[533]. Эти параметры становятся базой для формирования насыщенной общественной жизни района.
Гибридный «тротуар» «Северной долины» отлично справляется с задачами, которые ставит Джекобс перед «хорошим» городским тротуаром. Так, здесь встречаются и «мимоходом» или целенаправленно помогают друг другу незнакомые и малознакомые люди. Застрявшая с утра в лифте Анна просит у соседей совета: «Всем доброго утра)) Застряла в лифте на [адрес]. Что делать? И были ли у вас такие случаи?))» и получает в комментариях номер диспетчера и предложения, как не грустить взаперти. Ее соседка Наталья, автомобиль которой застрял в сугробе, публично благодарит того, кто откликнулся на просьбу о помощи: «Разыскивается молодой человек, который помог откопаться и выехать красной KIA из нашего ужаса на [адрес] в районе 14.00! Без Вас я бы пропала! Если Вы тут есть напишите в личку пожалуйста». Полина, которая собирается в поход, просит соседей одолжить ей рюкзак в обмен на местную «валюту» – то есть шоколадку: «Соседи! Может кто одолжить, пожалуйста, с 10 по 12 июня туристический рюкзак на 50 л? В поход. За валюту, естественно». Подобные случаи взаимопомощи происходят постоянно: на страницах соседских групп «ВКонтакте» жители «Северной долины» «между делом проявляют заботу о жизни улиц… обращают внимание на все, что происходит. Если надо принять меры, они и их принимают»[534].
«Уличная новостная сеть»[535] жилого комплекса работает без перебоя, с той лишь разницей, что ее узлы находятся не в магазинах и заведениях, как это было в Гринвич-Виллидж, а (по большей части) на стенах районных групп «ВКонтакте». Ежедневно соседи обмениваются новостями о том, что происходит в «Северной долине», советуют друг другу материалы для ремонта и обсуждают, в каком магазине не стоит покупать хлеб, потому что одна из жительниц «только что в окно наблюдала картину, как мужчина выгружал лоток с хлебом. Опрокинул его на пол машины и весь хлеб руками положил обратно».
Наблюдаемая в социальной сети коммуникация часто носит шутливый характер, отсылает к сформировавшимся локальным мемам, приправлена остротами, анекдотами и ответными просьбами относиться к сообщениям серьезно: «Ребята, мы прекрасно знаем, какие вы „шутники“, не стоит упражняться в этом умении. Пост по делу. Котик в опасности. Прошу реальной помощи», – то есть удовлетворяет потребность в легком, ни к чему не обязывающем общении с окружающими, совместном веселье, о котором говорит Джекобс. При этом ощущение анонимности или полуанонимности, создаваемое в ситуациях коммуникации, опосредованной цифровыми медиа (а также «необозримый» размер соседства новостройки), создают условия для проявления и расцвета таких жанров общения, как ирония, стеб, сарказм и троллинг.
Хотя «Северную долину» регулярно ругают за отсутствие границ между публичным и приватным пространством, а жителей считают безразличными к жизни района анонимами[536], социальные сети позволяют добиться баланса между вовлеченностью в общение с окружающими и сохранением частной жизни. Говоря словами Джекобс, на базе инфраструктуры «ВКонтакте» происходят мимолетные публичные контакты, «в большинстве своем случайны[е], в большинстве своем связанны[е] с заботами дня, неизменно дозируемы[е] самими участниками, которым никто ничего не навязывает»[537]. То есть социальная сеть позволяет гибко настраивать уровень вовлеченности в публичные соседские взаимодействия. Можно безмолвно наблюдать за происходящим на гибридном тротуаре, можно выражать поддержку и ставить лайки, можно писать комментарии, встраиваться в существующую дискуссию или создавать свою постами, можно переходить от онлайн-обсуждений к офлайн-действиям. Можно отвечать в удобное время, поскольку социальная сеть предполагает асинхронную вовлеченность участников дискуссий. Разговор можно переносить в личные сообщения, игнорировать собеседников и даже блокировать их, внося в черный список. Кроме того, устройство социальной сети с ее возможностями смотреть профили людей и оставленные ими ранее цифровые следы, позволяет «какое-то отношение сложить [о соседях] по группе» (Наталья, интервью), то есть сформировать ожидания и доверие. «Примелькавшийся» онлайн-персонаж, активный пользователь форума, «больше вызывает доверия» (Евгения, интервью). В итоге контакты выходят за пределы онлайн: соседи встречаются для обмена вещами или услугами, на улицах района люди «узнают, подходят, здороваются» (Евгения, интервью). Гибридный тротуар, таким образом, поддерживает социабельность и публичную жизнь района.
