— Ты что, поплывешь на Сифнос? — презрительно посмотрела на него жена.
— Конечно же, я поплыву на Сифнос, — спокойно ответил ей Эгисф. — И если понадобится, то буду ползать перед этим щенком на брюхе и целовать ему ноги. Поняла ты, надменная гусыня, чей разум поместится на кончике иглы?
— Что я должна понять? — ледяным тоном заявила царица. — Что мой муж трус?
— Великие боги! — грустно покачал головой Эгисф. — Ты вообще не понимаешь ничего, что не касается тряпок и золота.
— Ничтожество! — Клитемнестра встала и вышла из тронного зала.
— Глупая корова, — донеслось ей в спину. — Выпей кратер вина и ложись спать! И не вздумай его разбавлять. Может быть, хотя бы так тебя осенят проблески разума. Может, тогда ты поймешь, что мудрое терпение порой куда полезней глупой отваги!
Корос осмотрел крошечную комнатушку, которую выделили ему для ночлега. Молчаливая служанка поставила перед ним тарелку со свежей лепешкой, кубок и кувшин кислого вина. Корос вздохнул, поел хлеба, запил вином, а потом вытянулся на узкой лежанке. Он задул лампу, освещавшую комнатушку крошечным языком пламени, и закрыл глаза.
— Эй! — услышал он негромкий девичий шепот. — Ты спишь, слуга ванакса?
— Кто здесь? — голос Короса даже дрогнул от неожиданности.
— Ты чего это перепугался? — в вопросе ему послышалась насмешка. — Я Электра, дочь покойного царя Агамемнона и мужеубийцы. Ты же знаешь, что моя проклятая мамаша зарубила моего отца?
— Наслышан, — коротко ответил Корос и чиркнул огнивом.
Лампа вновь осветила комнату, и он увидел девушку лет четырнадцати, худую, нечесаную, одетую в драный хитон. Ее глаза лихорадочно блестели, а движения были суетливыми и какими-то дергаными. Да она же не в себе, — испуганно подумал Корос.
— Чего ты хочешь, царевна? — спросил он, почему-то поверив ей сразу же.
— Я хочу смерти для своей матери и ее мужа, — криво усмехнулась она, и Короса даже передернуло от ее улыбки. Словно одна из эриний, богинь мести, выглянула сейчас из-под личины юной совсем девушки.
— Я не могу дать тебе этого, — ответил ей писец.
— Ты не можешь, а царь Эней может, — зло усмехнулась девчушка. — Я много слышала о нем.
— И зачем бы ему это было нужно? — спокойно спросил Корос. — Царь Эгисф служит ему. Он признал себя сыном моего господина.
— Эгисф служит только сам себе, — презрительно ответила Электра.
— Так делают многие басилеи, госпожа, — возразил ей Корос.
— А если я тебе скажу, что они с моей матерью хотят убить твоего царя? — подбоченилась Электра.
— Я тебе не поверю, — спокойно ответил Корос, сердце которого едва не выпрыгнуло из груди.
— Ха! — насмешливо ткнула Электра пальцем. — Они только что спорили об этом. Я сама это слышала. Ты наполовину прав. Эгисф пока этого не хочет, но матушка моя его уломает. Будь уверен. Она на редкость упрямая сука. Я могу передать каждое слово из их разговора. Твой царь приплывет на Сифнос с малой свитой. Будь уверен, его там будет ждать сотня воинов, не меньше. Даже если Эгисф не согласится, то она сама это устроит. Микенами правит не царь, а царица. Тут это знает каждая рабыня.
— Чего ты хочешь за свою помощь, царевна? — спокойно ответил Корос.
— Мести, — ледяным тоном отчеканила девчонка. — Мести и возвращения моего брата. Орест прячется, а люди Эгисфа ищут его по всем известным землям. Брата убьют, если твой царь его не спасет. А меня скоро выдадут замуж за простого крестьянина…
И царевна горько заплакала, вздрагивая худенькими плечиками. Корос смотрел на нее с жалостью и напряженно думал. Госпожа Кассандра послала его сюда, чтобы учинить какое-то странное действие, называемое провокацией. Он отработал все так, как было ему приказано. До последнего слова и до малейшей интонации. И он только сейчас понял, что госпожа имела в виду. Сонная поначалу жизнь гигантского дворца забурлила подобно кипящему котлу. А ведь у него на пути еще несколько городов-дворцов. Аргос, Спарта, Амиклы, Пилос… Неужели везде будет так же, как здесь?
Год 2 от основания храма. Месяц девятый, Дивонисион, богу виноделия посвященный. Северное побережье Египта.
Чудовищная орда из сотен кораблей растянулась на несколько дней пути. Рапану и не знал, что Великое море дало приют такому количеству народа. Кипр, Лукка, Арцава, Тархунтасса, Амурру и прочие земли выбросили из своей утробы множество тех, кто искал новой жизни. Эта сила копилась давно, и она все равно прорвалась бы огненным смерчем, как это случилось несколько лет назад. Некуда им больше идти, кроме Египта. Его величество фараон в битве при Джахи(2) разбил «живущих на кораблях», но их пыл это не остудило. Во-первых, погибло не так-то уж и много, а во-вторых, за эти годы с севера и запада приплыли еще тысячи голодных, злых и небитых. Они хотели земли, воды и добычи. Именно этот народ и собрался в Уллазе, придя туда на зазывания купцов. Впрочем, кое-кто ждать не стал и поплыл в Египет самостоятельно. Так поступили те, кого вышибли с Кипра войска царя Энея. Они не стали делать лишний крюк и направили свои корабли на юг, туда, где изливает в море воды Нила бессмертный Хапи(3).
