иначе… В этот миг Нине пришло на ум, что она так и не удосужилась узнать, гдеже стояла сгоревшая в двадцатые годы Свято-Ильинская церковь…
Но тут до нее донеслось пение:
«Рано утром, в воскресенье,
Светила ясная заря.
Святый Боже, Святый Крепкий,
Светила ясная заря…»8
Голос певицы Нина узналасразу. И подошла поближе. Так что смогла хорошо разглядеть бабку Лизавету.Старуха, облаченная, ради торжественности события, в свою лучшую одежду:сиреневую юбку, черную шифоновую кофту с пышным бантом на вороте и черныйблестящий платок с красными розами, важно расхаживала вокруг гроба с дымящейсямедной кадильницей в руке, сопровождая все это заунывным пением:
«Я принесла цветы из розы
Твою могилу украшать.
Святый Боже, Святый Крепкий,
Твою могилу украшать…»
И это – отпев? Нине Сергеевнехотелось вмешаться, остановить происходящее. Неужели никто из стоящих у гробане понимает, что на их глазах совершается не отпев, а чудовищная пародия на него?Но тут Нине вспомнился ее телефонный разговор с отцом Олегом. Зачем она тогдане удержалась и пересказала его Марии? Ей надо было объяснить, что батюшкапросто-напросто очень занят, и потому отпоет Надежду Ивановну позже…в концеконцов, существует и такое понятие, как заочный отпев. Однако вряд ли Мариясогласилась бы ждать. Ведь она слишком любила приемную мать и потому хотела вочто бы то ни стало поскорее выполнить ее предсмертное желание… Для нее, далекойот веры, не существовало разницы в том, кто отпоет Надежду Ивановну: священникили знахарка-«попиха». И, приглашая на похороны бабку Лизавету, она недогадывалась, что ее приемная мать просила совсем не о таком отпеве. Мало того– что теперь Надежда Ивановна так и останется не отпетой. Увы, всем известно,куда могут завести человека благие намерения…
«А пойди ты в церковь Божью,
Всевышнего ты попроси…»
-А ведь если бы на Лихостровебыла церковь… - опять подумалось Нине. Но в этот момент гроб опустили в могилуи стали засыпать землей. Потом бабка Лизавета спела над свежим холмиком «вечнуюпамять». Вслед за тем участники похорон потянулись к выходу с кладбища. В этотмиг к Нине Сергеевне подошла Мария:
-Вот и отпели маму… СлаваБогу. Теперь пойдемте, помянем ее на святом месте. Чтобы ее душеньке ТАМ легчебыло…
К изумлению Нины, этим «святымместом» оказалась знакомая ей «Пристань»!
***
Нина не знала, сколько времениуже продолжались поминки. И в какой момент из-за стола исчезла восседавшая напочетном месте бабка Лизавета. Пожалуй, ей не надо было так много пить! Темболее, восемнадцатиградусной рябиновой настойки, от которой прямо-таки разилоспиртом. Однако Мария бдительно следила за тем, чтобы ее рюмка была полнадоверху и в очередной раз уговаривала Нину выпить за упокой своей мамы – «чтобыей ТАМ хорошо было». Что до самой Нины, то после событий последних дней ейхотелось лишь забыться и заснуть. Правда, вместо желанного забвения, ее всебольше начинала донимать головная боль. И Нина решила выйти на улицу, внадежде, что на свежем воздухе ей станет легче. А перед этим пойти в туалет иумыться холодной водой. Иногда одно это помогало ей снять подобную головнуюболь. Правда, Нина весьма смутно представляла, где она сможет найти уборную. Ипотому отправилась наугад по коридору, в конце которого, по ее предположениям,должен был находиться искомый объект.
Нина уже почти добралась доцели, когда услышала знакомые голоса. Они доносились из-за полуоткрытой двери ипотому были слышны очень хорошо. Так вот где обреталась пропавшая бабка Лизавета!Конечно, Нина Сергеевна всегда осуждала тех, кто подслушивает чужие разговоры…Однако на сей раз любопытство взяло верх. Она подкралась к двери иприслушалась:
-Наконец-то она убралась… - вголосе знахарки звучало нескрываемое торжество. – А то я так боялась, такбоялась, что эта дура догадается. Хотя где там! Она дальше своего носа ничегоне видит…
-Так то же и хорошо, бабаня,что не видит. – ответствовал Петр Козлов. – А мы тем временем придумаем, какнашему горю помочь. Ведь сколько лет жили-жили, ни о чем не тужили, одно, таксказать, дело делали, а тут накося! Явились, не запылились! И ведь пронюхал жеэтот поп, что моя «Пристань» на месте бывшей церкви построена! Мало того: чтоэто здание и эта земля мне не принадлежат… Эх, не догадался я вовремя документыоформить. Думал, так дешевле обойдется, если на словах с начальникомдоговориться… Вот он ко мне и заявился, и давай пальцы гнуть: мол, убирайся,куда хочешь, я на месте твоего кабака буду церковь строить! Уж как я егоупрашивал, как упрашивал! Даже дом этот их отремонтировал… Да оставь он меня впокое, я бы ему на месте этого дома такую церковь отгрохал – бабла бы непожалел! А он уперся и ни в какую: мол, церковь тут стояла, тут она и будетстоять! Потом еще эта дура от него заявилась, видите ли, ремонт я должензакончить… Да кто она такая, чтобы мной помыкать? Слушай, бабаня, это ты к нейчто ли, по ночам на поветь лазила?
