Я читала «Заключение о воздействии проекта на окружающую среду» ночь за ночью, выходной за выходным, я до сих пор помню свое смятение. В этом документе вообще не упоминались ни жители, ни местные сообщества, ни рыбаки, ни охраняемые природные территории. В самом деле, прямо посреди участка нефтедобычи осуществлялось спонсируемое ЕС рыбоводство. Обычным судам не разрешалось входить в это пространство. Как мог этот район быть открыт для нефтяных бурильщиков? Как Mediterranean Oil and Gas могли игнорировать это ограничение? Они говорили, что буровые растворы «биоразлагаемы» и что инцидентов не ожидается. На веб-сайтах инвесторов было видно, что ранее ими использовались растворы наиболее агрессивного вида – фактически запрещенные в Великобритании, откуда велось управление этой деятельностью. Также предусматривались другие методы экстремального воздействия на скважины. Куда все эти жидкости будут удаляться – оставалось тайной; делалась лишь мимолетная ссылка на загадочные «специализированные учреждения».
Я решила попробовать методы, используемые американскими активистскими организациями. Подготовила простое письмо с основными аргументами против нефтедобычи, чтоб жители без опыта написания текстов могли скопировать-вставить и отправить в министерство от своего имени. Попросила всех сделать письма личными, рассказать, почему они любят Адриатику и почему, с их точки зрения, эта буровая установка в наших водах не нужна. Я ожидала, что такая работа решит две задачи: сделает процесс написания писем менее пугающим, а также позволит почувствовать бóльшую причастность тем, кто нашел время написать несколько строк и отправить их письмом в Рим. Вероятно, письмо в Министерство о том, почему они не хотят нефтедобычи в Омбрина Маре, сделает их более смелыми и активными в борьбе и привлечении семьи и друзей. Также я подготовила свой собственный документ – сто страниц с научными подробностями, опровержениями, ссылками. Наконец, я обратилась ко многим организациям, которые в настоящее время занимаются вопросами нефти, с просьбой написать свои заявления по делу. Мы должны были справиться.
Координация осуществлялась через интернет. Я досылала видео, запустила еще один DVD о морском бурении. Я писала о кампании с письмами в своем блоге, отвечала на вопросы, писала по электронной почте всем, кто ранее связывался со мной по вопросам нефти, прося их подключиться; я помогала, чем могла. Я привела историю о разливе нефти в Санта-Барбаре в Калифорнии – в 1969 году это событие привело к созданию федеральной буферной зоны с запретом на бурение в 100 милях от побережья; я сравнила этот случай с Адриатикой. Если бы мы заимствовали опыт Америки, то узкая Адриатика была бы полностью закрыта для морского бурения. Обладающая множеством контактов, школьная учительница Амалия лично разговаривала с родителями, а также владельцами магазинов и ресторанов на побережье, призывая всех присоединиться к борьбе против нефтедобычи в Омбрина Маре. Они с моим папой попросили директора местного музыкального магазина проехать по округе и по громкоговорителю призвать людей скачать в интернете заявления против размещения буровой установки в море. Другие активисты ставили уличные палатки. Не всегда было легко. Иногда люди думали, что это бесполезно, что шансов выиграть нет, что правительство на самом деле не будет нас слушать, что это пустая трата времени. Но я попыталась продвинуть идею, что мы должны хотя бы попытаться. Мы остановили Нефтяной центр, поэтому мы не должны сдаваться и сейчас. Некоторые просто просили меня написать письма за них. Так что я импровизировала и писала письма от имени старших священников, виноделов, спортивных ассоциаций. В конце концов, из‐за большого давления со стороны жителей даже провинция Кьети и несколько прибрежных муниципалитетов направили свои письма. В случае провинции бóльшая часть была написана мною.
Когда все было сделано, мне удалось организовать телефонный разговор со старшим руководителем в Министерстве, участником принятия решений по Омбрина Маре. Никогда еще они не получали так много писем от общественности. Их сервер был просто утоплен в письмах. Я сказала ему: мы ожидаем только отказа от проекта Омбрина Маре. Европейское право защищает наше право быть услышанными, мы детально описали нестыковки в проекте; нефти было очень мало, причем плохого качества. Он слушал. Я была крайне взволнована и сама не знала, верю ли в то, о чем прошу.
