. В истории ландшафта Соединенных Штатов Калифорния и Золотые Ворота занимают особое место. Сан-Франциско как столица Западного побережья заявил о себе как о центре современного американского природоохранного движения уже в XIX веке. По совету Фредерика Лоу Олмстеда[768], который тогда преподавал в Калифорнии, была учреждена новая категория земель, не подлежащая промышленному и коммерческому развитию, на основе чего в 1916 году и появилась Служба национальных парков.
Таким образом, по мере взросления молодой республики в пору индустриализации и массовой иммиграции, за образец для формирования публичного пространства буржуазного города, невзирая на открытый фронтир, была принята модель фолькспарка[769]. Это отразилось не только на системе национальных парков, но также и на движении «городской красоты» конца XIX века. Эти движения начали рассматривать городскую среду как предмет дизайна[770], который мог бы помочь в формировании национального характера.
Статус Золотых Ворот как главного порта прибытия на западном побережье позволяет проследить, как возрастала зависимость современного военного дела от пожарного надзора, информационных схем обратной связи и логистики[771]. В частности, из‐за возросших точности, дальнобойности и скорострельности пушек, впервые установленных у Золотых Ворот в 1885 году, начали сливаться баллистические и коммуникационные технологии. Во время филиппино-американской войны 1898 года – первой, которой руководили по телефону: военный штаб Белого дома передавал команды и полномочия через весь Тихий океан по трансокеанскому кабелю, – эти тенденции только усилились.
Транстихоокеанские связи еще больше укрепились с появлением прямо к северу от Золотых Ворот транстихоокеанских радиоустановок Маркони, что было следствием взаимопроникновения технологий в крупных морском и инженерном секторах[772]. Это помогло превратить регион в центр «второй промышленной революции», положив начало высокотехнологичному сообществу любителей электроинженерии, которое и выросло впоследствии в «инновационную экосистему» Силиконовой долины, породившей, в частности, и «Новые игры»[773]. В рамках этого процесса можно выделить четкую динамику, которую многие ученые описывают как реконфигурацию отношений между дизайном и средой с появлением цифровых вычислений, беспроводной связи и аэрофотосъемки, кульминацией чему послужила доктрина взаимного гарантированного уничтожения[774]. Так, для философа Петера Слотердайка «оригинальность» XX века лежит на пересечении «практики терроризма, концепции проектирования продуктов и экологического мышления»[775].
Многие исследователи отмечали переход коммуникационных технологий из военно-промышленного комплекса холодной войны в сферу мирного использования, в особенности это касается технологий, выросших из аэрофотосъемки местности[776], компьютерного моделирования[777] и визуализации данных[778]. Сложность встающих перед человечеством проблем возрастает быстрее, чем способность их решать, что приводит к острой необходимости справляться с этой сложностью путем оптимизации и автоматизации обработки информации[779]. Процедурная логика алгоритма, исходя из концепции А. Тьюринга, способствует этому процессу, соединяя стратегию «что надо сделать» – и управление «как это делать», согласно принципу «алгоритмы = логика + управление»[780]. С переосмыслением города как «живой системы» в результате моделирования вероятностных сценариев[781] развитие городов можно понимать как расширение коммуникаций и информационных потоков, управляемых с помощью алгоритмических процессов[782].
В сфере урбанистики переход на алгоритмическое управление включал в себя широкий спектр проблем: от таких как, например, планирование федеральной трассы до воздействий, оказываемых сетью ARPANET. Слотердайк говорит о современной технике как переходящей в область дизайна[783]. Включение алгоритмов в культуру нередко связывают со знаменитым исследованием Кевина Линча и выходца из Баухауса Дьёрдя Кепеша «Образ города» – ранней попыткой систематически визуализировать множественные субъективные рецепции городского пространства. Труд Линча преобразил городское планирование и дизайн, на его основе выросла «Лаборатория симуляции окружающей среды» в Беркли под управлением ландшафтного архитектора Дональда Эпплъярда и психолога Кеннета Крэйка, которые первыми стали использовать спецэффекты для стимуляции публичного дискурса о городских формах, когда модернистское обновление городов воспринималось неоднозначно[784]. МакХарг в «Дизайне и природе» (1969 год) отразил влияние алгоритмов и процедурной логики на планирование окружающей среды и охрану городской природы[785]. В этом контексте можно говорить о появлении «нового типа национального парка».