И в Гринвич-Виллидж, и в «Северной долине» тротуар выполняет важнейшие функции упорядочивания общественной жизни, но является ли он пространством, способствующим возникновению гражданского и политического действия? Джекобс не дает конкретных примеров политического вовлечения жителей района, но, как отмечает Эш Амин[538], концептуально она стоит в одном ряду с В. Беньямином, Г. Зиммелем, Л. Мамфордом, А. Лефевром, Р. Сеннетом, Ш. Зукин и другими, кто указывает на то, что соприсутствие и свободное общение людей в общественном пространстве учит терпимости и уважению по отношению к другим, а также способствует развитию интереса к поддержанию общего блага и участию в гражданской и политической жизни. В то же время Эш Амин проблематизирует положение о том, что «физические и социальные динамики публичных пространств играют центральную роль в формировании публик и публичной культуры»[539]. Общественные пространства, заявляет он, не связаны с политическим действием напрямую: городские места встреч – это только одна из многих точек формирования политического. Городские планировщики неоднократно предпринимали попытки строить и управлять общественными пространствами так, чтобы они способствовали социабельности и гражданскому вовлечению, производными от столкновений между незнакомцами. Но проектировать подобные непредсказуемые процессы весьма сложно, поскольку они слишком сильно зависят от опыта, поведения и ожиданий людей. Более того, даже насыщенные взаимодействиями незнакомцев инклюзивные улицы – недостаточное условие для развития гражданского и политического участия, утверждает Амин, – равно как и уровень коллективной эффективности соседства не всегда напрямую связан с реальным коллективным действием[540].
Эти рассуждения релевантны и для «Северной долины». Уличные общественные пространства здесь не становятся местами «свободного общения», зато гибридный тротуар участвует в организации множества инициатив, связанных с улучшением качества жизни в районе, – от поддержки формальных институтов управления общим имуществом до спонтанных посадок цветов и субботников. В каждом доме есть активисты, которые используют соседские группы для того, чтобы вовлекать жителей в решение общедомовых и районных вопросов. Так, например, Оксана призывает всех жителей позаботиться о чистоте тротуаров и парковочных мест: «Кому не безразлична не убранная от снега наша улица Дудина, призываю всех позвонить в комитет по благоустройству […]. Звоните все!!! чем больше жалоб, тем быстрее начнут шевелиться!!!» Ее соседка Елена под одним из постов на тему зеленых насаждений находит Тамару, с которой хочет кооперироваться для посадки растений: «Тамара, напишите мне весной. Я хочу купить след. весной несколько кустарников». Другие активисты, например члены Советов домов, используют группы «ВКонтакте» для того, чтобы осуществлять самоуправление и бороться с управляющей компанией, размещая информацию о состоянии домов, завышенных сборах за услуги ЖКХ, призывая людей приходить на собрания и голосовать по различным вопросам. «ВКонтакте» и другие социальные сети – единственное пространство, в котором они автономны: по мнению активистов, управляющая компания контролирует помещения домов и саботирует самоуправление, поскольку не заинтересована в эффективной работе этого института[541]. В «Северной долине» одни жители ищут единомышленников для подачи судебных исков или обмениваются (не)успешным опытом переписки с чиновниками: «Судя по нынешнему ответу, пешеходный переход появится не скоро», – пишет Артур, прикрепляя отсканированный бланк с ответом соответствующей инстанции. Другие собирают подписи под петициями за строительство социальной инфраструктуры в районе и организуют офлайн-сбор подписей, мобилизуя местные кафе и сервисы: «Дорогие соседи, кто еще хочет подписать петицию об ускорении строительства поликлиники в нашем микрорайоне, Вы можете сделать это по следующим адресам: [адреса]». Во всех подобных сюжетах важно отметить, что именно наличие «живого» гибридного тротуара, полного мимолетных контактов жителей района, предшествует вовлечению в общественные дела, связанные с управлением районом. Активистские онлайн-группы, в которых нет такого разнообразия событий, новостей, взаимопомощи, сплетен и незначительных шутливых разговоров, привлекают очень маленькую аудиторию заинтересованных жителей.
Исследования показывают, что социальные медиа работают как мобилизаторы в политических протестах[542] и различных пострепрезентативных формах демократии[543], создавая новые репертуары коллективных действий[544]. В «Северной долине» при участии социальных медиа гибридные тротуары становятся не только пространством насыщенной общественной жизни района, но также базой для гражданского участия и формирования urban commons, или городских совместностей