхозугодий Ортона в Аквиле. По многочисленным просьбам был принят девятимесячный мораторий на все загрязняющие производства «класса А» в Абруццо. Единственным загрязняющим объектом «класса А» в разработке был Нефтяной центр. Это была большая победа. Губернатор сказал, что никогда в его жизни так много людей не приходили под его окна, чтобы поддержать одну-единственную меру. Мы ликовали – от Калифорнии до Абруццо. Теперь у нас был мораторий до декабря 2008 года. Мы не имели ни малейшего понятия, что будет дальше, но и несколько месяцев передышки были к лучшему – все это время мы могли продолжать координирование, информирование, работу над стратегией.
В те выходные я совершила длительную поездку вдоль побережья Калифорнии – в уединении. Чтобы подумать, осмыслить победу. Я была счастлива, но где-то по пути чувство одиночества настигло меня. У нас было девять месяцев моратория, но у меня не было почти никого, чтобы отпраздновать вместе, вживую. Мне стало одиноко. Я прожила эти последние шесть месяцев активизма «почти» там, будучи подвешенной в виртуальном пространстве. Я хотела быть там и праздновать победу с моими новыми друзьями.
А затем, в апреле 2008 года, нефтевышка внезапно возникла посреди моря. Это была испытательная установка, которая должна была простоять всего три месяца. Постоянная должна была появиться позже, если испытания подтвердят коммерческую окупаемость нефти. Годы спустя я понимаю – наивно было думать, что компания ENI ограничится Абруццо. Если они посчитали Ортону подходящим местом для бурения, то почему бы им не бурить и в другом месте? Действительно, поиск на неясных сайтах в ведении итальянского Министерства экономического развития показал, что все побережье Абруццо – все 80 миль на побережье и в прибрежных водах – было размечено под тот или иной вид нефтяной или газовой добычи. Эта разметка проходила прямо по виноградникам и оливковым садам. Это было не только в Абруццо. Предполагаемые под добычу нефти участки тянулись из Пьемонта, северной области Италии, вплоть до Сицилии. Страна провела нефтеразведку уже после Второй мировой, но все, что было выгодно или легко выкачать, выкачали в шестидесятых либо в девяностых годах. Остались небольшие залежи нефти, которые вдруг стали ценными из‐за непомерно высоких цен на нефть тогда, в 2008 году, – свыше $ 100 за баррель. При такой цене что угодно принесло бы прибыль.
Нефтяной центр и морское месторождение Омбрина Маре были лишь верхушкой айсберга. Я не имела ни малейшего представления о том, как выйти на остальную часть страны, и поэтому продолжала фокусироваться на Абруццо, постепенно открывая страницы на Facebook и расширяя свой блог через рассказы о проектах нефтедобычи в других регионах Италии. Я добавляла ссылки и документировала все действия, что мы совершали в Абруццо. День за днем я писала о нефтяных делах в Италии, пресс-релизах инвесторов и американских новостях, которые не обязательно что-то значили для итальянской прессы. Может быть, кто-то из других частей Италии обратит внимание. Я оптимизировала свой Facebook и Twitter под активизм при помощи броских изображений и прямых фактов. Я перестала говорить в социальных сетях о чем-либо, что не касалось нефти. Я хотела, чтобы люди сосредоточили внимание на этой теме, если хотят быть моими друзьями. Вскоре моя страница собрала немалую аудиторию, включающую несколько активистов и экологических пабликов, которые делились моими постами. Попутно я узнала, что ENI на 100 % владеет одной из основных пресс-служб Италии, Agenzia Giornalistica Italiana. Это удручающее открытие добавило мне решимости продолжать писать о нефти и газе, а также документировать нашу активистскую работу в интернете.