. Нетипичные периоды вынужденного ожидания (там, где обычно ожидания нет) могут проходить без каких-либо занятий. Время в такси и в транспорте малознакомого города тоже обычно не используется. То же можно сказать про поездку через новые, не виденные ранее места. Неизвестная длительность предстоящего времени ожидания мешает его использовать (о чем писали и в количественных исследованиях транспорта):
В: Если вот вы попали в пробку по дороге на работу, вы продолжаете смотреть фильм?
О: Нет, я начинаю сразу нервничать, и тут уже сразу тебе не до фильма. Ты думаешь, нужно ли выходить, пересаживаться на маршрутку или не нужно, и тут уже все удовольствие от просмотра фильма исчезает. Перестаешь его смотреть, сидишь нервничаешь (Инф. 4).
Выбор практики освоения времени в пути связан с его продолжительностью и дробностью. Поездки короче 15 минут и те, что разорваны пересадкой, чаще проходят за разглядыванием окружающих. Выходит, что те, кто едет недолго, могут «потерять» больше, чем те, кто проводит в пути час. На волне дигитализации за малыми отрезками времени признается потенциал. Пребывание на платформе метро попадало в дневник начиная примерно с четвертой минуты, кто-то фиксировал нахождение на эскалаторе (само присутствие часов, минут, секунд в пути задается множеством циферблатов – на станционном табло, в углу рабочего стола планшета, на экспресс-панели телефона, в приложении). Одна из участниц обратила внимание и на ожидание на светофоре, длящееся меньше минуты – его достаточно для написания sms. На эскалатор и платформу остается специфическая практика (отмечена большей частью участников) – копаться в вещах, проверяя, все ли нужное есть с собой. В отличие от Петербурга, в Москве по эскалатору часто бегут, потому что «только начнешь читать, а эскалатор уже кончился» (Инф. 5). Сделать звонок, отправить сообщение, проверить баланс на телефоне – быстрые дела, без которых тем не менее повседневность остается «неполной», и короткие отрезки оказываются подходящими для них больше, чем другие моменты дня: «Я захожу в браузер, на сайт vmet.ro, авторизуюсь, говорю всем кому надо доброе утро, там, початиться… и на этом четыре станции заканчиваются» (Инф. 9). Говорят также о перестройке внимания на эскалаторах и пересадках, используя слова «переключиться», «отвлечься», «собраться».
Длинные поездки без пересадок способствуют другому времяпрепровождению. Давая меньше технических возможностей по сравнению с домом/работой, время в транспорте может быть средством защиты от мультитаскинга и заппинга[1000] цифровой эпохи. Так, браузер Android версии 2.0 мог открывать только четыре вкладки одновременно. 3G-соединение было доступно не везде, а только на станциях, Wi-Fi в 2014 году работал не на всех ветках. И тогда пассажиры начинали читать объемные тексты, на которых не так-то легко сосредоточиться дома за монитором компьютера: «Я точно знаю, что прочитала всего Энгельса „О происхождении семьи, частной собственности и государства“ с маленького экранчика этой „Нокии 51“ и в электричке» (Инф. 12). О метро как последнем убежище в техногенном городском пространстве писала ранее Оксана Запорожец[1001], и мне встретились примеры, подтверждающие ее тезис. В одном из интервью говорили про подготовку к экзаменам на Кольцевой линии метро. Другой пример тоже связан с учебным процессом: «Если читаешь классику и нужно две-три страницы до конца главы дочитать, это можно прям из метро не выходить, а мы садимся на лавочку и дочитываем» (Инф. 7). В транспорте много и часто воспринимают новые знания. Сразу несколько участников отметили, что изучают по пути иностранные языки. В транспорте многие думают и планируют; причем оба вида деятельности (особенно планирование) осуществляются исключительно или главным образом в пути: «В транспорте это идеально удобно. У тебя есть свободное время, и ты не чувствуешь себя виноватым. Ты можешь не бежать, а спокойно обдумать – надо тебе это или не надо» (Инф. 11).
Среди пассажиров заметен переход от просто чтения к чтению и письму. До появления мобильных пассажиры в основном читали – книги, газеты, журналы, конспекты (и в течение недолгого периода сообщения на пейджер). Сегодня по пути не только потребляют, но и производят – электронные письма, посты, смски; создают свои тексты (одной информантке в сезон учебных дедлайнов пришлось надиктовать курсовое эссе сестре по телефону) и правят чужие. Ввод текста с тачскрина уменьшает требования к пространству на длину ручки или карандаша.
