— Хм… — задумался мастер. — Но как он будет наполняться, господин. Как мы поднимем воду на такую высоту?
— Колесом! — пояснил я ему. — Колесом!
Минут через тридцать мастер Анхер усвоил принцип работы водяного колеса и узнал про зубчатую передачу. Он усвоил это раз и навсегда. А уж мысль о том, что даже один осел может снабжать водой немаленькое селение, и вовсе поразила его до глубины души.
— Великие боги! — шептал он. — Просто как! Одно колесо передает усилие на другое, а вода из привязанных к колесу ведер попадает… Да куда угодно попадает! Ведь можно несколько уровней подачи воды сделать.
— Можно силой воды поднимать молот или двигать большую пилу, — голосом дьявола-искусителя подсказал ему я.
— Но как? — возопил египтянин.
— Колесо поднимает рычаг, — пояснил я. — А когда зубец колеса проскальзывает, то молот падает вниз. Как ты понимаешь, молот может быть таким, что и пять кузнецов не поднимут. Река куда сильнее человека.
— Я понял, — обхватил голову Анхер. — Я знаю, что такое рычаг, господин. И знаю, как он создает усилие. Но почему никто во всей Стране Возлюбленной не догадался поднять ничего колесом! Почему крестьяне тысячи лет поднимают воду кожаными ведрами, тратя недели на то, чтобы напоить свои сады!
— Занимайся! — похлопал я его по плечу. — Сначала подача воды в город, потом мельница для кузни, потом мельница для муки. Камень для жерновов скоро привезут. Его уже вырубили на Паросе.
— Да, господин, — проглотил тугую слюну Анхер. — Мне нужна еще толика вашего драгоценного времени. У меня есть вопросы по арочному своду. У меня в голове не укладывается мысль, что один камень может держать на себе всю тяжесть камня.
— А про купольный свод из бетона ты уже всё понял, что ли? — удивленно посмотрел на него я. — Там посложнее задача будет.
— Это как раз просто, — оживился мастер. — А может быть, господин, нам не изготавливать блоки отдельно, а заливать смесь пепла и извести уже на месте? В форму, которую мы изготовим из дерева? Тут ведь его много, господин.
— Вот как? — задумался я, припоминая злоключения строителей Пантеона. Они изрядно намучились с куполом, который все время хотел разъехаться в стороны. — Ну тогда и железные прутья придется заложить внутрь. Только они должны быть с ребрами.
— Тогда я большой купол в Храме богини Хатхор смогу сделать, — на смуглой физиономии инженера появилось мечтательное выражение. — Огромный! Невиданный! Я сделаю новый макет храма, господин. Старый никуда не годится. Я все понял! Даже строители Черной Земли умрут от зависти, когда увидят обитель Великой Матери, дарующей жизнь.
Энгоми все больше напоминает мне Сифнос, тем более что множество людей перебралось оттуда в новую столицу, поближе к войску, оптовым складам и денежным потокам. Я некоторых горожан в лицо узнавал. Свободные дома в Верхнем городе стремительно заканчивались. И теперь даже для того, чтобы поощрить Кулли, Рапану и еще нескольких заслуженных тамкаров, приходилось, как говорил классик, изыскивать. Как будто не этот город совсем недавно взяла штурмом огромная банда бродячих отморозков. Я уже всерьез начинаю подозревать, что людей разносят мухи. И вроде бы еще совсем недавно здесь было пусто и совершенно безнадежно, но как только появляется еда и возможность намутить драхму-другую, они сразу же откуда-то берутся. Кто-то прятался в горах, кто-то ушел в Библ и Пер-Рамзес, и вот теперь они возвращаются. Люди гомонят на рынках и в порту, они присматриваются к новой жизни, пробуя ее, словно неумелый пловец, который осторожно заходит в холодную воду. Они постоят немного, а потом, видя, что им ничего не угрожает, делают еще один шаг на глубину.
Я полюбил этот город. По сравнению с ним Сифнос — глухая провинциальная дыра. Здесь улицы прямы, как копье, и застелены каменными плитами. Они застроены двухэтажными кирпичными домами, которые, если бы у них имелись на фасаде окна, смотрелись неплохо даже в много позднее время. Люди остаются людьми. Они хотят жить, радоваться, растить детей и не трястись от ужаса, ожидая налета очередного эпического героя, которому не терпится попасть в историю. Именно поэтому я еду по улице, купаясь в улыбках и приветствиях. Люди славят богов, призывая ко мне их милость. Ведь именно я принес сюда спокойствие, такое нечастое в это страшное время.
— Благословите, господин! — какая-то баба тянет мне младенца, завернутого в полотно. — Дайте имя моему сыну! Молю!
Ни фига себе! — я даже растерялся. В крестные зовут, что ли? Но делать нечего. Я же сын Морского бога, счастливый в бою. Положение обязывает. Я возложил руку на орущего мальчишку и буркнул:
— Нарекаю тебя Гомером! Женщина! Когда ему исполнится семь, приведешь в школу. Он будет учиться бесплатно. Скажешь, я велел.