Рапану плыл не один. С ним на корабле шел незаметный писец из канцелярии чати, щуплый египтянин, который смотрел на окружающий его варварский мир с нескрываемым презрением и с тщательно скрываемым интересом. Для уроженца Черной Земли долгое плавание по морю сродни полету в небе. Оно случается примерно так же часто. Настоящий египтянин привык видеть Нил каждую минуту своей жизни, а если он его не видел, то начинал впадать в тоску и уныние, будучи разлучен со своим богом. Те писцы и воины, что служили в земле Речену(4), тосковали сильно и приносили жертвы бессмертным, мечтая отправиться в Страну возлюбленную, когда истечет назначенный им срок службы.
Родители писца, отправленного в это плавание, не отличались особенной фантазией, иначе уж точно придумали бы сыну иное имя. Сети, данный богом Сетом, так назвали они своего отпрыска, которому самой судьбой уготовано служить в канцелярии. Так делали десятки поколений его предков, а потому и для него не мог быть уготован иной жребий. Тем не менее, имя своему сыну они почему-то дали воинское, потому как богу Хаоса поклоняются лишь те, кто льет чужую кровь, а не чернила.
Для писца подобное поручение было назначено в виде наказание за проступок. Только вот за какой, он не признавался нипочем, как ни пытался Рапану сблизиться с ним. Египтянин отделывался односложными ответами, да и те выдавал скупо, словно нехотя. Ему отведена роль в самом конце. Он должен привести корабль в нужный рукав, и точно к назначенному месту. Его величество повелел морских разбойников истребить до последнего человека, а для этого они должны углубиться в тростниковые заросли Дельты. Ловушка захлопнется, а воины Та-Мери исполнят свой долг так, как велят им боги.
Каждый день египтянин шел на нос корабля, ставил перед собой женскую фигурку с львиной головой и тянул какой-нибудь заунывный гимн. Что-то вроде этого:
Приветствую тебя, Сехмет, Госпожа Ужаса!
Великая Львица, чей рёв потрясает небеса!
Дочь Ра, Пламенем Ока его пылающая!
Та, чьи когти разрывают мятежные сердца.
Ты — Гроза Врагов, Чей Гнев Сжигает Земли!
Твоё дыхание — ураган огня,
Твой взор — стрела, пронзающая тьму!
Ты — Та, Кто Сеет Ужас в Странах Варваров!
Пред тобой трепещут даже боги!
Восстань, о Львица, в сиянии Ра!
Пусть твои сети уловят врагов Та-Мери, Земли Возлюбленной!
Пусть твои клыки сокрушат мятежников!
Пусть твой хвост сметает полчища нечестивых!
Напои землю их кровью так,
Как делает это в половодье священный Нил!
Да падут враги та-Мери,
Как падает змей Апоп перед Амоном!
Да станут прахом их имена,
А тела истлеют без погребения.
А ты, о Сехмет, Карающее Око Ра,
Вернись в свой храм, утолив голод своего меча!
Но будь готова вновь ринуться в бой!
Так он бубнил изо дня в день, пугливо поглядывая за борт, едва только волна поднималась хоть на ладонь выше, чем обычно. Он хорошо знал протоки Нила, а в море выходил всего несколько раз, да и то недалеко от берега, переплывая из рукава в рукав. Рапану же, привычный к качке и к крику морских птиц, тщательно прятал свое пренебрежение. Египтяне — отменные строители и земледельцы, но никудышные моряки. Они с трудом доплывают до Библа и Кипра, а где-нибудь в Аххияве их и вовсе не видели. Они зависят от тех, кого называют варварами, но никогда не признают этого. Гиксосы познакомили их с колесницами и составным луком, а хетты — с железом. Они не могут жить без дерева Ханаана и кипрской меди, обладая в достатке лишь зерном и золотом. Да и то все свое золото они прячут в царские могилы, где оно столетиями лежит безо всякой пользы(5).
— Господин! — обратился кормчий к Рапану и ткнул пальцем в горизонт. — Вход в восточный рукав! Пер-Амон(6) совсем рядом!
— Ночуем здесь, — скомандовал Рапану. — Надо подождать остальных.
— Бог Йамму! — пробурчал кормчий. — Что-то уже и мина золота не кажется мне такой большой платой. Унести бы отсюда ноги…
— Я все слышу, — недовольно сказал Рапану. — Ты согласился на эту цену и дал клятву, старик. Так что не гневи богов! Закрой свой рот и правь к берегу.
Он приложил ладонь ко лбу, разглядывая сотни кораблей, растянувшихся до самого горизонта. Они будут собираться еще пару дней, а потом зайдут в восточный рукав. Их уже заметили, Рапану острым молодым взглядом засек столб пыли, поднявшийся вдали. Гонец на колеснице поскакал к ставке самого Великого господина Ур-мешау, главнокомандующего войском. И что-то подсказывало сердцу Рапану, что эту победу его величество Рамзес не отдаст никому. Он сам будет командовать своей армией.
Роль Рапану будет исполнена совсем скоро. Северяне знают, что их ждут в Пер-Рамзесе. Плывешь на юг, а потом поворачиваешь на запад, в прорытые трудолюбивыми крестьянами оросительные каналы. Они приведут куда нужно… Там совсем рядом…