Транзит с многофункциональными устройствами, используемыми и дома, и в пути, стремится стать продолжением и подобием других отрезков времени. Однако наряду с тактиками минимизации и «ассимиляции» времени в пути люди могут его специализировать. Это означает, что время в транспорте включается в общее расписание дня на правах отрезка, в который можно что-то сделать; некоторые дела планируются исключительно/преимущественно на этот отрезок. Портативные устройства могут выступать инструментами очерчивания времени в пути. Устройство, используемое человеком только в транспорте, зачастую применяется для дела, которым занимаются только в транспорте, – тогда это время становится специализированным. Сюда относятся не только дела, которые пришлось бы делать вне транспорта, но и дела, которые предположительно вообще не были бы сделаны. Многие почти не читают за пределами транспорта, зато салон оказывается идеальным сочетанием времени и места для этого вида активности. Люди могут предпочесть не самый короткий маршрут, выбирая между качеством провождения времени в пути и количеством (вообще, только одна информантка прямо говорила о сознательной минимизации времени в пути; при этом в самом транспорте она не может читать из‐за зрения). Пример – когда трамвай выбирают, чтобы смотреть кино, мотивируя это тем, что в метро не слышно из‐за шума. Многие могли бы озаботиться поиском изолирующих наушников, но сознательно выбирают продление времени поездки, чтобы заниматься на ее протяжении любимым (и полезным) делом – и это тоже логичное управление повседневностью.
У расширения спектра пассажирских возможностей есть противоречивые аспекты. Так, одна прозрачно выраженная (но и без того очевидная) цель вайфаизации – навязывание потребления. Некоторые из наших информантов отметили, что иногда техническая возможность выполнять обязательства в транспорте давит и причиняет беспокойство. В этой связи, несмотря на постоянно растущее предложение цифрового рынка, у дигитализации пассажирства нет ни тотальности, ни линейного характера. Пассажиры далеко не всегда используют новые возможности для «максимизации полезности». Некоторые выработали к ним что-то вроде иммунитета и стали очерчивать рабочее время по другим, не детерминированным технологически, критериям. У многих времени в пути сознательно отводится досуговая функция, иногда как раз вследствие дигитализации. Простой пример – замена книги компьютерной игрой или перепиской в соцсетях. «Уйти» в книгу, музыку, игру, фильм больше предпочитают те, кто в целом испытывает дискомфорт или тревогу от нахождения в транспорте. Рационалистские противопоставления типа «рабочее время – досуг», «использовать – тратить» редко применялись информантами для характеристики времени в пути. Скорее они выделяют полезное и приятное или личное и рабочее, границы которого не совпадают с границами транзита. Одни и те же виды активности попадают в разные рубрики. Для кого-то чтение новостной ленты Facebook – это часть досуга, а такой же ленты «ВКонтакте» – часть работы. Кто-то через Facebook списывается с преподавателями, в то время как e-mail может использоваться для дружеской переписки.
Нелинейность дигитализации означает, что количество гаджетов или используемых человеком их функций, равно как и задач, выполняемых при их помощи, не обязательно постоянно возрастает. Большинство новых видов медиа не заменяют (хотя способны это сделать по своему функционалу), а дополняют и трансформируют старые; а старые могут начать использоваться по-другому (как это произошло с блокнотами Moleskine, в которых вдруг оказалось принято рисовать). В каждом отдельном случае «цифровая миграция» определяется не столько календарными датами, сколько личной биографией. Информанты говорили о том, как начинали пользоваться электронной книгой, а потом возвращались к бумажной, отвыкали от гаджетов: «У меня где-то полгода не было телефона, когда у меня его отобрали, я пользовался только электронной почтой и домашним телефоном. Мне очень понравилось ощущение, я не хотел покупать телефон себе потом» (Инф. 3). При этом новые гаджеты появляются постоянно, и пользователи проходят несколько стадий «цифровой грамотности», постоянно обучаясь (некоторым это выраженно нравится). Наконец, «цифровая миграция» совсем не обязательно последовательна и целенаправлена (и редко связана с мыслью о времени в транспорте). Кто-то получает девайс в подарок, кто-то увлекается продукцией Apple и автоматически приобретает каждую новую модель. Появившись, устройство не обязательно сразу начинает использоваться. Иногда для этого необходимы обстоятельства, вроде отдаления места работы. С соцсетями происходит то же, что и с гаджетами, – не обязательно люди пользуются все возрастающим их количеством, иногда отказываются от чего-то: «Какое-то время пользовалась Twitter, сейчас не пользуюсь, даже не стала себе загружать на телефон» (Инф. 6). Если гаджет случается забыть, то почти никогда за ним не возвращаются домой. Исключение – телефон, отсутствие которого для многих делает невозможной работу. Зато бумажные носители иногда возят исключительно по инерции: «Да, есть у меня блокнот, вожу его с собой, уже забыла в общем-то для чего он нужен, но вот, привычка…» (Инф. 10).