Сергеевна подошла к камню, намереваясь немного посидеть на нем, прежде чемотправиться восвояси, правда, теперь уже не через поле, а в обход, по речномуберегу. Или все-таки продолжить поиски чудотворного источника. Как вдруг…
Она заметила возле камнянебольшую лужицу. И это – при том, что земля вокруг была сухой. Позабыв обусталости, Нина присела возле камня…потом попыталась наклонить его. Похоже, лужицаувеличилась. Значит, под камнем находится родник!
Сомнений быть не могло: вотон, Ионин источник! Господь услышал молитвы Нины Сергеевны. И вывел ее прямикомк камню, под которым был скрыт чудотворный ключ! Мало того – так сказать,устами бессловесной птицы напомнил Нине об ее миссии. Она должна довести ее доконца, а не ликовать от радости бытия, как последняя дура. Тем более, чтополдела уже сделано: источник найден. Теперь его должно очистить. А там…конечно, жизнь и сама по себе хороша. Но слава и власть делают ее поистинепрекрасной.
***
-Ах, Нинушка Сергеевна, данеужели Вы его нашли? – умилялась бабка Лизавета, наливая Нине очередную чашкучая. – Вот уж впрямь чудо так чудо! Ведь его же никто отыскать не мог… Какая жеВы умница!
Нина Сергеевна и самапонимала всю значимость своей находки. Равно, как и то, что именно онасподобилась отыскать чудотворный родник. Однако… что же делать дальше? С однойстороны, все было понятно: следовало отвалить камень, закрывающий ток воды,обнести родник срубом, водрузить над ним крест, а заодно – поставить рядомтабличку с надписью: «святой источник старца Ионы», дабы прохожие знали: это необыкновенный источник, а чудотворный родник с целительной водой… С другой стороны,делать этого не следовало до тех пор, пока оный родник не будет очищен. Ведь,если верить покойному отцу Матфею, сейчас его вода ядовита… В таком случае –как же его очистить?
Это Нина Сергеевнапредставляла весьма смутно. Было ясно лишь одно: для того, чтобы определитьядовитое вещество, которым отравлен источник, следует исследовать его воду.Подобное возможно осуществить только в городе. Итак, Нина возьмет пробу воды иотвезет ее в Н-ск. Правда, она не знала, куда ее следует отнести: на санэпидстанциюили в судебно-медицинскую лабораторию? Однако решила разобраться со всем этим,как говорится, уже на месте.
В тот же день, уже под вечер,Нина Сергеевна снова отправилась к источнику, прихватив с собой баночку длязабора воды. На сей раз она решила не искушать судьбу и вместо краткого, нонебезопасного пути через бывшую взлетную полосу, выбрала кружную дорогу поберегу. И добралась до места без всяких приключений. Между прочим, на камне,из-под которого пробивался отравленный источник, опять сидела какая-то птица,испуганно вспорхнувшая при приближении Нины.
Если бы она знала, что ещеминуту назад эта пичуга преспокойно пила воду, вытекавшую из-подкамня!
***
Казалось бы, послетреволнений минувшего дня Нина Сергеевна должна была спать, как убитая. Однаковместо этого ее всю ночь мучили кошмары. Ей снилось, будто она, в монашескойодежде, с наперсным крестом на груди, стоит над Иониным источником. Как же ейхочется пить! Она склоняется над водой, такой чистой и прохладной… Но вдруграздается отчаянный женский крик: «не смей! ТЫ отравишь его!» И Нина…илиигумения Нонна… узнает голос ненавистной низкорослой старушки, оборачивается…изамирает от ужаса: вдалеке раздаются глухие удары. Или это чьи-то шаги? Онизвучат все громче и громче, все ближе и ближе… Еще миг – и Нина воочию увидитстрашное лицо надвигающейся беды. Нет. Нет! Не-ет!
Нина проснулась. Иобрадовалась, что это был всего лишь сон… Однако в этот миг глухие ударыраздались снова. Похоже, кто-то изо всех сил стучался к ней в дверь. НинаСергеевна вскочила и принялась искать тапки. Но они, как назло, куда-тозапропали. Брезгливо ступая по шероховатому, давно не мытому полу, Нина подошлак входной двери и строго спросила:
-Кто там?
В ответ послышался умоляющийженский голос:
-Откройте! Откройте,пожалуйста!
Нина отворила. Перед ней стояларастрепанная молодая женщина, обутая в домашние тапочки на босу носу. На ееплечи был накинут плащ, из под которого виднелись полы пестрого ситцевогохалата. Судя по виду незнакомки, ее привела к Нине некая неотложная нужда. Воттолько какая?
-Словно в ответ на ее мысли,гостья заговорила:
-Вы ведь доктор, да? Онаговорила, что Вы – доктор… Понимаете, ей плохо… Помогите, пожалуйста…
До полусонной Нины доходилилишь отдельные слова. Она понимала одно – кому-то из местных старух, знающих отом, что она – врач, стало плохо. И, вместо того, чтобы обратиться в местнуюполиклинику или амбулаторию, родственница больной ни свет ни заря примчалась запомощью к ней. Почему?
-Понимаете, наш фельдшер вчерауехал в город. – всхлипывая и шмыгая носом, оправдывалась незваная гостья. – Онвернется только через три часа… А я боюсь, что она… - не закончив фразы,женщина разрыдалась.
