разговор, случайно подслушанный им на недавнем собрании, где речь шла как раз ослучае смерти пациентки, принимавшей беллкогнит. Вернее, реплика одного изучастников этой беседы: «как же! Единственный случай! Знаем…»
Что имел в виду этот человек?
***
…Корпоратив был назначен напятницу, 20 ноября, и приурочен к окончанию финансового года в «Белле Вида».Надо сказать, что, Ивакину долго пришлось объяснять Инне (или скорее,объясняться перед ней), почему он не сможет взять ее с собой. На подобныемероприятия приглашались только сотрудники фирмы. Исключение не делалось дажедля столь близких родственников, как мужья и жены. Так что мечта Инныщегольнуть на корпоративе своими новыми немецким платьем, итальянскими туфлямии золотым кулоном потерпела полный крах. Ивакин смог утешить супругу лишьобещанием непременно рассказать ей о том, как проходило торжество. Разумеется,Инну, как особу практичную, больше всего интересовали две вещи: во что будутодеты приглашенные, особенно женщины, и что будут подавать на стол. Что доИвакина, то он, не имея обращать внимание на подобные вещи, всецело положилсяна свое воображение. Разве он не сможет придумать какие-нибудь экзотическиеназвания блюд в испанском стиле? Например, жаркое «Матадор»? Или салат«Эстремадура»? Или пирожное «Дульсинея Тобосская»? Ну, а вино из провинцииЛаманча, где некогда жил всем известный Дон Кихот, продают в любом магазине…Так что хоть здесь ему не придется фантазировать…
Однако даже человек с кудаболее пылким воображением, чем у Николая Ивакина, не смог бы предугадать того,что ему довелось увидеть и услышать на долгожданном корпоративе…
***
Корпоратив проходил в центреМосквы, поблизости от Триумфальной площади, в ресторанном зале одного изстоличных отелей «Мариотт». Надо сказать, что прежде Ивакину не доводилосьвидеть такого великолепия. Конечно, он иногда бывал в дешевых московскихресторанчиках, типа «Граблей», находившихся недалеко от его дома. А еще парураз заглядывал в «Елки-палки». Однако разве могли все эти простецкиезаведеньица сравнится с «Мариоттом», само название которого звучалозавораживающе, как музыка? Огромный ресторанный зал отеля смотрелся поистинероскошно: яркие светильники, накрахмаленные скатерти, таинственнопоблескивающий металл столовых приборов… А сами столы! Они являли собойподлинное воплощение изобилия, радуя и изумляя глаз всевозможными закусками,фруктами, винами. Правда, зоркое око Ивакина заметило, что за самый богатосервированный стол проследовало руководство фирмы. Да-да, и здесь, как и в ихстоловой, соблюдался все тот же принцип: «всяк сверчок знай свой шесток».Любопытства ради Николай отыскал глазами стол секретарей…и имел возможностьубедиться – он был гораздо скромней, чем тот, который предназначался им, мониторам.
Правда, к трапезе приступилине сразу. Сперва директор компании произнес торжественную речь, смысл которойзаключался в том, что нынешний год оказался для «Белле Вида» еще более успешными плодотворным, чем предыдущий (далее он подтвердил это несколькими весьмаубедительными цифрами). А посему он надеется, что компания будет процветать идальше под мудрым и чутким руководством господина Филиппа Смита, за здоровьекоторого он и поднимает свой бокал…
Этим официальная частькорпоратива и закончилась, сменившись, так сказать, частью неофициальной, иначеговоря, пирушкой. Люди, сидящие за столиками, потянулись за едой, принялисьнаполнять бокалы. В это время в глубине зала заиграла веселая музыка и звонкийдевичий голос пригласил желающих потанцевать. Несколько парочек последовалоэтому призыву – уж слишком милой была девушка-затейница и слишком зажигательнозвучала мелодия, которую играл оркестр. Возможно, именно под такую музыку вдалекой Испании под вечнозелеными плодовыми деревьями, гремя кастаньетами,беззаботно пляшут смуглые красавцы и красавицы с черными волосами и глазами,блестящими ярко и загадочно, как ночные звезды…если не наяву, то в нашихмечтах…
Постепенно разговоры застоликами становились все громче и оживленнее. Вот уже и Макс, лихо осушивтретью рюмку коньяка, принялся что-то оживленно рассказывать Викусе. Вот Иринас Андреем, молодые люди, недавно принятые на место Егора и Гали, вспорхнули сосвоих мест и отправились танцевать. Только Юленька, не поднимая глаз, молчапотягивала красное вино. Да Зеленцов, сидевший слева от Ивакина то и делонаполнял свою рюмку коньяком, и, выпив его, вновь тянулся к бутылке. Как нистранно, сегодня он выглядел куда мрачнее, чем обычно.
Вероятно, испанское вино(Ивакин решил не следовать примеру Макса и Зеленцова, налегавших на коньяк, ивыпил лишь пару бокалов красного) все-таки оказалось достаточно крепким. ИлиИвакин просто не привык к столь шумным и многолюдным празднествам… Но, как быто ни было, вскоре в его ушах музыка и шум разговоров слились в тягостный,однообразный, монотонный гул. Он видел, как шевелятся губы сидевших напротивнего Макса и Викуси, но не мог расслышать, о чем они беседуют. Однако в этотмиг до него отчетливо донесся хриплый голос Зеленцова:
-Что, нравится? Мне поначалутоже все это нравилось. Глупый я тогда был…вроде тебя. Потому-то и хотел тебяпредупредить. Думал, хоть ты умней меня окажешься…не повторишь меня. Только зрянадеялся. Эх, ты…дурак.
