— Живьем брать велено! — заревел мой охранник, но было поздно.
Свинцовая пуля, брошенная с двух десятков шагов, уже ударила бегущего в затылок, расплескав его голову, словно гнилой арбуз.
— А ведь мне этого дурака еще и наградить придется, — обреченно думал я, любуясь тощим пареньком с Родоса, который купался в лучах славы. Его даже на руки подняли и пронесли перед строем. Он же герой, в такую его мать…
— Вернись к госпоже, — повернулся я к Коросу. — Скажи ей, что она должна найти того, кто послал убийцу. Ей разрешено все!
— Да, господин, — склонил голову парнишка. — Я понял.
— Ты не понял, — покачал я головой. — Передай, что ей разрешено абсолютно все.
Неделю спустя. Китион. (в настоящее время — г. Ларнака.) Кипр.
— Отсидимся. Тут стены не хуже микенских.
— Не отсидимся, говорю тебе, дядька. Или с голоду подохнем, или камнями забросают. Или змеями! Эниалий, покровитель воинов, помоги мне! Не допусти погибнуть позорной смертью.
— Камнями не добьют. Высоко тут, — с сомнением произнес Гелон.
— Тогда с голоду помрем, — упрямо сказал племянник.
Гелон и Тимофей стояли на крепостной стене, сложенной огромных глыб, и снова любовались, как воины ненавистного Энея тащили срубленные стволы сосен и ставили в ровные ряды свои чудные шатры. Лагерь рос на глазах, и выглядело все на редкость дерьмово. Уже перекрыли главные ворота, что смотрели в сторону гавани, а малую калитку, ведущую на север, будут держать частоколом, за которым посадят лучников.
Китион, или Ла-Китон, как называли его сидонцы, и впрямь взять непросто. Крепость не слишком большая, но стоит на крутом холме, а стены ее высотой в пятнадцать локтей. Передние ворота окружены двумя квадратными башнями, с которых отлично простреливается проход. Ворота же задние ведут в узкий, извилистый лабиринт, через который попробуй еще проберись. В основании крепости лежат огромные глыбы песчаника, и лишь на высоте двух человеческих ростов стену продолжили кирпичной кладкой. Постарались цари Ла-Китона, да и купцы тряхнули мошной. Здешний дворец не уступает Энгоми, а храм богини Аштарт — самый большой из всех, что есть на Кипре. Из этой гавани рукой подать до Египта, просто плыви на юг, и все. Нипочем не заблудишься. Этот город специально для торговли со Страной Возлюбленной и строили. Он ведь окружен медными шахтами.
— Корабли! — ткнул в горизонт Тимофей. — Догадайся, дядька, чьи!
— Вестимо, чьи, — недовольно проворчал Гелон. — Корабли приметные. Энея это корабли. Обложил гавань, сволочь. Значит, зерна нам сюда не привезут. Будем жрать то, что есть.
— И много его тут есть? — насмешливо спросил Тимофей.
— Сколько ни есть, а нам не дадут, — неохотно признал его правоту Гелон. — Нас за стену впустили, клятву взяв, что биться будем. Но кормить никто не обещал. Наше зерно дней через десять к концу подойдет. Потом золотишко из Энгоми в ход пустим, будем зерно в три цены покупать. А потом, когда и это зерно закончится, хоть ложись и помирай. Нам его ни за какое золото не продадут.
— Шарданы царские от пуза жрут, — завистливо вздохнул Тимофей. — Их точно кормить будут.
— Что делать станем? — быстро посмотрел на племянника Гелон. Он давно уже уверился в том, что сын его сестры разумен не по годам. И удачлив, что немаловажно.
— Я бы Энею этот проклятый город сдал, — сказал вдруг Тимофей. — А он нам за это золотишка отсыплет. Все одно помирать нам здесь. Я его знаю. Если он к городу подошел, то нипочем не отступит. Ла-Китон все равно сдадут, когда зерно закончится, только уже без нас. Мы к тому времени, дядька, уже в Аиде с тобой будем.
— Я клятву богам давал, — возмущенно посмотрел на него Гелон.
— Но я-то ее не давал, — возразил Тимофей. — Когда все на жертвеннике Великой Матери клялись, я какую-то чушь бормотал. Как знал, что будет так. И вообще, это не Великая Мать, а Аштарт сидонская. Плевать мне на богиню, которой здешние шлюхи молятся. Я Эниалию, воинскому богу, жертвы приношу. Он защитит меня от распутной каменной бабы.
— Хитро придумал, — уважительно кивнул Гелон. — Пойдем к задним воротам. Страже скажем, что за едой тебя послали. Если что, лепешку дадим. Шарданы — они жадные, выпустят. Пошли! Чего тянуть-то!
Здоровенные парни, приплывшие на Кипр с каких-то невероятно далеких островов, разглядывали Тимофея, как засохшее козье дерьмо. Он пойдет налегке, с одним лишь ножом, отчего смотрелся по сравнению с ними сущим оборванцем. Этот отряд был вооружен отменно, потому-то и нашел службу быстро, когда прибыл на остров вместе с женами и детьми. Бронзовые шлемы с четырьмя рогами, начищенная песком кираса и железный меч, больше похожий на длинный нож, — у них подобного добра было много. Видать, знатно пограбили, пока дошли сюда, а царь Ла-Китоны, узрев этакое великолепие, тут же настежь открыл перед ними закрома с зерном и медью. Ничего не жаль, когда можешь заполучить три сотни самых свирепых на всем Великом море бойцов.