Впервые Служба национальных парков (СНП) воспользовалась предсказательными алгоритмами и компьютерным моделированием в рамках программы «Миссии 66» по модернизации системы парков для новой сети федеральных трасс[786]. После того как исследования пользователей показали неравномерную доступность парков для жителей, и комиссия Кеннера сообщила о социальном напряжении в городах, федеральное правительство инициировало программу «Парки – людям» по созданию городских рекреационных зон. Эта программа, которую реализовывало недолго просуществовавшее Бюро рекреации на природе (БРП), стала важным переходом от традиционной консервации объектов, порождающих эстетические переживания, к компьютерному анализу социальной и природной среды[787].
В 1960‐х, когда продажа острова Алькатрас и его последующая индейская оккупация привлекли международное внимание, процветало локальное сопротивление федеральным трассам и перепланировке городов[788]. Политик-лейборист, конгрессмен Филип Бертон, и сторонники традиционной консервации из «Сьерра Клуба» объединили усилия, чтобы привлечь внимание федерального правительства к проекту БРП «Золотые Ворота: уникальная возможность»[789]. Местные жители мобилизовались в коалицию «Народ за Национальную зону отдыха „Золотые Ворота“» (PFGNRA), чтобы поддержать план БРП. В эту новую коалицию адептов традиционной консервации, активистов из среднего класса – противников строительства федеральных трасс, а также противников перепланировок в менее обеспеченных районах города, входила и экологическая группа, доказывавшая, что открытое пространство вблизи города жизненно необходимо для его функционирования[790].
Когда в 1972 году федеральное правительство учредило парк, стало ясно, что НЗО «Золотые Ворота» демонстрирует новые отношения между природой и городом, государством и гражданином. СНП не в состоянии была справиться с таким огромным количеством недвижимости в сложной политической среде города и для разработки и применения общего плана управления парком положилась на активистов и сообщества. Хью Джонсон, член правления фонда Point Стюарта Бранда и западный региональный директор Nature Conservancy, разработал концепцию энвайронментализма, которая фокусировалась на группах с особыми потребностями и рыночных методах вместо политических мотивов, а также переносила фокус внимания с дикой природы на городские центры[791]. Для этого Джонсон провел переговоры с компанией Gulf Oil, профинансировавшей покупку около 2113 акров пастбищной земли, зажатой между военными объектами на высотах округа Марин, а Бертон тем временем работал над законопроектами, по которым соседние военные земли передавались Службе национальных парков[792]. Названная в честь благотворительницы Nature Conservancy Марты Гербоуд, эта территория стала известна как долина Гербоуд. Следующим летом, еще находясь в собственности Nature Conservancy, эта земля стала местом проведения «Новых игр».
«Новые игры» – поддержанные фондом Point, членом которого являлся Х. Джонсон, и состоявшиеся на предоставленных его организацией землях, – соответствовали урбанистическим и энвайронменталистским целям нового «Движения за общественную землю». Стюарт Бранд совместил идеи, разработанные Джорджем Леонардом в «Образовании и экстазе» и «Искусном атлете», с собственными соображениями об играх и войне. Еще до создания знаменитого «Каталога всей Земли» Бранд прославился организацией хэппенингов, или ивентов, впоследствии определивших стиль контркультурных движений в Сан-Франциско. К концу 1960‐х Бранда стали все больше заботить вопросы охраны окружающей среды, и он попытался связать человеческое поведение с экономическими проблемами, например, в таких ивентах, как «Земля без жизни» в Беркли и Фримонте. Озабоченность Бранда экологией проистекала из общей озабоченности людей по поводу возможной ядерной войны, загрязнения окружающей среды и перенаселения