Орущая от счастья мамаша осталась позади, а я глубоко задумался. С чего бы это меня пробило пацана Гомером назвать? Ведь никакой литературы здесь нет. Ее зачатки имеются в Египте и Вавилонии. Они были у почивших в бозе хеттов, которые сейчас сгрудились в жалкие княжества на окраине собственной империи. А здесь есть легенды про Геракла, в которых я не узнавал ничего из того, что учил в школе. Пока это просто байки про удачливого отморозка, который угонял чужую скотину и крал баб в промышленных масштабах. Байки из разряда тех, что воины травят у костра. Видимо, знать дорийцев, которая в моей реальности захватила Грецию, полировала их несколько столетий, пока не превратила в эталонные мифы.
Я скачу по улице, окруженный охраной. Я давно уже не выхожу на люди без доспеха, пусть даже и льняного. От ножа и стрелы он спасет, а большего пока не нужно. Куда больше мне нужно будет бояться соратников, когда они войдут во вкус. Сейчас полубожественный статус и удача в войнах охраняют меня непробиваемым щитом. Но что будет позже?
А вот и мой дворец. Статуи с бычьими головами одобрительно посмотрели на меня и даже, казалось, подмигнули. У них тоже праздник. Я велел демонтировать их, снять слепок, отлить в меди и покрыть позолотой. Правда, мастера проявили самовольство, наградив каждого огромным эрегированным фалосом. Здесь такое не считается похабным. Напротив, это символ мужественности и побед. Выглядят быки теперь совершенно фантастически, резко повысив мой и без того запредельный авторитет. И ведь времени прошло всего ничего, а в районе гениталий позолота уже изрядно потускнела, обещая вскоре исчезнуть совсем. Учитывая, что рядом стоит стража, искать виновных не нужно. Я и так знаю, что теперь, принимая пост, заступающая смена в обязательном порядке треплет быкоголовых по самому дорогому. На счастье. Я уже упоминал, что люди не меняются. У них и шутки остаются одинаковыми. Ну ничего, я тоже тот еще Петросян. Буду раз в месяц позолоту подновлять, вычитая стоимость работы из жалования стражи. Вот весело будет. Они ведь тут бизнес себе устроили. Сюда приходят горожане, слабые по мужской части, и тоже причащаются. Слухи по городу идут, что средство эффективнейшее, но дорого.
Мой мегарон уже ничуть не напоминает помещение после взрыва трех килограмм в тротиловом эквиваленте. Стены и колонны тщательно выскоблены, а кое-где Анхер уже нанес контуры будущих фигур. Я познакомил его с понятием горельеф и, по-моему, он на пару дней уходил в запой. По крайней мере, Феано шепнула мне ночью, что его жена отказалась играть с ней в карты, сославшись на какую-то сущую ерунду. Видимо, забухал парень, но быстро пришел в себя, осознав, что повернутые в профиль плоские фигуры не есть эталон скульптуры. Теперь одна стена мегарона будет представлять собой сцену моего боя с Аяксом, причем фигуры будут выпуклыми, выступающими из стены на половину объема.
Мозаика на полу — это переплетение квадратов, треугольников и спиралей. Выглядит необычно, но очень красиво, а местные наступают на пол с опаской, касаясь камешков кончиками пальцев ног. Квадратные колонны покрывают узорами из камней. Здесь и порфир, и лазурит, и паросский мрамор. Пестровато на мой взгляд, но именно так выглядит здесь роскошь. Она кричаща и вульгарна. Она подавляет пышной яркостью и нелепыми сочетаниями красок. Она бьет в глаза, не давая усомниться в своей стоимости. Здесь не в чести спокойное достоинство, которое порой куда дороже броского кича. Богатство должно быть заметно сразу, вселяя в вошедшего чувство собственной ничтожности.
— Акамант! — повернулся я к своему старшему писцу. — Отправь послание к царям Вилусы. Передай им мой приказ прибыть на Кипр сразу же после восхода Семи сестер. Они должны припасть к стопам господина своего Солнца.
— Слушаюсь, — склонился Акамант, который после недолгого раздумья спросил. — А что, если они не приедут, господин? Царь царей Хаттусили тоже рассылал такого рода послания, и на них частенько не обращали внимания. Что мы будем делать, если цари поступят точно так же?
— Поверь, — усмехнулся я. — Я очень надеюсь, что именно так все и случится. Ты разве еще этого не понял?
— Кажется, понял, господин, — ошалело посмотрел на меня Акамант. — Я прикажу готовить припасы для большого похода. Правильно ли я понимаю, что следующим летом из Энгоми отбудет к новому месту службы изрядное количество новых писцов?
— Правильно, — усмехнулся я. — Изрядное количество писцов и вразумляющий поход армии. Мне нужно обкатать в деле молодняк.
— Я все исполню, господин, — склонил голову Акамант. — Сегодня утром приплыл гонец от почтенного Рапану. Он прислал весть. Я выучил ее наизусть.
— Говори! — нетерпеливо выпалил я. — Надо было начинать именно с нее!
— Большая рыба поплыла на юг, — нараспев произнес Акамант. — Туда, где ее ждет сокол Гор, наточивший медные когти. Туда, где сама богиня Сехмет, Госпожа ужаса, раскинула свои ловчие сети.
— Красиво сказал! Поэт, блин, — отдал я должное литературному таланту купца, а потом приказал. — Кноссо найти! Он крутится где-то между Угаритом и Уллазой. Немедленно!
Глава 20
Год 2 от основания храма. Месяц восьмой, Эниалион, богу войны посвященный. Арголида.