Едва взглянув нараскрасневшееся лицо Зеленцова, его блуждающие глаза и чуть подрагивающую руку,держащую полупустой бокал, Ивакин понял: тот явно перепил лишнего. И потерялконтроль над своими речами и поступками. А потому городит всякую ерунду.Однако, что же с ним делать? Увести его отсюда от греха подальше, или, по той жепричине, попытаться незаметно уйти самому? Николай сделал попытку встать,однако Зеленцов схватил его за рукав:
-Куда понесся? Сиди,слушай…Думаешь, я пьян? Да, пьян. А потому правду говорю. Должен же я когда-тосказать правду… Надоело жить ложью… Вот ты думаешь, я просто монитор, офиснаякрыса. А я, между прочим, в свое время был известным хирургом. Да-да, я нешучу. Только ты, поди, уже не слыхал о докторе Зеленцове…эх, молодо-зелено… Идернула же меня нелегкая позариться на их деньги. Опять же, думал карьерусделать…много чего они обещали, когда меня сюда на работу брали. Вот и попал вих сети. Сколько раз хотел уйти, да так и не смог…жаль было с красивой жизньюрасстаться. Да только продешевил, все потерял: свободу, радость,профессию…какой из меня теперь хирург? Мертв я, мертв… Та девчонка умнееоказалась – ушла. Хочешь знаешь, почему она ушла? Она мне сказала: не могуздесь оставаться человеком. Это, видишь ли, ей духовный отец сказал: еслисможешь там оставаться человеком – работай, а не сможешь – уходи. Онасмогла…ушла. А я не смог…да и некуда теперь мне идти. Запутался я, словно птицав сетях…
Ивакин с ужасом слушал егобессвязную, но отнюдь не бессмысленную речь. Теперь он понял, какая тайнаскрывалась в прошлом Степана Зеленцова, и что означали странные высказыванияэтого человека, полные неясных Ивакину намеков. Выходит, он пыталсяпредупредить Николая о том, какие опасности подстерегают его в «Белле Вида».Вернее, спасти его от собственной участи. И ему стало жаль этого бывшего врача,польстившегося на приманку «красивой жизни» и теперь запоздало кающегося всвоем ошибочном выборе. Но откуда ему известна причина увольнения Гали? Неужелиона сама сказала ему об этом? Однако почему она доверила тайну своего уходаименно ему? Что могло объединять Галю и Зеленцова?
-Степан! – от волнения Ивакиннапрочь забыл отчество Зеленцова. – А откуда Вы знаете? Ну, про то, отчего ушлаГаля?
Зеленцов одним глотком допилсодержимое своего бокала и вновь потянулся за коньячной бутылкой. Ивакинпопытался остановить его руку…
-Пусти! – прошипел Зеленцов. –Может, я сегодня хочу напиться. И напьюсь. Что мне еще остается? Ведь я всепотерял, слышишь ты, все! Я ведь тоже когда-то верил в Бога, как она. Я тожебыл православным. А потом подумал – почему это Бог мне не помогает? Должен жеОн мне помогать, если я в Него верю? Тогда почему я получаю мало, почему мне недают заведовать отделением, почему от меня жена ушла? Что же это за Бог, еслиОн заставляет меня, верующего человека, терпеть все это? Или Ему нравится,чтобы я страдал? Но зачем мне нужен такой Бог? Какая мне в Нем польза? Тыпонял? Да, с тех пор я перестал в Него верить. А вскоре ушел в эту «БеллеВида». Поначалу они мне златые горы сулили: деньги, работу за границей,карьеру…вот я им и поверил…дурак! Да только у них тут честные люди не в чести.Им стукачей да подхалимов подавай, вроде нашей Викуси. А тех, кто не по нимокажется, держат за мальчиков на побегушках, а то и вовсе увольняют. Так чтоугодил я в ловушку, как та обезьяна из джунглей… А в прошлом году пришла этадевчонка, Галя. Поначалу тяжело ей у нас пришлось. Ты думаешь, я ей хоть разпомог?... Как бы не так! Ладно… Раз мы с ней разговорились по душам. Видимо,она почуяла во мне единоверца…или ей просто выговориться хотелось… Тут я ей и сказал,что отрекся от Бога, и почему это сделал, тоже сказал. Я думал, она меняосудит, назовет предателем. Ведь это же правда! Только она…она этого несделала. Она сказала: мне жаль Вас. Ведь я вижу – Вы страдаете без Бога. Такпочему же Вы не хотите, пока еще не поздно, вернуться к Нему? Тогда Ваша душаоживет… Да кто она такая, чтобы меня жалеть? А я усмехнулся и говорю ей: придетвремя, и я напомню Вам о нашем разговоре. Когда Вы станете такой, как я сейчас.Готов поспорить, что станете. Вот тогда она мне в первый раз и сказала: я ни зачто не останусь там, где не смогу оставаться человеком. А потом, когда уходила,повторила эти слова… Так что я проиграл наш спор…всю жизнь свою проиграл… Ноничего! Они мне ответят за это! Послушай…я узнал про них кое-что такое…онипойдут на все, чтобы это осталось в тайне! Да только…посмотрим, что они мнепредложат за молчание!
Николай понял - Зеленцованепременно нужно вывести из зала и доставить домой. Иначе произойдет что-тонепоправимое. Тем более, что Степан говорил достаточно громко, и на них ужекосились люди, сидевшие за соседними столиками. Полупьяный Макс удивленно