В апреле 2010‐го нефтяная платформа Deepwater Horizon взорвалась у берегов Луизианы. По мере того как картины нефтяного разлива наводняли итальянские новости, посты в Facebook и веб-сайты, дебаты о морской нефтедобыче в Италии получили новый импульс. Пригодились видео и подробные тексты из моего блога, которые я так долго делала: люди читали и узнавали больше не только о взрывах, но и об обычных эффектах загрязнения, связанных с нефтедобычей. Несколькими неделями позже я летела в Италию, чтобы привлечь внимание к делу Омбрины Маре и принять участие в новых встречах против нее в городской администрации. Одна из назначенных встреч была с Маркизом – пожилым аристократом с очень аристократическим именем. Он нашел меня и хотел поговорить. Мы договорились встретиться в кафе-мороженом. Ему с его проницательными голубыми глазами и полосатым костюмом было немного некомфортно в окружении детей, поедающих джелато. Он попросил у меня документацию по Омбрина Маре; мы немного поговорили о цифрах и фактах. Он сказал, что лично знает министра окружающей среды и хочет обратиться к ней с нашим случаем, особенно в свете произошедшего в Луизиане. Он уверил меня, что ему можно доверять. Маркиз был еще одним персонажем типа Антонио, появившимся из ниоткуда в нужный момент и обладавшим именно теми связями, которые были нужны для решения дела. Я много думала об этом позже. Эти двое были прекрасным примером решения вопросов в итальянской политике и политике вообще: за кулисами, через разговоры с правильными людьми и грамотно организованное лобби, через усиление популярного мнения таким образом, чтобы кто-то влиятельный прислушался и помог твоему делу добраться до самого верха.
В июне 2010 года Италия анонсировала новый закон об охране пятимильной прибрежной зоны, в которой нефте- и газодобыча запрещаются. Омбрина Маре оказывалась вне закона. Официальный запрет пришел спустя несколько месяцев. Поскольку авторы огромного количества писем, направленных в официальные инстанции, выражали обеспокоенность состоянием окружающей среды, перспективами туризма, рисками масштабного загрязнения, возможными потерями для рыбного промысла, проект был остановлен.
Нефтяные боссы, конечно, не могли смириться с таким результатом. Они вложили слишком много, чтобы просто собрать вещи и уйти. Поэтому они шесть последующих лет пытались вернуть утраченное, уверяя политиков, что закон был принят ошибочно, в спешке, под влиянием взрыва в Мексиканском заливе в 2010 году. В 2012‐м они добились отмены закона. В 2013‐м было отменено и решение по Омбрина Маре. Было разрешено использовать вышку и плавучую установку для добычи, хранения и отгрузки нефти. Мы снова вернулись к началу.
Но это не было тем же началом. Я потратила на дебаты о нефти в стране годы, и тема приобрела национальное значение. Люди, узнав, что в их местности будут бурить, обращались к интернету, находили мои видео, блог и посты в Facebook, просили меня высказаться и помочь им бороться. Наконец-то стали подключаться крупные природозащитные организации. Пришло понимание того, что в случае утверждения проекта Омбрины утвердят и многие ему подобные.
Мы продолжали протесты. В 2013 году марш собрал невероятное число участников – 40 тысяч. Мы добились дополнительной двухлетней проверки проекта. В 2015‐м, когда правительство вновь подняло тему Омбрины, число протестующих выросло до 60 тысяч. Люди были рассержены. Протесты стали агрессивными и подчас жестокими. Губернаторы девяти прибрежных регионов решили потребовать общенационального референдума по вопросу нефтедобычи. Если бы Омбрине дали ход, с их регионами случилось бы то же самое. Угроза общенационального референдума убедила действующего на тот момент премьер-министра Маттео Ренци сдаться.
1 января 2016 года Италия восстановила запрет на нефтедобычу в прибрежной зоне, на этот раз в радиусе 12 миль вдоль всего побережья страны. Двадцать шесть договоров о нефтедобыче, включая проект Омбрина Маре, утратили силу в один день. В августе 2016‐го Омбрину полностью демонтировали.
Антинефтяное движение в Италии продолжает расти, поддерживаемое моим блогом, онлайн-активизмом и чистым упорством. За почти десять лет нам удалось остановить не меньше сорока нефтяных проектов; но главное в том, что мы изменили общую установку. В XXI веке добыча нефти – это не прогрессивно, а позорно.
Анна ЖелнинаИнвентаризация городского пространства и эмоциональный менеджмент городских инициатив
Благодаря развитию цифровых технологий любой горожанин может стать генератором знаний и данных о городе, экспертом в оценке и осмыслении городской среды. Web 2.0 позволяет горожанам не просто потреблять, но и производить знание, участвовать в создании баз данных и других информационных ресурсов. На этой новой роли гражданина как эксперта и производителя знания основаны технологии краудсорсинга, которые активно используют многие общественные инициативы. Знание и экспертиза – важный ресурс в политическом действии[463]. В городском активизме одним из новых инструментов стала инвентаризация городского пространства, в результате которой генерируются как данные, так и представления о проблемных и «ценных» городских явлениях.
Инвентаризация, если составить собирательное определение на основании нескольких словарных статей, заключается в переучете и составлении описи имущества или объектов, находящихся на учете в какой-либо организации, с целью проверки их наличия, сохранности и соответствия заявленному описанию. Инвентарный лист фактически является списком ценностей, с которым сопоставляется материальная реальность. У городских активистов инвентаризацию проходят объекты городской среды – зеленые насаждения, исторические здания, пункты раздельного сбора мусора, – представляющие ценность для города или для определенной группы активных горожан.