— Ну! Я пошел! — набрал воздуха в грудь Тимофей и боком протиснулся в низкую калитку, сколоченную из толстенных досок, обитых бронзовым листом. Он дождется темноты. Ни к чему затевать разговор с врагом на виду у всего города.
Китион придется брать долгой осадой. Дорога, что идет к воротам — длинная, крутая и извилистая. Таран по ней не дотащить, а если и дотащишь, то сильные отряды, вышедшие из крепости, тут же перебьют экипаж. Дать подмогу не выйдет. Дорога узка и окружена обрывами. Само собой, ни по лестницам на эти стены не подняться, ни осадные башни к ним не дотолкать. Знающий человек крепость строил.
— Надолго тут сядем, — хмуро произнес Одиссей, который вместе с другими командирами пришел на пьянку. То есть, на военный совет.
— Если они не дураки, и зерном запаслись, то до зимы точно просидим, — поддержал его Идоменей.
Командиры и басилеи заспорили, горячась и перемежая брань тостами и божбой. А я молчал, потому как сказать нечего. Я и сам понимал, что басилей Итаки совершенно прав. Нас ждет длинная осада, и тогда покорение всего острова может занять не один год. Есть во всем этом маленькая проблемка. До зимы я лишусь половины армии. Все наемные отряды потребуют оплату и отчалят домой, пока бог Поседао не закрыл море волнами своего гнева. Тогда мне сложно придется. Я каждый городишко выгрызать буду у местных царьков. А их еще немало. Китион, Пафос, Марион, Кириния, Лапетос, Курион… Столицы будущих царств уже основаны и стоят на своих местах. То есть на скалах, окруженные крепкой стеной. И туда в спешке завозят зерно и сушеную рыбу. Я с малыми силами около каждого этого курятника буду месяцами стоять. А если они соберутся вместе?.. Тогда, возможно, мне придется уйти в Энгоми и начать вести дела там, на какое-то время признав право конкурентов на существование. А это ломает все мои планы.
— Государь, — шепнул стражник мне на ухо. — Человек из города пришел. Хочет с тобой поговорить. Просит встречи с глазу на глаз. Мы его обыскали, у него один нож был. Говорит, гостеприимец твой.
— Веди, — поднялся я с деревянного чурбака, заменявшего мне трон.
Тимофей изменился. Я запомнил его мускулистым парнишкой с тяжелым взглядом воина, а теперь передо мной стоял заматеревший душегуб, прошедший огонь и воду. Лед в глазах и спокойная уверенность в каждом движении. Опасный парень, очень опасный.
— Ты хотел видеть меня? — спросил я его, отпустив стражника взмахом руки. Впрочем, он отошел на десять шагов, демонстративно подкидывая в руке секиру. С такого расстояния он не промахнется, я это точно знаю. И Тимофей знает. Он скосил глаза в сторону моей охраны лишь на миг и отвел их тут же. Он все понял.
— Царь! — коротко поклонился он. — Я пришел к тебе как к гостеприимцу. Ты говорил когда-то, что в твоих землях эти узы священны.
— Ты поэтому мой корабль пленил? — фыркнул я. — Гостеприимцы ведь именно так друг с другом поступают.
Кажется, я время с ним теряю.
— Я священными узами связан, а мои парни — нет, — не меняясь в лице, ответил Тимофей. — Я не мог против всех пойти. Со мной пять кораблей было. Не объяснить этого воинам. Но заметь, ни товара твоего никто не тронул, ни твоих людей.
— Ладно, — отмахнулся я. — Ты пришел просить, так проси.
— Я ничего не прошу, — медленно покачал головой Тимофей. — Я к тебе с серьезным предложением пришел. Мне нужен талант золота и два корабля из тех, что стоят в гавани.
— Допустим, — постарался я не рассмеяться. — У меня есть талант золота и два корабля. И я могу тебе их дать. А что дашь мне ты?
— Ла-Китон! — он дернул подбородком, показывая в сторону стен, что чудовищной громадой нависали над бухтой.
— Согласен, — кивнул я. — Цена мне подходит. Как ты это сделаешь?
— Открою ворота, — ответил Тимофей. — Наша ватага — пять дюжин умелых воинов. Мы все родня и соседи. Мы перебьем стражу и впустим твоих людей. За это ты дашь золото, корабли и свободный проход с нашей добычей.
— Тебе понадобится вино, — с интересом посмотрел я на него.
— Как раз хотел попросить пару кувшинов покрепче, — оскалился в улыбке тот.
Какой толковый парень. Он мне все-таки нравится.
— Не хочешь служить мне? — спросил его я.
— Нет! Я вольная птица, — улыбка ушла с его лица. — Хочу, чтобы служили мне самому.
— Таланта золота тебе надолго не хватит, — усмехнулся я. — Тем более, если разделить его на всех. Быть царем довольно дорого. Просто поверь мне на слово.
— Я что-нибудь придумаю, — нахмурился Тимофей и закусил губу.
— Море может стать тесным для нас обоих, — тонко намекнул я ему. — Я изведу морских охотников в ближайшие годы. Прими совет. Или поищи себе землю, или уходи как можно дальше. Туда, где не будет моей власти.
— Я тебя услышал, царь, — с каменным лицом произнес Тимофей. — Давай вернемся к городу. Я пока не знаю, когда это сделаю. Может, три дня, может дюжина дней. Но не больше. Дай мне верного человека. Он будет прятать вино для меня, а я каждый день буду таскать его в город. Здешняя стража — зверье лютое, но они не дураки выпить. Я заплачу им вином за проход, и очень скоро мы станем лучшими друзьями. Как только они напьются, я зарежу их и открою северные ворота. Будь готов.