Нине не оставалось ничего,кроме как пойти с ней. Каково же было ее изумление, когда, подойдя к кровати,на которой лежала больная, она узрела перед собой ту самую маленькую старушку,один вид которой вызывал у нее ярость!
Но сейчас ненависть уступиламесто врачебному профессионализму. Нина принялась осматривать больную. И сразуже поняла – инсульт.
-Понимаете… - голос молодойженщины дрожал и прерывался. – Я сплю, и вдруг слышу, как что-то упало. Смотрю– она на полу лежит… Скажите, доктор, она будет жить? Да?..
Увы, похоже, следовало ожидатьсовсем иного исхода… Нина уже хотела сказать, что состояние больной тяжелое,как вдруг старушка произнесла какое-то слово. Потом еще одно… Нина Сергеевнасклонилась над ней, пытаясь расслышать ее невнятную речь, тихую, как шелестпадающих осенних листьев:
-Не слышат… - бормоталаумирающая. - Они отравлены… конец… огонь…
Это были ее последние слова.Приехавший из города фельдшер осмотрел больную, к тому времени уже впадавшую вкому. И, прописав витамины и глицин, удалился.
На следующую ночь, под утро,старушка умерла. Теперь Нина знала, что ее зовут…звали Надеждой Ивановной.
***
-Если бы Вы знали, какаяона была добрая! – сквозь слезы рассказывала молодая женщина, которую НинаСергеевна поначалу приняла за внучку покойной. – Ведь она же нас с Мишейвырастила. Когда мама с папой утонули, она сказала, что ни за что не позволитсдать нас в детский дом. И взяла нас к себе. Мы ее иначе, как мамой, неназывали… Хотя на самом деле она нам с Мишей – двоюродная бабушка. А еще –крестная. Да, ведь ее же теперь отпеть надо. Она мне много раз говорила:Манюшка, как умру, ты уж меня отпой. И иконку мне в гроб положи. Вот эту самую…
Женщина обернулась к кровати,на которой, теперь уже вечным, непробудным сном, почивала Надежда Ивановна. А вголовах у нее висел маленький медный образок Илии Пророка, возносящегося в небона огненной колеснице. В этот миг Нина вспомнила, что храм, который когда-тостоял на Лихострове, был освящен в честь именно этого святого.
-Иконка-то эта ей еще отродителей досталась. – пояснила Мария. – Правда, мама осиротела еще совсеммаленькой. Может, оттого она всех так жалела, что сама у чужих людей выросла,горя хлебнула… - и она снова заплакала, отчаянно, безутешно, как плачут те, ктоутратил самого родного, самого близкого человека.
Не в силах видеть ее горе,Нина встала и вышла на крыльцо. Пожалуй, впервые в жизни она подумала не осебе, а о ком-то другом. Достав из кармана мобильный телефон, Нина набраланомер отца Олега. И долго ждала, пока оттуда не раздался раздраженный голоссвященника:
-Это Вы, Нина Сергеевна? ЧтоВам нужно?
-Батюшка, сегодня умерла однаиз Ваших прихожанок. – сказала Нина Сергеевна, которую несколько покоробил тонотца Олега. – Она просила свою дочь, чтобы та ее отпела. Вы не могли бы этосделать?
-Простите, но сейчас я оченьзанят. – сухо произнес священник. – Приеду – отпою. И вообще, с какой стати обэтом меня просите Вы? Сами говорите, что у нее есть родственница. Вот пусть этаженщина сама и обратится ко мне. А то они вместо того, чтобы попросить батюшку,бегают к этой своей знахарке... добегаются.
Вслед за тем из телефонапослышались гудки. Как видно, отец Олег счел их разговор оконченным…
***
В гробу Надежда Ивановнаказалась совсем маленькой, еще меньше, чем была при жизни. Поверх рук усопшей,сложенных на груди, поблескивала ее любимая медная иконка Илии-Пророка. У гробарыдала Мария. А рядом стоял похожий на нее мужчина c пробивающейся сединой в волосах. То был ее старший братМихаил, вчера прилетевший из Москвы.
Проводить Надежду Ивановну «впуть всея земли» явилось человек двадцать: ее родственники, соседи, знакомые.Пока шло прощание, Нина решила пройтись по кладбищу. Она брела между могилами,вглядываясь в лица на фотографиях, вчитываясь в имена и даты на табличках… И,чем дольше она шла, тем страшнее ей становилось: слишком молодыми были этилица, и слишком краткими были жизни этих людей… Мало того: судя по тому, что скаждым новым годом пресловутая жатва смерти на Лихострове становилась все болееобильной, местное население стремительно вымирало. Но почему?
И вдруг Нину осенила внезапнаядогадка. Так вот отчего к «Пристани» проторена такая широкая дорога! ПетрКозлов не оговорился, назвав свое заведение градообразующим предприятием. Занедолгие дни своего житья на Лихострове Нина Сергеевна уже успела узнать, чтоместный лесозавод давно закрыт, от зданий молочной фермы не осталось и следа,школа сгорела прошлым летом, а клуб, вместе с его пьяным сторожем – этойвесной. Так что лихостровцам нечем жить и некуда идти, кроме как в «Пристань».Ведь испокон веков отчаявшийся русский человек топит горе в вине, недогадываясь, что этим убивает не «змею-тоску», а себя самого. И завсегдатаи«Пристани», один за другим, обретали, так сказать, «тихое пристанище» наздешнем кладбище… А ведь, будь на Лихострове храм, все могло бы сложиться