-А ты, Петенька, догадлив… – снескрываемым ехидством произнесла бабка Лизавета. – Думаешь, они тебе одному поперекгорла стали? А мне-то каково? Если они свою церковь здесь поставят, то отпеватьи крестить сами будут. И денежки за это все им пойдут, не мне. Опять же: снесуттвою «Пристань» - мы оба дохода лишимся. Кто к тебе, Петенька, народ-топосылает? «На святом-то месте душеньке покойней бу-удет…» - елейным голоскомпропела она. Так что у нас с тобой одно горюшко. Только вот как ему помочь?
-Чтоб им обоим сквозь землюпровалиться! – в сердцах воскликнул Петр Козлов. – Да только где там… Хоть быдругого попа сюда прислали, что ли? Может, он посговорчивее бы оказался. Аэтот… Представляешь, бабаня, что он мне сказал? Ты, говорит, на Лихостровесамый вредный человек. Ты здешний народ спаиваешь. Это я-то спаиваю? Да они жесами пьют! Силой я им, что ли, водку-то в горло лью?
-Тише, тише, Петенька. –урезонивала знахарка расходившегося кабатчика. – Сам, поди, понимаешь: правдаглаза колет. Нам сейчас другое важней…
Нина насторожилась. Сейчас онаузнает тайные замыслы своих врагов. Но в этот миг Петр Козлов произнес:
-Погоди, бабаня, я дверьприкрою. Что-то сквозит.
Нина Сергеевна едва успелашмыгнуть в уборную, как Петр Козлов выглянул в коридор, осмотрелся,прислушался. После чего плотно закрыл дверь своего кабинета. А повторнаяпопытка Нины подслушать его дальнейший разговор с Елизаветой Петровнойкончилась ничем: она различала лишь невнятный гул голосов за дверью. Однако иуслышанного оказалось достаточно для того, чтобы понять, насколько она ошибласьв бабке Лизавете. Она безгранично доверяла ей. Не догадываясь, что эта ласковаяи гостеприимная старушка на самом деле была ее злейшим врагом.
***
Нина не стала возвращатьсяза стол. Ибо после того, что она услышала, ее голова разболелась еще сильней.Оставался лишь один выход: поскорее отыскать местную аптеку и купить тамчто-нибудь обезболивающее. Правда, Нина Сергеевна была не совсем уверена,существует ли на Лихострове аптека. Однако предполагала, что если на островеесть фельдшер, значит, имеется и медпункт, а при нем наверняка - и аптека.
Она не ошиблась. Аптека ивпрямь находилась в покосившемся, обшарпанном здании местного медпункта. Не безтруда отыскав нужные таблетки, Нина Сергеевна направилась было к выходу, находу раздумывая, принять ли лекарство сразу или повременить до прихода домой. Ина крыльце едва не столкнулась с Марфой, которая увлеченно беседовала скакой-то женщиной средних лет:
-И зачем ты туда пойдешь?Нечего там делать! Мы думали, он тут у нас жить и служить будет. А он приедетраз в неделю, молебны отслужит – и назад в город. Зачем нам такой батюшка? Да,слышь, он еще вот что придумал: привез из города какую-то бабенку. Да нематушку свою, а какую-то другую…сама понимаешь… Мол, она у вас тут вместо менябудет… А нам зачем эта баба? Мы у Владыки батюшку просили. Вот и мы и надумали:напишем ему, пусть нам другого попа даст. Такого, как на Чухострове. Чтобы оннам тут и школу построил, и богадельню, и всякие подарки нам дарил, какие имтам из заграницы посылают. И чтобы относился к нам уважительно, а не так, какэтот…
Старуха осеклась, увидев НинуСергеевну. А та поспешила пройти мимо, сделав вид, что не заметила ее.
***
Нина вошла в дом, едва сумевзапереть за собой дверь. Потому что ее голова буквально раскалывалась от боли.Она сунула в рот таблетку и оглянулась по сторонам в поисках того, чем ее можнобыло бы запить. К счастью, прямо перед ней на столе стояла баночка с водой.Нина открыла крышку, жадно отхлебнула раз, другой… Какой же удивительно вкуснойбыла эта вода! Или это ей только показалось… Теперь нужно заснуть. Когда Нинапроснется, все снова будет хорошо. По крайней мере, головная боль пройдет. Итогда она решит, что делать дальше.
Нина проснулась, когда в окнауже светило восходящее солнце. Выходит, ее сон длился больше полусуток? Как жедолго она спала… Нина побрела на кухню, чтобы поставить чайник. Конечно, сперваей следовало открыть дверь церковного дома и прочесть утреннее молитвенноеправило. Однако после увиденного и услышанного вчера Нине было не до молитв…
Первое, что она заметила,придя на кухню, была стоявшая на столе открытая баночка с недопитой водой.Значит, не случайно вчера Нине показалось, что у нее какой-то необычный вкус!Это же вода из найденного ею Ионина источника, которую она хотела отвезти наисследование в город. И вместо этого ненароком выпила. Но ведь она жеотравлена!
Однако, будь эта вода ивпрямь ядовита, сейчас Нина Сергеевна спала бы «холодным сном могилы». Значит,с водой все в порядке. Тогда о каком же отравленном источнике говорил покойныйотец Матфей?
И тут Нине вспомнилсяподслушанный разговор Петра Козлова с бабкой Лизаветой. Какая же она была дура!Почему ей ни разу не пришло на ум поинтересоваться, где же стояла сгоревшаяИльинская церковь! Тогда бы она сразу поняла смысл загадочной просьбы убитого